– Без разницы, – равнодушно бросает она, и мне хочется не то взвыть, не то зарычать.
Я не психолог, не представляю, как до неё достучаться, и терпением особым тоже не могу похвастаться. Мне жаль Джен, я понимаю, что ей сейчас непросто, но… Но в последнее время мне хочется хорошенько её треснуть!
Ладно, вдохнула-выдохнула, выключила режим «медленно звереющая фея» и включила режим «Кара-подруга». Что бы там ни думал себе Лукас, а мы с ним просто друзья, и это не настоящее свидание, а субботний вечер с приятелем.
– Когда-нибудь бывала в «Безумном»? – интересуется Рейес, уже когда мы подлетаем к ночному клубу.
Грохочущие басы слышны даже на улице, представляю, что творится внутри.
– Пару раз, – отвечаю я, отправляя сейт в маленький чёрный клатч.
Пока летели, Лукас не сводил взгляда с моих коленей, рискуя или в кого-нибудь врезаться, или нарваться на то, что я, не выдержав, ему врежу.
– Мм, – он с лёгким разочарованием поджимает губы, – а я надеялся тебя впечатлить.
– Ночным клубом? – Я невольно хмыкаю.
– Между прочим, лучшим в Кадрисе, – весомо замечает Лукас. – В него не так-то просто попасть.
Меня так и подмывает повторить прощальную фразу Джен: «Без разницы», но я всё-таки сдерживаюсь. Внутри «Безумного» тьма пожирает вспышки огней. Они то появляются внезапно, ослепляя резко и яростно, то также внезапно гаснут, отчего приходится двигаться почти на ощупь. Я люблю танцевать и невольно подхватываю ритм громкой, разрывающей в клочья сознание музыки.
– Что-нибудь выпьешь? – кричит Лукас, потому что иначе я его просто не услышу.
Киваю в ответ, понимая, что мне сейчас жизненно необходимо расслабиться. Пара коктейлей пойдут мне на пользу и помогут убить время.
Мы устраиваемся за барной стойкой, в чёрном глянце которой я ловлю своё отражение и плотоядный взгляд Рейеса.
– Ты бы для разнообразия попробовал смотреть куда-нибудь ещё, – советую, заметив, что он снова пялится на мои колени. В вырез блузки тоже заглядывает, с раздражающей регулярностью.
Нет бы весь вечер тонуть в моих прекрасных глазах, или как там обычно говорят.
Хищно усмехнувшись, Лукас подаётся ко мне.
– Ничего не могу с собой поделать, де Ларра. Я слишком крепко на тебя подсел, чтобы смотреть куда-то ещё.
Горячая ладонь ложится мне на ногу, медленно скользит вверх, задирая и без того не слишком длинную юбку.
– Воу, Рейес, притормози. – Упираюсь рукой ему в грудь, и Лукас нехотя отстраняется, а я в который раз ругаю себя за то, что вляпалась в эти свидания.
– И долго собираешься меня дразнить?
– Вообще-то не собираюсь и не дразню.
– То есть это ты не для меня так сексуально оделась?
Ну вот и как объяснить человеку, что в ночной клуб не ходят в трениках.
– На второе свидание надену скафандр.
– И в нём, детка, ты будешь не менее сексуальной.
Безнадёжный случай.
К счастью, в этот самый момент бармен пододвигает ко мне коктейль, и наш с Рейесом трёп перестаёт так сильно меня бесить. После нескольких глотков ультрамаринового напитка настроение улучшается, я почти расслабляюсь и почти перестаю считать часы и минуты, оставшиеся до полуночи. Возможно, получится закруглиться даже раньше, а пока что…
– Ещё коктейль? – с улыбкой предлагает Рейес.
Я даже не заметила, как приговорила первый.
– То же самое, только с двойной порцией сильры, – говорю бармену и тот, понятливо усмехнувшись, начинает смешивать волшебные ингредиенты для моего хорошего настроения.
Тёмные почти не пьянеют, и меня тоже алкоголь берёт не сразу, но в этот раз всё идёт не по плану. Если после первого бокала я чувствовала приятную слабость, то сейчас меня откровенно ведёт. Лукас то и дело подаётся ко мне, что-то шепчет на ухо, почти касаясь меня губами, но мне никак не удаётся понять, что ему от меня нужно и почему он снова меня лапает, позабыв обо всех дистанциях.
Оттолкнуть настырного препода не получается. Вроде бы и хочу поставить его на место и в то же время от его прикосновений незаметно начинаю заводиться.
Я – и хочу Рейеса? Должно быть, это нервное.
– Пойдём потанцуем, детка. – Взяв за руку, он ведёт меня в толпу, и я послушно (кто бы мог подумать!) за ним иду.
Резкий рваный ритм подхватывает меня вместе с руками Лукаса. Он притягивает меня к себе, вжимает в себя, давая почувствовать и понять, как сильно меня хотят.
Удар сердца сливается с ударом басов, и меня начинают целовать. Слишком жадно, слишком нетерпеливо, и мне бы послать к йоргам этого недодруга, но вместо этого я отвечаю на его поцелуи, тщетно пытаясь понять, на самом ли деле его хочу или что-то не так с моим телом.
Как вариант, с мозгами. Но с ними и правда не всё в порядке, иначе бы я не сунулась вчера в «Эрреру».
Эта умная мысль обрывается вместе с поцелуем, когда от меня вдруг относит Лукаса. Его швыряет в толпу, дружно ахнувшую и отскочившую как минимум на пару метров. Первые секунды я никак не соображу, когда это Лукас научился летать и какого йорга он валяется на полу.
Не соображаю я ровно до того момента, пока в поле моего зрения не попадает бешеный зверь. По-другому Хороса не назовёшь, бешеный как есть. Меня всю встряхивает от его дикого, тёмного взгляда. Отступаю, пячусь, хоть и понимаю, что мне от него теперь уже точно не спрятаться.
В одно мгновение тёмный оказывается рядом, хватает меня за руку, и мне хочется зашипеть не то от боли, обжёгшей запястье, не то от ярости, затопившей сознание.
– Пойдёшь со мной, – бросает он, дёргая меня за руку, как если бы я была его собственностью, его игрушкой.
– Да пошёл ты!
Нет, это какое-то издевательство – не успеваю я послать тёмного, как йоргова музыка вдруг резко обрывается. Берёт, зараза такая, и cтихает, и те, кто ещё не успел обратить на нас внимание, дружно его обращают. Замечаю, как тьма в глазах высшего расползается по светлым радужкам, полностью их затапливая, и понимаю, что зря я это сказала.
Ну то есть выкрикнула. Так громко, что все услышали. Миленько.
Позвольте представиться, Кара, бабушку вашу, суицидница.
К тому времени Лукас уже успевает подняться и, не дав себе даже пары секунд на то, чтобы одуматься, бросается мне на помощь. Тоже, видимо, жить надоело.
Смертник.
– Оставь её в покое! Слышишь?!
Кажется, сегодня у меня на одного друга станет меньше.
Если высший и услышал его требование, то виду не подал, отвернулся от багровеющего препода и поволок меня за собой. Я хоть и буду посильнее любой среднестатистической девушки, но справиться со взбешённым тёмным не под силу даже фее с неправильными генами.
Может, позвать секьюрити? Но на нас и так уже все пялятся, только настоящего скандала для полного комплекта сейчас не хватало. И, можно подумать, охранники мне чем-нибудь помогут.
Проявляя чудеса храбрости, Рейес кидается следом, хватает Хороса за плечо и разворачивает его к себе. Вернее, тёмный сам разворачивается, не разжимая пальцев, которыми, словно наручниками, приковал меня к себе.
– Я же сказал, оставь её в покое, придурок!
Придурок? Бедный, бедный Лукас.
Я не вижу лица высшего, только его затылок. Но, наверное, это даже к лучшему. Лучше любоваться его гладко прилизанной шевелюрой, чем в человеческих чертах видеть черты взбешённого хищника.
– Ещё одно слово, и ты – калека, – вкрадчиво, почти что шёпотом предупреждает тёмный Рейеса, и я почему-то сразу верю. – Я и так сдерживаю себя из последних сил, хоть единственное, чего мне сейчас хочется, – это послушать, как будут хрустеть твои кости. А я не привык себе ни в чём отказывать и, если ты сейчас же не исчезнешь, я реально могу сорваться.
И Лукас… исчезает. И я его за это даже почти не ругаю. Он, конечно, может попытаться врезать Хоросу, но наверняка его потом придётся собирать по кусочкам и складывать эти самые непрезентабельного вида кусочки в регенерационную капсулу. Если, конечно, там будет, что складывать.
Меня выволакивают на улицу (сказать, что из клуба мы просто выходим язык не поворачивается) и тащат к оставленному в стороне от других машин аэрокару, к которому мне совсем не хочется притаскиваться.
– А ничего, что это самое настоящее наглое похищение?
От прикосновений тёмного, грубых и жёстких, ток пробегает по коже. Нет, я не мазохистка и никогда не получала удовольствие от боли – это не перестаёт твердить мой разум, но телу, кажется, всё нравится, всё его устраивает. Нравится эта грубая сила, которая безумно возбуждает. Сейчас меня в этом монстре возбуждает всё. И резко выделяющиеся в душном полумраке черты лица, и губы, сжатые в одну жёсткую линию. Те самые губы, что вчера разжигали во мне костры поцелуями. И сейчас во мне тоже если и не горит, то уже вовсю тлеет, а вскоре начнёт и искрить.
Проклятье, Кара! Он же тебя действительно похищает!
– Скажи спасибо, что пока ещё не убийство.
– Да ладно! Это ты Рейеса можешь напугать, но не меня!
– Храбрая, значит? – Тёмный коротко усмехается. – Посмотрим, надолго ли хватит твоей храбрости.
Он мне угрожает?
Он мне угрожает.
Дверца машины отползает в сторону, и меня бесцеремонно запихивают в салон, весь пропахший им, этим животным. Я даже вскрикнуть не успеваю, как тьма жёсткой плетью овивается вокруг левого запястья, приковывая меня к маленькому круглому столику, расположенному между сиденьем водителя и пассажира.
Дёргаюсь в попытке высвободиться, и тьма с жадностью впивается в кожу, жалит больно, будто только того и ждала.
– Что, неприятно? – Высший криво ухмыляется.
Быстро обойдя аэрокар, занимает место водителя, и мне снова хочется не то ему врезать, не то впиться в его губы злым, жадным поцелуем.
Бо-о-оги, да что со мной тако-о-ое?!
Взгляд-предатель цепляется за верхние пуговицы рубашки тёмного, как назло, расстёгнутые, и в машине становится ещё жарче. Даже дыхание перехватывает.
– Пристегнись, Дерзкая.
Аэрокар отрывается от земли почти мгновенно, на бешеной скорости взмывает в небо, но на это я обращаю внимание лишь краем сознания, почти не пугаюсь. Ёрзаю от нетерпения, чувствуя, как внизу живота тугим узлом завязывается непонятное, какое-то звериное возбуждение.
Ну вот, прилетели.
– Куда мы летим?
Ноль реакции.
– Так и будешь молчать?
– Тише, Дерзкая, я пытаюсь успокоиться, чтобы на тебя не наброситься.
И я действительно затихаю, на пару секунд, а может, даже на целую минуту, переваривая его слова.
В каком таком смысле наброситься?
Кажется, я произношу это вслух, потому что в ответ раздаётся приглушённый рык:
– Во всех, крылатая.
Я терпеть не могу, когда меня так называют, но сейчас мне это даже нравится. Нравится слышать, как звучит его голос: низкий, пьянящий, возбуждающе-опасный. Такой же опасный, как и высота, на которой мы сейчас летим. Выше всех возможных магистралей, и мне это тоже, йорг побери, нравится! Хоть в любое другое время я бы уже была на грани обморока.
Но не сегодня. Сегодня, сейчас, я сама не своя. Снова бросаю на тёмного взгляд и шумно сглатываю. Как ещё не облизываюсь – непонятно, скользя взглядом по его сильным, мускулистым рукам. Рукава рубашки закатаны до локтей, и мне это тоже до йоргов нравится. А ещё мне нравится чёрный кожаный пояс, перехватывающий узкие бёдра, и всё, что находится ниже пояса.
Во всём виноват Лукас. Определённо он. Завёл меня и бросил на растерзание Хоросу. С опозданием понимаю, что я уже успела расстегнуть две пуговицы на блузке и юбка как-то сама собой начала задираться. Ещё немного, и он увидит кружево моих трусиков.
– А можно поподробнее? Про смыслы и наброситься?
Теперь уже Хорос косится на меня. Хмурится и спрашивает:
– Ты издеваешься?
Нет, просто хочу тебя. Эта мысль ударяет в меня вместе с острым взглядом. Наплевав на всё, в том числе и на правила безопасности, и на собственную гордость, подаюсь к нему и, дивясь собственной ловкости, удобно устраиваюсь у него на коленях.
Аэрокар резко виляет в сторону, и сотканный из тьмы наручник больно впивается мне в кожу. Но боли я больше не чувствую, а то, что хочу ещё сильнее почувствовать, недвусмысленно упирается мне в кружево трусиков.
– Совсем чокнутая?! – яростно рычит тёмный.
– Никогда не делала этого в аэрокаре, – заявляю ему в губы и продолжаю, пытаясь нащупать пальцами пряжку ремня: – Хочу попробовать.
Несколько секунд стремительного падения, и Хоросу удаётся справиться с управлением. Сигналы машин, раздражающе громкие и в принципе раздражающие, обрываются, и в меня ударяет хриплым, каким-то утробным рычанием:
– Вернись на место. Живо!
– Только не говори, что тебе не нравится и тебя не заводит вся эта ситуация.
Я прижимаюсь губами к щеке охотника и чувствую, как щетина царапает вдруг ставшую чувствительной кожу. А мы ведь ещё даже не целовались. Поцелуи с Лукасом не считаются, их я уже забыла, не помню. Зато прекрасно помню, как вчера меня заводили прикосновения тёмного.
Хочу снова это почувствовать. Хочу его внутри себя. Прямо сейчас.
Ладонь соскальзывает с прохладного металла пряжки, и я прохожусь пальцами по тому, что сейчас больше всего нуждается в моём внимании.
