– Если так, ему нужен врачеватель.
Дес задумчиво почесал нос – прямой, с причудливо примятым кончиком, будто его вылепили из теста и случайно прищипнули пальцами. Офелия буквально слышала, как в его голове ворочаются мысли, словно он ищет правильный ответ.
– Может, Дарт – вампир? – не сдержавшись, выпалила она. – В доме нет ни одного зеркала… а еще он каждый день ведет себя по-разному. Я читала, что вампиры вместе с кровью жертв перенимают их повадки.
Тут она замолчала, поймав на себе взгляд Флори, намекающий, что все сказанное – полная чушь. Офелия и сама понимала это, просто пыталась разговорить Деса, явно что-то скрывающего.
– Нет здесь никаких вампиров, – отрезал он и сбежал от дальнейших вопросов под аккомпанемент новых стуков, явно исходивших из комнаты Дарта. Офелия ринулась следом, но Флори остановила ее.
– Даже если Дарту и впрямь нездоровится, где Бо? – принялась спорить Офелия, дождавшись, когда Дес скроется наверху. – Может, его заперли, потому что Бо лает на чужих?
– Или они оба под замком, – сказала Флори. – У него ключ в нагрудном кармане, заметила?
Офелия растерянно пожала плечами. На жилете Деса было с полдюжины карманов, за каждым не уследишь, но от внимания сестры не ускользнула подозрительная деталь. Флори поманила ее за собой на кухню и там, указывая то на медный чайник, то на полку с крупами, рассказала о том, что задумала.
Не тратя время попусту, они принялись за дело: Офелия отправилась сторожить лестницу, а Флори занялась приготовлениями. Она управилась до того, как Дес снова появился, волоча за собой позвякивающий мешок, полный битого стекла. «Пустяки», – бросил он, выходя на улицу. Флори подозрительно нахмурилась, но, заметив Деса в дверях, нацепила на лицо фальшивую улыбку, которой научилась у Долорес:
– Может быть, чаю?
– Нет, спасибо, – проворчал он, отряхивая руки от пыли. – Мне хватает жары снаружи.
– Южане пьют горячие напитки, чтобы проще переносить жару.
– Значит, южане ничего не смыслят в напитках.
– Тогда, может, холодный чай? – настойчиво продолжала Флори.
– И откуда ты возьмешь столько льда? Отколешь кусочек своего сердца?
Улыбка сползла с ее лица, и Флори в смятении застыла перед Десом.
– Тогда жду вас во дворе. Я нашел развлечение получше чаепития. – Он показательно похлопал себя по нагрудному карману, откуда торчала колода игральных карт, и скрылся за дверью мастерской.
– Кажется, он разгадал твой план, – заметила Офелия.
Флори, не желая признавать поражение, рассудила, что раз горячий напиток ему не по душе, то холодный сработает уж наверняка. Пока она возилась, остужая чай и добавляя розмарин, чтобы скрыть травянистый запах сонной одури, подмешанной в чайник, Офелия улизнула на второй этаж.
Дверь в комнату Дарта – последняя по коридору, слева, – и впрямь оказалась заперта. Оттуда не доносилось ни звука, а в замочной скважине зияла чернота, словно на той стороне уже наступила ночь. Офелия потопталась перед дверью и, раздосадованная, возвратилась к Флори. Вместе они поспешили на улицу, чтобы насладиться карточной игрой на послеполуденном пекле.
Тень от дома переместилась в глубь двора, где обосновался Дес. Расстеленный на земле плед стал игровым полем.
Между партиями то и дело упоминался холодный чай с розмарином, но Дес придумывал все новые отговорки: бережет горло, не хочет отвлекаться, на дух не переносит розмарин. Флори все больше злилась и злость свою превращала в азарт, а Офелия никак не могла разобраться в правилах. Дес подтрунивал над ней до тех пор, пока сам не стал проигрывать. На том его веселье закончилось. Он бросил карты и ушел в дом, по пути пнув садовое ведро. Как бы Дес ни пытался расположить к себе, доверять ему не хотелось. Слишком неожиданно он появился, слишком уклончиво отвечал на вопросы, слишком подозрительно себя вел и словно бы нарочно держал их подальше от комнаты, которую запер на ключ…
Тревожное ожидание преследовало сестер целый день. Оно превратилось в вязкую массу, осевшую на стрелках часов и замедлившую ход времени. К вечеру, так ничего и не узнав об исчезновении Дарта, Офелия твердо решила взять дело в свои руки.
Сумерки облаком черной пыли клубились за окном, и безлюдь жадно вдыхал их вместе с теплым воздухом. Комнаты заполнялись темнотой, кроме одной, где горел свет.
Устроившись на кровати, Флори третий час корпела над вышивкой, молчаливая и сосредоточенная. Офелия нервничала, постоянно отвлекалась от книги и настороженно вслушивалась в каждый шорох. Иногда раздавались шаги, скрежет ключа и следовавший за ним скрип двери. Один раз в коридоре промелькнул Дес с щедрым куском пирога, а потом их обоих проглотила комната. Остальную часть лакомства, которое, очевидно, испекли в таверне «Паршивая овца», Офелия обнаружила чуть позже. Пока Дес пропадал наверху, она устроила ему западню и, уходя, отщипнула от остатков пирога хрустящую сырную корочку. Кусок был вмиг съеден, а Офелия еще долго терзалась сомнениями о том, насколько безобидны угощения от подозрительных личностей. Она успокоила себя тем, что от крохотного ломтика с ней ничего не случится, и стала тревожиться уже о том, сработает ли ловушка.
Шаги Деса еще раз прозвучали в коридоре, затихли на первом этаже, и больше его слышно не было. В конце концов Офелия решила убедиться, что все идет как задумано, и прокралась на кухню. В доме, погруженном во мрак, ей казалось, что она движется с закрытыми глазами и чудом обходит препятствия, поджидающие на пути: дверной косяк, миски Бо, выдвинутый стул и стол, пустой стол. Не успела Офелия порадоваться, как увидела перед собой тень и остолбенела.
Силуэт медленно приближался, обретая форму и плоть, пока не превратился в Деса. Он едва держался на ногах, качался, как корабельная мачта во время шторма, и бормотал что-то бессвязное. За несколько мгновений воображение успело нарисовать жуткие картины его помыслов. Офелия отпрыгнула в сторону, когда Дес накренился вперед и врезался в стол. Ухватившись за край, он попытался выровняться, но затем рухнул на пол.
– Что случилось? – выпалила Флори, влетев на кухню. Отвечать не пришлось. Она зажгла свет и увидела все сама.
Офелия попыталась объясниться, наблюдая, как сестра, склонившись над Десом, проверяет пульс.
– Живой, просто пьян…
– …и крепко спит, – с гордостью добавила Офелия.
– Куда ты подмешала снотворное? – спросила Флори, и ее милое личико вмиг стало суровым. Офелия поняла, что влипла.
С ловушкой следовало обращаться хитро, оставляя ее на видном месте, и использовать подходящую приманку. Никто не удил рыбу, прицепив на крючок сыр, а в мышеловку не клал червяка. Поэтому Офелия раздобыла в кладовой бутылку вина, вылила туда остатки сонной одури и, хорошенько взболтав, поставила на стол – так, чтобы Десмонд заметил.
После ее объяснений старшая сестра рассердилась еще сильнее:
– Так нельзя! Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?
– Зато сработало! – парировала Офелия.
Флори с сожалением взглянула на Деса, застывшего на полу в какой-то неестественной, будто сломанной, позе, затем нахмурилась и принялась шарить по карманам его жилета. Когда ни в одном из них ключа не нашлось, она растерянно склонила голову набок, раздумывая, что делать теперь.
– У штанов тоже есть карманы, – подсказала Офелия.
– Да неужели? – язвительно отозвалась Флори.
В голосе ее было куда больше решимости, чем в действиях. Осторожно, едва касаясь, она проверила вначале один карман, затем другой и облегченно выдохнула, выудив оттуда ключ.
– Убедимся, что Дарт в порядке, и вернем на место. О сонной одури ни слова.
Офелия и без наставлений старшей сестры понимала, что таким поступком не стоит хвастать.
Несмотря на то что крепкий сон Деса давал им много времени, сестры поспешили наверх. Отперев дверь, они осторожно заглянули в комнату и тут же отступили, потому что из темноты на них выскочило лающее существо.
– Вот ты где, малыш, – ласково прошептала Флори и протянула руку. Бо облизал ее ладонь и радостно завилял хвостом.
Переступив порог, сестры оказались в небольшом пространстве, похожем на гардеробную. Одну стену занимал шкаф, а рядом стояло напольное зеркало – точнее сказать, широкая рама, в которой от зеркала, словно от вытащенной абрикосовой косточки, остался один овальный контур. Вот откуда взялся целый мешок осколков.
Где-то в глубине спальни горела лампа, точно маяк, указывающий путь в другую часть комнаты, наполовину занятую громоздкой кроватью с бархатным пологом. В изножье лежало скомканное одеяло, другое было расправлено по всей ширине. Вначале постель показалась Офелии пустой, но потом среди вороха тканей она разглядела спящего Дарта. На его лице застыло болезненное выражение, будто приснилось ему что-то тревожное.
Тишину комнаты прерывало мерное тиканье часов, стоящих в углу, – таких огромных, что выглядели они как деревянная колонна, подпирающая потолок. Механизм щелкнул, обозначив новый час, и в следующий миг Дарт очнулся.
– Вы как сюда попали?
– Хотели убедиться, что ты в порядке, – мягко ответила Флори. Жалобный скулеж Бо, раздавшийся на фоне, как нельзя лучше дополнил ее слова.
– Я… в порядке. – Дарт улыбнулся краешками губ, а затем кое-как уселся, подложив подушку под спину. Он позволил Бо запрыгнуть на постель и, потрепав его за ухо, задумчиво сказал: – А где Дес?
Флори вытянулась, словно струна, и ухватилась за пуговицу на платье, как делала всегда, когда нервничала:
– Спит.
Дарт удивленно хмыкнул, но больше ни о чем не спросил.
– Мы уж было подумали, что он и есть охотник на лютенов, – добавила Офелия.
– Ох, нет, он мой друг и самый безобидный человек, которого знаю. Вчера я хотел познакомить вас, – Дарт бросил быстрый взгляд на Флори, – но его планы резко изменились.
Длинная фраза далась ему с трудом. На последних словах он тяжело задышал и сполз по подушке.
– Ты уверен, что помощь врачевателя не нужна?
– Мне он не поможет, – сказал Дарт и тут же осекся, но случайно оброненную фразу уже подхватила Флори и, подавшись вперед, спросила:
– С тобой что-то не так?
Его молчание, тяжелый вздох, нахмуренные брови – ничто из этого не было ответом. Флори склонилась еще ближе, облокотившись на спинку кровати в изножье. Грозная тень, нависшая над Дартом и жаждущая правды.
– Расскажи, кто ты на самом деле.
– Когда можешь быть кем угодно, ты – никто.
Он произнес это с какой-то печалью в голосе, хотя пытался изобразить на лице нечто, похожее на улыбку.
– Все лютены – оборотни. – Дарт сделал паузу и выразительно посмотрел на них. Офелия почувствовала, как по телу поползли мурашки. Не видя лица сестры, она была уверена, что Флори поражена не меньше. – Безлюди наделяют лютенов силой, чтобы они усердно служили. Одни лютены превращаются в животных, другие меняют внешность, а я способен менять не форму, а содержание. Личность, проще говоря.
– Вот почему ты такой странный, – пробормотала Офелия. – Как здорово!
– Не думаю. – Дарт покачал головой. – Каждый раз это случайность, как новый узор в калейдоскопе. Я не могу выбирать. Вернее, могу, но… – Он прервался, чтобы обдумать дальнейшие слова. – Вчера я вмешался и сам выбрал личность для расследования, а сегодня получаю по заслугам.
– Тебя наказал хозяин? – тихо спросила Флори.
Дарт ничего не ответил. Впрочем, все было понятно по выражению его лица.
– Голодный дом любит, когда в нем живут разные люди.
– Почему его так назвали?
– Всегда стремится набить брюхо, все ему мало. Единственный безлюдь, кто с радостью принимает гостей. Другой бы вас не приютил.
– Хорошо, что не людоед, – пробормотала Офелия, вспомнив городские легенды.
– Нет, Офелия, мой дом никого не ест… – Дарт посмотрел на нее с усмешкой и добавил: – За исключением чересчур любопытных сестер.
Флори воинственно скрестила руки на груди:
– Боюсь, от нашего любопытства у твоего безлюдя случится несварение.
– Звучит как угроза.
Она одарила его ледяной улыбкой:
– Что ж, тогда спокойной ночи.
Глава 6
Паучий дом
Ранним утром, спустившись на кухню, Флори обнаружила, что Дес пропал. Она даже на миг подумала, что события вчерашнего дня ей почудились, однако, выглянув во двор, обнаружила его спящим в плетеном кресле. Это обнадеживало. Раз он смог самостоятельно перебраться туда – значит, смесь вина и сонной одури его не убила.
С завтраком на подносе Флори заявилась к Дарту. Задернутые портьеры почти не пропускали солнечный свет, лампа рядом с кроватью не горела, и пришлось пробираться в потемках. Она подошла к окну и распахнула плотную ткань. Яркие лучи прорвались в комнату, подсвечивая пылинки, кружащие в воздухе. Интересно, эти шторы хоть раз кто-нибудь чистил?
Дарт все еще не вылезал из постели, хотя выглядел намного лучше и обрадовался еде. Когда он предложил составить ему компанию, Флори умостилась на краешке кровати. Изначально она пришла сюда в надежде разговорить Дарта и узнать что-то новое о безлюдях и лютенах. Полезно понимать сущность того, с кем оказался под одной крышей. Но не успела она задать вопрос, как подскочила от неожиданности, когда напольные часы забили. Стрелка застыла на полудне, хотя вместо привычных цифр время показывали объемные латунные фигурки. Часы бессовестно врали, поскольку сейчас было раннее утро.
– Кажется, часы сломались.
– Они показывают не время, – ответил Дарт, не обращая внимания на крошки, падающие на одеяло с тарелки.
Флори нахмурилась, не зная, что и думать. Поняв, что объяснений не дождется, она решила сама выяснить, в чем подвох, и подошла к часам, чтобы рассмотреть их. Из недр массивного резного остова вырывался низкий гул, словно внутри прятались не шестеренки, а приборная лампа. Тяжелый маятник за помутневшим стеклом лениво раскачивался, то зависая, то ускоряясь. Он жил вне времени и законов часового механизма. С циферблатом тоже было что-то не так: разделенный на двенадцать секторов, он имел одну-единственную стрелку, не сходившую с латунной фигурки, по очертаниям похожей на охотничье ружье. Остальные одиннадцать деталей имели разные формы: ложка, печатная машинка, скрипичный ключ, шляпа-цилиндр, бутылка, очки, художественная палитра, круг с лабиринтом внутри, ключ, перо и голова льва. Странный и бессвязный набор символов.
– Есть предположения, госпожа детектив? – спросил Дарт.
Голос раздался совсем рядом. Повернувшись, она едва не врезалась в Дарта. Он нетвердо стоял на ногах, маятником раскачиваясь перед ней.
– Тебе лучше прилечь, – сказала она, отстраняясь, и Дарт тут же рухнул обратно на кровать, будто только и ждал ее предложения.
– Кажется, я себя переоценил.
Дождавшись, когда он снова устроится в постели, Флори напомнила о часах, которые были чем-то другим, не связанным со временем.
– Они тут появились задолго до меня. Я лишь переплавил цифры в фигурки, чтобы проще ориентироваться в своих превращениях. Правда, механизм немного барахлит, не всегда улавливает момент, когда просыпаюсь: иногда звонит за мгновение до, иногда запаздывает. Стараюсь не вылезать из постели, пока не узнаю, кто я сегодня.
Дарт попытался изобразить улыбку, но получилось скверно.
– Поначалу новая способность меня пугала. Каждое утро просыпался другим человеком и думал, что сошел с ума. Так продолжалось, пока хозяин не предложил исправить часы. Двенадцать секторов на циферблате стали обозначать двенадцать личностей, а стрелкой теперь управляет не часовой механизм, а безлюдь. Я зову их «частности» – часы, показывающие личность.
