– Ты от кого-то прячешься? – Шатер сразу верно улавливает суть, взгляд его становится жестче, пальцы на моих голых плечах каменеют.
В этот момент я могу его ударить. Легко вырубить, прыгнув снизу вверх, засадив головой в подбородок. Это только в фильмах после такого встают. В реале – падают с диким грохотом. И приходят в себя в больнице.
Но я почему-то не пользуюсь своим преимуществом, тоже смотрю на него, пытаясь придумать, что сказать. Правду? Нельзя. Соврать? Не могу даже придумать сходу правдоподобно. Не умею я врать. От того и все проблемы мои.
Остается только честность. В той степени, которая мне позволена.
– Прячусь. Но я не могу ничего тебе больше сказать.
Он молчит. Ладони сжимает. Большие пальцы словно нечаянно начинают поглаживать голую мокрую кожу плеч, и от этого пробирает озноб по всему телу. Я с легкой паникой осознаю, что соски, и без того острые, напрягаются еще сильнее и упираются ему во влажную футболку.
И это… Приятно.
Настолько, что, против всяких правил, хочется потереться о него грудью, раздразнить нежную кожу еще сильнее. Или, чтоб наклонился и…
Ничего! Ничего!
Поднимаю взгляд и упираюсь опять в его глаза, жесткие. Черные. Завораживающие.
– Почему не можешь? Я никому не скажу.
Он опять ведет пальцами по коже, смотрит на меня, не отрываясь и, кажется, прижимает еще сильнее к себе, неосознанно, заставляя запрокинуть голову.
– Потому что я под подпиской о неразглашении.
Шатер едва заметно морщится, но, судя по всему, ему знакомо это понятие, потому что дальше не настаивает.
Но и не отпускает.
Я не вижу смысла больше его вырубать, понимая, что в любом случае уеду отсюда, едва только Зуб узнает о ситуации.
А я обязана его поставить в известность.
И это значит, что я вижу хищника в последний раз.
От этого почему-то грустно, хотя я давно настроена на то, чтоб легко переносить расставания. Слишком много их было в моей жизни.
Но рядом с Шатровым настолько надежно, настолько безопасно… Рядом с Зубом такого нет и в помине, хотя он – очень непростой чувак. Но вот нет.
А рядом с Вадимом Шатровым – есть. Странно, правда?
Это ощущение хочется длить, переживать как можно дольше. У меня никогда такого не было. Никогда.
И я упиваюсь новыми для себя эмоциями, забыв о том, кто такая, в каком пикантном я сейчас положении, и на какой тонкой нити вишу.
– Как тебя зовут? – он наклоняется чуть ниже, заводит одну ладонь за спину и ведет по позвоночнику, словно прощупывает, обласкивает каждый позвонок.
– Маша.
Я не вижу смысла скрывать свое имя. Оно никому ничего не даст.
– Маша… – повторяет он, и в его исполнении мое имя звучит… Сладко. – Хорошее имя. Маша, ты ведь убегать собралась?
Проницательный такой…
– Да.
Он молчит, словно формулирует в голове правильную фразу. Или просто не хочет ничего говорить, а хочет только смотреть на меня, держать в руках как можно дольше. И странно, что я не имею ничего против.
– Маша… – ох, дрожь до самых кончиков пальцев от его голоса, – не надо убегать. Я никому ничего не скажу.
– Это не мне решать…
– Тому громиле? – он хмурится, ладони на моем теле чуть напрягаются, – кто он тебе?
– Это неважно.
– Важно. Не брат, так ведь?
– Так.
– Спишь с ним, Маша? – и впивается в меня взглядом напряженно.
Я на мгновение представляю себе секс с Зубом и вздрагиваю. Пипец!
Отрицательно мотаю головой.
Зачем-то. Оправдываюсь? Перед кем? Глупость, такая глупость…
– Не говори ему ничего, и все. – Предлагает Шатров вполне логичное развитие событий.
– Не могу. Должна.
– Нет. Не должна. Я никому не скажу про тебя, зачем ему знать?
Черт… Это нарушение протокола. Но это так заманчиво…
И такие проблемы несет в будущем…
Я совершаю ошибку. Большую. Но он так смотрит. И пальцы его… И губы… И глаза… Дура я… В первый раз такое ведь. Дура…
– Хорошо… Я подумаю.
– Подумай.
Неуверенно шевелю плечами.
– Отпустишь?
Он словно только теперь замечает, что держит меня. Переводит взгляд на свои руки, потом – надолго – на мою, упирающуюся ему в футболку, голую грудь… Выдыхает.
– Да. Но знаешь… Сначала… Давно хотел это сделать.
Наклоняется и целует меня.
И мир качается под голыми пятками.
9. Вадим. Разговор в душе
Так меня не торкало никогда. Вообще. За всю мою жизнь.
Не знаю, что это такое, может облегчение, затопившее мозг в тот момент, когда осознал… Не сразу, бляха муха, осознал, далеко не сразу!
Сначала подумал, что девочка просто решила не ждать очереди в женских душевых, там, говорят, всегда с этим вопросом жопа, и прибежала к нам мыться.
Залип на круглую красивую задницу, на тонкую талию и охренительно длинные для ее роста ноги. Она стояла спиной. Выгибалась в пояснице настолько круто, что у меня встало практически моментально.
Я понимал, что неправильно поступаю и надо уходить, не мешать человеку мыться, не пугать ее… И в то же время не мог отлипнуть взглядом от узкой спины, изящной линии плеч… И гадал, машинально поправляя стояк, кто же это такая. И как я мог, черт возьми, ее пропустить-то? Сто процентов, если даже со спины такую фигурку углядел в универе, обратил бы внимание.
Как так?
Девочка мылась, неторопливо проводя пальчиками по голове, спине… И, кажется, даже подмурлыкивая что-то. А я стоял, дурак-дураком, и лихорадочно прикидывал, как дальше быть. Выйти. Не мешать? Подождать ее возле душевых спокойно? Или… Единственное было ясным, как день – сегодня она от меня не уйдет. Просто так не уйдет. Обязательно познакомлюсь. И… И все остальное – тоже.
Мысль неожиданно скакнула к полурослику, но вяло. Все нормально со мной! Все хорошо! Просто… Просто нужна была правильная девочка!
Вот как эта, например…
Тут она как-то повернулась, изогнулась, и я заметил на спине белые старые шрамы. Словно от ударов. Ремнем или плеткой. Нахмурился. Это еще что такое?
На ее белой коже отметины смотрелись чужеродно. И очень странно.
Странная девочка.
Как я мог пропустить?
А потом девочка чуть повернулась, так, что я смог увидеть ее профиль…
И, сука, как я в тот момент на ногах устоял – не представляю!
Потому что профиль мне был знаком! Чистый, утонченный… Полурослик!
Но как?
Мать его, как???
Машинально уцепился за ручку на двери, медленно вдохнул и выдохнул, как учил тренер.
И картинка в голове моей, щелкнув, сложилась в единый паззл. В котором главная роль была отведена придурку Шатрову, чуть не свихнувшемуся от того, что неожиданно начал смотреть на парня…
Сука! Сукасукасукасука!!!
Я был зол. Хотя, это вообще неправильное определение моей эмоции.
Я был в ахуе.
Вот это верно.
В диком ахуе, когда мозг еще не воспринял нормально информацию, сердце стучало радостно и больно, а по ногам било облегчением от осознания, что я нормальный. И что все хорошо. Теперь. У меня.
А вот у нее, у этой маленькой стервы, которая так меня за нос водила, которая смотрела на меня своими синими анимешными глазами, которая такой вынос мозга мне устроила…
У нее все плохо.
Потому что она ответит за каждый мой потраченный нерв.
Она мне их возместит.
И потому неудивительно, что, когда она, почуяв наконец-то неладное, поворачивается, я уже вполне в кондиции.
Злой и возбужденный.
Так себе сочетание, особенно для первого раза, который мне ужасно хочется здесь ей устроить.
Иду к маленькой стерве, чуть не сделавшей меня сумасшедшим придурком, а она… После краткого замешательства, спокойно опускает руки и немного отступает.
И как же это я забыл, насколько она непростая!
Собирается драться.
Голая.
В душевой.
С парнем, выше ее на сорок сантиметров и тяжелее на полсотни кило.
Сумасшедшая девчонка.
Только отчаянная готовность в ее глазах и тормозит меня. Немного.
Мы разговариваем.
И вот что я вам скажу: нихрена не легко разговаривать с голой девчонкой! Особенно, когда всеми силами стараешься сдержаться и не трахнуть ее прямо тут, в душевой.
Все ведь располагает!
