* * *
Утром в ординаторскую зашёл заведующий детским отделением.
– Добрый день.
– Здравствуйте, Владимир Алексеевич.
– Николай Глебович, я только на работе появился, а мне на тебя уже нажаловаться успели. Что там у тебя опять с мамашами за скандал вышел?
– Благодаря этим бабам мы с Пал Палычем сегодня ночью экстренно оперировали Перфилову из двенадцатой палаты.
– Мы ж ее несколько дней назад оперировали?
– Добрые тётеньки накормили девочку пряниками.
– Бл*дь!
– А я сказал гораздо мягче!
– Николай, да что хочешь говори! Но не при пациентах! Как девочка?
– В реанимации.
– Как операция прошла?
– Как научили.
– Ладно, – вздыхает заведующий. – Я сам с ними еще поговорю. Жалобы они строчат… Но, Николай, я тебя по-хорошему прошу: держи свой темперамент в узде! Не надо говорить людям всё, что ты о них думаешь.
– А как они тогда узнают правду?
– Самойлов! Хочешь работать в медицине – умей вовремя промолчать! Понял меня?
– Понял.
* * *
Николай осматривает Ванечку Баженова.
Надя внимательно наблюдает за уверенными движениями мужских рук. Вспоминает своё изумление в первый осмотр сына – как Ник с ним обращался. Они сами с Виком первое время до ужаса боялись что-то не то сделать, когда брали ребёнка на руки. Бабушки целый месяц приезжали по очереди внука купать, пока молодые родители освоились. А Ник… В его огромных ручищах малыш казался совершенно хрупким, но что-то в спокойной неторопливости этих рук убеждало в абсолютном профессионализме их обладателя.
– Коля, ну что?
– Да всё отлично, Надюш. С богатырём нашим полный порядок. Думаю, обойдёмся без операции.
– Думаешь?
– Пока рано утверждать точно, но вполне вероятно.
– Хорошо. Ты же с работы? Голодный? Есть будешь?
– Ааа… ммм… кто готовил?
– Ну, знаешь ли! Хамить не надо! Я научилась вполне прилично готовить! За голубцы мне даже папа твёрдую четвёрку поставил.
– Ну, если Стас Саныч четвёрку поставил…
– Обойдёшься! – фыркнула Надя. – Раз такой привереда!
– Ну, пожалуйста… Накорми голодного доктора.
– Доктор вечно голодный. Пошли.
И спустя десять минут:
– Надь, а добавки можно?
– А волшебное слово?
– Пожалуйста! Очень вкусно, правда.
– То-то же, – снисходительно усмехается Надя, забирая у него тарелку. На ее лице выступает румянец довольства. Дожили – Надя Соловьёва радуется комплиментам своим голубцам!
– Вик в котором часу придёт?
Вместо Нади отвечает дверной звонок.
– А вот и он. – Надя передаёт Нику сына. – Покарауль хулигана, пока я дверь открываю.
Замок в прихожей щёлкнул, что-то негромко произнёс Вик, потом стало тихо. Ваня дотянулся до ложки и звонко стукнул по столу.
– Давай-давай, – подбодрил крестника Ник. – Зови родителей. Спорим, они там целуются?
– Завидуй молча.
Молодые родители зашли на кухню, обнявшись. Надя снова кинулась к плите, а Вик протянул другу руку для рукопожатия. Навстречу ему ответно протянулись рука Ника и ручонки Ванюши.
– Витя, руки сначала помой!
Виктор скрылся в ванной.
– Что за жизнь, – чуть позже отозвался он. – Приходишь с работы домой, а на твоей кухне, на твоём любимом месте сидит какой-то тип.
– А ты работай больше – я еще и жену твою соблазню!
Вик посмотрел на Надю, и оба прыснули от смеха.
– Бедный малыш. – Ник демонстративно погладил по головке грызущего черенок ложки крестника. – Родители у тебя со странностями.
Смех смехом, а про соблазнение он сказал в каком-то смысле правду. Учитывая сходство сестёр… Не думать!
– Чаю нальёте, хозяева?
– И даже печенье дадим.
Они пили чай и обменивались новостями. Зазвонил Надин телефон. Ваня радостно гукнул, увидев у матери в руках любимую игрушку, и был тут же сдан на руки отцу. Надя приложила телефон к уху:
– Привет, Любаш.
Ник в этот момент поднёс чашку к губам. Услышав приветствие, он тут же поставил ее на стол. И это было ошибкой, так как младший Баженов сию секунду воспользовался моментом и мгновенно опрокинул чашку с чаем на стол. Хорошо, что чай был уже не горячий. Под общее негодование Виктор вытер стол и пол. Надя ушла разговаривать в комнату.
Не успела она вернуться, как муж тут же передал ей малыша.
– Забирай хулигана, я чай допью. Ну, что там у Любы новенького? – поинтересовался Виктор.
– Да со своим очередным разобраться не может. Всё ругаются, – поморщилась Надя. – На извечную гамлетовскую тему: дать или не дать?
– Замуж ей пора.
– Пусть погуляет еще, – со знанием дела ответила Надя.
– Чую, догуляется она… – с видом закоснелого брюзги парирует Вик. – Вашу сестру надо как можно раньше окольцовывать.
– Но-но-но! Разговорчики в строю!
Вик в ответ лишь ухмыльнулся.
– А очередной – это который?
– Марк.
– Это тот тощий белобрысый хмырь, в которого Ванька плюнул?
– Ага, – хихикнула Надя. – И потом – кто бы говорил! Ты сам-то… огромный толстый брюнет, можно подумать.
– Но я и не тощий!
– Это точно. Тебя все-таки откормили за год семейной жизни, – ехидно встревает Ник.
– Да его что корми, что не корми… Не впрок.
– Всё равно этот хлыщ – противный. Какой-то скользкий тип, – упорствует Вик. – Пусть Люба его на фиг посылает. Он нашей девочки недостоин.
– Ты хуже папы! – Надя так знакомо поднимает глаза к потолку. – Мало ли что противный. Может, Любе он нравится. Не тебе с ним спать.
– Хорошо, что я уже поел. Ты как скажешь…
– Ой, какие мы впечатлительные. Вик, а ты помнишь, какой завтра день?
– Помню.
– И что?
– Букет роз?
– Нет!
– Коробка конфет?
– Я на диете!
– М-м-м… Плюшевый мишка с сердечком?
– Витя… – Он получил предупреждающий взгляд.
– Флакончик Rose Lumi?re?
– Укушу!
– Ладно-ладно, я понял. Позвоню маме, она завтра посидит с Ваней, а мы куда-нибудь сходим, да?
– Да! – Звонкий поцелуй в щеку.
Когда видишь чужое счастье так близко, обмануться невозможно. Они действительно счастливы, любят друг друга и счастливы. Кто бы мог подумать, что одна из сестёр Соловьёвых может сделать счастливым обыкновенного парня, вроде Вика. Или его самого.
* * *
Люба просто не знала, что делать. Как поступить.
Марк доставал ее почти ежедневно. Так дальше нельзя. Надо или послать его к чёрту и разорвать отношения. Или… или соглашаться. Потому что это уже реально даже не смешно.
Не хотелось ничего делать. Почему ее все не могут оставить в покое? Почему всё в этой жизни происходит у нее не так, как надо, неправильно, наперекосяк?
Марк поставил ей завуалированный ультиматум. Очередная пафосная дата – День всех влюблённых. На Новый год не вышло, так вот теперь у него новая идея фикс. И она согласилась. По одной-единственной причине. Потому что ей пришла в голову странная мысль, что если она пошлёт Марка подальше, то это будет вроде бы как из-за Ника. Нет уж, такой чести Звероящер недостоин!
И вот теперь они будут отмечать День всех влюблённых у Марка дома. Понятное дело, что это только повод для того, чтобы наконец-то затащить ее в постель. Исключительно из вредности она утром надела самое скромное белье, которое нашла в шкафу. Эх, жаль, нет у нее в гардеробе таких тёплых байковых панталон до колена, желательно отвратительного розового цвета. Вот это был бы сюрприз дорогому Марку! Люба посмотрела на себя в зеркало и отвернулась. При мысли, что он будет вот так же смотреть на нее в одном белье, а потом и вовсе без – передёрнуло. Почему мысли об интимной близости с одним вызывают отвращение, а с другим… С другим вообще какая-то непонятная хрень!
Второй раз боль была почти терпимой. Но зачем она вообще – эта боль? Несправедливо. Потому что до определенного момента ей с ним было хорошо. Даже очень… хорошо. И однозначно хотелось большего. Только вот это большее и во второй раз обернулась болью. Странная эта штука – секс. Странная и непонятная. И хорошо, и больно одновременно. Хотя, возможно, дело действительно… в крупногабаритности звероящера. С Марком всё будет иначе. Люба зажмурилась и негромко застонала. У кого бы спросить… Кто бы научил ее, как вытерпеть близость мужчины, который вызывает такое отвращение? И отказаться она уже не может. Потому что… потому что Звероящер недостоин такого – чтобы из-за него отказывались! Он не должен быть единственным. Больно много чести ему!
* * *
Она сказала: «Не звони мне!» А он и не будет. Но просто так он это оставить уже не может. Какого-то дьявола он не может оставить это всё так. Так… неправильно! И Марк там этот… ну-ну…
Люба вышла из здания, где находилась ее работа, под руку с каким-то типом, держа огромный букет красных роз. Красивая. Улыбающаяся. С другим. Он шагнул вперёд, даже не думая, что скажет. Просто, чтобы…
– Привет.
