– Просто потрясающая, – сказала она, и ее глаза загорелись, как всегда, когда она говорила о по-настоящему хорошей книге. – Я нервничала, ведь прошло десять лет, а что, если та самая магия пропала? История отличная, как обычно. Андерсону нужно раскрыть убийство, которое кажется идеальным. Ни свидетелей, ни улик, ни мотива, но потом он внезапно понимает, что убийца совершил фатальную ошибку.
Джонатан приподнял бровь:
– Ну не томи, что за ошибка?
Нэнси уже открыла рот, чтобы ответить, но потом начала подниматься.
– Мистер Пибоди один, – прошептала она, хватая свой стакан.
Джонатан поспешил за ней, и они вместе присели за его стол, когда полиция уже выходила с веранды, к счастью, не заметив их.
– О, какой приятный сюрприз, – сказал мистер Пибоди, улыбнувшись, когда Джонатан и Нэнси уселись напротив него на скамейку. Несмотря на возраст, его голубые глаза оставались ясными, а жилистая фигура выдавала человека до сих пор сильного и энергичного. – Чем я могу вам помочь? – Он наклонился поближе к ним. – Что, очередное дело? – спросил он почти с надеждой, как показалось Нэнси.
– Ну… – с сомнением начала она.
Мистер Пибоди ударил кулаком об стол.
– Отлично! – воскликнул он с энтузиазмом. – Тут было уж слишком тихо. – Он придвинулся еще ближе. – Эти Роты опять взялись за свои грязные делишки?
– Они пока так и не вернулись в деревню, – ответила Нэнси, обменявшись лукавым взглядом с Джонатаном. – То, о чем мы с вами хотим поговорить, связано с летним фестивалем в эти выходные. Вот это висело на доске объявлений в книжном магазине, посмотрите, что кто-то написал внизу.
– Подождите минутку… – Он порылся в карманах, достал очки для чтения и поглядел на постер, который Нэнси протянула ему через стол. – О, боже… – сказал он, покачав головой, когда увидел надпись.
– Мы увидели на записи с камер видеонаблюдения, что вы были рядом с доской прямо перед тем, как кто-то исписал постер, так что мы хотели спросить: не видели ли вы что-то подозрительное? Или кого-нибудь? – сказала Нэнси.
Он поднял глаза и на минуту задумался.
– Хм… Знаете, да, теперь, когда вы спросили, я вспомнил, что видел там человека… На нем был плащ, как будто он рассчитывал, что будет дождь.
– Да, этого мужчину мы тоже заметили. Но по записи с камеры не поняли, кто это, а вы?
Он покачал головой:
– Я никогда не забываю лиц, милая Нэнси. Он совершенно точно не живет в нашей деревне.
– Он был один? – спросил Джонатан.
– По-моему, да.
– Кажется, он оставался у доски объявлений довольно долгое время, – сказала Нэнси, опустив взгляд на постер. – Мы думаем, что это, скорее всего, его рук дело, но доска находится в слепой зоне камер. А если мы не знаем, кто он, то мы не можем предположить причину, – рассуждала Нэнси.
– Знаете, я был полностью поглощен изучением книг, как и всегда, но все-таки заметил что-то у него на плаще. Какую-то булавку или брошь.
Нэнси кивнула:
– Я тоже обратила на нее внимание на записи, но не смогла как следует рассмотреть.
Мистер Пибоди нахмурился, на минуту задумавшись.
– Мне кажется, это было перо.
– Это может быть важно, – произнес Джонатан, делая заметку.
– Знаете, я не удивлен, что не все рады тому, что Томас Грин приезжает к нам на фестиваль.
– Да, у него много бывших жен, – согласился Джонатан, кивая.
Мистер Пибоди покачал головой:
– Про это я не знаю, но уверен, вы в курсе, что он родился и вырос здесь, в Котсуолдсе, и жил в деревне Даггерфорд, пока не уехал писать свои книги. Думаю, не всем понравилось, когда он умчал в Лондон, бросив родной дом и семейный бизнес, который вскоре после этого загнулся. Хотя я уверен, что он мог бы предпринять что-нибудь, чтобы спасти его. – Мистер Пибоди придвинулся к ним. – Я слышал, он ни разу не вернулся домой за все эти годы.
– Интересно, – пробормотал Джонатан, достав телефон и сделав еще пару заметок. – А вы знаете, что это был за семейный бизнес?
– Мясная лавка, насколько я помню. Сейчас там небольшой супермаркет.
– Значит, это может быть корнем старых обид? – начала размышлять Нэнси вслух. Это, конечно, странно – ни разу не заехать туда, где вырос! – Вы не знаете, его семья все еще живет в той деревне?
– Кажется, да, – кивнул мистер Пибоди.
– Но все-таки сложно поверить, что люди до сих пор в обиде; он уехал, наверное, уже лет тридцать назад.
– Но он возвращается, не так ли? Это могло послужить напоминанием о давних трениях, – сказал Джонатан. – Он уехал сразу после того, как заключил свой первый контракт на книгу, это было двадцать лет назад, насколько мне удалось разузнать. Информации о его жизни до переезда в Лондон крайне мало, если честно.
– Но если бы он подозревал, что кто-то затаил на него страшную обиду, он бы, наверное, вообще не стал возвращаться, разве нет? – спросила Нэнси.
– Он может не знать об этом. Или считает, что теперь его никто не сможет тронуть, – сказал мистер Пибоди.
Нэнси посмотрела на угрожающую надпись на постере, и ее передернуло.
– Похоже, кто-то хочет доказать ему, что это не так.
– Я буду держать ушки на макушке, можете на меня рассчитывать, – сказал мистер Пибоди.
– Спасибо, – отозвалась Нэнси, покусывая губу. Ее обеспокоило, что Томас не мог похвастаться безоблачным прошлым, а значит, кто-то мог всерьез намереваться ему навредить.
– Что же, я не особо ждал этого фестиваля раньше, но теперь я весь в нетерпении! – заявил мистер Пибоди.
– Да, и я тоже, – согласился Джонатан, отхлебывая свое пиво.
Нэнси попыталась осуждающе покачать головой, но она их понимала. То, что автор приезжал к ним на фестиваль, было волнующе само по себе, а теперь возникла еще и тайна, которую им предстояло раскрыть.
Кто-то в их деревне затаил глубокую обиду на Томаса Грина. Она только надеялась, что им удастся выяснить, кто это, раньше, чем он сможет отомстить.
Глава 4
– Значит, этот человек может объявиться на фестивале, – сказала Пенелопа Гордон, попивая чай в книжном магазине в четверг утром.
Пенелопа работала в магазине на полставки вместе с Нэнси и Джейн и была матерью маленькой девочки по имени Китти, которую в основном растила одна, потому что ее муж служил в армии и был расквартирован за границей. Она, как и Джонатан, дружила с Нэнси с самой начальной школы.
– Надеюсь, что нет. – И Пенелопа поежилась.
– Я тоже. Хотелось бы узнать, кто это, и выяснить, из-за чего он затаил злобу на Томаса Грина и что планирует предпринять. – Нэнси вздохнула. – Единственные зацепки – это его плащ и булавка.
– Еще раз, как она выглядит?
Нэнси передала ей распечатку кадра с камеры наблюдения, на котором была видна булавка.
– Мистер Пибоди считает, что это перо, и я склонна с ним согласиться, но картинка слишком размытая, чтобы сказать наверняка.
– Могу поклясться, что видела ее раньше, – сказала Пен. – Но хоть убей, не могу вспомнить где.
– Томас Грин приезжает уже завтра, а я даже не знаю, что делать. – Нэнси посмотрела на время: – Нам пора идти на лужайку.
Пенелопа стянула свои светлые волосы в хвост, выходя вслед за Нэнси из магазина:
– Что думают Джонатан и миссис Эйч?
– Что если мы не можем понять, кто этот человек, то нам лишь остается внимательно следить за всем подозрительным в деревне. – Нэнси расстроенно вздохнула. – Меня бесит, что мы в тупике, – сказала она, запирая магазин.
– Но все-таки весело снова говорить про зацепки, – отозвалась Пен. – Я заскучала без наших расследований после Рождества. Я все еще вспоминаю, как сказала инспектору Брауну, что ты знаешь, кто убил Люси Рот, и готова поделиться с ним новостями. Он был в ярости, – добавила она, улыбаясь от уха до уха.
Нэнси покачала головой:
– Не думаю, что он когда-нибудь мне это простит, но самое главное, что мы добились справедливости для Люси. И я просто хочу, чтобы Томас Грин был в безопасности на нашем фестивале.
– Ох, конечно, он будет в безопасности. – Пен взяла Нэнси за руку, когда они пошли по деревне в сторону лужайки. – Я к тому, что это же Дэдли-Энд, – сказала она, разведя руками и улыбнувшись.
Нэнси не смогла не улыбнуться в ответ. Июль в Котсуолдсе всегда радовал Нэнси. Солнце ярко светило в безоблачном голубом небе, а из корзин, украшавших фонарные столбы, живописно свешивались яркие цветы. Их деревенька, и так будто сошедшая с туристической открытки, летом выглядела особенно симпатично. Сложно было поверить, что фестиваль может быть испорчен.
Они добрались до лужайки и присоединились к организационному комитету, члены которого готовились к финальному собранию по поводу предстоящего в эту субботу события.
– Спасибо, что пришли, – сказала Джейн Нэнси и Пенелопе, когда они уселись на складные стулья рядом с ней. – Я хочу убедиться, что все на своих местах. Нам не нужна очередная катастрофа, как в двухтысячном году.
Они обменялись многозначительными взглядами. Все в деревне знали о фестивале двухтысячного года. Нэнси была маленькой и не слишком отчетливо помнила тот день, но тогда лил непрекращающийся дождь, заблудшее стадо овец снесло главный тент и выяснилось, что директор местной школы сбежал с любовницей.
– Когда вы у руля, все просто обязано пройти гладко. Но мы рады помочь, – сказала Пенелопа с улыбкой.
– К тому же мне нужна моральная поддержка, – добавила Джейн, понизив голос и указав в сторону Рут Строук, которая после побега семьи Рот из деревни, видимо, решила, что она самая важная персона в Дэдли-Энде. Определенно, она теперь была самой богатой и вела себя так, будто это она глава организационного комитета, а не Джейн, занимающая этот пост.
– Слава Богу, что абсолютно все решается голосованием, – прошипела Глория Уильямс, которая сидела по другую руку от Нэнси. Она была женой викария и близкой подругой Джейн. – А то она заставила бы нас надеть вечерние платья. – Они все попытались скрыть смешки. – Ты как, готова представить Томаса Грина на сцене, Нэнси? Я всегда говорю своему мужу, что просто не понимаю, как он вещает с кафедры каждую неделю. Я бы точно так не смогла. – Она покачала головой. У нее, как и у ее мужа, в речи до сих пор можно было уловить ямайский акцент, хотя они жили в Дэдли-Энде уже сорок лет.
– Думаю, да. Он приезжает завтра, так что я с удовольствием встречу его и постараюсь познакомиться чуть-чуть поближе. Надеюсь, это поможет. Уверена, что не буду нервничать, когда мы начнем говорить о книгах, но у меня действительно немного опыта публичных выступлений, – призналась она.
– Ты справишься на отлично, – заверила ее Глория. – Просто представь, что все в зале голые.
У Нэнси округлились глаза. С большей частью потенциальных слушателей она была знакома, и мысль увидеть даже одного из них голым ее откровенно смущала.
– Может быть, начнем, дамы? – произнесла в этот момент со своего места Рут.
– Я как раз собиралась, – сказала Джейн, вставая и ворча себе под нос так, что только Нэнси могла это слышать.
Она двинулась к первому ряду стульев. Организационный комитет состоял из двенадцати жительниц деревни; строго говоря, Нэнси к нему отношения не имела, но всегда была готова помочь.
Джейн обратилась к ним своим чистым, звучным голосом:
– Добрый день. Спасибо, что посетили последнее собрание комитета перед фестивалем. На своих стульях вы найдете распечатанное подробное расписание на день и список того, кто за что будет отвечать, так что, пожалуйста, внимательно ознакомьтесь с ним. Нам нужно проработать еще пару финальных деталей. Прежде всего… Да? – Джейн остановилась, когда Рут подняла руку.
– Здесь сказано, что я должна наблюдать за играми, но я предпочла бы стоять у стенда с выпечкой.
– Ну, этим будет заниматься миссис Роджерсон из кафе «Чайный домик». Думаю, мы все согласимся с тем, что она более чем квалифицированна в этом вопросе. – Прозвучало несколько смешков и одобрительных хлопков. – Вы знаете, какое сумасшествие иногда творится в игровом тенте, так что там нужна твердая рука, – слащаво сказала Джейн.
Немного смягчившись, Рут опустилась обратно на свой стул, но все же кинула на миссис Роджерсон недобрый взгляд.
– Так, первое, по поводу чего мы не договорились на прошлом собрании, – продолжила Джейн после того, как ее прервали, – это где…
Внимание Нэнси начало ослабевать, когда ее бабушка стала рассуждать, куда посадить музыкантов в этом году. И тут ее взгляд зацепился за что-то, летящее по ветру. Она оглянулась и увидела обрывки бумаги, разбросанные по траве.
– Что это? – спросила она Пенелопу.
Пен тоже оглянулась, чтобы посмотреть:
– А это не постеры к фестивалю?
– О, нет! – Нэнси вскочила, и все головы повернулись в ее сторону. – Они повсюду!
Она побежала, Пенелопа за ней. Она подняла лист бумаги, и с него ей улыбнулось лицо Томаса Грина. Оглянувшись, она увидела, что все постеры, которые были расклеены на столбах вокруг лужайки, кто-то сорвал, и теперь полуденный бриз разбрасывал их по траве.
У Нэнси внезапно возникло чувство, что кто-то наблюдает за ней. Она глянула через дорогу и заметила краем глаза какое-то движение. И успела увидеть, как край бежевого плаща исчезает за углом.
– Смотрите! – закричала она, показывая в том направлении.
– Кто это? – щурясь, спросила Пен.
– Что случилось? – К ним подбежала задыхающаяся Джейн.
– Кто-то сорвал все постеры. Мне кажется, я видела его, – сказала Нэнси. Она посмотрела на Джейн и Пенелопу. – Это был тот же мужчина, который оставил надпись на постере в магазине, я уверена. Он наблюдал за мной.
– Точно, милая? – обеспокоенно спросила Джейн.
Нэнси кивнула. Ей от всего этого стало жутко.
– Он и правда не желает, чтобы Томас Грин приходил к нам на фестиваль. Но очень бы хотелось узнать, кто это!
– О, – отрывисто произнесла Пен. – Я вспомнила, где я видела эту булавку раньше. Кто-то покупал книги в прошлом месяце, и у него была такая же. Он сказал, что он член какого-то писательского клуба и там все такие носят.
