– Они…
– Догадываюсь, о чём ты хочешь спросить, – перебил её Финист. – Ты сама сказала, что сейчас не время и не место. И уж тем более не для таких новостей, поверь мне. Но как только доберёмся до Тёмных Лесов, поболтаем, красавица. – Он подмигнул: – Обещаю.
Не дожидаясь ответа, Финист вскочил на ближайшее крыльцо и постучал. В доме кто-то недовольно закряхтел, что-то скрипнуло, послышались шаркающие шаги, и дверь открылась. На пороге стоял средних лет мужчина с русой бородой и крючковатым носом. В ухе его блестела золотая серьга. При виде Финиста глаза его расширились, с щёк схлынул румянец. Финист расплылся в обворожительной улыбке:
– Пришло время отдавать долги, друг мой.
* * *
Мешко – так звали ведьмака – дрожащими руками разливал по чашкам ромашковый чай. Василиса и Кирши сидели на лавке за столом, Финист развалился на печи, а Тирг сидел на окне и всматривался в улицу.
– До Тёмных Лесов дней пять добираться, – неуверенно сказал Мешко. – Так, чтоб чары меня вусмерть не истощили.
– Даю тебе три дня. – Финист забросил в рот горсть орехов.
– Да я же помру!
– Не помрёшь. – Он спрыгнул с печи и уселся на свободную лавку. – Я поделюсь с тобой магией, если будет нужно, – мне она без надобности, а нам время дорого.
– Ты умеешь? – удивилась Василиса.
– Конечно, я же Сокол! Один из лучших, между прочим.
Василиса хмыкнула и отхлебнула чаю.
– Никогда бы не подумала.
Финист состроил мерзкую рожу:
– В общем, раз я невероятно щедр и готов раздавать страждущим магию, предлагаю решить, когда мы двинемся в путь.
– Отдохните пару часов. – Мешко покосился на окно, за которым уже сгущались сиреневые сумерки. – Чернокнижники ложатся спать ближе к полуночи, сами они деревню не стерегут – для этого у них ночницы. Не убивают, но до полусмерти выпивают каждого, кто ночью осмелится из дома выйти. И главная их, Вера, раздала всем жителям полынь. – Он указал на пучки сухой травы над дверью и окном. – Чтобы твари в дом не пролезли. Так что выдвигаться надо перед самым рассветом. Когда ночницы уже сгинули, а чернокнижники ещё не проснулись. Но всё равно надо бы глядеть в оба. Вера говорит, что пугать людей не хочет, так что при ней все чернокнижники смирные. Но сама она ночами в лес уходит до самого утра, тогда остальные, бывает, напиваются и буйствуют.
– Да, мы увидели одним глазом, – сказала Василиса. – В этот раз они не стали дожидаться, пока она уйдёт.
– Уходит каждую ночь? – спросил Кирши задумчиво. – Уж не волколак ли она?
– Сам я не видел, но многие так думают, – ответил Мешко. – А проследить и проверить смельчаков нет. Но пока людей не трогает, так и ладно. От её ублюдков вреда больше, повылазили из своих нор и ведут себя как дикари, чтоб они все сгинули.
– О, вот уродина! – воскликнул Тирг, привлекая всеобщее внимание. В тёмное окно, почти припав к стеклу, впавшими глазами заглядывала ночница. Чёрные спутанные волосы метались на ветру, сизый язык, свободно болтаясь в отсутствие нижней челюсти, пытался дотянуться до домового.
– Она нас не сдаст? – обеспокоенно спросила Василиса.
– Не, они неразговорчивые, но пялятся так постоянно. Не обращайте внимания. – Мешко поставил на стол миску с сухарями и половину пирога с рыбой. Финист, быстро потеряв интерес к ночнице, принюхался к угощению, скривился, но, отмахнув от пирога приличный кусок, принялся усердно работать челюстями. Некоторое время все за столом молчали, уплетая еду и косясь на гостью в окне. Первой заговорить решила Василиса, которая чувствовала себя в тишине неуютно.
– Значит, ты должник Финиста? – спросила она. – Расскажешь историю? Если не секрет, конечно.
Мешко усмехнулся:
– Да не секрет, де?вица. Условности молчать у нас не было. Приехал Финист в нашу деревню с другими Соколами – ночлега искали по дороге в столицу. Мы их разместили, как могли, Финист у меня ночевать остался. Да и как-то выпили мёда, разговорились мы с ним, и я дай да сболтни, что на девицу одну заглядываюсь, да никак к ней подойти не решаюсь. Замужем она была. – Мешко замолчал, в один глоток осушил чашку и уставился в окно, пожёвывая губами. – А он и говорит, мол, если это единственная твоя беда, так я мигом тебя от неё избавлю. Я ж дурак был совсем, да и пьян к тому же. Научала меня мамка сделок не заключать, да разве ж мы когда слушаем?
Василиса поёжилась и грустно улыбнулась, разделяя печаль в голосе Мешко. Её тоже Беремир уберегал от магических сделок, да она всё равно впуталась, и не один раз. В первый раз умерла, а во второй – стала рабой Финиста. Ничего хорошего от таких сделок ждать не приходилось.
– Так и согласился, ничего не уточняя. Больно уж девицу любил.
– И что он сделал? – спросил Кирши, хотя по холодному взгляду казалось, что он уже знал ответ.
– Мужа её убил, – горько усмехнулся Мешко. – Пришёл наутро и сказал: «Теперь никто на твоём пути не стоит». Попрощался и уехал с другими Соколами. Я тогда не понял, о чём он. Труп только к вечеру на берег выбросило.
Василиса посмотрела на Финиста. Тот беспечно пожал плечами, словно говоря: «Ну, вот как-то так вышло, красавица». Василисе захотелось хорошенько врезать по его наглой морде, но вместо этого она повернулась к Мешко:
– А девушка? – тихо спросила она.
– После похорон повесилась.
Повисло напряжённое молчание, только Финист продолжал как ни в чём не бывало жевать пирог, уговаривая уже третий кусок. Василису мутило от отвращения и ужаса. Ужаса и отвращения от того, в руках какого человека она была и что он мог с ней сделать. И самое страшное, она была уверена, что Финист найдёт способ сделать ей больно, минуя клятву. Дыхание перехватило, и Василиса до боли в пальцах стиснула ложку. Финист был прав, она всё ещё в его власти, он всё ещё может…
Тёплая нога Кирши соприкоснулась под столом с ногой Василисы, и чародейка вздрогнула. Страх схлынул с неё холодной волной, и Василиса поняла, что всё это время не дышала. Она посмотрела на Кирши, тот неторопливо помешивал в чашке чай и наблюдал за Тиргом. Его нога всё ещё касалась её ноги, через одежду делясь теплом и спокойствием. Фигура Финиста потускнела и отодвинулась куда-то далеко, превращаясь в серую тень, и Василиса снова смогла дышать.
«Я больше не его, – повторила себе чародейка, чувствуя, как к ней возвращаются силы. – Он больше ничего мне не сделает».
Поужинав, они легли отдыхать. Мешко залез на печь, Василиса и Финист улеглись на лавках, а Кирши с Тиргом остались дежурить – мало ли что. Несколько раз Василиса просыпалась: то ей казалось, что чернокнижники пробираются в избу, то – что заглядывают в окно, то – что начался пожар. Но каждый раз всё оказывалось в порядке, она встречалась взглядом с Кирши, который сидел у окна и чесал за ухом Тирга, успокаивалась и снова засыпала.
Кирши разбудил всех ближе к середине ночи, как и условились, собрав снедь и всё необходимое, и они уже вчетвером – не считая Тирга, который перебрался в щепку на шее Тёмного, – погрузились в лодку и двинулись на восток.
11
Волчьи лапы и лисий хвост
Аньяна погибла, пытаясь сдержать Синее пламя. Чернокнижники сумели подчинить Тени. А до этого специальный отряд Соколов пятьдесят лет искал и вырезал чернокнижников целыми деревнями, не щадя ни женщин, ни детей. И хотя бы Мира должна была об этом знать. Должен был знать и Аргорад. А Белава? А Беремир? И знали ли капитаны, что чернокнижники не начинали войны? Чем больше Лель говорил, тем сильнее у Атли раскалывалась голова и тем больше появлялось вопросов, ответы на которые Атли знать не хотел.
Но были и хорошие вести. Оказалось, что Лель не единственный, кто пережил падение Гвардии. Незадолго до обрушения, когда им с Аньяной стало известно о диверсии, он сумел увести группу из десяти Воронов в подземелья и запечатать за собой проход. Это было рискованно, ведь темницы могли и не уцелеть, но вести Воронов через парадные двери казалось ещё опаснее – Лель решил, что там их точно будут ждать враги.
Укрываясь за грохотом битвы, Лель с ещё одним Вороном-чародеем заново открыли подземный ход, через который тридцать лет назад вывели Жнеца. Земля, ещё помнившая прикосновения магии, поддавалась легко, а обвал оказался совсем небольшим, за ним открылся широкий проход, вдалеке шумела река. Проход вывел Леля в Даргородский лес – теперь у них была возможность покидать своё убежище и наведываться в город за припасами.
– Мы решили, что у себя под носом чернокнижники не будут нас искать, – сказал Лель, ведя Атли по коридору в глубь бесконечного лабиринта темниц. – Они прошлись по обломкам в поисках выживших, никого не нашли и на том успокоились.
– А что с корпусом Журавлей? – спросил Атли, на ходу зашнуровывая заботливо приготовленную Лелем рубаху.
Лель печально посмотрел в темноту:
– Его тоже разрушили. Кого-то из Журавлей поймали и убили. Некоторых из тех, кто сумел скрыться в лесу, мы нашли и привели сюда. Кто-то решил на свой страх и риск остаться в городе, чтобы помочь раненым. Что с ними, я не знаю.
– А воспитанники?
Лель покачал головой:
– Они все были в центральном корпусе. Спали. И… я бы не успел… От башни ничего не осталось.
Атли ничего не ответил.
Они попали в просторную комнату, освещённую факелами. У стен в корзинах и ящиках поблёскивали камни багреца, того самого, что они с Лелем нашли в туннеле под гарнизоном, когда шли по следу Аспида. Сколько же времени Лель провёл, собирая их со стен подземелья?
Сидя кругом у костра, ужинали пять юношей и две девушки. Тут Самбир, рыженькая Ворон-первогодка, которую Атли хорошо помнил, заметила его и вскочила с места.
– Капитан Атли! – крикнула она, расплёскивая похлёбку из плошки. – У Леля получилось!
Остальные Вороны обернулись, и всех Атли узнал: Самбир, Люба, Молчан, Людмил, Дробн, Мороз и Умил. Все они радостно бросились встречать своего капитана, как дети, встречающие родителей после долгой разлуки. Даже Дробн, вечно хмурый Ворон без левого уха, улыбался.
– Мы знали, что получится! Наконец-то! Мы так ждали! – Они окружили Атли со всех сторон, топчась на месте и подпрыгивая и едва ли не виляя хвостами, как щенки. И Атли не понимал, чем заслужил такую радость. К горлу подкатил ком: крохи его стаи, которую он не смог защитить, всё это время продолжали его ждать. Атли раскинул руки и заключил Воронов в объятия.
– Я вернулся.
Атли сидел со всеми у костра и, кажется, ел самую вкусную похлёбку в своей жизни. Мяса в ней не было – только лук, пшено и кусочки моркови.
– Вот обрадуются остальные, когда вернутся из города! – щурилась от счастья Люба. – Они должны были увести погоню в другую от нас сторону. Обставить всё так, будто ты сбежал на север, к границе.
Атли кивнул. Если бы он бежал, то ни за что не отправился бы домой, но чернокнижникам это было невдомёк. Логично предположить, что принц Северных Земель попробует укрыться под защитой отца.
– Какой у нас план? – спросил Атли.
– Мы тебя ждали, чтобы всё обсудить, – отозвался Лель. – Я, конечно, тоже капитан, но не воин. Так что толку в планировании боя от меня мало.
Атли задумался и обвёл всех взглядом. Люба, Умил, Мороз и Лель – чародеи. Люба и Мороз владеют стихией воды. Умил – воздухом. Лель – землёй. Самбир, Молчан, Людмил и Дробн – воины. Среди троих ушедших Воронов один чародей воздуха и два воина. Ещё четверо Журавлей-целителей – два чародея водной стихии и два – воздушной. Но в бою от них, как и от Леля, толку мало. Дареном рисковать нельзя. Итого в их распоряжении: четыре боевых чародея, шесть воинов, пять целителей и один оборотень. Против них больше сотни чернокнижников, упыри и мавки Даргорода, неизвестное количество волколаков, гулей и другой нечисти. А ещё Тени. Да, они могут напасть только в сумерках, но…
– Уже нет, – сказал Лель, и Атли понял, что уже какое-то время рассуждает вслух. – Я расспросил Сороку. Она мало что в этом понимает, но сказала, что Тени как-то привязаны к человеку, который ими управляет. И пока он жив, они материальны. И в одном человеке чернокнижники научились умещать до пяти Теней.
– Плохо дело, – пробормотал Атли.
– Хорошая новость, – Лель поморщился от этих слов, – что носитель Теней живёт недолго. Резерв очень быстро истощается, и он умирает. Не знаю точно, как долго носитель способен продержаться, выпустив Тени, но не больше четверти часа.
– Если я верно помню историю, одной Тени нужно меньше пары минут, чтобы отнять жизнь, – мрачно отозвался Атли. Ситуация выглядела неутешительно. – А сколько таких «носителей» у чернокнижников?
Лель пожал плечами.
– Во время вылазок мы видели на рынке троих, – сказала Самбир. – У них всё тело в рунах: лицо, руки, шея. Но их скорее всего больше.
– Если верить тому, что я слышал от Зорана, чернокнижники заняли Даргородское княжество, – сказал Атли. Наброски плана, шаткого и неуверенного, постепенно становились всё детальнее и чётче. – На остальные четыре нападать ещё не планируют, а может быть, просто сил на это не хватает. Князья пока что ждут. Нужно попробовать заручиться их поддержкой. У нас есть живой наследник престола. Более того, наследник, который сумел обрести божественную силу рода. Это должно помочь склонить князей на нашу сторону. Нам понадобится армия. – Атли обвёл Воронов решительным взглядом. – Вы тайно навестите князей и попросите у них помощи.
– А если они нам не поверят? Все считают, что царевич Дарен мёртв, – сказала Люба.
– Когда Дарен придёт в себя, я поговорю с ним. Возможно, царевич согласится отправиться вместе с вами. Он лично знаком с каждым князем и умеет вести переговоры.
– Это опасно для жизни царевича. Если чернокнижники узнают… – подал голос Дробн.
– Вы должны сделать всё, чтобы не узнали, – отрезал Атли. – План рискованный, но Люба права: князья захотят увидеть доказательства того, что наследник жив. Здесь, в гарнизоне, оставим троих Воронов и Журавлей. Будете следить за обстановкой, и если что-то случится, один из вас отправится меня известить.
– А ты куда, капитан? – обеспокоенно спросила Люба.
– Мы с Лелем отправимся в Тёмные Леса, чтобы найти способ уничтожить Тени.
* * *
По дороге в архив Атли рассказал Лелю историю Белогора. О том, как чародей полвека скрывался в Тёмных Лесах, пытаясь воскресить сына и принося в жертву ни в чём не повинных мальчиков. Как молодая чародейка Василиса погибла, пытаясь его остановить, а Атли, Кирши и Аньяна запечатали пещеру, решив сохранить секрет Белогора и оставить его героем в памяти народа, свалив всё… свалив всё на неизвестного чернокнижника.
– Самое ужасное зло мы совершаем ради добра, – сказал Лель, открывая дверь в архив и пропуская Атли внутрь. – И хуже всего то, что мы не считаем это злом. Называем вынужденной мерой, неизбежной жертвой, необходимой ценой за будущее счастье.
– Может, это искренне. Никто из нас не хочет быть плохим. – Атли не поднимал глаз на Леля, скрываясь в тени книжного шкафа.
– А разве это важно? Если в конечном итоге руки у нас по локоть в крови?
Атли не нашёлся что ответить, и они молча принялись искать карты, которые помогли бы составить маршрут пути до Тёмных Лесов. Если чернокнижники заняли всё Даргородское княжество, то повстречать их можно в любой деревне, а потому лучше бы по возможности обходить их стороной. И если Лель ещё мог сойти за своего, то Атли со своим шрамом в пол-лица будет слишком заметен.
Лель наконец выудил из сундука карту и развернул на столе, поближе к островку света факела.
– Совсем избегать деревень не получится. Зима всё-таки, – сказал он.
– Мне холод не страшен. Я думаю, чародеям тоже.
– Не замёрзну, пока полон резерв, но на подобные вещи он тратится довольно быстро. Так что лучше всё же ночевать в тепле. Если двигаться напрямик, менять лошадей и останавливаться только на ночлег… – Лель провёл указательным пальцем от Даргорода к первым деревьям, обозначающим Тёмные Леса. – Уложимся дней в шесть.
– Как быть с лошадьми?
– Если деревня или постоялый двор заняты чернокнижниками, говорить буду я. Если нет, то ты. – Лель достал из кармана брошь и выложил на стол. Серебряный ворон на полумесяце тускло блеснул в свете пламени.
– Откуда ты?..
– Зоран подарил безделушку Сороке, а она отдала мне в тот день, когда я попросил тебя вытащить. – Медовые глаза согрели Атли, и губы Леля тронул призрак улыбки.
