– Ну же, чертёнок, иди ко мне, – голодным взглядом рассматривает ее Гуук, чувствует, как сводит конечности от желания сорвать с нее эти тряпки и насладиться красивым телом, которое с той ночи забыть не может. – В постели мне свою дикость покажешь, даже оседлать разрешу. Будь хорошей девочкой.
– Я тебе не собака, – медленно, с паузой после каждого слова выговаривает Юна.
– Простите, господин, она неуправляема, дайте мне пару дней, я пока пришлю к вам ваших любимых, – встревает явно сильно нервничающий Риал.
– Умолкни, – бросает ему альфа и вновь обращается к девушке: – Если ты не подойдёшь ко мне, Риалу придётся очень плохо, он ведь за тебя отвечает.
Юна с трудом выдерживает его тяжелый взгляд, который буквально придавливает ее к полу, но свой не прячет.
– Я не собака, чтобы выполнять твои приказы.
– Я прикажу отрубить ему голову.
– Дай мне меч, и я сама это сделаю, – зло смотрит на него Юна.
Зверь в Гууке от слов омеги в экстазе бьётся. Сколько бы альфа ни пытался припомнить, такого он точно не встречал. Были те, кто его сразу принять отказывались, но они бы сломались ещё на том моменте, когда Гуук приказал своим воинам с ними поиграться. Эта не то чтобы держится, ее сила будто с каждым днём только растёт, а стены, которые она вокруг себя выстраивает, дополнительными слоями обкладываются. Гуук и восхищается, и в то же время из последних сил держится, чтобы тараном не пойти, в пыль и прах эту ее с трудом, но пока что сдерживаемую оборону не разнести. Эта девушка просто не понимает до конца, с кем связалась, или Гуук к ней недостаточно строг был. Но так ведь интереснее, так слаще, она неосознанно момент оттягивает, Гуука до предела доводит. Она сама же потом настрадается, своей же крови и плоти лишится, потому что Гуук до своего дорвётся, и тогда его ничто не остановит. Он сожрёт ее идеальное тело, вместе с костями проглотит, ещё и оближется.
– Сколько ты мне служишь? – поворачивается к Риалу альфа и, встав на ноги, направляется к нему.
– Почти четыре года, господин, – кланяется бледный мужчина, взглядом испепеляя Юну.
– Думаю, Биби уже готов тебя заменить, – отпивает вина Гуук и, поставив кубок на столик в углу, кивает охраннику. Юна не успевает опомниться, как Риал, придерживая хлещущую из горла кровь, забрызгивая ею ковёр, валится на пол у ее ног.
– Вот что бывает, когда ты не хочешь меня слушаться, – останавливается напротив девушки альфа и впивается взглядом в ее лицо, ожидая эмоций, которыми питается. Гуук запах страха чувствует, в воздухе ощущает, но не видит. Юна стоит перед ним прямо, глаза в глаза смотрит, как бы альфа проявление страха уловить не пытался, она его глубже зарывает, не ломается. – Ну же, – хрипло, уже вплотную, пальцы невесомо щеки касаются, губы с губ чужое дыхание срывают. – Опустись на колени, будь послушной.
– Я тебе не собака, – еле губами двигая, отвечает Юна, опускает взгляд на двигающуюся под ее ноги лужу крови и сжимает руками подол рубашки.
– Биби, отдай ее Бао, пусть назначит убирать конюшни и двор, кормит сухарями и водой. Не будет работать, чтобы не кормили, будет самовольничать – наказывали. Только чтобы не убивали. Всё понятно? – перешагнув через истекающий кровью труп, идёт обратно к постели Гуук. – И пришлите слуг, пусть приберутся.
Юна выходит из спальни, впервые идёт сама, без помощи слуг, молча двигается за Биби с уставившимся в его лопатки взглядом. Она не меняет шага, не роняет ни слова, не слышит, что у нее спрашивает Биби, она продолжает идти, уцепившись глазами в узор на халате мужчины, боясь, что если его потеряет, то замертво свалится. Когда они минуют центральный коридор, Юна внезапно прислоняется к стене и, скомкав на груди рубашку, еле слышно просит Биби дать ей пару минут. Она шумно вдыхает, но вместо кислорода чувствует только запах сырости, смешанный с запахом арома-масел. Юна задыхается, тонет в красном, обволакивающим ее с ног до головы, пытается выплюнуть эти сгустки чужой крови, в лёгкие забившиеся и весь кислород вытеснившие, но безуспешно. Она сгибается от тяжести картины так и стоящей перед глазами, ни на секунду не может забыть мёртвые глаза лежащего у ее ног мужчины.
Осознание, что Гуук не угрожал и убил человека и что Юна в этом тоже виновата, в нее не умещается. Юна и так, сколько могла, в себе все последние события утрамбовывала, каждое зарывала, вырваться не позволяла. До этого момента. Убийство Риала вырывается наружу полузадушенным воем, и слёзы крупными каплями падают на дрожащие ладони, разъедая их чуть ли не до мяса. Юне век в купальне просидеть, от чужой крови, ее забрызгавшей, не отмыться, потому что в каждой капле она видит отражение себя. Она пережила столько смертей в Мирасе и нечеловеческую боль, но она размазана по полу из-за смерти пусть даже и не совсем хорошего, но человека. Его смерть на руках Юны. Она обнимает колени, всхлипывает, всё ещё пытаясь надышаться, но парализованные лёгкие не только забиты ненавистным запахом костра, они горят изнутри, и Юне кажется, с каждым выдохом из нее чёрный и густой дым прёт, который перед глазами в буквы складывается, а в ушах, им вторя, протяжное «Гуук» разносится.
Биби стоит, прислонившись к противоположной стене, и терпеливо следит за приступом.
– Жизнь в стенах дворца скоротечна, жизнь за его пределами ещё короче. Хочешь жить, учись слушаться. Ты очень хочешь, просто сама этого пока не осознаёшь, – разрывает давящую тишину, в которой слышны только отчаянные попытки девушки сделать вдох, Биби.
Первый раз Мин Юна убила в возрасте семнадцати лет.
Глава 5. Черное и черное
Два дня после ночи, которую Хосров хранит в самых потаённых уголках памяти, он Ани не видит. Это было ожидаемо, учитывая раны омеги и время, которое требуется на реабилитацию. За эти дни три раза в спальне Хосрова меняли постельное бельё и саму комнату убирали, но до сих пор, входя туда, он чувствует его запах и не вызывает других омег, не желая его перебивать. На третий день Гуук поручает Арслану и Хосрову сделать обход, навестить свои владения, а сам отправляется в один из крупных городов империи, откуда ему доносят новости о недовольствах. Главным в Иблисе остаётся помощник альфы и управляющий пехотой в войнах – Винх. Стоит господам покинуть Идэн, как дворец превращается в личное царство любимого омеги Дьявола – Рина.
Рину девятнадцать лет, и он достался Гууку во время набегов на северные земли. Омега рано понял, что необыкновенно красив, и научился умело пользоваться своей красотой. У Рина нежная, как шёлк, кожа, белокурые волосы, красивые черты лица, а главное, большие, смотрящие прямо в душу глаза цвета неба. Когда пала крепость отца омеги, то он сам вышел к воину, облачившись в свой самый лучший наряд, и получил за одну ночь с Дьяволом не только помилование для себя – семью Гуук, как и всех правителей захваченных городов, казнил – но и стал его фаворитом. Рин всегда знает, чего хочет, пусть время и обстоятельства периодически корректируют, порой даже отменяют его планы, но он придумывает новые и никогда не сдаётся. Сейчас Рин хочет успеть первым родить Гууку наследника. Первый ребёнок будет главным претендентом на трон альфы, обеспечит Рину безбедное и безопасное существование и вытащит его, наконец-то, из гарема, превратив в официальную пару Дьявола. Только Гуук ребёнка заводить не спешит, более того, Рин не может рисковать и понести без его на то разрешения, ведь альфа может ребёнка не принять, а омегу за вольность наказать. Рин по этому поводу сильно не переживает, предпочитает свою энергию на конкретные действия расходовать. Он долгими ночами, когда они, выдохшиеся после утех, лежат в постели, медленными шажками подводит Гуука к необходимости успеть завести наследника.
У Рина нет конкурентов, за последний год только двое, кроме него, посещали спальню господина несколько ночей. Альфа повторно никого больше не звал. Джиу, очаровательную девушку, проданную в гарем два года назад и успевшую побывать в постели Гуука больше десяти раз, Рин отравил. Гуук тогда особо сильно не горевал, но повара казнить приказал. Сария, верная шавка Рина, и последний скорее готов терпеть ее в постели своего альфы, чем кого-либо ещё. После смерти Джиу девушки и омеги от страха особо в постель господина не стремятся или, может даже, себя в полной мере не показывают. Рин живёт припеваючи и ни о чём не беспокоится. Не беспокоился. Девушка, которую Гуук привёз из Мираса, Рину не нравится. У него уже нюх на потенциальных конкурентов, и как бы он себя не убеждал, что мелкая девчонка ему не угроза, чувство тревоги внутри не затыкается. Теперь, после смерти Риала, оно вообще Рину спать не даёт. Омега по несколько раз допрашивал слуг, проводивших девушку из Мираса в покои господина, и хотя не особо сильно понял, почему погиб Риал, но догадывается, что из-за нее.
Первая неделя в качестве прислуги для Юны проходит сущим адом. Бао оказывается пятидесятилетним обозлённым на весь свет альфой, который не считает прислугу людьми, а его любимым занятием является издевательство над ней. Бао подчиняется весь обслуживающий персонал дворца, начиная с поваров и заканчивая садовниками. Если покойный Риал называл себя богом гарема, то Бао оказался дьяволом прислуги. Он не просто наказывает прислугу за нарушения, он будто делает это для собственного удовольствия. Наказание для альфы целый ритуал. Бао заранее требует вынести своё кресло на задний двор, берёт в руки чашу кумыса и с удовольствием наблюдает за тем, как очередной несчастный получает палками тяжёлые удары, притом не всегда заслуженные. К причинам ненавидеть Гуука у Юны добавляется ещё одна – вседозволенность управляющих среднего звена, которым альфа эту власть дал. Короткий диалог с Бао, скорее монолог последнего, произошёл с Юной в ее первое утро в крыле прислуги. Мужчина долго, в презрении скривив губы, рассматривал девушку, а потом, почесав жирный подбородок, заявил:
– Не работаешь – не ешь. Плохо работаешь – не ешь. Не выполняешь приказы – наказание. Ослушаешься – наказание. Будешь продолжать так на меня смотреть – наказание.
В первый же день Юну отправили на задний двор в конюшню помогать ещё четверым слугам её чистить. На заднем дворе дворца помимо конюшни находятся бараки для слуг, где они живут, скотобойня и летняя кухня. Господа в эту часть двора не заглядывают.
Такой огромной конюшни и настолько красивых лошадей Юна не видела ни у отца, ни у Джисона.
– Большая часть в походе с хозяевами, – прислоняется о черенок лопаты симпатичный молодой парень лет двадцати. – Ты ещё не видела Маммона, Хана и Дамира. Увидишь, дышать перестанешь.
– Это кони Дьявола? – поднимает на него глаза вычищавшая денник девушка.
– Маммон – конь хозяина, Хан принадлежит господину Хосрову, а Дамир господину Арслану. Ты откуда? Не похожа на местную. Меня Дунг зовут.
– Из Мираса. Юна, – бурчит девушка и переходит к следующему отсеку, показывая, что не заинтересована более в диалоге.
Уже ко второй половине дня Юна еле разгибает спину. Не привыкшая к физическому труду девушка, которая вечно жила в окружении прислуги, еле передвигает ноги и мечтает рухнуть где-нибудь и заснуть. Желательно вечным сном. Когда объявляют обед, Юна с трудом доползает до столовой для прислуги и с таким аппетитом поедает гороховую похлёбку, будто перед ней зажаренный ягнёнок. Замечаний Юна не получает, исправно делает свою работу и старается не навлекать на себя гнев смотрителей. Спит девушка ещё с четырьмя прислугами в одноэтажном бараке, в котором около тридцати крохотных комнаток. Стены и пол комнат покрыты глиной. В каждой комнате висит по фонарю, один сундук в углу для складывания одежды и узкие кровати у стен.
Слуги просыпаются до рассвета и собираются во дворе, где назначенные Бао люди, они же смотрители, распределяют кого куда. Смотритель за конюшнями, чьё имя Юна не запомнила, вечно пропадает в сарае, где хранятся садовые принадлежности, то с одной девчонкой, то с другой, работников не достаёт, и хоть в этом Юне везёт. Юна всё ищет поводы и часто на передний двор ходит, лазейки высматривает, идею о побеге не оставляет.
К концу недели Юна впервые присутствует на исполнении наказания, когда одного несчастного альфу, разбившего поднос с посудой, бьют палками на заднем дворе при всех. Юна смотрит в землю, отказываясь наблюдать за муками несчастного, но его крики всё равно рвут барабанные перепонки и не дают сконцентрироваться. Когда наказание заканчивается, Юну вызывают на кухню к Бао, где тот обычно и проводит большую часть своего времени.
– Поработаешь теперь во дворце, будешь мыть полы, отвечаешь за коридоры. К концу недели будешь на замене обслуживать гарем. Всё понятно? – чавкая, поглощает пищу мужчина.
– Найдёте пылинку и выпорете? – зло спрашивает всё ещё не отошедшая от наказания во дворе Юна.
– О нет, порка – самое легкое наказание, – гогочет Бао. – У меня фантазия куда обширнее. Будешь вот так со мной разговаривать, мы по пунктам весь мой список пройдём. Прислуга не те люди, с которыми надо мягко и нежно, они только язык силы понимают. Дай им волю, и обленятся, а потом меня же прирежут, поэтому и держу всех в ежовых рукавицах. Ты слишком мала, чтобы это понимать. А теперь дуй работать.
– А вы пробовали с ними, как с людьми? – не сдаётся девушка.
– На порку нарываешься? – откладывает в сторону бокал вина и зло смотрит на нее альфа. Юна, повернувшись, покидает кухню.
***
Вторая неделя в роли прислуги подходит к концу. Юна обошлась без наказаний, но сильно похудела из-за недоедания и непосильного труда. С самого рассвета и до глубокой ночи она не может найти даже пару минут присесть. Она сперва бежит в конюшню, потом убирать сад, оттуда на кухню мыть посуду, снова конюшня, уборка заднего двора после приготовления еды, опять посуда.
Сегодня вместо кухни Юна обслуживает обитателей гарема, которые нежатся под лучами весеннего солнца у бассейна, но в воду нырять из-за холода не осмеливаются. Юна несёт к бассейну поднос, нагруженный бокалами щербета, и вновь бежит обратно, теперь уже за сладостями. Пока она, петляя по коридорам, идёт к бассейну из кухни, ее нос щекочет запах разложенной по подносу в руках свежей выпечки, и она, глотая слюну, с трудом сдерживается, чтобы не съесть хотя бы одну. Юна боится, что, если кражу обнаружат, ее накажут, и не рискует. Вчера одного из парней били палкой по рукам за то, что он потянулся за хлебом раньше, чем смотритель разрешил приступать к еде. Юна раскладывает блюдца со сладостями на столики у воды, усиленно игнорирует направленные на нее презрительные взгляды и шепот, напоминающий шипение змей.
– Каким же надо быть страшилищем, чтобы, только увидев тебя, господин решил, что вы с навозом идеальная пара.
– А гонора-то сколько, оно и понятно, ты ведь себя в зеркале никогда не видела.
– Может, покойный Риал спутал и вместо шута тебя в гарем взял?
Юна слышит всё, но уговаривает себя не реагировать, глаз с пола не поднимает.
И только Рин молчит. Он, перекинув ногу на ногу, сидит на низком лежаке и задумчиво за всем наблюдает. Этот громкий гогот и смех раздражают Рина. «Глупые девчонки, которым только брось кость, и они, даже не разобравшись, по зубам ли она им, сразу же на неё накинутся. Господин выслал ее убирать навоз в наказание, но за что он ее наказывает? Почему не наказал так же, как и всех? Почему не выпорол прилюдно? Кто тут кому что доказывает, а главное, зачем? Эта девчонка та, из-за кого убили Риала. Сама девчонка при этом жива. Что-то не сходится. Что-то здесь не так», – думает озадаченный Рин. Омега решает, что он ее разгадает, а пока просто понаблюдает.
– Налей мне вина, – подняв бокал, постукивает по нему ногтем Рин.
Юна, схватив кувшин, подходит и аккуратно, боясь пролить, наполняет бокал омеги, заставляя себя не смотреть на него, хотя хочется. У Рина большие глаза, густые ресницы, сочные и пухлые губы, но несмотря на это кукольное личико, взгляд его острый, как лезвие – Юна на миг его ловит, но уже режется. Девушка возвращается на кухню, а Рин долго ей вслед смотрит.
Она – опасность, а предчувствие Рина его никогда не обманывало. Лучше убрать эту опасность сейчас, пока она не разрослась, пока в своих руках хоть маломальскую власть не ощутила. Рин поднимается с места и вальяжной походкой идёт во дворец.
– Бао, Бао, Бао, – обходит стол в комнате отдыха, скользя по нему своим бокалом, Рин и с улыбкой смотрит на обнимающего какого-то омегу мужчину. – Всё не надоело по углам омег зажимать?
– Господин Рин, давно не навещаете старика, – подскакивает на ноги Бао и, поцеловав его руку, выгоняет всех и приглашает его присесть.
– Я ненадолго, по небольшому делу, – опускается в кресло Рин. – У тебя появилась новенькая, которую из гарема выкинули.
Бао кивает.
– Неужели она такая трудяга и умница, что я вижу ее в полном здравии и на своих двоих? – изогнув бровь, смотрит на него омега.
– А вы бы так не хотели? – пытается сообразить Бао.
– Она мне не нравится, – хмыкает Рин. – Уберёшь ее, вышлю тебе такого омегу или девушку, что умрёшь от восторга.
– У меня приказ, чтобы она жила, – растерянно говорит альфа.
– Вот оно как, – с трудом сдерживает вырывающиеся ругательства Рин. – Так изведи ее до такой степени, пусть руки на себя наложит.
– Всё будет сделано.
– Чудесно, – омега поднимается на ноги и, улыбнувшись Бао, как ни в чём не бывало покидает комнату.
Поднявшись в свои покои, и выставив оттуда прислугу, Рин вдребезги разбивает поставленное в углу зеркало.
«Приказ, чтобы она жила, мой господин? Серьёзно?» – негодует омега. – «Не позволю. Только через моё бездыханное тело», – плюётся Рин и, завалившись на подушки, требует к себе музыкантов.
***
Первым во дворец, спустя почти три недели, возвращается сам Дьявол. Юна по ажиотажу на кухне и во дворе понимает сразу, кто именно вернулся. Сама девушка лишний раз на переднем дворе не мелькает и весь день чистит конюшню, в которую возвращают теперь уже всех лошадей. Юна заканчивает уже свою работу, когда видит, как конюх за поводок ведёт к доселе пустующему стойлу удивительного по своей красоте коня. Она, не отрывая взгляда от животного, подходит ближе, мечтая прикоснуться к вороному красавцу.
– Даже не думай, – угрожает конюх. – Убирать денник Маммона лично моё дело, как и ухаживать за ним. Господин слишком сильно любит своего коня, а я отвечаю за него головой. Увижу рядом, убью.
– Я не причиню ему зла, – просит Юна и протягивает руку, но получает по ней рукояткой хлыста.
– Я всё сказал, – конюх скрывается с конём в конюшне, а Юна понуро плетётся на кухню.
***
Завтра Арслан покидает свой город, чтобы возвратиться с отчётом к Гууку. В Иблисе их ждут долгие разговоры о следующем походе и усиленная подготовка.
Арслан очень любит пешие прогулки по городу на закате, а учитывая, что вновь покидает родные земли на неопределённый срок, то, взяв с собой двух воинов, выходит в центр погулять. Обычно свой путь он начинает с центрального базара, особенно с той его части, где продают специи. Арслан обожает медленно ходить меж рядов, втягивать в себя терпкий запах пряностей, слушать болтовню торговцев и подолгу рассматривать каждый мешочек. Торговцы любят его визиты не меньше, всегда оставляют для главного альфы лучшее и знают, что он щедро за всё заплатит. Нагулявшись на базаре, Арслан обычно через узкие улочки идёт в сторону маленьких парков, где под вечер на низких табуретах восседают и пьют кумыс старцы. Альфа уделяет им хотя бы час своего времени, внимательно слушает сказания о прошлом, чему-то учится, а сам почтенно молчит.
Просидев со старцами достаточное количество времени, Арслан решает закончить вечер пешей прогулкой до дворца. Он выбирает не центральные, а внутренние улочки и дворы и, размышляя, медленными шагами двигается ко дворцу, когда внезапно замирает на месте, услышав звонкий смех, идущий с противоположной стороны каменного забора. Заливистый, искристый смех манит, он подходит к забору вплотную, понимая, что на ту сторону заглянуть не получится, вслушивается и слышит на что-то жалующийся голосок. Этот голос словно пропитан мёдом, Арслан им упивается, пропускает в самое нутро и думает, что груженных золотом лошадей бы к ногам хозяйки этого голоса приводил, лишь бы та не умолкала. Смех возобновляется, и Арслан, отправив воинов обойти забор слева, сам идёт справа в поисках ворот. Не увидев, кому принадлежит этот смех и сладкий голос, – он не уйдёт. Арслан замечает ворота раньше своих воинов. Он подходит к ним, на ходу придумывая, зачем правителю города понадобилось резко навестить дом, судя по всему, или купца, или зажиточного гражданина, и только протягивает руку к кольцу на воротах, как дверь распахивается, и в альфу со всего разбега налетает девушка. Арслан с трудом удерживает равновесие, а растерянная девушка, за которой, оказывается, несётся маленький пёс, ее не удерживает. Альфа ловит уже готовящуюся приземлиться на пыльную дорогу девушку и, притянув ближе, сам теряет почву из-под ног.
Необыкновенная.
Арслан так и держит ее за плечи, не слушает подбежавших и запыхавшихся воинов, смотрит в глаза цвета янтаря и с разумом прощается. Такой красоты свет не видал. Арслан точно. Девушке на вид лет семнадцать. Ее отливающие под солнцем, как драгоценный металл, локоны обрамляют красивое личико, Арслану хочется жмуриться от этого блеска, но он лучше ослепнет, чем хоть на миг глаза от нее оторвёт. Ее губы будто созданы для поцелуев, они такие же сочные на вид, как мякоть опробованных днём персиков на базаре. Девушка смотрит на него сперва испуганно, потом с интересом, Арслан в глубине ее глаз ночное полотно неба с усеявшими его бриллиантами звёзд видит. Мало было такой чудовищной пытки волшебной внешностью, так она и пахнет ещё золотом среди пряностей – она пахнет шафраном. Арслан ее про себя золотой девочкой называет, как она своей красотой и блеском любую драгоценность в его дворце затмит, представляет.
– Кто ты? – наконец-то отходит от немого восхищения Арслан, а интерес на дне чужих глаз вновь испугом сменяется.
Девушка опускает глаза, вздыхает, смотрит в сторону, заставляя и альфу туда повернуться, и, резко его толкнув, срывается вниз по улице.
– Поймать и привести, – приказывает Арслан воинам, а сам на поднявшуюся за девушкой пыль смотрит. Воин поражён в самое сердце. Тот, кто думал, что видел всё и ничто не удивит, минутной встречей повержен, как в нём его новая одержимость корни пускает, чувствует. Она уродливая и жадная, она в нём без разрешения поселяется, в каждый уголок нутра проникает, «она должна быть только твоей» нашёптывает. Арслан уже и не сомневается.
Воины возвращаются ни с чем, девушка смогла ускользнуть. Арслан не расстраивается, входит во двор дома, из которого выбежала незнакомка, и требует хозяина. Дом принадлежит мелкому купцу, а сам хозяин оказывается не в городе. Альфу встречает супруга, которая, поняв, кто перед ней, сразу же чуть ли на колени не падает, думая, что чем-то вызвала его гнев. Арслан спрашивает о златовласой, но женщина оказывается не в курсе. Она вызывает прислугу и узнаёт, что девушка приходила за семенами и живёт в доме одного из приближенных воинов Арслана – Хуана, который раньше командовал одним из отрядов Гуука. Арслан довольным возвращается во дворец.
***
Не спится. Юна ворочается по расстеленной на деревянной скамье, служащей ей кроватью, грязной материи и продолжает вслушиваться в храп и сопение соседей. Всё тело чешется, притом так сильно, что хочется собственноручно содрать с себя кожу. Баней прислуге можно пользоваться только раз в неделю, но учитывая, сколько работы она выполняет в день и то, что большая её часть – это буквальное копание в дерьме, она бы купался каждый вечер.
Сколько бы девушка ни старалась, от чесотки не может заснуть. Невыносимо хочется купаться, хотя бы на пару минут бы в бассейн нырнуть, но даже если Юну не увидят, утром грязный бассейн точно заметят. Голова чешется так, что Юне начинает казаться, что у нее вши завелись. Так продолжаться не может. Можно попробовать хотя бы в пруд в саду разок окунуться, это уже будет блаженством. На дворе середина весны, и пусть пока всё ещё прохладно, Юна готова перетерпеть холодную воду, лишь бы смыть с себя запах навоза. Она осторожно поднимается с места и тихо, чтобы никого не разбудить – хотя уставших после тяжелого труда слуг даже нашествие врагов не разбудит – выходит из барака. Она на цыпочках пробирается к пруду и прислушивается. Слышно только коней и сверчков, порой доносятся голоса воинов, охраняющих дворец, но в сад они вряд ли придут. Девушка второпях снимает с себя лохмотья, служащие ей одеждой, и, морщась от ледяной воды, ныряет в воду сразу с головой, не давая себе шанса испугаться холода. Она выныривает в блаженстве, тело привыкает к температуре, вода ласкает кожу, и начинает мыть волосы. Выходить уже не хочется, но надо, ведь если ее обнаружат, то точно накажут. Она решает ещё пару минут поплавать и, в очередной раз выныривая, внезапно чувствует забившийся в ноздри запах костра, хотя нигде не разведён огонь. Юна лихорадочно оглядывается в темноте, прекрасно зная, кто именно так пахнет, но никого не видит.
Юна уверена, у нее уже паранойя, и это смешно, ведь альфа, вернувшись с поездки, ни разу о ней не вспоминал, а она ни разу о нём не забывала. Это из-за него она вынужден тайком купаться в ледяной воде, из-за него она недоедает, так далеко от дома и лишена всего. Юна захочет, его не забудет, поэтому, не выслав ему мысленно ежедневную дозу проклятий, ни в коем случае не засыпает.
Гуук даже не ложился. После долгого разговора с Хосровом о предстоящем нашествии он провёл час с Рином и вышел подышать ночным воздухом и заодно проверить охрану, когда услышал всплески воды со стороны сада. Гуук решил, что это птицы или гуляющие во дворе псы, но всё равно забрёл в сад. Он узнал ее по макушке. Альфа, не создавая шума, сразу встал за большую колонну, любуясь купающейся в свете луны девушкой.
Гуук всё это время хотел ее увидеть и сам же в себе подавлял это желание. Во время визита в соседнюю империю, всю дорогу, с момента прибытия во дворец – неважно, Гуук не может перестать о ней думать, но при этом категорически запрещает себе переходить в крыло прислуги и вообще как-то ей интересоваться. Одержимость другим человеком вряд ли похвальная черта для правителя, тем более, если учесть, что предмет его одержимости спит и видит, как перережет ему глотку. Но сейчас, стоя здесь и наблюдая за ней, он понимает, насколько сильно соскучился по ее мечущим огни глазам, по грудному голосу, посылающему большей частью проклятия, по вздернутому носику и этому испепеляющему взгляду, где ростом метр с половиной она всё равно умудряется смотреть на него свысока. Девушка выходит из воды, Гуук не дышит. Ее фарфоровая кожа светится под лунным светом, у альфы ладони в кулаки, чтобы зверя удержать, сжимаются. Желание в горле колючим комом собирается, Гууку с каждым разом его проглатывать всё сложнее. Он ведь может подойти, перекинуть ее через плечо и унести в свою спальню, где долгими часами будет учить повиновению, вытрахивая из него всю непокорность. Но Гуук боится, он только сейчас понимает, что боится не ее ненависти, ему даже на чувства девушки плевать, он боится, что потушит огонь в этих глазах, сломает это бешеное желание не подчиняться, превратит ее в одну из тех нескольких сотен в своём гареме. Юна похожа на степного орла. Гуук ее длинными красивыми крыльями восхищается, ломать их не хочет и очень надеется, что не придётся. Этого орлёнка хоть в клетку посади, он всё равно будет свободным, потому что свобода его у него внутри, под грудной клеткой таится. Именно поэтому всё, что остаётся зверю – это жадно разглядывать сводящее его с ума тело, которое заметно схуднуло, и альфа это замечает. В девушке эстетично всё: ее выпирающие рёбра, которые хочется ласкать, тонкая талия, которую, альфе кажется, он ладонями обхватить может, красивые бёдра, маленькая грудь, и главное, несмотря на недоедание, округлая и сводящая с ума попка. Гуук пожирает ее взглядом, капая слюной на мраморный пол, но расстояние не сокращает, иначе даже страхи его не остановят. Пока Гуук может, он будет терпелив, надеясь, что девушка первой сдастся.
Второпях нацепив на себя одежду, Юна вновь всматривается в темноту и, никого не обнаружив, бежит в сторону бараков. Гуук возвращается обратно в спальню, требует к себе девушку с тёмными волосами и невысоким ростом и до утра заставляет ее громко стонать, представляя вместо нее девчонку из Мираса.
***
Ясмин сегодня исполнилось семнадцать лет, и она уже уверена, что из-за собственной глупости вряд ли будет праздновать восемнадцатилетие. Девушка родилась и выросла в семье известного воина Пак Хуана, долгое время служащего в армии «империи черепов». Ясмин не знает, что такое нищета, всегда жила в достатке и является одной из четырех дочерей Хуана. Две уже замужем, а Ясмин и сестра, которая старше на год, пока дома. Ясмин самая красивая и самая взбалмошная дочь Хуана. Девушка, красота которой не может оставить равнодушным никого, отца не слушается и отправляет всех сватов обратно с пустыми руками. Все знают, что у Хуана две незамужние дочери, но если старшую видели, то младшую нет. Согласно негласным правилам империи, семья, в которой рождается красивый омега или красивая девушка, при достижении ими возраста четырнадцати лет должна представить их в гарем главы города. Если смотритель за гаремом их не выберет, то они могут вернуться домой и строить свою жизнь как хотят. В случае скрытия и последующего обнаружения такой девушки, родителей и саму девушку может ждать жестокая кара. Хуан знает, что его ждёт, если кто-то обнаружит, что он скрывает дочь, но уговорить ее показаться во дворце за эти годы так и не смог. Все разговоры об этом заканчивались скандалами, где девушка грозилась в случае, если ее насильно потащат во дворец, наложить на себя руки. В итоге старый альфа сдался, а Ясмин практически не покидала дом, боясь быть замеченной. У Ясмин есть весомая причина так сильно рисковать – она влюблена. Ясмин безумно любит одного альфу вот уже на протяжении четырёх лет и с нетерпением ждёт, когда он уже придёт за ней. Впервые они встретились в доме Ясмин в Иблисе, где раньше и проживала вся семья. Воин, который приходил к отцу, попросил его дождаться, и Ясмин пообещала. Она будет принадлежать только этому альфе, а явно не тому, от кого столько лет пряталась, ставя под огромный риск отца и всю семью.
Но сегодня Ясмин сделала глупость. Мало того, что вместо того, чтобы отправить за семенами слугу, он решила прогуляться и сама пошёл, она ещё и голову не покрыла, как обычно, и столкнулся у ворот с тем, кого бы предпочла никогда не встречать. Ясмин, ещё убегая, успокаивал себя тем, что это ничего ещё не значит, вряд ли она вызовет интерес того, кому руки целуют все омеги и девушки города, но увидев за собой погоню, поняла, что попалась. Ясмин хитрит и не бежит в сторону дома, а избавляется от преследователей на одной из улочек. Придя домой, она поднимается на второй этаж и запирается там, пытаясь успокоить бешено бьющееся от испуга сердце. Ночь для Ясмин проходит беспокойно и почти без сна. Только утром следующего дня она наконец-то расслабляется – ее не нашли или ей не заинтересовались. Ясмин подходят оба варианта.
Она сытно завтракает с семьей и весь день проводит в саду, помогая садовнику и ухаживая за цветами. Разомлевшая после ужина девушка поднимается к себе, планируя лечь пораньше, и только снимает с себя одежду, как слышит со двора громкий стук в ворота. Маленькая заноза отчаяния, поселившаяся в ней вчера днём, вмиг разрастается до огромного колючего куста, который изнутри ее кожу распарывает, не умещается. От внезапно обуревающего неконтролируемого страха дрожат руки, челюсть парализуют сухие рыдания, а примерзшие к ледяному полу ноги отказываются двигаться. Нет ни единой попытки уговорить себя, представить, что это просто гости, попробовать успокоиться. Ясмин будто летит головой в зияющую пропасть, но даже на её дне она отчётливо различает чужой голодный взгляд. Она подходит к окну, прислоняется к нему лбом и чувствует, как ее накрывает такой тяжелой волной отчаяния, из-под которой ей уже не выбраться. По тому, как их двор заполняет чуть ли не целая армия, Ясмин понимает, что сомнений быть не может – сам хозяин города явился в их дом.
– Господин, чем обязаны такой чести? – встречает почтенного гостя прямо во дворе Хуан и приглашает пройти в дом.
– Я сам пришёл за тем, что ты должен был привести ко мне лично, – холодно отвечает ему Арслан и проходит в просторную гостиную.
– Простите меня, раба своего, если я и сделал какую-то оплошность, но видят высшие силы, я ни разу не позволил себе поступка, способного вызвать ваш гнев…
Арслан взмахом руки заставляет умолкнуть мужчину и, подойдя к креслу, опускается в него.
– Покажи мне свой гарем.
– Как скажете, – опускает глаза Хуан после пары секунд непонимания и подзывает прислугу.
Арслану достаточно и одного взгляда, чтобы понять, что ту, кого он ищет, нет среди гаремных девушек. Но альфа не сомневается, что она в этом доме – запах шафрана ноздри щекочет, его зверя дразнит.
– Это все девушки в доме? – хмурится Арслан. – Я хочу видеть всех, и прислугу вызови.
