Мимо, запряженная в хлипкую деревянную повозку, лениво продефилировала горбатая корова. Казалось бы, этот день уже ничто не могло сделать хуже, но вступив в парную, еще теплую коровью лепешку, Катя поняла, что это далеко не предел. Выругалась. Открыла бардачок. Да не тут-то было! Влажные салфетки, которые обычно она повсюду таскала с собой, остались в обломавшейся Тойоте. В общем, пока Катя более-менее привела себя в порядок при помощи росшей на обочине дороги травы – прошла еще добрая четверть часа. Времени на поиски другой машины не осталось. Она и так катастрофически опаздывала. Если Люся узнает – убьет.
С губ Кати сорвался нервный смешок. Она уставилась на бутылку воды, заготовленную специально для дорогого гостя, как и пакетик с фруктами на случай, если ему вдруг срочно захочется перекусить в дороге. Глянула на свои руки. Еще раз на бутылку и… не давая себе передумать, свинтила крышку. Тщательно вымыв ладошки Эвианом, драгоценным даже не из-за своей заоблачной стоимости, а из-за практически абсолютной невозможности купить эту воду здесь, на острове, Катя вернулась в салон.
По всему выходило, что самолет Тушнова уже приземлился. А ей до аэропорта еще было ехать и ехать. Впрочем, шанс успеть у Кати оставался. Пока тот пройдет таможню, пока заполнит все необходимые бумажки и проставит визу… Дело это небыстрое, даже если оплатить фаст чек.
В конечном счете, то ли Катя приноровилась-таки к машине, то ли над ней смилостивился кто-то свыше, дальнейшая дорога прошла без приключений. Правда, и самолет сел вот уже почти два часа назад.
Кое-как припарковавшись, при этом чуть не задев чьи-то чемоданы, нагромождённые вдоль тротуара, Катя выскочила на раскаленную парковку.
– Черт-черт-черт! – ругалась она. Только теперь до Кати дошло – она понятия не имела, как выглядит ее подопечный. А все потому, что до последнего надеялась, что поездка Тушнова сорвется, и ей не придется при своем положении быть нянькой для какой-то наверняка избалованной вниманием звезды. Которую ей к тому же хотели сосватать.
Дыши, Катя, дыши…
И не с таким справлялась! Даже непонятно, почему ее так сильно выбило из колеи. Просто день с самого утра не задался, а она терпеть не могла, когда что-то шло не по плану.
Катя обежала тротуар, вглядываясь в злые красные лица туристов, ожидающих своего трансфера.
– Господин Тушнов… Тушнов… – повторяла то там, то тут. Никто не отзывался. Жара на улице была просто адской. Катя собрала в ладонь волосы, на выпрямление которых потратила утром добрые полтора часа, и, вздохнув, безжалостно скрутила их на макушке. Конечно, строгая прическа придавала ей солидности и, если даже не ставила ее в один ряд с клиентом, то, по крайней мере, указывала на то, что она здесь вообще-то на работе, словом, очерчивала рамки, но… Рамки, наверное, можно было очертить и как-то иначе. Не рискуя получить тепловой удар.
Справившись со своей гривой, Катя достала телефон и набрала сотрудника аэропорта, который должен был помочь Тушнову с прохождением всех контролей. Сначала тот долго не отвечал. Потом так же долго и витиевато объяснял, что Тушнов к нему не обращался. На справедливое замечание Кати о том, что это ему полагалось найти Тушнова, Саймон завел извечную песню всех занзибарцев – хакуна матата. Что, в общем-то, переводилось, как «нет проблем», и никак не объясняло сложившуюся ситуацию. Лично у нее теперь проблем было выше крыши.
Катя выругалась. Крутанулась на пятках, готовая поднять на уши, если понадобится, всех в этом чертовом аэропорту, но на ее пути возникло препятствие. Как в дешевой мелодраме, знаете? Сначала она всем телом впечаталась во что-то… твердое, потом медленно подняла взгляд, невольно отмечая прекрасную физическую форму мужчины, его стальные мышцы, контур которых проступал даже через одежду, колонну шеи, красивые неулыбчивые губы, холеную щетину, идеальное лицо и модную стрижку.
– Тушнов.
– Что, простите?
– Тушнов – это я. Вы опоздали.
Катя моргнула. Как он? Вот этот великолепный образчик мужчины – Тушнов? Нет, ее начальница, конечно, предупреждала, что он хорош. Но у Люси был специфический переменчивый вкус. Ей одинаково нравились как местные аборигены из племени масаи, так и, прости господи, Игги Поп. А к такому Катя оказалась совершенно не готова. Положа руку на сердце, она надеялась увидеть кого-то более похожего на писателя. Может быть, с бородой, как у Толстого, или в пенсне.
Кого-то постарше.
Что там говорила Люся? Он пишет сценарии для Голливуда? Вот на голливудскую звезду Тушнов и был похож. Что-то среднее между молодым Бредом Питом, Джонни Деппом или Эриком Баной.
У Кати дыхание перехватило.
– И-извините, – залепетала она. – Меня задержало происшествие на дороге.
Тушнов смерил ее нечитаемым взглядом и коротко кивнул. Катя закусила губу, раздумывая над тем, что означает этот царственный жест.
– Здесь жарко. Может быть, мы пройдем в машину? Надеюсь, там есть кондиционер.
Вообще-то Тушнов выглядел свежим, как майская роза. И это после десятичасового перелета! И двух часов в кошмарном Занзибарском аэропорту, которые он, по всему выходит, провел в числе других смертных. То есть в порядке живой огромной извивающейся как змея очереди.
Сама Катя выглядела, как жертва кораблекрушения. Когда-то свежий подкрахмаленный до лёгкого хруста костюмчик поник и уныло повис, облепив ее покрытое испариной тело.
– Д-да, конечно, есть. А как же? Где ваш багаж? – уверенно улыбнулась Катя.
– Вы его чуть не переехали.
Ах, этот… Катя на секунду зажмурилась. Ей было и неловко, и стыдно за то, что так вышло, и очень… очень весело. Может быть, у нее начиналась истерика? Катя не знала. Никогда прежде истерик с ней не случалось.
– Что ж, тогда давайте его погрузим, чтобы его не переехал кто-нибудь другой.
– Это надо постараться, – холодно заметил Тушнов.
Катя поежилась. На секунду даже как будто морозным ветром повеяло, и на ее влажной разгоряченной коже выступили мурашки.
– Да ладно вам. Не такая уж я неумеха, – Катя улыбнулась в надежде как-то сгладить повисшее напряжение. Тушнов бросил на нее еще один взгляд и отвернулся, но Кате показалось, что прежде он немного смягчился.
В четыре руки они погрузили его дорогущие чемоданы в багажник и расселись по местам. Катя за рулем. Тушнов рядом.
– Если хотите, я могу уступить вам место.
– Чтобы я за вас сделал вашу работу? Ну, уж нет.
– Просто некоторые мужчины не слишком любят ездить, когда за рулем женщина, – стушевалась Катя.
– Я не настолько шовинист.
Да что ж такое? Вот как не заладилось все с самого начала, так и покатилось черте куда. А ведь Катя славилась своим умением ладить с людьми всех возрастов и слоев населения. Но тут прям ни в какую не выходило. Может, потому, что ее удивила собственная реакция?
– Ну, что ж. Тогда поедем, – опять улыбнулась она. Утопила педаль в пол, отчего машина чуть было не вылетела на тротуар, но, к счастью, заглохла.
– Иисусе! Что вы вытворяете? – воскликнул Тушнов.
– Простите. Мне не хватает педалей.
– Да тут же автомат, – сощурился он.
– Вы мне угрожаете? – Катя улыбнулась шире, уже не особенно надеясь, что ее глупая шутка сгладит ситуацию, но в то же время вообще не понимая, как теперь себя с ним вести. Она облажалась по всем фронтам. Это точно.
– А вы, я так понимаю, пытаетесь шутить?
– Ну, а что мне остается делать? Тут либо плакать, либо смеяться. Предпочитаю второе. И да, я не представилась – меня зовут Екатерина. Знаю, что первое впечатление можно произвести только один раз, но не могли бы мы забыть наше знакомство и начать заново?
Катя протянула Тушнову ладонь. Тот скосил на нее взгляд, но так и не пожал, заметив:
– При условии, что вы, наконец, вспомните, как водить.
Она бы, может, и вспомнила. Если бы его близость так сильно её не нервировала. И вот, казалось бы, с чего? С другой стороны, не так уж часто на ее пути встречались настолько привлекательные мужчины. Это сбивало с толку. И… волновало очень.
– Дайте мне пару секунд, – усмехнулась Катя.
И ведь получилось. Кое-как они все же вырулили со стоянки. И даже на дорогу выехали без приключений.
– В горле пересохло, – заявил Тушнов, когда Катя уже почувствовала себя достаточно уверенно за рулем, для того чтобы, наконец, приступить к своим обязанностям гида.
– О, не переживайте. Мы все предусмотрели. Ваша вода…
Жестом фокусника Катя извлекла из держателя бутылку Эвиана и протянула гостю, прежде чем вспомнила, что та уже наполовину опорожнена.
Тушнов бутылку взял. Покрутил ее в красивых руках и… хмыкнув, отложил в строну.
– Спасибо. Обойдусь.
– Послушайте, мне очень жаль… Извините, как я могу к вам обращаться?
– Дмитрий.
– Мне очень жаль, Дмитрий. Воду мне пришлось открыть, да. Но поверьте, горлышка никто не касался. То есть… вода внутри абсолютно чистая, а нам ехать еще как минимум час.
– Тогда, может, стоит остановиться у какого-нибудь магазина. А лучше ресторана. Я ужасно голоден.
– На этот случай мы тоже все предусмотрели! Пожалуйста, ваш перекус.
Бумажный пакетик с фруктами Дмитрий взял так, будто там внутри была, по крайней мере, бомба. Осторожно открыл и заглянул внутрь.
– Я могу надеяться на то, что эти фрукты… хм, не грыз кто-нибудь до меня? Или это слишком беспечно?
Ах ты ж, чертов сноб! Хотя она тоже хороша. Понятно, что за свои деньги парень рассчитывал на отличный сервис, а получил… Катя сделала пометку – послать ему бутылку лучшего шампанского и корзину фруктов в качестве извинения за отстойный прием. А еще можно было сделать скидку на экскурсию. Нет, провести ту бесплатно вовсе. Ну, ведь и впрямь ни в какие ворота не лезло все, что произошло. Репутацию – и свою, и компании, нужно было спасать. Потому что они не зря считались лучшими в лакшери-сегменте. И, черт его возьми, она ему это докажет!
– Вы можете смело их есть. Жаль, вы опоздали на сезон ананасов. Еще месяц назад те были такими сочными, что сок по рукам тек. А вот кокосы здесь родят круглый год. По обе стороны от дороги вы можете наблюдать кокосовые пальмы…
Надо сказать, в последний раз Катя работала гидом еще в институте, но, очевидно, этот навык остался с ней навсегда. Ее рассказ об острове выходил довольно складным и интересным. Так ей казалось, пока она не повернула голову к своему единственному слушателю и не увидела, что тот залип в телефоне. Кажется, плевать ему было на все. А она распиналась.
– Дмитрий…
– Да?
– Давайте, пока есть время, обсудим ваши пожелания относительно отдыха.
– А что их обсуждать?
– Ну, что вам интересно? Какие виды экскурсий? Исторические, экстремальные, или, может, вы хотели бы поохотиться? Это тоже можно организовать.
– Угу, организуйте.
– Что именно? – растерялась Катя.
– Все, кроме охоты. А еще скажите, вы не в курсе, где этот пляж?
Тушнов сунул ей под нос телефон. Не в курсе ли она? Да она на этом пляже проводит каждый свой вечер…
– Конечно. Это совсем рядом с вашей виллой.
– Покажете, – кивнул Тушнов головой, прежде чем отвернуться к окну.
Глава 4
Когда они, наконец, остановились возле будки охранника на въезде в отель, Дима буркнул:
– Если можно, я дальше пешком, – и выскочил из машины.
На самом деле ему было плевать – можно или нельзя. Он просто не мог дальше ехать. И женщина за рулем, и ее не слишком хорошие навыки вождения, и само движение на дороге, которое, кажется, не подчинялось никаким правилам вовсе, повысили градус его тревожности до запредельного. А ведь Дима всерьёз полагал, что давным-давно справился со своими фобиями. Оказалось, что нет. Его сердце колотилось, как ненормальное, пульс участился, а дыхание сбилось… Чтобы отвлечься, он шарил в телефоне и внимательно вслушивался в голос своей горе-помощницы, которая болтала всю дорогу, не закрывая рта. Свой рассказ она начала с того, что Занзибар – это не остров, как многие думают, а вообще-то – архипелаг, потом рассказывала про его колонизацию. Султанат, рабство, и про редких мартышек Колобуса, что только здесь водились… Гид из девицы вышел получше водителя. Её рассказ был легким и ненавязчивым, где-то даже смешным. Но Дима был не в том состоянии, чтобы им насладиться. Скорее, напротив. Ему очень хотелось велеть ей заткнуться и сосредоточиться на дороге. Потому что, видит бог, она была не настолько хорошим водителем, чтобы одновременно делать сразу несколько дел.
– Как пешком? Куда? – она выскочила за ним и уставилась широко распахнутыми глазищами. Красивыми – вдруг отметил Дима. Такими… скорее черными, чем карими. Каштановыми. Вот как бы он их описал, если бы за каким-то чертом взялся за это дело. А ведь она была старше, чем он подумал, сбитый с толку ее совсем девчоночьей субтильностью и смешливой широкой улыбкой, из-за которой на щеках Кати появлялись милые ямочки. Интересно! Дима скользнул взглядом ниже. По загорелой шее, ничем не выдающейся груди, облепленной льняным пиджаком, худеньким бедрам, ногам с натренированными тугими икрами, которые обычно бывают у спортсменок или танцовщиц. К стопам в легких сандалиях на тонких ремешках. Одна – безупречно чистая. Вторая… Взгляд Димы пустился в обратный путь и остановился на ее каштанового цвета глазах.
– То самое происшествие на дороге, из-за которого я опоздала, – пробормотала Катя с досадой. Её и без того загорелая кожа на глазах стала еще темней от румянца.
– Ах вот оно что. А я все гадал, чем это пахнет…
– Пахнет? – пролепетала Катя.
– Ага. Всю дорогу. Я было решил, что это вы от страха… – он не удержался и брезгливо наморщил нос. Конечно, желая ее поддеть. Дима поймал себя на том, что ему нравится, как эта чудачка реагирует на его замечания. К тому же болтовня отвлекала. Заставляла забыть о недавних переживаниях.
– Прошу прощения, – выдавила Катя с каменным лицом, отвернулась и, завидев носильщика, ринулась к нему со всех ног. Дима улыбнулся. Градус настроения медленно, но верно потянулся к положительным отметкам. Он огляделся по сторонам. И глубоко-глубоко вдохнул. Пока он наслаждался видом тропического сада, буйством красок цветущих бугенвиллей, олеандра и гибискуса, к нему подоспел улыбающийся во все тридцать два удивительно белых зуба на фоне абсолютно черного, без всяких примесей европейской крови лица парень с подносом. А на нем – запотевший стакан с пуншем, и бутылочка воды, и легкие закуски…
Катя, которая в этот момент занималась оформлением у стойки ресепшена, оглянулась. Не сумев удержаться от еще одной шалости, Дима демонстративно скрутил крышку с бутылки и поднес к губам горлышко. Катя стиснула зубы и отвернулась. А когда опять вернулась к нему, то уже сумела полностью собой овладеть.
– Нам сюда, – сказала она, указывая на гольф-кар, в который уже погрузили багаж Тушнова.
Дима демонстративно пропустил Катю вперед и галантно подал ей руку, помогая устроиться на высоком сиденье. Ему показалось, что пальцы Кати легонько дрожали. И неожиданно все в нем отозвалось на эту дрожь. Их взгляды встретились. Дима отвернулся первым, сделав вид, что его полностью захватили открывшиеся взгляду пейзажи.
Ехали недолго, минут пять. Но если бы он шел пешком, путь занял бы намного больше времени. Территория отеля была действительно огромной, что могло стать проблемой для тех, кто не любит ходить пешком. Впрочем, Дима к таким людям не относился.
Зона вилл находилась в стороне. Его – самая крайняя и уединённая. В тупике и с обалденным видом на океан. В окружении зарослей белой бугенвиллеи и высоких-высоких пальм.
Едва их гольф-кар остановился, Катя спрыгнула на дорожку. То, что она на него отреагировала самым определенным образом, сомнений не вызывало. На него всегда так реагировали. Всегда… Сейчас это не будило в Диме никаких чувств, кроме глухого раздражения. Он шарахался от навязчивых готовых на все поклонниц, как от чумы. Теперь шарахался, да. А вот раньше пользовался неожиданно свалившейся на него популярностью напропалую. Он такую звезду поймал, что если бы его в свое время не встряхнуло, неизвестно, чем бы вообще это все закончилось.
– Ну, как вам? Правда, замечательное место? Внутри, конечно, тоже красиво, но главное все же вот… – Катя обвела широким жестом открывшиеся виды. – Обратите внимание на двери, – тонкие пальцы без всякого лака на ногтях скользнули по мореному дереву. – Двери на Занзибаре – показатель роскоши и статуса. Здесь вы практически не найдете пластиковых или металлических. Лишь такие – резные с шипами, – пальцы коснулись деревянного шипа и ласково погладили тот. – Изначально такие образцы ставили зажиточные индусы, как память о родине, где эти шипы служили защитой от слонов. А потом эта традиция прочно закрепилась и среди здешнего народа.
Она просто касалась двери. А у него встал. Мелькнула мысль, что четыре года без секса – это слишком много. Даже для него. Желание, которое Дима подавлял в себе все это время, вспыхнуло и разгорелось неожиданно быстро, прежде чем он успел обуздать пламя собственных чувств.
– Может, мы все же войдем внутрь? – буркнул он.
– Конечно.
Катя приложила к замку ключ-карту и отошла на шаг, пропуская его в дом. Первая комната – что-то вроде гостиной. Ничего особенного – диван, мини-бар, телевизор. Аутентичный декор.
– На Занзибаре вы не найдете показной роскоши в интерьерах, но сюда ведь и не за этим едут, правда?
– Не знаю.
