Алекс Д "Почти любовь"

– Ты какая-то бледная, Олесенька, не приболела случаем? – обеспокоено интересуется Антонина Федоровна, нарезая хлеб и колбасу.

От внимательного заботливого взгляда хозяйки мне немного неловко. Знаю, что тетя Тоня от чистого сердца тревожится, считая меня чуть ли не ангелом невинным, а я вон чего вычудила. Вошла во вкус, называется. Один парень еще не уехал, а я уже со вторым отожгла не по-детски. До сих пор тянет и ноет в причинном месте. Страшно представить, что бы было после дополнительного забега. Кравцов ведь намекал не в шутку и явно не собирался останавливаться. Слава богу, я вовремя вырубилась и утром незаметно срулила, пока Страйк храпел в обе ноздри. Ну нафиг такие опыты. Мне все его гинекологические навыки даром не сдались. Пусть на других дурах практикуется, а я не такая, жду трамвая, и вообще, девушка порядочная и высокоморальная. Подумаешь, один раз споткнулась, с кем не бывает?

– Не выспалась, – снова заглядываю в свой телефон, ощущая, как щеки заливает стыдливый румянец. Два пропущенных звонка от Виктора. Надо бы ответить, пожелать удачного полета, но, хоть убейся, не могу и все тут. Не знаю, кому как, но мне, видимо, прелести свободных отношений никогда не постичь. Чувствую себя грязной, распущенной и добровольно использованной. Вот что бывает, когда не в тот трамвай садишься, но тут главное спрыгнуть на следующей остановке. У меня вроде бы получилось.

– Небось с кавалером до утра гуляла, – протягивая бутерброд с толстым куском сыра и колбасы, хитро подмигивает мне Антонина Федоровна. Эх, знала бы эта святая женщина кого прикормила…

– Угу, – мрачно киваю я, жадно вгрызаясь в угощение. Телефон снова дает о себе знать. Не Виктор, к счастью. Угомонился или вылетел уже. С ним разберусь позднее. Сейчас главное котят пристроить. Провожу пальцем по экрану, открывая чат, и ликующе мычу с полным ртом. В одном из питомников готовы принять всех пятерых. Я так бурно радуюсь, что едва не давлюсь крошками. Откашлявшись, запиваю остатки бутерброда теплым чаем и чувствую, как энергия постепенно возвращается в мое хилое тельце.

– Отличные новости, теть Тонь. Везу наших полосатиков в Бирюлево, – бодро сообщаю я хозяйке квартиры.

– Так далеко же! – всплеснув руками, качает головой Антонина Федоровна.

– Ничего страшного, доберемся, – успокаиваю сердобольную старушку. – У вас пеленки одноразовой нигде не завалялось? Подстелить бы мелким, а то таксист ругаться будет, если сиденье испачкаем.

– Есть. Две хватит? – суетливо копошась в кухонном ящике, спрашивает Антонина и протягивает мне неполную упаковку. – Все бери. Пригодятся.

– Спасибо, теть Тонь, лишние в приют передам, – искренне благодарю я, порывисто обнимая добрую женщину.

Потом мы вместе осторожно достаем писклявых малышей, застилаем дно коробки впитывающими непромокаемыми пеленками и возвращаем трясущихся от страха котят обратно. Вот теперь можно и такси с легким сердцем и чистой совестью заказывать. Оставляю заявку сразу в двух приложениях и терпеливо жду. Минуту, две, десять. Ценник поднимается в геометрической прогрессии, а желающих отвезти меня в Бирюлево как не было, так и нет.

Через пятнадцать минут ожидания первое приложение присылает сухой отказ. К сожалению, свободных машин нет. Ну и идите лесом. Такого ценного пассажира профукали, я бы еще и на чай дала. Вся надежда на второе такси. И дернул же черт сдать мою родненькую Киюшеньку на диагностику. Сама бы быстро скаталась туда-обратно, а после бы еще и к родителям успела на дачу заехать. В пятницу обещала, что навещу на днях, и пропала до воскресенья. Нехорошо получилось. Они наверняка сильно соскучились и страшно волнуются за меня. Им не обязательно говорить об этом, я просто знаю и все.

У меня лучшие в мире родители, и я каждый день просыпаюсь с мыслью о них, даже находясь далеко. Наша связь гораздо глубже и сильнее, чем в обычных семьях. Мы пережили слишком многое, проросли друг в друга, став единым организмом, но, когда пришло время оперившемуся птенцу выпорхнуть из гнезда, они не стали держать клетку закрытой. Наверное, я разбила им сердце, решив уйти во взрослую жизнь, но они позволили мне сделать этот первый самостоятельный шаг, заняв наблюдательную позицию в тылу, чтобы в случае малейшей опасности прийти на помощь.

Все, кто кричат о безусловности родительской любви, не говорят главного. Страх потери поселяется в сердцах родителей одновременно с всеобъемлющим чувством узнавания в момент первого контакта. Именно страх заставляет людей совершать эгоистические поступки. Лично я не знаю, что может быть сильнее страха потери. Неважно, боитесь ли вы потерять собственную жизнь или боитесь потерять родного человека, мозг будет искать способ защитить нервную систему от потрясения, выстроив оборонительную крепость вокруг объекта страха, и сделает все, чтобы он оставался под контролем и никогда не покинул стены убежища.

Поверьте, я знаю, как исправно и бесперебойно работает этот защитный механизм. Проверила на собственной шкуре, и, если честно, быть объектом постоянного страха своих родителей совсем не круто. Скажу больше – это тяжкое созависимое состояние. Их страх проникает в тебя, становится твоим собственным, и однажды наступает момент, когда ты перестаёшь понимать, чего ты боишься больше: причинить страдание им или самой себе.

Мои родители и правда самые лучшие. Немногие способны проложить мост через глубокий ров оборонительной крепости ради глотка свободы и счастья своего ребенка. Мои сумели. Они давно уже не обрывают мой телефон, не строчат беспокойные смс, пытаясь выяснить, где и чем живет их блудная дочь, не приезжают без предупреждения, не устраивают семейные посиделки с целью выманить меня на свою территорию и почти полгода не поднимают вопрос о покупке квартиры, хотя их изначально приводило в ужас мое желание жить в общаге, и мы долго и упорно спорили на эту тему.

Они позволяют мне жить так, как хочу я, и это дорогого стоит, говоря об их любви ко мне больше любых громких слов и денежных дотаций. Наш путь к взаимному пониманию и доверию был долгим, сложным, извилистым и тернистым. Было много маминых слез, суровых отповедей отца и моих демонстративных хлопков дверью. Не сразу, день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, маленькими шажками, голыми ступнями по острым камням, через боль и страх мы мучительно медленно продвигались вперед. Вместе, пока я наконец не увидела свет. Не тот, что видят в конце тёмного тоннеля во время клинической смерти. Мой свет был совсем другим, я выгнала тьму из своего сердца и внезапно осознала, что сама могу стать солнцем для кого-то, кто еще не нашел дорогу и вслепую бредёт в темноте. Именно так ко мне пришло понимание того, чем я хочу заниматься и ради чего живу.

Стоит ли говорить о том, что родителям было не просто смириться и отпустить меня в свободное плавание, но точно знаю, в глубине души они понимают, почему я одержима идеей сделать этот мир лучше. Лучше не в глобальном смысле, а в масштабах собственных возможностей. Отдавая все, что у нас есть, мы получаем больше, гораздо больше. Жаль, что немногие это понимают, но я безумно счастлива, что у меня есть круг единомышленников, где никому ничего не нужно доказывать и объяснять.

– Олеся, телефон звонит, – сквозь плотный туман мыслей пробивается голос Антонины Федоровны. Она протягивает мне мобильник, и я отвечаю, не глядя на экран, еще не до конца вынырнув из глубокой задумчивости.

– Привет, динамщица. Представь себе, просыпаюсь утром, а красавицу с потрясными сиськами как ветром сдуло. Ты бы хоть лягушачью кожу оставила, что ли? – раздается в трубке низкий мужской смех. Я уже почти согласна на Виктора, но это Страйк. Невозможно не узнать его нагловато-развязный тон, который он использует, когда чем-то недоволен. В конкретном случае, Кравцов не доволен моим утренним бегством.

Пересилив острое желание скинуть вызов и бросить его номер в блок, я напоминаю себе, что Страйк, по сути, не сделал мне ничего плохого. Он просто был собой, таким, как есть: раскованным, напористым, уверенным в своей крутости и уникальности. Стопроцентный нарцисс со всеми вытекающими. Я не испытывала особых иллюзий на его счет, отлично представляя, с каким психотипом имею дело, но кое в чем Александр Кравцов все-таки удивил. Он не такой жлоб, как я думала, и в сексе не эгоист, что присуще большинству самолюбивых нарциссов. Пожалуй, теперь я немного, совсем чуть-чуть, самую капельку понимаю Марину, за спиной мужа бросающую на его лучшего друга голодные взгляды.

– Знаешь, как-то не пришло в голову выпотрошить лягушку, – отвечаю я. Не весело и не игриво. Никакого флирта, иначе от него будет трудно отделаться.

– Могла просто разбудить. Вместе бы уехали, – уже серьезнее, с намеком на претензию говорит Кравцов. Я морщусь, словно съела что-то кислое. Ну да, конечно, так и поверила, что мы бы просто встали утромиуехали. Без интенсивной разминки прямо в постели или в душе, или где-нибудь еще. Спасибо, мне с лихвой хватило одного раунда.

– Я занята сейчас. Ты чего-то хотел, Саш? – спрашиваю напрямик, решив не тратить ни его, ни свое время. На мгновение в динамике воцаряется оглушительное молчание. Я слышу шум автотрассы и его нервное дыхание. Скорее всего, он стоит в пробке на пути домой, и не зная, чем себя занять, решил позвонить мне, а я такая вредная колючка отказываюсь его развлекать. Обидно, досадно, но ладно…

– Я не понял, Веснушка. Ты меня посылаешь?

А ведь и правда не понимает. Не привык, не знает, как реагировать на нестандартную ситуацию. Ничего, справится, все однажды случается в первый раз. Теперь молчу я, давая ему самостоятельно сделать очевидный вывод, но у нарциссов, как правило, имеются определенные сложности с критическим мышлением.

– Олесь, что не так? Все же нормально было? – в его голосе звучит напряжение с толикой удивления. – Если я чем-то тебя обидел, то извини.

– Не парься, Кравцов. Чем ты мог меня обидеть? Отлично отдохнули, как-нибудь повторим, – жизнерадостно выдаю я. Вру, разумеется, но он поверит. Мужики, вообще, народ доверчивый. Им кажется, что это они чемпионы по навешиванию лапши на наивные женские уши, а мы тоже кое-что умеем.

– Когда? – не сдается Страйк. – Я сегодня совершенно свободен. Готов примчать, куда скажешь.

Блин, кажется, вчерашняя история повторяется, а мне, честно говоря, повторять совершенно не хочется. И не потому, что все было совсем плохо, просто не вижу смысла продолжать. Еще одного свободолюбивого пользователя я не потяну ни морально, ни сексуально. Раскрепощённые, темпераментные мужики хороши только в бульварных романах, а в реальности от них сплошной геморрой. Я за романтику и доверие, за простоту и стабильность, за общность интересов, принципов и целей, за осознанность и духовность, а не вот это всё… Вик, конечно, тоже не подарок, но с его тараканами я давно знакома и не теряю надежды, что однажды смогу их приручить. По крайней мере, мы занимаемся одним делом и смотрим в одну сторону. Пока этого фундамента достаточно для дальнейшего развития, а Кравцов… Это Кравцов. Будущее светило хирургии, Комплекс Бога и все такое. Не про меня и не для меня.

– Олесь, ты там еще? – теряет терпение мой одноразовый любовник. – Что у тебя пищит?

– Ничего, помехи, наверное, – рассеянно бубню в трубку, бросая быстрый взгляд на коробку с жалобно мяукающими комочками шерсти, потом смотрю на Антонину Федоровну, и меня вдруг прошибает молниеносная идея, как доставить брошенцев в Бирюлево быстрее и дешевле, чем на такси. Зачем переплачивать, если подвернулся халявный вариант? Лучше оставлю сэкономленные деньги малышам на корм. – Слушай, а ты точно абсолютно свободен?

– Как ветер, – воодушевленно отвечает Кравцов. – Куда подъехать?

Я отправляю свое местоположение, с трудом сдерживая клокочущий в горле злорадный смех. Порядочные высокоморальные девушки тоже иногда бывают немного суками и чуток стервами.

– Ни хрена себе, я совсем близко, – обрадованно восклицает Страйк, не подозревая, какая подстава его ждет. – Через десять минут буду у тебя.

– Сгораю от нетерпения, – я мрачно ухмыляюсь, удивляясь, как легко этот доморощенный бабник заглотил крючок.

– Ну что, Лесенька, кавалер тебя отвезет? – дождавшись, когда я закончу разговор, с любопытством интересуется Антонина Федоровна.

– Ага, – киваю я. – Только он не кавалер, теть Тонь.

– А кто же тогда? – удивляется женщина.

– Да так, один знакомый гинеколог, – передернув плечом, подхватываю картонный домик с котятами и танцующей походкой направляюсь к входной двери. Антонина Федоровна плетется следом. – За малышей не волнуйтесь, я их в хорошие руки передам, – говорю на прощанье. – Вы берегите себя, теть Тонь. Звоните мне, если помощь понадобится или просто так.

– Позвоню, деточка. Храни тебя Бог, – погладив меня по плечу, хозяйка квартиры выпускает меня на площадку и осеняет крестом в дорогу.

Жаль, мои руки заняты коробкой, иначе я бы не поленилась и сфотографировала вытянутое лицо Страйка в тот момент, когда его взгляд останавливается на мне. Кстати, если быть предельно честной с самой собой, Страйк внешне очень даже ничего. Не в моем вкусе, но посмотреть приятно. Чисто эстетически. Без всяких тайных желаний.

Страйк стоит в позе брутального мачо, вальяжно опираясь на боковую дверь своей тачки для съема меркантильных дур. Модные джинсы с протёртостями, швейцарские часы на запястье, белая футболка известного спортивного лейбла и светлые конверсы из последней коллекции сидят на нем идеально и подчеркивают именно то, что должны. В правой руке букет белых лилий. Охренеть, он еще и цветы припер. В целом, выглядит круто, этого не отнять, но выражение изумления и шока на лице портит все впечатление. Все-таки здорово, когда удается поразить мужское воображение, тем более такое избалованное, как у Кравцова.

Честно, я даже не берусь гадать, что поразило его больше. Моя мега-стильная причёска из двух длинных косичек, как у прилежной первоклассницы, или дизайнерский мешковатый спортивный костюм в крупную черно-белую клетку, или брендовые зеленые кеды с розовыми шнурками. Скорее всего, весь образ в комплекте, и я совру, если скажу, что выбирая одежду для выхода, не отдаю себе отчет в том, как буду выглядеть в глазах знакомых и случайных прохожих. Нет, это вовсе не попытка привлечь внимание или как-то выделиться из толпы, или желание блеснуть оригинальностью. Чудаков в Москве и без меня с лихвой хватает. Все гораздо банальнее. Это просто весело и мне нравится, что мой вид вызывает у людей улыбки. Неважно, что за ними стоит. Насмешка, недоумение, ирония или осуждение. Главное – эмоции. Я дарю их абсолютно искренне, от души, ничего не требуя взамен. Но есть и еще одна веская причина. Мне часто приходится бывать в детских домах-интернатах и больницах, общаться с детьми, оказавшимися в тяжелой ситуации, чья жизнь не отличается буйством красок и впечатлений. Я для них, как персонаж из мультфильма, весёлый, забавный и понятный, и они обожают меня точно так же, как и я их – совершенно безвозмездно и с распахнутой настежь душой.

Страйк давно вышел из возраста, когда Пеппи из известного мультика по сказке Линдгрен казалась маленьким мальчикам симпатичной. В двадцать семь мужчины предпочитают взрослые фильмы с пометкой 18+ и чулки с кружевной резинкой, желательно в комплекте с корсетом и поясом с подвязками. Представляю, как его сейчас корежит от разрыва шаблона, и даже немного сочувствую.

Расправив плечи, я резво сбегаю с крыльца подъезда и с широченной улыбкой направляюсь к желтому спорткару с откидной крышей.

– Решил прокатить меня с ветерком? – невинно интересуюсь я, останавливаясь напротив ошеломленного Кравцова.

Он ожидаемо теряет дар речи, пряча глаза за темными очками, и, мгновенно растеряв всю свою крутость, воровато озирается по сторонам. Что, Страйк, не доросла я для подружки плейбоя? А как же красавица с классными сиськами? Или это о ком-то другом? – мысленно ехидничаю я.

– Цветы мне? Спасибо, но на будущее – лилии не люблю. Захочешь порадовать, купи гвоздики. Красные. – сообщаю доверительным шепотом и, обогнув Ягуар, по-хозяйски открываю пассажирскую дверь, и плюхаюсь на сиденье. Поставив на колени коробку, деловито пристегиваюсь и терпеливо жду, когда Кравцов отомрет и сядет за руль.

Минута, две, три. Резко хлопает водительская дверца, и он нервно опускается в водительское кресло, букет демонстративно швыряет назад, как ненужный веник, рваным движением заводит мотор. Меня буквально накрывает волнами мужской агрессивной энергии, даже волоски на руках и затылке встают дыбом. Кажется, я чуток переборщила, но Кравцов еще неплохо держится. Только челюсть скрипит от негодования и скулы заострились, что об них можно порезаться. Не могу отказать себе в удовольствии и искренне любуюсь напряженным профилем. Нет, все-таки Страйк не сексапильный красавец из рекламы Gillette, но харизма у него ого-го. Так и прет… из ушей. Злой, как черт. Надо бы как-то подлизаться, а то выкинет из тачки вместе с коробкой, а нам с брошенцами в Бирюлево попасть позарез надо.

Пока я придумываю, как усмирить грозного огнедышащего дракона, спорткар выезжает из двора на второстепенку. Может, водички предложить? Пусть остынет. Жаль, не прихватила с собой бутылку минералки.

– Куда едем? – кисло спрашивает Кравцов, нажимая кнопку на панели управления. Крыша с автоматическим жужжанием опускается, скрывая нас от любопытных глаз прохожих.

– Правильно, Страйк, незачем себе репутацию портить. Машина заметная, вдруг кто узнает, потом устанешь оправдываться, – невинно замечаю я. Он хмуро косится на меня, потом на коробку, и переключается на дорогу. Мои пушистики, к счастью, притихли, словно учуяв опасность.

– Куда едем? – мрачным тоном повторяет свой вопрос.

– В Бирюлево, мне туда очень срочно надо, – я лучезарно улыбаюсь, игриво пробежав пальцами по обтянутому футболкой мужскому плечу. Один раз, второй, спускаюсь чуть ниже, уже откровенно ощупывая крепкие бицепсы. Кравцов скрипит челюстью, но терпит.

– Подсказать, где еще потрогать? – грубовато бросает он.

Я разочаровано вздыхаю и с сожалением убираю руку. Фу, какой пошлый. Надувшись, собираюсь убить его игнором, но взгляд так и ползет туда, где Кравцов предлагал потрогать. Не так, чтобы в лоб, но намек я поняла правильно.

– В коробке не взрывчатка случайно? – он смотрит на меня как раз в тот момент, когда я сосредоточенно разглядываю его ширинку. Кстати, нет там ничего особо выпуклого. Ну вот и не расстройся, а я-то думала, что Кравцов прилетел ко мне на крыльях пламенной страсти, сгорая от желания войти в пещеру наслаждения своим нефритовым жезлом. – Мои глаза выше, – Страйк насмешливо повторяет мою вчерашнюю фразу. Я неторопливо поднимаю взгляд на его лицо, отмечая, что он немного расслабился, и даже смешинки появились в наглых глазах. – Так что мы везем в Бирюлево, Веснушка? – Кравцов кивает на коробку на моих коленях.

– Секретный груз, – загадочно заявляю я и добавляю шепотом: – Тебе лучше не знать. Так безопасней.

– Я серьезно, Лесь. Нам ехать больше часа, – раздражается Страйк.

– Похоже, что я шучу? – напускаю на себя оскорбленный вид. Кравцов нервно потирает переносицу, сосредоточившись на вождении.

– Если там что-то запрещенное… – он не успевает закончить мысль, потому что из коробки доносится жалобное голодное мяуканье. Проснулись, мохнатые предатели. Причем все сразу. – Кошки, что ли? – морщится Страйк, словно речь идет не об очаровательных пушистых созданиях, а о хвостатых грызунах с красными глазами.

– Котята, – поправляю я. – Крошечные совсем. Их одна добрая женщина из мусорного бака достала.

– А ты причем? – искренне недоумевает Страйк.

– Я везу малышей в приют для животных.

– Не ты, а я.

– Мы, – упрямо поджимаю губы. – Доброе дело, между прочим, делаем.

– О да, – иронично тянет Кравцов. – Я и забыл, что ты из благотворительной программы. У вас там все такие странные? Или ты эксклюзив? – язвит он, намекая на мой внешний вид.

– Тебе что-то не нравится? – я безмятежно улыбаюсь в ответ. – Вчера вроде был всем доволен, комплименты отвешивал, а сегодня я вдруг странная стала. Ты уж определись.

– Вчера ты голая была, Лесь, – нагло заявляет Страйк с пошлой усмешкой. – Без обид, но без одежды ты мне однозначно нравишься больше.

– Какие обиды, Саш? – отзываюсь с самым невозмутимым видом. – Мой парень то же самое говорит.

Кравцов ухмыляется, словно его позабавила сама мысль о том, что у меня может быть парень.

– Ну-ну, что еще он говорит? Или у вас без разговоров? Жёсткий секс и ничего лишнего? – он ржет в голос, откровенно надо мной насмехаясь. Вот козел!

– Примерно так, – серьезно отвечаю я. Хрен он меня достанет. – Свободные отношения с правом налево. Удобно, между прочим. И без лишнего головняка. Он мне рассказывает о своих приключениях, я ему. Обсуждаем вместе, смеемс…

– Лесь, завязывай со своими сказками. Не смешно, – небрежно обрывает меня Страйк. – Зря стараешься. На меня это не действует.

Ну ни фига себе заявочка. Самомнение у кого-то выше шпиля останкинской башни. Как ему такому о*уенному еще памятник при жизни в форме гордо стоящего фаллоса не поставили?

– Что именно на тебя не действует? – сухо уточняю я.

– Ты же меня на ревность развести пытаешься, – самодовольно отвечает мистер проницательность. Описаться можно.

– А ты, значит, не поддаешься? – любопытствую, пряча улыбку.

– Женщины обычно изменяют со мной, а не мне.

– Да ты альфа-самец, Саш, – саркастично восклицаю я. – Мне сказочно повезло изменить с тобой.

– Твой воображаемый парень может тобой гордиться, – смеется Кравцов.

– Я ему передам, когда он вернется из Парижа.

https://t.me/alex_d_books (https://t.me/alex_d_books) – Чат автора: обсуждение и публикация новостей.