Роузи посмотрела на живописную фотографию.
– Нам стоит вычеркнуть его из списка. Лора точно упомянула бы эту рыбу. Ей бы показалось это смешным.
Гейб достал ручку и поставил на снимке крест.
– М-да, – согласился он. – В своем дьявольском психоанализе она извлекла бы на свет всю его подноготную: жалкая попытка показать успешность, мужественность, доминирование.
– Лорино проклятие и дар небес – видеть все и всех насквозь.
На лицо Гейба вернулось прежнее отстраненное выражение.
– Кроме себя самой, – заметил он. – Она никогда не понимала, почему делает то, что делает.
Обхватив себя за плечи, Роузи мерила шагами тротуар, щурясь от яркого солнца, почти достигшего зенита. Она сверилась с телефоном. Было уже одиннадцать.
– Рестораны, скорее всего, открыты, – сказал Гейб. – В большинстве из них подают ланч. Персоналу положено накрывать столы.
Он будто читал ее мысли.
Роузи замолчала, уставившись на внушительный массив империи развлечений, нависающий над водой.
– Я бывала только в парке. У Мейсона не хватает терпения сидеть в ресторане.
Гейб махнул рукой, указывая на улицу справа.
– Мы были здесь. Я и Мелисса. Одна молодежь – им меньше лет, чем нам. За исключением разведенных мужчин. Они приходят сюда за покупками – как дети в кондитерскую. Их полно, почти целый квартал. Там – пройти всего пару улиц. Нам стоит начать оттуда, – бросил он уже на ходу.
Они обошли три заведения прежде, чем напали на след. В этом баре подавали еду, впрочем, преотвратнейшую: ее было достаточно, чтобы удержать выпивших и потому проголодавшихся клиентов. Мрачное помещение пахло кислым пивом. Они обратились к бармену, только что вставшему за стойку.
Поначалу тот смотрел на фотографии без всякой охоты, пока Роузи не рассказала ему об исчезновении собственной сестры. Тогда он, прищурившись, стал внимательнее изучать каждый снимок.
Неожиданно бармен улыбнулся, но всего лишь на мгновение.
– Вот, – выдохнул он, указывая на одну фотографию. – Вам нужен этот тип – он у нас постоянный клиент.
Снимок размещался под ником «здесь-для-тебя».
– Почему ты улыбнулся, когда его увидел? Что тут смешного? – спросил Гейб.
Бармен замешкался, покосившись на Роузи, затем отвел взгляд, словно не хотел видеть, как изменится ее выражение лица. Отвечая, он смотрел только на Гейба.
– Он… заявляется сюда на буднях. Один, может, два раза в неделю. И никогда не бывает по выходным. Четверг – его любимый день.
– Значит, он был здесь вчера? – уточнила Роузи. Широко открытыми глазами она посмотрела на Гейба, затем перевела взгляд на бармена.
– Он здесь каждый четверг.
Роузи быстро достала телефон и нашла фотографию Лоры. На ней сестра была на заднем дворе, раскачивала Мейсона на качелях.
– Он был с этой женщиной? Ты ее узнаешь?
Бармен склонился почти над самым экраном, разглядывая изображение, а потом покачал головой.
– Не знаю… Столько людей приходит сюда и уходит. Может, и она.
Гейб, неожиданно раздраженный ответом, навис над стойкой, опираясь на нее руками.
– Тогда почему ты уверен, что видел именно этого парня? Если у вас столько посетителей и такой проходной двор?
Бармен отпрянул, загородившись ладонью.
– Я знаю его, потому что он тут завсегдатай. Всегда сидит в дальнем углу. Берет выпивку только на баре. Платит наличными. Оставляет ничтожные чаевые.
– Он всегда приходит с женщиной? На свидание? – наседал Гейб.
– М-да – именно это я и имел в виду. Приходит по будням. Обычно с новой подругой.
– Каждый раз с другой женщиной? – изумилась Роузи.
Бармен кивнул.
– Да. Все разных возрастов, национальности, тощие и не очень, с короткими волосами, длинными. У него нет определенного типа. К тому же он, судя по всему, не слишком разборчив.
Роузи едва не задохнулась.
– Боже, это он! Иначе и быть не может! – выпалила она.
– Подожди, – Гейб снова ткнул пальцем в снимок. – Ты уверен? Это именно тот парень?
– О да. Видите, как он самодовольно улыбается? Один уголок чуть выше другого? Она у него как приклеенная, – уточнил опрашиваемый. – Жадный ублюдок. Ни разу не заказал даже картошку фри.
– Ты знаешь его имя? – спросил Гейб.
– Нет. Как я и говорил, он всегда платит наличными и сидит у дальней стены. Впрочем, подождите… – Парень почесал затылок, будто это помогло бы ему вспомнить. – Пару недель назад он вышел в туалет, а цыпочка, с которой он пришел, подозвала официантку и оплатила выпивку кредиткой. Мы долго ржали по этому поводу. Впервые получили приличные чаевые с того стола – и лишь потому, что расплатилась женщина.
– Она здесь? Та официантка? – Взгляд Роузи метался по залу, но там не было ни души.
Бармен покачал головой.
– Она работает в ночную смену. Я попытаюсь связаться с ней. Оставите свой телефон, визитную карточку или другие контакты? Если ей удастся вспомнить тот вечер и что они пили, то мы сможем найти номер карты по чеку. Так, по крайней мере, вы будете знать имя одной из его женщин.
Гейб вытащил из бумажника визитку. Записав мобильный Роузи на обороте карточки, он вручил ее бармену.
– Звони нам обоим, без разницы, – добавил он. – Звони, как только что-нибудь узнаешь от нее.
– Обязательно, – ответил бармен. – И пришлите мне фотографию сестры. Я покажу ее всем, кто работал в ту смену. Я правда надеюсь, что вы найдете ее. Если вас это утешит, он выглядит довольно безобидным. Просто очередной козел, крутящий свои интрижки.
– Спасибо, дружище, – Гейб пожал бармену руку, но Роузи не могла ждать. Она уже бежала к машинам. Гейб догнал и схватил ее. – Эй, у нас хорошие новости. Лора была здесь прошлой ночью. Мы знаем это благодаря телефону. Скорее всего, именно этот парень нам нужен. Теперь мы сможем найти его… а потом – и Лору.
– Я знаю, ты думаешь то же самое, что и я, – Роузи вырвала руку. – Именно поэтому я не стала звонить в полицию. Вот почему ты не настаивал на этом.
– Роузи…
– Нет… нам надо остановиться. Мы должны все обдумать.
– Тут не о чем думать. Мы нашли Джонатана Филдза. Он оказался безобидным бабником.
– Гейб… – В ее взгляде был испуг. Невероятно, что он мог забыть. – Лора бросила машину на стоянке. На стекле счета за парковку – первый чек пробили сразу, как она приехала на Ричмонд-стрит. Еще один – утром. Только две вещи могли произойти этой ночью…
– Я в курсе, Роузи. Думаешь, я ни о чем не подозреваю? Все эти годы мы с ней поддерживали связь, но возвращение Лоры далось мне нелегко. Видеть ее боль, как и боль Мелиссы, которая не хочет подпускать меня к твоей сестре, потому что даже она знает, пусть и из чужих историй, вещи, которые постоянно с ней происходят.
Гейб рассердился, и это внушало тревогу. Роузи могла по пальцам пересчитать случаи, когда она видела его в таком состоянии.
Он взял себя в руки прежде, чем продолжить:
– Я же тоже видел Лору прошлым вечером, и по глазам понял, что она уже влюблена. Могу себе представить, как она взбесится, узнай, что он обычный мошенник. Я знаю все выражения ее лица, и куда они могут ее привести.
– Значит, тебе ясно… – Роузи надеялась на него. – Если этот парень оказался бабником и лжецом, а Лора это выяснила, не важно, насколько он безобиден…
Однако Гейб ее не слушал.
– Лора всегда считала любовь чем-то материальным. Будто ее можно взять в руки и потрогать. Лора говорила о любви так, будто не видела ее вокруг себя, словно ни ты, ни Джо, ни Мейсон – в общем, все мы, как и те мужчины, которых она отшивала, ее не любили. Все не так. Я пытался объяснить ей. Когда мы познакомились с Мелиссой… любовь росла, и на это ушло немало сил. Я пытался донести это до нее.
Роузи чуть не кричала.
– Я тоже, тысячи раз. Рассказать, как все иногда бывает. Когда просыпаешься каждое утро и решаешь, что ты будешь любить этого человека, даже если не в восторге от него. Кажется, Лора отчаянно ищет любовь всю свою жизнь – это видно даже на той фотографии на заставке компьютера. Даже тогда…
Гейб стряхнул с себя разочарование, закрыл глаза. В этот краткий миг Роузи знала наверняка, что он чувствует.
– Вспомни, что было дальше – что случилось с ее первым настоящим парнем, – сказала Роузи. – А если все повторится? С этим мужчиной, Джонатаном Филдзом?
Она помолчала, прежде чем выложить остальное, все свои тревожные мысли, слившиеся воедино. Ситуация стала для нее очевидной.
– Гейб, вот в чем дело: меня беспокоит не то, что он мог сделать с сестрой. А что она – с ним.
Друг кивнул, снова становясь серьезным.
– Поехали домой, – предложил он. – Я знаю, как найти его. Это пока все, что мы можем сделать.
Они расселись по машинам, вырулили с высокого бордюра и уехали прочь из порта.
10
Лора. Седьмой сеанс.
Три месяца назад. Нью-Йорк
Лора: … возможно, мне просто не везет в любви. Это не название песни, случайно? Или строчка оттуда? Есть и другое выражение… Как там было? «Сердцу не прикажешь».
Доктор Броуди: Если сердце разбито, оно захочет не того, что ему действительно нужно.
Лора: Забавно… однако… ты меня имеешь в виду? Хочешь сказать, что мое сердце разбито?
Доктор Броуди: Это метафора, Лора. Сердца не бьются.
Лора: Ясно. Но люди ломаются, не так ли?
Доктор Броуди: Только в образных выражениях. Когда ты хочешь поговорить об этом?
Лора: Поговорить о чем? Я все тебе рассказываю.
Доктор Броуди: О том, что действительно произошло той ночью в лесу…
11
Лора. Ночь накануне. Четверг, 9 вечера.
Бренстон, Коннектикут
Мы прогуливаемся по дорожке у воды. Стоит прекрасная погода – голым ногам ни жарко, ни холодно. Ветерок приносит запахи соли и водорослей – так пахнет в открытом океане. Настоящее блаженство.
Однако это вгоняет меня в отчаяние.
Я пыталась объяснить мозгоправу, что идеальная ночь пробуждает желание столь сильное и безудержное, что кажется, будто оно взорвется во мне. Идеальные ночи созданы для любовников.
Мы гуляем вдоль берега, я и Джонатан Филдз, наслаждаясь идеальной ночью с ее легким ветром и ароматами. И желание прожить этот момент и все последующие за ним, когда, возможно, мы снова будем гулять здесь – уже любовники, а не незнакомцы, желание любить в эту идеальную ночь, зовущую всех влюбленных, поднимается выше, подступая к самому горлу.
Я задерживаю дыхание, не позволяя этому желанию вырваться наружу.
Он заметил, как вспыхнули мои щеки. Но продолжает идти. Я заставляю себя выдохнуть и вдохнуть снова – помогает.
Джонатан Филдз. Мне нравится, как он ходит, засунув руки в карманы джинсов. Застегнутая на все пуговицы рубашка, заправленная за пояс. Он закатал рукава, обнажив волосатые руки, слегка тронутые загаром. Он не похож на медведя или что-то подобное. Это больше относится к мужественности. Не знаю, почему она мне так нравится. Роузи, кстати, тоже. Именно поэтому она влюбилась в Джо. Он был настоящим парнем чуть ли не с самого рождения. Мужиком. Интересно, был ли Дик таким же – может быть, поэтому нам обеим нравится такой тип мужчин. Я совершенно не помню, даже чуть-чуть, были ли у отца волосы на руках или груди, и ходил ли он так же немного развязно и беспечно, как Джонатан Филдз. Уверенно. Или, может быть, высокомерно.
Мы гуляем, разглядывая встречных, смеемся, когда видим другие пары на их, и это очевидно, первом свидании, словно сами умнее, потому что, по крайней мере, понимаем нелепость и неловкость подобной ситуации. С наслаждением вдыхаем витающие ароматы, предвкушая, куда мы отправимся дальше. И чем там займемся. Могу поклясться, он тоже об этом думает. От мыслей выражение его лица меняется, хотя я не думаю, что он это осознает.
В отличие от меня. Я замечаю все.
И не забыла ни о машине, ни о женщине в баре, ни о пробелах в его рассказе. Как и о том, что мы не стали любовниками в эту идеальную ночь, зовущую всех влюбленных.
Я притихла.
