– Зачем вы туда сунулись? – спросила Эшлин.
– Гарнизон там почти не защищен. Все солдаты ушли на юг, в погоню за отрядами Виллема. А наши убитые так и лежат в поле. Им надо было вложить в рот раковины.
Эшлин помотала головой:
– Похоронный ритуал ничего не меняет. Это я их убила.
– Может, и так. Но мы ежемесячно теряем сотни людей, понимаешь? Мы не выигрываем войну, а терпим поражение, только очень медленно. Очень скоро у нас не останется бойцов.
– Если сейчас я приму участие в бою, мы потеряем еще больше людей.
Бершад оглядел сарай, вспомнил о лагере под стенами крепости, о безвременно погибших воинах и почувствовал, что его душит ярость.
– Но вы хоть чего-то добились? – спросил он.
– Трудно сказать, – ответила Эшлин. – Это ведь не дерево срубить. Тут больше похоже на рытье колодца вслепую: может, вода уже близко, а может, ее и вовсе нет. Так что не…
– Не прячься за всякими сравнениями, просто скажи: тебе помогает все это барахло, которое я сюда ношу?
Эшлин посмотрела на мешок:
– Я честно пыталась взломать систему, самыми разными способами. Все безуспешно. Не знаю, что там поменял Озирис, но у меня ничего не получается. Мы думали, что диагностический аппарат поможет, однако он просто позволяет взглянуть на проблему под другим углом, а не решить ее. Вдобавок я не могу увеличить число колец на руке до тех пор, пока не взломаю систему Варда, поэтому способна удерживать в воздухе только пять магнитов.
– Тогда ради чего я таскаю вам всю эту хрень? – спросил Бершад.
Помолчав, Джолан сказал:
– Я начал разбирать устройства, которые Эшлин не может взломать. – Он указал в угол сарая, где на столе виднелась груда разрубленных магнитов, медных шаров, шестеренок, проводов, горки какого-то порошка и металлические опилки. – Хочу сконструировать хоть что-нибудь, чем мы сможем воспользоваться.
– Для чего?
Джолан пожал плечами:
– Пока не знаю. Но у нас скопилось столько деталей, что из них наверняка можно что-нибудь соорудить. – Он снял настой с горелки и набрал жидкость в большой шприц. – Готово.
Бершад сложил руки на груди.
– Сядь, пожалуйста, – попросил Джолан. – Я сделаю тебе укол.
– Я бы сел, но наша невозмутимая королева расколотила табурет.
Эшлин укоризненно взглянула на него, и Бершад сдался. Выругавшись, он сел на холодный пол рядом с Джоланом. Алхимик закатал рукав на левой руке Бершада, встряхнул жидкость в шприце и поднес иглу к коже.
– Погоди минутку, малец, – остановил его Бершад.
Джолан кивнул.
Бершад закрыл глаза, сосредоточился и мысленно обратился к драконихе, которая по-прежнему сидела на дайне у крепостной стены.
– Извини, детка, – пробормотал он. – Встретимся попозже, когда ты меня простишь.
Он кивнул Джолану. Тот вонзил иглу в руку Бершада и заполнил его вены огненной жидкостью, разлившейся по всему телу до легких и до самого сердца. Мысленная связь с кочевницей оборвалась. Звуки и ощущения, передаваемые драконихой, исчезли. Издалека донесся отчаянный драконий рев. Огромный дайн затрясся. Серокрылая кочевница взмыла в небо и скрылась вдали.
Бершад опустил рукав, остро ощущая пустоту внутри.
– Вечером Керриган должна вернуться из Данфара.
Эшлин подошла к сундуку, вытащила желтое пончо и надела его, тщательно прикрыв кольца на левой руке.
Поначалу Эшлин пыталась объяснить жителям Заповедного Дола, что ее волшебные умения – никакое не колдовство, а результат технологии и магнитных полей. К сожалению, ей никто не поверил, поэтому она стала скрывать устройство на своей руке.
Гораздо легче утаить от людей то, чего они боятся, чем объяснить им правду.
– Мы раздадим воинству провизию, а потом будем думать, как быть дальше, – сказала Эшлин. – Может, мы медленно проигрываем войну, но, пока у нас есть надежный источник поставок, время на нашей стороне. – Она указала на стол в углу. – А значит, у нас с Джоланом есть шанс отыскать верный путь к победе.
4. Эшлин
Лагерь Воинства Ягуаров
– Что за хрень? Как это вы потеряли четыре корабля с провизией?! – прорычал Симеон, навалившись на столешницу так, что доски заскрипели. – В Данфар отправились пять кораблей, а вернулся только один? Керриган, это не дело.
Эшлин, Бершад, Джолан и командиры отрядов Воинства Ягуаров встретились с Керриган в шатре под стенами крепости, чтобы распределить провиант. Симеона никто не приглашал, он явился сам.
– Заткнись, Симеон! – Керриган устало коснулась перевязанной головы и отпила горячий чай из кружки. – Я не простой пират, который лоханулся и не выполнил твоих приказов. И нечего тут мебель ломать!
Симеон злобно зыркнул на нее, но все-таки отошел от стола, а все кружки так и съехали по накренившейся столешнице.
– И на том спасибо, – сказала Керриган и повернулась к Эшлин. – В общем, на пути из Данфара мы напоролись на кое-какие неприятности.
Неприятности, как же. Ситуация складывалась аховая. Итог войны зависел от того, удастся ли Керриган наладить поставки продовольствия из Данфара. Без этого было невозможно прокормить ни воинство, ни жителей Дайновой Пущи.
– А что ты привезла на уцелевшем корабле? – спросила Эшлин.
– Во-первых, себя. Приятно видеть, что все вы радуетесь моему чудесному спасению. – Она презрительно посмотрела на собравшихся. – И глубоко скорбите о сотне людей, утонувших вместе с уничтоженными кораблями.
– Скорбь о погибших не вернет их к жизни, – заявил Симеон.
– Может, и так, но это были мои люди. Под моим командованием. И они погибли ради того, чтобы ты, скотина бессердечная, мог набить себе брюхо.
– Прекратите! – вмешалась Эшлин. – Да, сотня погибших – это горе, и Симеону не мешало бы выказать хоть какое-нибудь сочувствие. Но меня сейчас больше тревожит другое: эти корабли везли продовольствие, предназначенное для нескольких тысяч человек. Что у нас осталось?
Керриган облизнула губы:
– Сто ящиков паргосского зерна. Сто ящиков паргосского риса. Сто сорок три данфарские свиньи.
Она снова отпила чаю. Все молчали, ожидая продолжения, но Керриган просто уставилась на Эшлин.
– И все?
Помолчав, Керриган добавила:
– Как только мы заметили неболёт, я велела сбросить за борт почти весь груз и увела корабль в туман. Так мы и спаслись. Все остальные погибли, потому что оплакивали судьбу свиней, как лицедеи на подмостках.
– Надолго этого не хватит, – сказала Эшлин. – С такими запасами продовольствия мы протянем лишь до…
Она задумалась.
– Я уже все подсчитала, – вздохнула Керриган. – Если наши потери остались на прежнем уровне, еды для войска хватит меньше чем на месяц.
– Наши потери возросли на десять процентов, – сказала Эшлин.
– Тогда ровно на месяц.
– По-моему, это завышенная оценка, – заметил Джолан. – Риса хватит только на…
– Ты недооцениваешь свиней, – оборвала его Керриган. – Данфарские свиньи вдвое крупнее тех недокормышей, которых выращивают здесь, в джунглях.
Джолан закусил губу:
– А, ну тогда конечно. Значит, на месяц.
– Дело даже не в этом, – добавила Керриган. – А в том, что мы лишились последнего безопасного маршрута. Его теперь патрулируют неболёты. Эшлин, я больше не могу доставлять продовольствие в Дайновую Пущу.
Воцарилось молчание. Виллем почесал нос, несколько раз нерешительно открыл рот и в конце концов заговорил:
– Завершить войну за месяц можно лишь в том случае, если в лоб атаковать неболёты и серокожих. Эшлин, мы все помним, что произошло в Фаллоновой Усадьбе, но вы с Джоланом уже несколько месяцев проводите опыты в Заповедном Доле. Может быть, вы нашли какое-нибудь решение?
Все с надеждой посмотрели на Эшлин.
– У меня нет простого ответа на этот вопрос. Мы теперь гораздо лучше понимаем, как работают устройства Озириса Варда.
– А если бы сейчас в шатре появился серокожий, ты смогла бы его убить? – спросил Оромир.
Не имело смысла лгать.
– Нет.
– И любая твоя попытка привела бы к тому, что погибли бы мы все?
– Да, все, кроме меня и Симеона, – внезапно заявил Бершад.
– Тебе смешно?! – накинулся на него Оромир.
– По-моему, неплохая шутка.
– Рад за тебя. По-твоему, это смешно, если бойцы начнут оставлять свои посты и бежать в чащу, потому что остались без еды?
– Если начнут бежать в чащу, это не страшно, – серьезным тоном ответил Бершад. – Голодный воин все равно что разбойник. Очень скоро наше воинство превратится в банду отчаянных разбойников. Хорошо вооруженных разбойников.
– А почему же ты над этим смеешься?
– Потому что у нас пока еще есть и другие варианты. Очень скоро Фельгор и Кочан вернутся из Незатопимой Гавани. Я должен встретить их в Прели.
Виллем фыркнул:
– Сайлас, а почему ты думаешь, что два баларских лазутчика чем-то нам помогут?
– Потому что именно для этого я и послала их в Незатопимую Гавань, – ответила Эшлин. – Найденные нами устройства Озириса Варда не позволяют понять принцип их работы, поэтому Фельгору необходимо напрямую разузнать о них как можно больше.
– Ага, – буркнул Виллем. – А может, он целый месяц сидел в какой-нибудь таверне, хлебал пиво и трахался до посинения.
– Не стану тебя переубеждать, но, по-моему, на Фельгора можно положиться, – возразил Бершад. – Он меня еще ни разу не подводил.
– Еще ни разу не подводил, а сейчас возьмет и подведет, – вздохнула Керриган.
– Ты тоже решила меня подкалывать? – спросил Бершад. – Взяла пример с Оромира?
– Ну, ты же в серьезных разговорах всегда ерничаешь, а мне нельзя, что ли?
– А, тогда конечно.
Джолан кашлянул:
– Знаете, а ведь мы кое о чем забываем. Продовольствие из Данфара предназначалось и для жителей Заповедного Дола. Если отдать всю провизию воинству, чем будут кормиться простые люди?
Все снова посмотрели на Эшлин.
– Так или иначе, войну надо ускорять. Для этого нам придется уйти из Заповедного Дола и не возвращаться сюда до самого конца войны. Местные жители – это дети, старики и инвалиды, – напомнила она. – Им мы и отдадим все продовольствие. Абсолютно всё.
– А мы как? Будем питаться надеждой и обещаниями? – спросил Оромир.
– Проживем на подножном корму, – сказал Бершад.
– В это время года искать подножный корм в Дайновой пуще так же опасно, как выходить на схватку с серокожим, – напомнил Виллем. – Будут гибнуть люди.
– Лучше всего, если все воинство пойдет со мной в Прель, – сказал Бершад. – Можно объяснить им, что это поможет быстро отреагировать на любые сведения, которые доставит нам Фельгор.
– А что это даст на самом деле?
– Предотвратит дезертирство и подавит возможное недовольство среди воинов, – заявил Симеон. – В моем присутствии они на это не решатся.
Бершад пожал плечами:
– Тоже правда.
