– Это долго. Переставь на сегодня.
– Но сегодня у вас расписан весь день.
– Отмени что-нибудь.
Он хмурится, читая расписание на экране компьютера.
– Можно отменить встречу с турагентом.
– Нет, это не вариант, – морщусь, вспоминая “душевную” беседу с отцом Ларисы.
А тут и секретарь напоминает:
– Вам сегодня Лариса Львовна звонила.
– Спасибо, с ней я уже пообщался. Назначь встречу с Хайнцем на время моих занятий в спортзале. Ради такого дела я их пропущу.
– Вашего тренера предупредить?
– Обязательно, – захожу в свой кабинет. – И да, сообщи, как подъедет Лев Аркадьевич.
Документы просматриваю уже тогда, когда усаживаюсь в кресло. Счета, договора. Быстро пробегаюсь по ним.
Включаю компьютер, проверяю сводки по сделкам за последние сутки. Мультиплатформой пользуются бизнесмены из разных стран и с разным менталитетом, так что порой мне приходится брать на себя еще и роль рефери.
Мысли то и дело возвращаются к Асе. В доме установлены камеры. Везде, кроме туалетов и спален.
Значит, в комнате Аси камеры нет. Плохо. Надо бы проследить за ней. Может, она неслучайно ко мне под колеса бросилась, и на самом деле все прекрасно помнит. Некоторые дуры уже пытались похожим образом привлечь мое внимание. Были такие, что умудрялись пробраться даже в защищенный отель, прямо в мою кровать. Может и эта, увидев дорогую машину, решила попытать удачу.
Но вот почему мне кажется, что я ее знаю?
И этот ребенок…
Может, он мой?
От этой мысли я замираю. Рука сама тянется к коммутатору.
– Саня, мне черный кофе покрепче, и плесни туда бренди.
Голос звучит так, будто я наелся стекла.
Нет, я к ее беременности не имею ни малейшего отношения. По крайней мере, уже не помню, когда последний раз так рисковал и ложился в постель без резинки.
Первая жена подарила мне дочь. Этого вполне достаточно, чтобы больше не делать глупостей.
***
Радзинский появляется с большим опозданием. Это у него манера такая, заставлять всех себя ждать. В моем офисе ведет себя по-хозяйски.Точнее, по-барски. Сбрасывает шубу из чернобурки на руки подскочившему Саньке, будто тот его личный холоп. Кидает небрежно:
– Не мешать.
Его охрана тут же вытягивается возле дверей. Я наблюдаю этот спектакль в режиме онлайн. У меня по всему офису камеры. Думаю, Лев Аркадьевич это знает.
– Итак, – заявляет он, садясь в кресло напротив меня. – Я жду твоих объяснений.
Пододвигаю ему приготовленный Санькой бокал, наливаю его любимый коньяк. Сокрушенно вздыхаю:
– Я сбил человека.
Лев Аркадьевич изгибает седую бровь:
– В каком смысле “сбил”?
– В самом прямом. Ночью, когда в аэропорт ехал. Поэтому и поездку пришлось отменить.
–А-а-а, – тянет он, понимающе. – Следы заметал?
Ну вот, даже ничего говорить не пришлось. Сам за меня все додумал.
– А кто еще знает? Кто с тобой был?
– Как всегда, – морщусь, – два охранника.
– А водитель?
– Я сам был за рулем.
– Плохо, – он смакует коньяк. – Если тебя кто-то видел…
– Никто, я проверил.
– А камеры?
– На том перекрестке нет камер.
Конечно, они там есть. В доме напротив. Мои парни сразу изъяли запись и уладили этот вопрос с охраной. Очень удачно вышло, что дежурившему в ту ночь немолодому мужчине нужны были деньги на лечение внучки. Мы с ним быстро нашли общий язык.
Но Радзинскому об этом лучше не знать.
С минуту будущий тесть молчит, изучая мое лицо придирчивым взглядом, потом произносит:
– Смотри мне, Макс. Не знаю, что в тебе нашла Ларочка, но я за свою дочь любого урою. И тебя в том числе. Помни об этом.
Глава 6
1. АСЯ
Просыпаюсь от лая собак.
После ухода Максима, я проспала несколько часов. Всю неделю старалась припомнить хоть что-то, но память по-прежнему возвращаться не хочет. Видимо в моем прошлом есть что-то такое, о чем я подсознательно не хочу вспоминать. Так сказал врач.
Все, что мне известно о себе – я знаю с чужих слов. Знаю, что неделю назад, в час с чем-то ночи Максим ехал куда-то и случайно сбил меня на дороге.
Он сказал, что в том районе фонари не горели, а я появилась там внезапно, выскочила прямо перед машиной. Но я не помню как это произошло! И не помню где именно!
Почему я вообще оказалась на улице в праздничном платье? А где пальто или шуба? И почему на ногах были тапочки, а не сапоги?
А главное, беременная и… замужняя. Или нет?
Есть ли у меня муж?
Смотрю на след от кольца. Он не дает мне покоя.
Что же со мной случилось? Говорят, беременные становятся капризными, но не до такой же степени, чтобы убегать ночью на улицу в мороз, в одном платье!
Значит, что-то произошло. Только что?
В ванной склоняюсь над зеркалом. Хмурюсь, глядя на свое отражение. Но собственное лицо абсолютно чужое и не пробуждает никаких воспоминаний. Разве что в голову начинают лезть разные домыслы.
Вот! Мы праздновали в ресторане пополнение семьи. Я вышла подышать свежим воздухом… в платье… и тапочках, да. Обычно по ресторанам в тапочках ходят. А тут меня сбила машина.
Угу. У ресторана. И никто ничего не заметил? Тоже вариант!
Хотя нет, мне же сказали, что это случилось в спальном районе. Значит, я вышла из дома?
И Максим.
Губы сами собой растягиваются в улыбку, стоит только вспомнить, как вытянулось его лицо, когда я уронила блинчик ему на брюки. Живот бурчит, требуя свою порцию любви и внимания. Ладно, раз уж меня затащили сюда, то и кормить будут. Наверное.
Одно радует: после отдыха мне стало намного легче, чем было до этого.
Я возвращаюсь в комнату. Мое единственное платье помято, но Татьяна Ивановна оставила на стуле байковый халат. Синий, в мелкий цветочек. Такой же необъятный, как и она сама. Сразу видно, что из личных запасов.
Халат выглядит чистым и пахнет стиральным порошком. Да и вообще, не в моем положении привередничать, так что молча переодеваюсь. Не ходить же в несвежем и мятом тряпье? А платье постирать надо, пригодится на смену, раз уж у меня больше ничего нет… Даже белья…
Не просить же у Ивановны еще и трусы? Хватит, уже один раз опозорилась.
На кухне никого нет. За окном валит снег, в духовке запекается мясо, разнося по дому приятные ароматы. На плите что-то кипит в кастрюле.
Закусываю губу, борясь с собой. Мысль, что придется есть то-то, приготовленное чужими руками, вызывает брезгливость, но голод пересиливает. Открываю крышку. Гречневая каша. М-м-м, пахнет божественно!
Так, надеюсь, никто не возмутится, если я ложку каши съем. Я же совсем немножко. Потом отработаю. Вот точно! Я же буду новой помощницей Татьяны Ивановны. Так что все в порядке.
А вдруг прислуга не ест из одной кастрюли с хозяином? Хотя утром он же поделился блинами и даже за стол с собой посадил.
Закрываю крышку и тянусь к кухонным шкафчикам.
Ага, здесь крупы, а здесь чашки. Да где же тарелки? А вот, нашла!
– Ты чего здесь гремишь? – раздается ворчливый голос Татьяны Ивановны.
Оборачиваюсь.
Домработница стоит на пороге, недовольно поджав губы, и смотрит на меня так, будто поймала за воровством!
– Ой, я просто проголодалась, – виновато улыбаюсь.
– Нечего тут по кастрюлям заглядывать! Скоро Максим Николаевич вернется, тогда и поужинаешь, – прищуривается она, не сводя с меня пристального взгляда.
Становится немного не по себе. Когда это он вернется? Я, например, сейчас есть хочу!
– Можно, я сейчас поем, чтобы ему не мешать? – отвожу взгляд.
Она пыхтит, проходит мимо меня, заглядывает в кастрюлю.
– Ладно. Все равно много не съешь, вон какая худая. Небось на диетах сидишь?
Мотаю головой:
– Нет, наверное…
А кто его знает? Может и сижу… сидела…
По ее пристальным взглядом беру тарелку. Прикидываю количество каши.
– Тут немного. А остальным хватит?
– Кому это “остальным”? – фыркает домработница. – Максим Николаевич обычно завтракает и ужинает один. На обед я больше готовлю, еще ж охрану кормить. А так ему одному много не надо, если только дочку не привезет.
Я замираю.
Дочку?
Ох, ну, конечно, у такого мужчины должна быть семья! Жена, дети…
– Дочку? – переспрашиваю эхом. – Она тут живет?
Только что Татьяна разговаривала со мной вполне дружелюбно, а теперь снова нахмурилась:
