Карина Демина "Очень древнее зло"

Не знаю, зачем я полезла в эту комнату.

И почему её не заперли. Или… запереть что-либо в Замке, который обладает собственным взглядом на мир, сложно? В этом все дело?

Не важно.

Главное, я честно сидела, пялилась в окно, стараясь уговорить себя, что все-то хорошо и даже замечательно. Что мир не рухнет в пропасть.

Ричард вернется.

С победой. И… и мы поженимся. Если, конечно, он не передумает. Но с другой стороны, с чего ему передумывать? Он не из тех, кто берет вот так и нарушает данное слово. Хотя, конечно, мало радости, что на тебе женятся не по любви, а по слову.

Совсем запуталась.

И сидеть стало тошно. Я во двор и вышла. Во дворе была пустота и тишина, если люди и оставались, а я знаю, что они оставались в Замке, то держались где-то в стороне.

А я что?

Я… прогулялась туда. Сюда. И снова туда. Вдалеке маячили молчаливые фигуры легионеров, добавляя депрессивности общему, и без того не особо вдохновляющему, пейзажу.

– В сад! – громко объявила я.

И раз сказала, то и сделала. В саду была та же тоска и легкое ощущение грядущей катастрофы. Правда, тут я осознавала, что ощущение – вещь такая, глубоко субъективная, но не могла отделаться от них. Даже громко и уверенно произнесенное:

– Все будет хорошо!

Не помогло.

И я вернулась в Замок. Почему-то там верить, что будет, если не хорошо, то хотя бы не очень плохо, было легче.

Ну а потом я просто бродила.

Бродила.

И забрела.

Пустота… то же окно и синева за ним. Книга. Плед. Туалетный столик. Мое безумное в нем отражение, смотреть на которое не хочется, потому что становится совсем уж невыносимо.

И злость берет.

Иррациональная.

Как он мог… как допустил, чтобы я осталась? Почему-то именно сейчас все аргументы, все доводы, казавшиеся там разумными, рациональными, теперь выглядели пустыми отговорками. Просто… просто он не захотел меня взять и все!

– Жора, – я отвернулась от зеркала, которое на туалетном столике. – Возьми себя в руки.

Помогло слабо.

Руку за руку я взяла и пальцы стиснула, с непонятным удовольствием причиняя себе же боль. Когти пропороли кожу, и на ней проступили красные пятнышки крови. Вид их немного отрезвил.

Это кровь.

Это демон внутри меня. Сидит и нашептывает дурное. Но я не должна слушать. Поддаваться. В теории. Я ведь знаю, что я – не такая. Я… я хороший человек.

Я не делаю гадости людям.

Не истерю.

Не страдаю избытком ревности. И вообще разумна, рациональна. Сдержана.

Вот так и повторять себе почаще. Глядишь, поможет.

Я закрыла глаза. И открыла. Взгляд скользнул по комнате… а пол вымыли. Я помню, как Ричард чертил на нем мелом фигуры. И звезду. Звезда называется пентаграммой. Кажется. А может, и нет. Главное, она была. И круг внутри. И непонятные знаки.

Свечи.

Как в ту нашу, первую встречу.

А теперь исчезло все… кто убрался? Или…

– Ты? – тихо спросила я. И поняла, что права. Конечно, кому, как не Замку, наводить порядок. А вот зеркало осталось. И выглядело почти прежним. Разве что у самой рамы бледной нитью пролегла трещина. Я осторожно коснулась её когтем.

И вправду трещина.

Едва заметная.

– Ты еще живое? – спросила я зачем-то и села напротив зеркала.

Замок молчал.

Это… это глупо! Неосторожно! Мало ли… или, будь зеркало опасно, Ричард не оставил бы его здесь? А если и оставил бы, предупредил бы, чтобы я не подходила.

С другой стороны, душницу он убил.

Тьму выпил. А без тьмы зеркало – просто зеркало.

Или нет?

Надо встать. Уйти. Заняться… чем-нибудь. Если не уборкой, то хотя бы библиотекой. Почитать чего-нибудь там душеспасительного и нервоуспокаивающего. Или хотя бы книги расставить.

А я сидела и пялилась в черное стекло. Или на себя? Лицо узкое. Похудевшее. Всегда мечтала и никогда-то не получалось, а тут вышло, но радости никакой.

Страшная…

Щеки ввалились. Нос будто больше стал. Глаза провалами и посверкивает в них что-то рыжее. Или алое… будто пламя. Дьявольское.

Правильно, какое еще может быть у демона-то?

Я повернулась влево.

Вправо.

Профиль ничуть не лучше. Шея тощая. Белая блуза измялась, юбка не лучше… тоже мне, красавица в заточении.

– Покажи уже что-нибудь поинтересней, – проворчала я, чувствуя, как непонятное раздражение уходит, сменяясь глухою тоской. Может, хрен редьки и не слаще, но зато и желания убить кого-нибудь тоже нет.

А мое отражение пошло рябью.

И стало не моим.

Вот… вот моя дорогая начальница, спасибо за все ей, говаривала, что язык мой – враг мой. Права была. На меня смотрела девушка удивительной красоты. Если покойная брала… не знаю, аурой?

Харизмой?

Чем-то еще?

Не важно, главное, душница была симпатична, а эта вот… я залюбовалась. Ею.

– Демон, – сказала девушка. Точнее губы её зашевелились, но из-за стекла не донеслось ни звука, что, впрочем, ничуть не помешало. Я поняла!

Я, проклятье, поняла!

– Сама такая, – ответила я ей. И она улыбнулась, снисходительно, как взрослый, которого пытается передразнить ребенок.

Аккуратное личико.

Точеные черты.

И глаза невероятной глубины. В этих глазах мне виделось отражение бездны. А еще даже издалека, даже без рогов и хвоста было понятно, что передо мной демон.

И демон страшный.

Мне хотелось упасть перед зеркалом, вжаться в пол, накрыться крыльями. И хвост мелко трясся. И кажется, по спине сползали ручейки пота.

Она засмеялась.

И смех этот, прорвавшись сквозь зеркало, причинил боль.

– Прекрати, – я все-таки усидела.

Упрямая.

И всегда была упрямой. Наверное, поэтому и смогла сбежать из дому. А еще усидеть, когда вся та, другая, суть требовала спасаться. Но я хозяйка своему демону.

Я вытерла нос рукой.

Надо же, кровь пошла. Жалкое, должно быть, зрелище.

– Ты… там? – она прекратила смеяться.

– А ты там? – эхом отозвалась я. И демоница развела руками. – Давно?

– Давно.

Странный у нас разговор. Если вовсе разговор.

– Заблудилась?

– Заблудилась.

– Раньше там была другая. Твоя… твое…

– Создала, – сказала демоница. – Сделала. Я взяла и сделала. Её.

Она пошевелила тонкими пальцами. Когти их украшавшие тоже были тонкими и с виду нежными. Но виду я не верила. И жемчужному блеску этому тоже.

– Она обманула.

– Мне жаль.

– Не врешь.

– Зачем мне?

– Ты боиш-ш-ш-ся, – темный язычок скользнул по губам. – Слышу.

– Да вот… как-то… это не я. Это демон.

– Он у тебя слабый.

– А у тебя сильный?

– Да, – она кивнула. – Отец призвал сильного. И я съела его сердце. А потом выпила кровь. Так было надо.

Кому-то… какому-то уроду, который решил, что знает, как для неё лучше. И это бесит неимоверно.

– Мне… жаль.

– Меня?

– Тебя. Ты помнишь, какой была раньше?

– Слабой? Глупой? Я верила им. Всем. Отцу. И ему тоже. Так радовалась. А он вот… как так можно?

В общем, дышать стало легче. А я кивнула. Все мужики… даже демоны с этим согласны. Ладно, не все, но некоторые особо одаренные.

– Что ты с ними сделала?

– Убила. Не я. Наш сын. Ты придешь?