– Ну, только если бы ты выбрала такие же номера, – отмечает Роб.
Джуди продолжает, не отвлекаясь на этот факт:
– Разве можно поверить, что мы могли пройти мимо победителя на улице. Задеть его и даже ни о чем не догадаться. Семнадцать и восемь миллионов фунтов! Представьте себе! Счастливчик.
– Как ты узнала, что билет купили недалеко? – спрашиваю я, чувствуя пробегающий по спине холодок. Я не привыкла хранить секреты. Обычно я как открытая книга, которую любой может прочесть.
– Прочитала в интернете. В местной новостной ленте.
– Но откуда они узнали? – резко спрашиваю я. – Я имею в виду, если семья решает не предавать выигрыш огласке, эти детали хранятся в секрете.
Я знаю это из моего субботнего разговора с работниками лотереи. Джуди внимательно изучает меня, я краснею. Обычно я не говорю резко, и, должно быть, кажется странным, что я так хорошо знаю процедуру. Выдала ли я себя? Я расслабляюсь, когда Джуди заливается смехом.
– Ты завидуешь? Ну, если ты права насчет этого, тогда я полагаю, что победитель решил предать все огласке.
Я качаю головой. Это не то, на чем мы сошлись. Может, кто-то из детей проговорился? Уже? Они были вне поля моего зрения всего несколько часов.
– Я думаю, они скоро объявят имя победителя. Только подумай, это может быть кто-то, приходивший к нам за помощью.
– Извините, что прерываю, – говорит Хайди. – Там к тебе пришел какой-то парень из Восточной Европы. Я спросила его, могу ли я помочь, но он сильно настаивает на разговоре с тобой.
Я бросаюсь вон из комнаты отдыха, спеша улизнуть от Джуди и ее догадок. Я вижу Тома, сидящего у моего стола с теперь уже знакомым мне мрачным и решительным выражением лица, и чувствую, как меня захлестывает волна собственничества и привязанности. Это нельзя назвать строго профессиональным, но я говорю себе, что в этом нет ничего плохого, я могу это контролировать. Мне становится жарко, а потом холодно – словно бы кто-то прошелся по моей могиле, как описала бы моя бабушка это ощущение. Предупреждение. Внезапно я уверена, что не могу поделиться тем, что узнала в пятницу. Даже если мы гнались за этим вместе, даже если ему отчаянно нужно возложить на кого-то вину. Именно поэтому и не могу. Это знание ошарашит его. Знание имени владельца, а также и того, что он не понесет наказания, может подтолкнуть Тома сделать глупость. Он может захотеть напасть на этого человека, убить его. Это звучит чересчур, но Тома, как и я, верит в справедливость, и ему все равно, насколько несправедливым ему нужно быть, чтобы добиться ее. У меня есть решение. Я могу защитить Тома. Выигранные мной деньги можно использовать во благо.
– Как ты? – спрашиваю я.
За прошедшие десять недель, помимо расследования заявлений Тома о владельце трущоб, я также помогла ему найти комнату в приличном доме. Теперь он живет с пожилой парой, которой нравится его присутствие, потому что он заменяет им сына (их собственный живет в Штатах и звонит лишь раз в месяц). Тома меняет лампочки, стрижет их газон и дает им чувство защищенности.
Я могу это понять.
Когда я с ним, я тоже чувствую себя защищенно, спокойно. Даже когда мы крадемся по грязным домам, встречаемся с людьми, нелицеприятными либо по собственному выбору, либо по вине обстоятельств. Дело не в его внушительной физической оболочке, а в глубоком, нарочитом спокойствии. Полагаю, когда с тобой случилось самое худшее, тебя больше ничто не пугает.
– Я хорошо. Спасибо, – он немногословен.
– Я рада, что ты зашел. Кажется, я нашла для тебя вариант работы.
– Да? – он выглядит заинтересованным. Ему не нравится сидеть без дела. Он был достаточно занят, пока мы играли в детективов, но сейчас это должно прекратиться. Работа может отвлечь его, по крайней мере временно, от его погони.
– Промышленная прачечная. Зарплата не слишком высокая. Посменная работа.
– Можно мне брать двойные смены?
– Ну да, если захочешь, – улыбаюсь я.
– Я хочу. Я никогда не боялся попотеть. Чем мне еще заниматься, как не работой?
– Я надеюсь, ты сможешь найти там какой-то круг общения. Там множество работников из Восточной Европы.
– Хорошо. Звучит неплохо, – кивает Тома. – Я надеялся, что ты позвала меня, потому что нашла имя владельца.
– Извини, – качаю я головой. У меня сводит желудок, потому что мне не нравится врать ему.
– Все в порядке. Я знаю, что ты пытаешься. Знаю, что ты прилагаешь все усилия ради меня.
Так и есть. Я хочу заверить Тома, что его жизнь скоро изменится, но заставляю себя промолчать. Иногда нужно сохранить молчание.
– Дай-ка я достану форму заявки. Это всего лишь формальность. Они хотят получить рабочую силу как можно скорее. Ты можешь выйти на работу уже послезавтра.
– Или даже раньше, если я прямо сейчас отнесу им заявку. Те, кто на вершине горы, на нее не свалились, – говорит Тома, а затем одаряет меня редкой улыбкой, которая согревает мне сердце.
8
Лекси
Работники лотереи сказали, что мы можем назначить первую встречу, где нам захочется. Мы решили, что проще и незаметнее всего будет, если они приедут к нам домой, чтобы оформить документы. Я не могу не нервничать. Когда мы примем чек, наши жизни изменятся навсегда. Не будет пути назад. Но потом я спрашиваю себя, кому бы хотелось возвращаться назад, когда можно сделать столько хорошего, двигаясь вперед? Возвращение назад – это бред.
Я покупаю морковный торт в супермаркете на главной улице. Мне также хочется купить какой-нибудь фирменный чай. Я не хочу показаться вычурной, но мне хочется проявить гостеприимство. Я покупаю Teapigs, бренд, который всегда считаю угощением, но жалею, что выбрала смесь лакрицы и мяты – это может быть проблематично, не покажется ли это претенциозным? О чем я думала? И все же я всегда могу заварить обычную чашку крепкого чая.
Дома я обнаруживаю проблемы посерьезнее, чем необычные пакетики чая. Я с удивлением вижу Эмили, загорающую в саду, и припаркованную у нашего дома кричаще-желтую Ferrari, негармонирующую с неподстриженной кипарисовой изгородью и переполненными мусорными баками. Я мало знаю о машинах, меня интересует только то, что на них я могу добраться из пункта А в пункт Б, но даже я узнаю черную лошадь на значке. Я не уверена, о чем спросить первым: о неожиданном присутствии моей дочери или о машине. Джейк берет дело в свои руки и выкрикивает:
– Я решил себя побаловать! – он довольно смеется. Держа руки на поясе, широко разведя ноги в мужественной, победной позе, он не может отвести глаз от машины, чтобы взглянуть на меня, но добавляет:
– И я забрал Эмили, потому что она написала мне, что плохо себя чувствует.
– Как ты это купил? Мы еще не получили деньги на счет.
Теперь он улыбается мне, довольный собой, словно только что сделал что-то выдающееся – добился повышения или победил в забеге отцов в школьный день спорта.
– Я просто взял с собой в салон билет и помахал им перед ними. Это было потрясающе. Видела бы ты их лица.
Эта легкомысленность совсем не в его стиле.
– Сначала я не знал, поверили ли они мне, но я сказал им, что мы много лет участвуем в лотерее и всегда выбираем одни и те же номера. Что мы… ты каждую неделю покупаешь билет в одном и том же WHSmith на главной улице во время обеденного перерыва. Им понравилась эта история. Они слопали ее за милую душу. Все любят победителей, а?
Что ж, теперь понятно, как информация о том, что победителем стал кто-то из местных, просочилась в интернет. Мой собственный муж проболтался консультанту, который, очевидно, не смог не поделиться сплетней.
– Ты взял лотерейный билет в салон? – я поражена его безрассудством, его глупостью. Я роняю сумку у своих ног, глазея на машину.
– Ага.
– Что, если бы ты его потерял?
Джейк замечает мое выражение лица, в котором, несомненно, сочетаются обеспокоенность и раздражение.
– А, точно, извини. Это было глупо с моей стороны. Мне не стоило этого делать. Я просто так рад! – он крепко меня обнимает. – Извини. Я оплошал, но не волнуйся, я его не потерял, – его дыхание теплое, а прикосновение родное, но я не могу расслабиться. Эмили выглядит смущенной нашим публичным проявлением внимания, поэтому Джейк отстраняется и начинает оживленно перечислять непонятные мне факты и цифры о машине. – Ну разве она не красотка? Это 488 GTB. У нее двигатель 3,9 литра, пятьсот тридцать лошадиных сил. Мощность невероятная, шасси превосходные, – он поглаживает капот, чуть ли не лаская его. – Это очень важная модель для Ferrari. Она представляет собой изменение философии среднемоторных суперкаров компании.
Я таращусь на него. Он мог бы разговаривать на иностранном языке, и я поняла бы столько же. И мне было бы так же все равно.
– Это, на самом деле, не моя машина, – добавляет Джейк. – Она арендована.
– О, слава богу, – но мое облегчение мимолетно.
– Моя будет готова через пару недель. Моя красная, и я заказал кое-какие изменения. Это занимает немного времени. Мне было сложно выбрать между кожаными или углеволоконными дверными панелями. Жаль, что тебя не было, чтобы помочь с выбором. Она великолепна, не так ли?
– Сколько?
– Эй, если тебе нужно спрашивать, ты не можешь себе этого позволить, а так как мы можем позволить себе что угодно, тебе не нужно спрашивать, – он улыбается мне. Своей неудержимой, очаровательной улыбкой. Обычно она кажется мне неотразимой, но сегодня я остаюсь сосредоточенной.
– Сколько?
– Ну, эта модель стоит от ста девяноста пяти тысяч фунтов, но мы покупаем кабриолет, а они чуток дороже.
– Двести тысяч фунтов за машину!
– Наша будет ближе к двумстам тридцати, – гордо говорит Джейк.
– За эти деньги можно дом купить.
– Да, если хочешь, – соглашается он, очевидно не понимая меня. – Максимальная скорость 205,1 миль в час.
– Это незаконная скорость.
– Ну я, конечно, никогда не буду так быстро ездить, это просто как вариант.
– Разве она не потрясающая! – вставляет Эмили. – Хотя я думаю, что папе стоило выбрать темно-зеленую с красным салоном. Я как раз просматривала цветовую гамму онлайн.
– Почему ты не в школе? Что конкретно с тобой не так? – мой тон звучит резче, чем я хотела. Эмили опускает взгляд. Отгораживается от меня.
– Менструальные боли, – раздраженно бормочет она. – Или, может, отравление? – затем она бросает взгляд на отца. Я слишком занята перевариванием того, что машина может стоить больше двухсот тысяч фунтов, чтобы различить, смотрит ли она на него со стыдом или мольбой не выдавать ее. Это бегающий взгляд. Она явно просто отлынивает.
Я не хочу омрачать энтузиазм Джейка, когда он такой радостный. Он обожает машины, и я ожидала, что он купит новую из нашего выигрыша. Конечно. За время нашего брака мы перебивались надежными подержанными хэтчбеками. Он обязан был воспользоваться возможностью. Я просто не ожидала, что он выберет машину так быстро. И такую дорогую. Но чтобы сохранить настрой, я говорю:
– Я себя тоже побаловала. Я купила Teapigs.
Джейк с Эмили разражаются смехом. Эмили первая берет себя в руки, когда понимает, что я не шучу.
– Я поставлю чайник, – предлагает она.
– Не нужно, я уже охлаждаю шампанское. Crystal. Оно стоит двести фунтов за бутылку.
– Я не хочу шампанское. Я хочу чай.
– Ага, но женщина из лотерейной компании может захотеть выпить бокальчик, – говорит Джейк. Я со вздохом принимаю, что есть такая вероятность.
9
Эмили
Я не знаю, это потому, что папа в восторге от новой машины, или он просто забыл, но я чувствую огромное облегчение, что он явно не считает нужным рассказать маме, почему я дома.
Я ушла из школы. Вот и все. Потом я написала папе.
«Я не хочу здесь быть».
«Еду, принцесса. Подожди, пока увидишь мою колесницу!»
Машина потрясающая. Это просто огромная куча совершенства цвета нарцисса. Ее видно за милю и слышно еще дальше. Папа стоял у школы, ревя двигателем. Было бы умным решением не высовываться, раз я прогуливала уроки, но было круто увидеть, как у всех отвисают челюсти. Ридли был среди них. Я притворилась, что не вижу его, но чувствовала его яростный взгляд спиной. Это приободрило меня после моей ссоры с Ридли и Меган. Я просто поверить не могу, как они себя повели! Как будто мы никогда не были друзьями! Будто мы не встречались! Такие завистники.
– Ты видел их лица, видел? – спросила я у папы, когда мы унеслись.
– А то.
Затем папа начал грузить меня кучей информации про машину. Я мало чего запомнила, но поняла суть. Коротко говоря, машина быстрая и дорогая. Мы немного покатались, потому что никто из нас не хотел сразу ехать домой, проехали мимо домов Ридли и Меган. Ну, типа, не нарочно, они просто по дороге, хотя я думаю, что отец заревел двигателем под их окнами специально. Он явно вел себя более безумно после того, как мы выиграли в лотерею. Кажется, я заметила кого-то в окне дома Ридли. Наверное, Дженнифер, она обычно дома. Мы решили проехаться по шоссе.
– Просто чтобы она немного разогрелась, – сказал папа.
Оборачивались не только школьники – каждый второй водитель завистливо глазел на нас, раскрыв рот. Какое-то время папа ничего не говорил, мы просто ехали, наслаждаясь согревающим душу ощущением того, что наша жизнь лучше, чем у других. Потом он повернулся и спросил:
– Так что случилось в школе?
Я должна была понимать, что он спросит. Да, папа – веселый родитель, но он все же родитель и поэтому всегда интересуется моей жизнью.
– Там отстойно, – пробормотала я.
– Я думал, тебе нравится в школе.
– Не-а.
– Раньше нравилось.
– Я поссорилась с Ридли, – пожала плечами я. – И с Меган.
– Из-за выигрыша в лотерею?
Я снова пожала плечами, потому что технически мне нельзя было разговаривать о выигрыше, но, с другой стороны, папа только что проехался по их улице на огромной, яркой Ferrari. Не совсем незаметно.
– Я знаю, ты мне сейчас не поверишь, но ты молодая, и будут еще другие мальчики, другие лучшие друзья.
Я посмотрела в окно. Он неправ. В тот момент каждая эмоция, которую я когда-либо испытывала, хотела вырваться из моего тела. Конечно, я, типа, очень, очень счастлива, что мы теперь богаты, но я просто в шоке от Ридли и Меган! Как они могли себя так повести?! Такое чувство, что они меня ударили. Я не могу это объяснить. Даже если могла бы, папа бы не понял. Он слишком старый. Он продолжил, потому что я ничего не сказала:
– И, может, это к лучшему. Ты будешь занята следующие несколько месяцев.
– Подготовкой к выпускным экзаменам, – простонала я.
Я в десятом классе, но пробная версия пробных выпускных экзаменов будет через несколько месяцев. Честно, результаты не влияют вообще ни на что, но мои родители все еще говорят об этих экзаменах почти каждые тридцать секунд.
– Занята тратой денег, – засмеялся папа. – Мы переедем в новый дом, будем путешествовать.
