– Я тоже. Алексис, не так ли?
– Да.
Возникла долгая пауза, во время которой Хелена отчаянно перебирала сотню разных способов нарушить молчание, ни один из которых не казался уместным.
– Папочка, Алексис отвез нас в Пафос на большом фургоне, – запищала Имми. – Он ходил с нами за покупками и помог мамочке украсить дом для тебя и Фреда.
– Правда? Тогда, вероятно, мне следовало бы поблагодарить тебя за помощь, Алексис, – спокойно ответил Уильям.
– Мне не трудно. Как тебе Пандора? – спросил он.
– Замечательный дом и прекрасно расположен.
– Семья Алексиса владела домом до того, как его купил Ангус, и Алексису принадлежат все виноградники вокруг. – К Хелене наконец вернулся дар речи.
– Ты делаешь вино? – спросил Уильям.
– Да, – Алексис указал на кувшин на столе. – Вы его пьете.
– Хорошее, очень хорошее. Могу я предложить тебе бокал?
– Нет, спасибо, Уильям. Я должен вернуться к своему гостю. Это виноторговец из Чили, и я хочу, чтобы он покупал у меня.
– Тогда заходи в Пандору и выпей с нами там, – предложил Уильям.
– Спасибо. Буду рад. Приятно познакомиться, Уильям. Adio, Хелена, Имми. – Он кивнул и удалился.
Алекс заметил Алексиса, когда вышел из туалета с Фредом, и задержался, пока тот не ушел.
– Что ему было надо? – спросил Алекс, когда они с Фредом снова сели за стол.
Неприязнь в его голосе сообщила Уильяму все, что нужно было знать.
Когда они вернулись в Пандору, Хелена уложила младших спать, потом набрала ванну. Она чувствовала себя разбитой: прошлой ночью уснуть не удалось. Вероятно, причиной послужило напряжение из-за приезда Уильяма и Фреда.
– DVD-плеер установлен в гостиной. – Алекс зашел в спальню, не постучавшись. Хелена знала, насколько эта привычка раздражает Уильяма.
– Хорошо, – ответила Хелена. – Я как раз собираюсь принять ванну. Ты идешь спать?
– Да. По крайней мере, у меня есть несколько книг на выбор в моей новой библиотеке. Спокойной ночи, мам.
– Сладких снов, дорогуша.
– Спокойной ночи, Алекс. – Уильям появился в спальне, когда Алекс уходил.
– Спокойной ночи, пап.
Уильям крепко закрыл за ним дверь и прошел за Хеленой в ванную. Когда она залезла в ванну, он присел на край.
– Наконец-то покой, – сказал он с улыбкой, зевая и проводя рукой по темным волосам. – Думаю, я буду хорошо спать сегодня.
– Пять часов на самолете с Фредом кого угодно выведут из строя, – согласилась Хелена. – Он уснул на середине сказки. Я только надеюсь, что он проспит до утра, иначе мы не доживем до конца дня.
– Будем надеяться, – вздохнул Уильям. – Так откуда ты знаешь Алексиса?
– Мы познакомились, когда я была здесь в прошлый раз.
– Красивый мужчина.
– Пожалуй.
– Он наверняка был неотразим, когда вы познакомились, – намекнул Уильям.
Хелена сосредоточенно намыливалась.
– Признайся, – Уильям перестал прикидываться, – между вами что-то было?
– Дай, пожалуйста, полотенце.
– Вот, – Уильям подал ей полотенце, восхищаясь тем, как ни возраст, ни роды, кажется, не оставили красноречивых отметок на теле жены. Со стекающей по коже водой она напоминала Уильяму нимфу, маленькие груди все еще высокие и полные, а живот плоский. Уильям ощутил шевеление в чреслах, когда наблюдал, как она вылезает из ванны и заворачивается в полотенце. – Ну? Ты не ответила на вопрос.
– У нас был курортный роман, когда я здесь жила, вот и все.
– И с тех пор ты его не видела?
– Нет.
– Так это было… невинно?
– Уильям, – вздохнула Хелена, – это было двадцать четыре года назад. Какое это имеет значение?
– Алексис женат?
– Был, но его жена умерла.
– Так значит, он вдовец.
– Да. – Хелена небрежно вытерла волосы, потом потянулась за халатом.
– Ты знала, что он будет здесь?
– Понятия не имела. Мы не разговаривали двадцать четыре года.
– Ты права. Это очень долгий срок.
– Да. Не хочешь макнуться, пока вода не остыла? А я пойду закрою нижний этаж. И, кстати, о нижнем этаже: завтра с утра я хотела бы поехать в Пафос и выбрать растения для чу?дных старых урн на террасе и маленькой клумбы возле бассейна. Ангелина здесь, так что она может пару часов посидеть с младшими. Ты поедешь со мной?
– Конечно.
– Прекрасно. До скорого.
Уильям разделся и погрузился в ванну, коря себя за допрос. Он поддался паранойе и обидел Хелену. Как она справедливо сказала, что бы ни произошло почти четверть века назад, это не имеет никакого отношения к настоящему. Но то, как Алексис смотрел на его жену в таверне… Уильям инстинктивно знал, что это взгляд человека, который все еще влюблен.
ДНЕВНИК АЛЕКСА
14 июля 2006 года
Папе: «Привет, дорогу-уша».
Имми и Фреду: «Нет! Дор-рогуши!»
Мне: «Ох, дорогуша!»
Итак, мы все здесь и снова в Стране Питера Пэна. Мы – семейство Дарлинг, и моя мать – миссис Дарлинг. Удивительно, что она еще не взяла нам в няньки собаку, но дайте ей время. Зачем было утруждаться, давая каждому из нас отдельное имя, когда она использует одно слово для всех?
Особенно трудно, когда она кричит собирательное «дорогуша» с кухни и мы сбегаемся со всего дома, а она решает, кто из «дорогуш» ей нужен. В общем и целом, полагаю, она хорошая мать, но эти ее «дорогуши» меня просто бесят. Это, наверное, пережиток тех времен, когда она выступала в балете. Своего рода «театральная» привычка.
У нас семья из пяти человек (скоро будет шесть, когда приедет эта самая Хлоя) – довольно большая по нынешним стандартам. И внутри такой семейной группы каждому из нас, конечно же, приходится защищать свою индивидуальность. А что у нас более личное, чем имя?
Последнее время Фред начал ей подражать. Меня беспокоит, что ему придется весьма туго в школе, если он решит, что можно называть неизбежного хулигана в классе «дорогушей».
Во всяком случае, пока она не включила мистера Я-все-устрою в состав «дорогуш», я как-нибудь справлюсь.
Разумеется, когда-то я был «дорогушей» номер один. Я появился первым, раньше их всех.
И, если честно, иногда мне бывает трудно делить ее с другими. Она как круг мягкого сыра, и, когда я родился, весь круг был только мой. Потом она встретила папу, и большой кусок был отрезан, хотя, полагаю, у меня еще оставалась половина. Потом появилась Имми, которая получила свой ломоть, потом Фред, который получил еще один. И я уверен, ей придется отрезать еще кусочек для Хлои, так что мой кусок все время становится все меньше и меньше.
Меня серьезно шарахнуло сегодня, когда в аэропорту Имми бросилась в объятия отца, что у меня такого нет. В смысле отца. Уильям очень старается, но скажем так: если случится пожар, готов поставить всю мою коллекцию сувениров с Тинтином, он сначала будет спасать своих родных детей. Что формально еще уменьшает мой ломоть сыра, поскольку у папы, Имми и Фреда есть понемножку друг от друга.
Папа казался по-настоящему счастливым, когда я выиграл стипендию в ту школу. Он открыл бутылку шампанского, и мне тоже позволили выпить бокал. Вероятно, он праздновал то, что в будущем я почти все время буду далеко от дома и ему больше не придется меня терпеть.
Почему я вдруг больше обычного зациклился на этом деле с отцом?
Возможно, потому, что до сих пор матери всегда было довольно. Мне не нужен был больше никто.
Но последнее время (а я понимаю ее очень хорошо) я чувствую, что она ускользает.
Она сама не своя.
И я тоже.
?
Шесть
Уильям и Хелена провели раннее утро в маленьком садовом центре, который Хелена заметила на окраине Пафоса.
Последнее время им редко удавалось остаться только вдвоем, и, несмотря на относительно прозаическую задачу, Хелена с удовольствием бродила по залитым солнцем рядам растений рука об руку с Уильямом, выбирая яркие герани разных оттенков плюс несколько олеандров и кустов лаванды, которые, как она знала, выдержат засушливый климат. Владелец садового центра также держал при входе маленький ларек, торгующий свежими местными продуктами, так что они накупили с собой благоухающие крупные помидоры, дыни, сливы и душистые травы, загрузили все в багажник и отправились обратно в Пандору.
* * *
– Это тебя. Сэди. – Уильям зашел на кухню и протянул Хелене ее мобильник.
– Спасибо. Привет, дорогуша, как ты? – Хелена привычно зажала телефон между щекой и плечом, чтобы можно было и дальше мыть латук. – О нет, правда?… О, вот же черт! Ты в порядке? Нет, я уверена… Да, здесь славно. Уильям и Фред приехали вчера, и мы все после обеда устроимся у бассейна, наслаждаясь покоем, пока не прибыли Чандлеры. Сэди, подожди пару секунд. – Она повернулась к Уильяму и указала на поднос с тарелками и приборами: – Можешь отнести это наружу и сказать детям, чтобы выбрались из воды и вытерлись перед ланчем?
Уильям ушел с подносом, и Хелена возобновила разговор с подругой:
– Конечно, ты встретишь кого-нибудь еще. Я все равно никогда не думала, что он «тот самый»… Что? Ну, если ты действительно хочешь, только я не знаю, где ты будешь спать. Мы уже трещим по швам. Ладно, – Хелена вздохнула. – Ну, выше нос. Просто сообщи время твоего рейса, и я встречу тебя в аэропорту. Пока, дорогуша.
Уильям вернулся на кухню.
– Дети вытираются. Надо забрать на стол что-нибудь еще?
Хелена вывалила листья латука в миску с нарезанными помидорами и огурцами, ловко перемешала их пальцами и подала миску Уильяму.
– Ну и, – спросил он, – как Сэди?
– Хочет покончить с собой. Марк сказал ей, что все кончено.
– Ясно.
– Я знаю, тебе он не очень нравился, да и мне, честно говоря, тоже. Но Сэди его любила.
– Я так и понял по тому, как ты часами висела на телефоне и слушала, как она поет ему дифирамбы.
– Да, но Сэди моя лучшая подруга, и я должна ее поддерживать. Проблема в том, что…
– …она хочет приехать сюда, сбежать на несколько дней, чтобы исцелить разбитое сердце и поплакать на плече лучшей подруги, – закончил за нее Уильям.
– По сути, да, – согласилась Хелена.
– И когда она приезжает?
– Она сейчас звонит в авиакомпанию и пытается купить билет.
– Значит, скоро.
– Вероятно. Прости, дорогуша, но ее страшно слушать.
