Она разворачивает мой рисунок, проверяя украдкой, чтобы не заметила мать. Последняя же занята приготовлением какого-то блюда на плите. Я наклонил голову на бок, пристально глядя на львицу. Ну что, теперь стало понятнее?
Она избегает моего взгляда. Бумажка исчезает в ее руках, я даже и не понял куда, а Елена снова берет в руки нож и продолжает резать им помидоры. Раньше и подумать не мог, что смогу пробыть на одной кухне с незнакомыми людьми более пяти минут, но благодаря бесценной помощи Елены это стало возможным.
Видеть, как она не может поднять носа от своих томатов, постепенно становясь такого же цвета, это, пожалуй, настолько же хороший подарок, как увидеть ее в бикини.
Мать занята приготовлением чего-то там и, как и положено, просит свою дочь помочь. Я остаюсь на месте и смотрю на них. Внезапно притихшая львица продолжает мучить помидоры, когда мать просит ее найти большую кастрюлю.
– Я не знаю, где они лежат, – холодно отвечает она.
– Полагаю, что там же, где и всегда.
Снова пауза. Вдруг львица резко смотрит мне в глаза.
– Ты закончил или нет? Почему ты до сих пор здесь? – бросает она мне прямо в лицо.
Тотчас же ее мать обернулась к нам, ошарашенная ее тоном. Я был занят тем, что смотрел на львицу, которая, в свою очередь, не спускала с меня глаз и, судя по всему, готова была идти до конца.
Каждый раз, как она открывает свой треклятый рот, она пытается разжечь во мне такую злобу, чтобы я взорвался.
Но я сопротивляюсь, и ничего у нее не получится, клянусь. Ну, или нужно чтобы она уж слишком далеко зашла.
В комнате воцарилось тяжелое молчание.
– Елена, следи за языком! И извинись перед Тиганом, он ничего тебе не сделал, – приказывает ей мать.
Да-да, Елена, я ничего тебе и впрямь не сделал. Извинись, чтобы я, наконец, насладился словами, вылетающими из твоего наглого рта.
Ее хрупкие плечики аж задрожали от гнева, и перехватило дыхание.
Она повернулась к своей матери.
– Нет, это исключено, – отрезает она, не поведя даже бровью.
Блин, она меня впечатлила. Так вести себя со своей матерью просто потому, что не хочешь извиниться, ничего себе! Снимаю шляпу. На ее месте я бы нож в стену бросил, прежде чем уйти.
– Ладно, это тебе решать, – говорит ей мать.
Чего? Нет, тут определенно у взрослых какие-то проблемы с авторитетом. Я в шоке поворачиваюсь к ней, но она продолжает:
– Или ты извиняешься за то, что разговаривала с Тиганом в таком тоне, или будешь наказана весь вечер, потому что, мне кажется, он вел себя с тобой весьма учтиво все это время.
Я кусаю себя за щеки, чтобы не заржать в голос. Какая прелесть! Елена зло глядит на мать и поворачивается ко мне.
– Учтиво? Да ты посмотри на него! В нем вообще нет ничего учтивого! – шипит она.
– Отлично. Ты сейчас выйдешь отсюда и будешь разговаривать с отцом, – обрывает ее мать.
Львица резко бросила все, что было у нее в руках, и в буквальном смысле слова вылетела из кухни.
Ее шаги уже доносились с лестницы, а я все еще сидел здесь.
– Она извинится. Не хочешь помочь мне закончить с готовкой? – спрашивает меня мать.
А больше ничего тебе не надо?
Я выхожу из кухни, даже не взглянув на нее. Без львицы, с ее дерзким и вызывающим поведением, мне здесь нечего делать.
Кажется, Елене не понравился мой рисунок, на котором я изобразил, как грубо имею ее прямо посреди кухни. Странно! И, думаю, что надпись в углу «научись читать» не добавила ему очарования в ее глазах.
Я тихонько засмеялся, поднимаясь на третий этаж, когда услышал, как с грохотом хлопнула дверь в ее комнату.
Я зашел в свою и пошел прямиком в ванную, чтобы отлить. Эта сучка, львица, она ведь не извинится. Все в ее поведении об этом кричит.
Стоя над унитазом, я расстегиваю пуговицу на ширинке и уже готов достать своего дружка, как вдруг неожиданный звук привлек мое внимание.
Дверь ее неприступной крепости открывается, но какой-то звук останавливает ее, и она не входит.
Скорее всего, звонит ее мобильник. Дверь остается приоткрытой.
Что мне делать? Зайти?
– Алло, – говорит голос львицы.
– Дорогая! Как твои дела?
Я нахмурился, натянул штаны и аккуратно присел на краешек ванны. Тот факт, что я могу погреть тут уши не мог не радовать.
Львица, должно быть, думает, что я до сих пор внизу, с ее матерью, потому что телефон она включила на громкую связь.
Таким образом, я услышал абсолютно во всех неинтересных подробностях о том, как провела каникулы эта девчонка, которая ей звонила. Она со своим двоюродным братом ездила по Европе, бла-бла-бла и все такое, англичане очень красивые, а французы любят вкусно поесть…
Я собирался вернуться в свою комнату, как вдруг тема их беседы неожиданно поменялась, и я остановился.
– Нет, ты еще не знаешь самого интересного! В этот раз мои родители решили усыновить парня! – восклицает львица.
Что? Они теперь говорят обо мне.
– Чего? Это ведь в первый раз так!
– Да, и я не понимаю почему. На протяжении вот уже десяти лет мои родители усыновляли только девочек. А в этот раз парень, да еще и такой страшный!
Я услышал, как на другом конце засмеялась девчонка, а потом игриво так спрашивает:
– Красавчик, да?
Тишина. Я вопросительно приподнял брови. Ну же, Елена? Отвечай.
– Красивый… Ну не слишком-то. Он… я не знаю, высокий, не толстый, глаза у него ничего такие, но в целом… он обычный.
Вот сучка!
– В целом? Почему в целом?
– Просто так. Просто я так сказала! – тотчас же реагирует львица.
– М-м-м! Говори давай, Елена Хиллз! Я тебя слишком хорошо знаю, твое «в целом» всегда что-то скрывает!
Снова тишина.
– Ну же! – почти орет в трубку ее подружка.
– Ну, когда я впервые увидела его утром в день его приезда меня просто поразил его взгляд. Он как будто отражал все, о чем он думал. Его глаза были темно-синими, когда он приехал; но буквально только что, в кухне…
– Что? Продолжай!
– Только что в кухне его глаза были светло-серыми. Мне было сложно даже смотреть в них…
– Так. Подожди, Елена, выкладывай уже! Он тебе нравится?
– Чего? Нет, конечно! Ты его видела? Он весь в татуировках. Прямо везде, даже на руках. А в ушах у него огромные уродские тоннели, и еще он немой!
Немой? Я не немой, я просто не разговариваю. Это разные вещи, твою мать!
– Да уж, татуировки, пирсинги и то, что он не разговаривает – это ужасно! – заключает ее подружка.
– Вот видишь! Даже если бы в нем и было что-то привлекательное, я ни за что бы на такое не согласилась. Он мне противен, – заявляет львица.
Я сжимаю кулаки. Противен я ей, видите ли! Правда, что ли? Да что б тебе, сучка этакая, пусто было!
– Но, Елена, ты у нас больше спец по глазам. Татуировки и все такое… Я уверена, что вот мне он очень даже понравится. Посмотрю на него завтра. Твоя мама согласилась, чтобы я пришла на обед?
– Ага, – отвечает львица.
Ее подружка тут же принялась обсуждать, в чем ей завтра лучше явиться.
Звук приближался, затем дверь ванной немного приоткрылась, и львица вошла сюда. Она меня еще не увидела, потому что смотрела на что-то в своих руках… На мой рисунок?
Глава 5
Она сложила бумажку вдвое и, к моему большому удивлению, засунула ее между грудей. Меня бросило в жар, а моему члену стало очень тесно в штанах.
Следующая секунда стала самой лучшей за последние несколько дней: львица подняла глаза, и ее взгляд встретился с моим. Пока она, казалось, пребывала в состоянии полнейшей неожиданности и шока, я подумал о том, что этот маленький клочок бумаги – счастливейший в своем роде, находясь сейчас там, где он находится. Я медленно оперся локтями о колени и подпер руками голову.
– Алло! Ты еще здесь? Так что же мне все-таки завтра надеть? – снова говорит ее подруга.
Львица открывает рот и тут же его закрывает.
Я скрещиваю пальцы, уставившись на нее.
– Моя… мама меня зовет, мне нужно идти, Софи, – говорит она ей.
– Блин. Ну ладно, целую… Честно сказать мне уже не терпится прийти завтра к тебе и посмотреть на этого немого в татухах…
Львица резко прекратила разговор, не дав своей подруге закончить фразу.
Я не двигался, она тоже. Было заметно, как она пытается изо всех сил взять себя в руки: она сглотнула слюну и откашлялась.
– И давно ты здесь? – начинает львица разговор.
Удивительная стерва. Я замираю и, не меняя позы, продолжаю спокойно смотреть на нее, и, честно сказать, оно того стоило. На ней была длинная и очень широкая футболка, из-под которой торчала круглая, загорелая попка, которая была для меня столь же желанной, как и ее хозяйка. Но мне пришлось оторвать от нее взгляд, когда она натянула свою футболку ниже, и в этот момент в моей голове отчетливо прозвучала ее фраза: «Это сильнее меня, он мне противен».
– И что же ты здесь делаешь? – холодно добавляет она.
Я выдергиваю секундную паузу, а затем медленно встаю. Она в смятении. Не нужно ей этого делать, это лишь пробудило во мне нечто большее, чем простое любопытство. И это большее находилось прямо под моими джинсами. Она что-то там говорила о том, куда она пошла. Ну, почему бы и нет.
Подошел ближе. Ну что, так я тебе тоже противен? Мне очень хотелось прошептать ей это прямо на ухо, но я даже не попытался, так как отлично знал, что ни одного звука издать не смогу.
Елена попятилась назад: шаг, другой, пока спиной не уперлась в стену. Я остановился в нескольких сантиметрах от нее и стянул с себя футболку прямо у нее на глазах.
Она изо всех сил старалась не смотреть на мой изукрашенный чернилами торс и смотрела мне прямо в глаза, задрав нос. Черт, как же меня заводит, когда она так делает! Я одновременно ненавижу этот ее взгляд и без ума от него.
Черт, теперь официально. Я потерял свое хладнокровие.
Положил футболку ей на плечо. Она не дрожала, но все ее тело выдавало волнение. Затем приблизился к ней еще немного и уперся ладонью в стену прямо над ее головой. Я тебе противен? В самом деле? Это совсем не то, что я вижу. Она молча опустила голову, я сделал так же. На протяжении нескольких долгих секунд я наблюдал за ее молчаливой паникой. Ее дыхание участилось, а грудь бурно вздымалась вверх и вниз, и было видно, как выпал маленький кусочек бумаги, который она туда положила. Львица разглядывала мой торс в нескольких сантиметрах от своего точеного носика. Ее дыхание обжигало мне кожу, в то время как по позвоночнику разливался ледяной холод.
К счастью, я не стал дожидаться ее дальнейших действий. Думаю, что она ударила бы меня по лицу, или залепила бы пощечину, может даже две. Но она не стала этого делать, и была совершено права. Иначе не отойти ей от этой стены. Конечно, я бы ее и пальцем не тронул, несмотря на то, как сильно мне того хотелось.
В этой истории нужно поставить красивую точку, и я резко поднимаю ее двумя пальцами за подбородок, чтобы она посмотрела мне в глаза. Она подскакивает и послушно делает то, что я прошу, хотя и без всякого на то желания. Склонив голову, движением брови указал ей на рисунок. Она открыла рот, но ничего не сказала.
Я что, заразный?
Она не сводила с меня глаз, и если она сейчас не закроет свой рот, то я наделаю глупостей.
Думаю, что все-таки она читает меня как книгу, раз она тут же громко сомкнула свои челюсти.
Она высвободилась, не задев меня, ушла в свою комнату и хлопнула дверью. К счастью для себя, иначе я бы точно не удержался, глядя на ее рот.
Я выпрямляюсь. Ай! Как больно. Так долго стоять рядом с ней – это слишком: стояк невероятный. Только подойдя к комнате, я остановился и вспомнил. Вот дерьмо! Она же ушла с моей футболкой. Теперь она точно сожжет ее или что-нибудь в этом духе.
Эта короткая встреча убедила меня в двух вещах: первое – она настоящая ледышка, потому что обычно достаточно было сделать в два раза меньше, чтобы девчонки оказывались в моей койке, и второе – мой член требует реванша. Она захватила все мои мысли, но пора бы прибрать и все остальное.
Я тяжело вздыхаю и возвращаюсь к себе. Тишина и спокойствие мне не помогают. Мне нужен шум, чтобы выкинуть из головы эти мысли и удержать себя от желания выломать ее дверь и стянуть с нее штаны и ее невинный вид. Мне нужно срочно отсюда свалить.
Я хватаю другую футболку, толстовку и бейсболку. Видок у меня теперь как у того парня, с которым не хотелось бы встретиться ночью на улице. Сигареты, зажигалка и телефон составили компанию косячку в моем кармане.
