– Знаете Милену Романову? – вопрос холодный, как и взгляд.
– Да. Что с ней? – Грудь сжало тисками.
Что с девочкой? Ее мать в итоге согласилась понаблюдать за мужем и не списывать все на детские фантазии. Милена только утром писала, что мама пакует вещи для них.
– Можем осмотреть квартиру? – уже на ходу отпихивая меня плечом, полицейский вошел в коридор и осмотрелся.
– Что вы себе позволяете?
– Где Милена? – спросил второй, преграждая мне путь к двери.
– Как где? Дома, наверное… – Меня осенило. – Она что, сбежала? Что с родителями? Мама же решила уехать от отца… – я так разнервничалась, что несла все подряд.
Почему-то в последнее время я сама напоминала себе собственную клиентку – нуждалась во взгляде со стороны и помощи. Но когда дело шло об этой бедной девочке, все мои цепи сдержанности разлетались на части.
– Никого! – заглянув даже под ванну, отчитался один полицейский.
– Где она? – повторил. – Что вы знаете о ее местонахождении?
– Я видела ее последний раз два дня назад. Мы списывались с утра, она собиралась с матерью уйти от отца. А-а-а… Вот в чем дело! Отец подал заявление в полицию, да?
– Вы вели несанкционированную съемку и тем самым вторгались в личную жизнь? – вопросом на вопрос ответил полицейский, и я упрямо поджала губы.
– Это было с согласия Милены. Я поступила так в целях защиты ребенка.
– Пройдемте в отделение, там разберемся.
– Хорошо. Дадите мне две минуты? Возьму документы и переоденусь…
Пока я собиралась, немного собрала мысли в порядок. Спросила:
– В какое отделение мы поедем?
– Самосвалова 11.
Я написала адрес Лизе и кратко о том, что случилось. Положила телефон в сумку, забрала зарядку и паспорт. Кажется, все.
Итак, ко мне пришла полиция. Я давала адрес Милене на случай, если понадоблюсь, чтобы девочка знала, что у нее всегда есть место, куда прийти. Но откуда полиция узнала, что девочка может быть у меня?
– Скажите, отец Валерий Романов написал заявление или девочка пропала? Кто обратился в полицию? – Я заглянула в лицо более суровому полицейскому: он внушал больше доверия.
– А что? – Молодой полицейский дерзко поднял брови. – Разве она не у вас?
– Это имеет большое значение и касается безопасности девочки. Если мать с отцом, то Милена в опасности.
– А я думал, что связаться с такими самоучками, как вы, – оказаться в опасности, – съязвил полицейский и получил толчок локтем в бок от старшего товарища.
Ага, значит, в курсе моей преподавательской деятельности. Интересно, они нашли информацию обо мне в вещах Милены или здесь что-то другое?
– Идемте! – поторопили меня толчком в спину.
– Просто скажите, мать с отцом или нет? – Я поправила ремешок сумки так резко, что молодой полицейский дернулся, будто я собиралась его треснуть.
– Мать с отцом, – хмуро сообщил полицейский постарше, и я резко обернулась к мужчинам.
– Милена в большой опасности!
– Мадам очевидность! – снова вставил свои пять копеек молодой.
Я сжала зубы, но при этом уже стояла твердо на ногах. Когда кто-то в беде, это приводит меня в боевую готовность.
– Вы не понимаете. Если мать с отцом, если сообщения мне с утра отправляла не Милена, то она либо сбежала сама, либо ее заперли родители, а решили подставить меня.
– Преступники всегда кричат о том, что невиновны, – криво улыбнулся молодой.
– Следи за словами, – шикнул на него старший и вежливо обратился ко мне: – Пройдемте в отделение, во всем разберемся. Вы дадите показания, и мы обязательно все выясним.
***
– Это она запудрила мозги моей девочке! – указала на меня пальцем мама Милены.
Мы сидели в кабинете с дежурными. Напротив – семейка Романовых в неполном составе: отец и мать девочки.
А я смотрела на мужчину и думала, как другие не видят демона в его глазах. Он же смотрит прямо из черных колбочек зрачков. Все его морщинки: глубокие носогубные, лобные – указывают на то, что со злостью этот мужчина на ты.
Сидит напротив меня, ноги под столом вытянул, руки в карманы и смотрит. Смотрит так, будто хочет распять.
Не получится! Я уже переродилась из роли жертвы. Теперь я герой. А вот он – преступник. Треугольник замкнулся.
Я повернулась к полицейскому, делающему записи.
– Есть видеодоказательства неправомерного обращения вашего мужа с дочерью.
– Да? И где они? Покажите! – Женщина импульсивно ударила сумочкой по столу и покосилась на мужа. Посмотрела как карманная преданная собачка, которая визгом испугала прохожих и жаждет похвалы от хозяина.
Как мерзко!
– Тише, гражданка, – урезонил ее полицейский и посмотрел на меня. – Правильно ли я понимаю, что вы учите женщин соблазнять мужчин?
– П-р-р-ф! – фыркнул Валерий Романов и искривил один уголок губ так, что стали видны зубы.
– Не соблазнять. Я личностный тренер.
– Какие громкие слова! – женщина была невероятно словоохотлива. Не то что когда мы говорили.
Давно я так не ошибалась в людях. Очень давно… Не зря говорят, что нельзя работать с родственниками и знакомыми. Что нельзя брать истории, которые слишком созвучны твоему прошлому: можешь потерять компетентность.
– Мошенница она! Разводила на деньги! Как вас, глупых мужиков, обвести вокруг пальца и вытрясти все деньги. – Мама Милены работала с полицейскими, и я видела, как поощрительно поглядывает на нее Валерий.
Вот кто центр плана.
Полицейские заерзали на стульях. Им явно было неприятно слышать, что кто-то может использовать мужчин подобным возмутительным образом.
– Я учу людей полюбить самих себя, разобраться со своими монстрами и найти счастливое будущее.
– Монстрами?
– Да, иногда они не имеют формы, а иногда, как в случае с Миленой, его форма вполне очевидна. – Я посмотрела на Валерия, и тот медленно поднял тяжелый взгляд на меня.
Если бы силой мысли можно было убивать, уверена, он бы не медлил.
Но он еще уверен в себе, не доведен до предела. Собран внутри, но думает, что у него много путей выхода.
– Хорошо, что мы все здесь собрались, потому что у меня есть кое-что для вас. – Я достала телефон из сумки.
Я говорила Милене, что оригинал будет только у нее. Говорила. Но это ложь. Ложь во благо. Благодаря своей семье я совершенно не верила людям.
Я зашла в галерею и нашла нужный материал.
– Посмотрите.
– Ты должна была все удалить! – взвизгнула женщина, а Валерий дернулся вперед.
– Откуда вы знаете? Я говорила это только Милене, – я предпочитала не напрямую давить человека. Пусть его раскалывают стражи порядка. Так и они красавчики, и я ни при чем.
– Гражданка, вы говорили, что вам нечего бояться. Присядьте, позвольте нам ознакомиться с материалами. – Мужчин в форме явно насторожила реакция заявителя.
– Да она может что угодно сфабриковать! – Мать Милены вцепилась в плечо Валерия Романова и в панике рассматривала его каменный профиль. – Это ее профессия – людей дурить.
Я молча ждала, пока полицейский нажмет на стрелочку. Даже испытала легкое чувство ликования, когда лица стражей порядка вытянулись.
Вот Валерий Романов на кадрах держит дочь за подбородок и орет ей в лицо, а потом гладит по голове, прижимает к себе, рука опускается все ниже и ниже.
Вот семья на кухне. И отец семейства игриво щипает за филей сначала мать, потом дочь.
Вот Милена и Валерий одни в квартире, и он просит принести полотенце. Девочка открывает щелку, отворачивается и протягивает махровую тряпку. Что-то не так, и она вынуждена зайти, чтобы потом выскочить с красными щеками.
Вот Валерий садится за просмотр телевизора, кладет руку дочери на плечо, а сама кисть ложится на верхнюю округлость девочки.
– Довольно! – рыкнул полицейский. Он положил две руки на стол, а плечи мужчины будто свело спазмом. Да его всего трясло от злости.
– Там ничего такого нет! Это все детские фантазии! – воскликнула мать Милены, чем заслужила три гневных взгляда.
– Тогда я тоже нафантазировал, только не по-детски, – решительно встал полицейский. – Заведем уголовное дело, а там уже судья скажет. Он у нас без фантазии, чтит только букву закона.
Второй полицейский встал и достал наручники.
– Что это делается! Это из-за тебя, тварь! – взвизгнула женщина, испепеляя меня взглядом.
Арест – это хорошо, но куда больше меня волнует, где сейчас бедняжка. Я прекрасно представляю, что сейчас у нее на душе.
– Где Милена?
– Это у тебя лучше спросить!
– Вы ее нигде не спрятали?
– Надо было! Чтобы ты держалась подальше от нашей семьи! – Женщина бросилась на меня, но молодой полицейский вовремя ее перехватил.
– Можно я пойду? – Я встала, переступая с ноги на ногу.
Надеюсь, девочка пришла ко мне и ждет под дверью. Очень надеюсь!
Я взяла телефон и набрала ей. Абонент недоступен.
Дурной знак, очень дурной.
– Вы нам нужны…
– Милена… – начала я, и старший, заламывая руки Валерию, вдруг сказал:
– Идите. Мы вызовем вас в отделение для дачи показаний. Оставьте номер телефона, мы скоро присоединимся к поискам девочки с вашими данными.
Я благодарно посмотрела на мужчину и вышла из кабинета.
Привалившись спиной к стене, на моем пути стоял Ваня собственной персоной.
– Помощь коллеги нужна?
– Нужна. – Не было времени выяснять, как он здесь оказался. Но что-то мне подсказывало, что не зря я вижу здесь его, а не Лизу.
Не думала, что гуру любви окажется на пороге моего дома уже во вторую нашу встречу.
– Уютный жилой комплекс, – заметил Ваня, когда мы прошли проходную автоматическую зону. – Милену сюда пропустили бы?
– Да, я дала ей гостевой пароль, поэтому нам лучше сразу подняться наверх, – ответила и решила не упустить шанса узнать о мужчине больше. – А вы разве не в подобном живете? Думаю, доход у первого места личностных коучей неплохой.
– Я? Вы будете смеяться, узнав, где я живу, – поморщился Ваня.
– Неужели с мамой? – в ужасе – полупритворном, полунастоящем – я застыла.
– Долго с ней жил. Мое отделение далось ей нервным срывом, тонной слез, и теперь мы на связи три раза в день.
Конец ознакомительного фрагмента.
