Я могла бы сказать, что не боюсь Нейта за его выходки и издевательства, которыми он и его компания травят младших или слабых. Могла бы уверять себя, что не боюсь Нейта за его влиятельность, наглость и обеспеченную за счет богатых родителей безнаказанность. Могла бы верить, что не боюсь Нейта за то, что он парень.
Но всё это ложь. Мне знаком страх. Он часто управляет мной в последние добрых полгода. Но, если быть честной, как же я устала бояться.
В человеческом страхе, чувстве столь низменном и пристыженном, есть один неоспоримый плюс: его легко превратить в гнев. А гнев прекрасно трансформируется в силу. Она – в защиту. А та – в безопасность. И тогда страх медленно, но исчезает, словно сгоревшее в двигателе топливо. Эту цепочку я прознала ещё с малых лет, но владеть её элементами в совершенстве научилась совсем недавно.
Главная сложность этого метода заключается в непредусмотренных последствиях при привыкании. Если ошибешься хотя бы в одном элементе, переборщив или не справившись… всё может пойти под откос. Так и рождается неконтролируемая агрессия, срывы и социопатия.
Поэтому я всегда стараюсь держать свои эмоции в узде.
Ведь никто.
И никогда.
Не должен видеть.
С чего начинается эта цепочка.
Никто не должен видеть мой страх.
– Давно проблем не было, Нейт? – ядовито улыбаюсь я, чуть наклонив голову вбок, будто бы разглядываю юношу с любопытством.
Нейт возвращает свою излюбленную усмешку и наклоняется вперёд, чтобы приблизиться к моему лицу. Его дыхание обдаёт меня ароматом мятной жвачки.
– Не дерзи так, будто бы можешь их обеспечить, – почти ласково советует Нейт.
Страх сдавливает виски. Я улыбаюсь диковато, почти скалюсь, и собираю в кулак всю преобразованную силу.
Но её никак не хватает.
Когда оскал начинает спадать с моих губ, я бросаю быстрый взгляд на Айдена. Его поза кажется напряжённой, а взгляд неотрывно прикован ко мне.
Ну уж нет. Я не позволю этому истукану вмешиваться за меня, как за малолетнюю обиженную девочку.
Я возвращаю взгляд на Нейта, растягиваю губы в улыбке и делаю голос погромче. Пусть меня слышат как можно больше людей.
– Причём тут я, Нейтан? Ты и сам прекрасно справляешься. Ты собрал вокруг себя армию драных шлюшек и готов отлизывать каждой из них, лишь бы заслужить чьё-то восхищение и обожание. – Я улыбаюсь ещё шире, почти ласково, и протягиваю: – Потому что на самом деле, Нейт, ты абсолютно ничего из себя не представляешь. Ты – та самая проблема.
Вокруг нас раздаётся смех – находящиеся поблизости студенты с интересом наблюдали за нашим столкновением. Кто-то прыскает даже за спиной Нейта – кажется, один из его извечной компании. Парень, стоящий по другую сторону, смеряет меня внимательным взглядом и кривит губы в усмешке. Реакцию третьего я не вижу – он почти скрыт за спиной лидера их компашки. Но настоящим призом для меня становится гнев, мелькнувший в глазах самого Нейта. Впрочем, он быстро возвращает свой самодовольный вид и цедит с улыбкой:
– Этот раунд за тобой, детка.
Он будто бы и не выглядит проигравшим. Я крепко сжимаю челюсть, пока Нейт разворачивается и уходит прочь. Его свита следует за ним, заставляя студентов расступаться.
Меня начинает колотить мелкой, пока ещё незаметной дрожью. Я опускаю взгляд в пол, сконцентрировавшись на управлении своим телом. Не знаю, насколько заметно моё состояние, но Айден медленным шагом подходит ко мне.
Я разворачиваюсь к Питеру и выпаливаю:
– Почему ты не обратился к нашим? Парни могли тебе помочь.
Питер в растерянности бродит взглядом по моему лицу и осторожно отвечает:
– Да и не стоило, я уже привык…
Я смотрю ему в глаза и тяжело вздыхаю. Кажется, сколько бы лет не прошло, Пит никогда не меняется.
Наше с ним общение насчитывает уже тринадцатый год. Насколько я знаю с малых лет, наши отцы когда-то работали вместе. Не знаю, так ли это до сих пор – после развода моих родителей мама помешана на том, чтобы оградить меня от любой информации об отце. Она всегда была против моего общения с Питером, постоянно сетовала на то, что ничего хорошего от этой дружбы ждать не стоит, но не могла заставить меня прервать контакт с Питом. Мне всегда помогали утверждения о том, что он ни разу ничего не рассказывал мне про отца, даже если и знал. Я заверяла, что сама никогда не буду пытаться ничего выяснить, а моя дружба с Питером не приведёт меня ни к чему плохому. На этом мама чаще всего успокаивалась.
Я не знаю, что является корнем маминой ненависти к отцу. И, честно говоря…
Я не хочу узнавать.
Глава 4: Лишнее звено
Всё больше о своём отце я узнаю по несчастливой случайности.
Утром, когда его уже давно нет дома, я спускаюсь в северную гостиную, где теперь завтракаю – всё-таки сидеть в одиночестве за огромным столом в обеденном зале слишком жутко. Айден всё так же всюду следует за мной. Всё больше его звание телохранителя превращается в моих мыслях в надзирателя.
– Ты хоть когда-нибудь ешь? – мрачно спрашиваю я, занимая место возле подоконника.
– Да, – отвечает он со своей излюбленной серьёзностью. – Утром перед выходом на рабочее место и вечером перед сном.
Я моргаю и в изумлении поглядываю на Айдена.
– И как ты при этом… ну… ладно, что не сдох ещё можно понять, но как ты умудряешься сохранять хорошую форму? Ты должен быть тощим, как палка.
– Я пошутил.
– Неужели? – я фыркаю, не удержавшись. – Знаешь, с таким таблом у тебя не получается.
Его губы подрагивают в подобии улыбки.
– Ты часто запираешься в своей комнате, территорию дома покидаешь совсем редко. Времени на обеденные перерывы у меня даже слишком много.
Я задумчиво покусываю губу. Раз уж Айден сегодня щедр на ответы, я могу поинтересоваться чем-то более весомым.
– Почему ты такой?
– М? – он вопросительно приподнимает бровь.
Отчего-то мне становится даже неловко.
– Ну, почему ты большую часть времени строишь из себя истукана, у которого нет голоса, эмоций и своего мнения? Ты как будто прикидываешься неживым.
Айден долго молчит, обдумывая ответ. Когда он решает заговорить, голос его звучит так же спокойно и сухо, будто бы наш разговор напомнил ему о каких-то только ему известных правилах:
– Я проходил серьёзную подготовку. Охрана объекта подразумевает строгое выполнение прямых обязанностей. Всё остальное – лишнее. Именно благодаря этому я остаюсь на службе мистера Мэйджерсона. Он ценит профессионалов.
По моей спине пробегает неприятный холодок.
– Понятно, – бурчу я в ответ, не зная, что ещё сказать.
Вскоре, когда лакей приносит на подносе обширный завтрак на все вкусы и аллергии, я ощущаю недетский аппетит. Замечаю, как Айден приковывает взгляд к принесённой еде и предупреждаю:
– Даже не думай. Это моё.
Телохранитель поглядывает на меня в вопросительном выражении, лишённом всякой эмоциональной окраски, отчего я даже не понимаю, что он хочет услышать. Почему я такая жадина, что ли?
– Я не собираюсь претендовать. Я проверяю принесённую еду, – наконец поясняет он. – Хотя бы зрительно.
– А что, можешь и не зрительно? – на всякий случай уточняю я, отделяя кусочек пудинга.
– Вообще, должен. Но поскольку это с большой вероятностью приведёт к негативной реакции, я минимизирую вмешательства, пока мы находимся на территории особняка.
– Вот и правильно. – Задумавшись, я задаю новый вопрос: – Но если ты тут в качестве няньки, зачем такая гиперподозрительность? Что может угрожать мне в доме инженера? Пускай и старшего. Да, я знаю, папа работает в какой-то до чёртиков крутой компании, но это же не значит, что нас теперь будут пытаться убить.
Айден вновь долго хранит молчание. По его непроницаемому лицу трудно сказать, обдумывает ли он мой вопрос или же вовсе решил оборвать разговор на середине.
– Осторожность никогда не бывает лишней, – сдержанно произносит он. – Поскольку я взялся за эту работу, я буду выполнять максимум своих обязанностей.
На языке вертится ответ, однако тихая вибрация телефона отвлекает меня от разговора. Я в лёгком замешательстве оглядываюсь вокруг и замечаю на одном из кресел сиротливо брошенный телефон. По неброскому серому чехлу я сразу узнаю вещицу.
– Папа телефон забыл, – киваю я на оставленное устройство.
Айден поглядывает на наручные часы.
– Мистер Мэйджерсон скоро вернётся. Сегодня он уезжал ненадолго.
Даже мой телохранитель знает о делах отца больше, чем я. Тихо вздохнув, я уже собираюсь вернуться к пище, как вдруг папин телефон издаёт ещё одно оповещение. Будь трижды проклято моё почти идеальное зрение и взгляд, который неосознанно, без моего контроля, обращается к экрану телефона.
Внутри всё обрывается. Леденеет. Сжимается в узлы.
«Удачи тебе сегодня. Верю в тебя! Люблю»
«Почему ты не отвечаешь, родной? Я волнуюсь… Напиши мне, пожалуйста. Или позвони. Целую»
Подпись контакта кратка: «Шарлотта».
Маленькая вилка выпадает у меня из рук. Айден подаётся в мою сторону, но вовремя останавливается, видимо помня суровые предостережения касаемо его вмешательства. Хорошо, что он остаётся в стороне.
Я медленно вдыхаю и выдыхаю. Сосредотачиваюсь только на работе лёгких, представляю, как кислород проникает в кровь и насыщает организм столь простым и необходимым элементом.
Прежде чем экран папиного телефона темнеет, Айден успевает взглянуть на причину моего ступора. На его лице не отражается ни единая эмоция, лишь взгляд, вернувшийся ко мне, становится более настороженным.
– Не собираюсь я истерить, – бросаю я глухо. – Это просто… неожиданно. И ожидаемо одновременно.
Получается, папа вовсе не один. Не то чтобы это вообще должно меня волновать… но почему-то возникает ещё более стойкое ощущение, будто бы в этой опере у меня лишняя роль. Почему он ни словом не обмолвился о том, что мне предстоит познакомиться с его избранницей? Неужели собирался вовсе скрывать от меня подобную частную жизнь? Это бы сделало меня ещё более чужой, чем раньше.
Впрочем, отец и так не проявлял инициативы в общении со мной за все эти дни, с того самого момента, как я вообще появилась в его доме. О причинах мне стоит только догадываться, и я ой как не хочу тыкать пальцем в небо, не зная правды. Я надеюсь только на то, что причина всего кроется не во мне. Не в моих ошибках. Не в моей природе.
Телохранитель предпочитает не нарушать тишину. Я опускаю взгляд на тарелку, полную еды, но аппетита больше не испытываю. Голос совести напоминает, что оставить завтрак почти нетронутым означает наверняка оскорбить человека, который его готовил, но я не могу заставить себя проглотить ни кусочка.
К счастью, мне и не приходится долго уговаривать себя. Благодаря приоткрытому окну я отчётливо слышу, как к дому подъезжает машина отца. Колеса мягко шумят по дорожке из гравия, пока белая Tesla паркуется возле главного крыльца. К моему лёгкому удивлению, отец водит сам, а не пользуется услугами своих подчинённых. Я украдкой наблюдаю за тем, как он ставит машину на сигнализацию, хотя в этом нет особой нужды – территория особняка охраняется. Возможно, многое в его действиях осталось делом старых привычек.
Потому что отец из моих покрытых пылью детских воспоминаний не был настолько богат. Как интересно сравнивать их с матерью пути: жизнь распорядилась с ними двумя абсолютно противоположными образами.
И я искренне надеюсь, что никто из них не повлиял на нынешнее состояние другого. Хочется верить, что кому-то просто везёт, а кому-то нет, хотя я прекрасно понимаю, что дело чаще всего в мышлении и стойкости каждого отдельного человека.
Когда отец заходит в дом, я поднимаюсь на ноги.
– Если увидишь повара, пожалуйста, передай ему от меня мои извинения, – тихо прошу я Айдена.
Я спускаюсь вниз, в обеденный зал, где отец уже занимает свое место во главе стола. Он с улыбкой кивает мне в знак приветствия, и на секунду я сомневаюсь, стоит ли позволять моим вопросам вырваться наружу.
– Ты уже завтракала? У меня, конечно, уже скорее обед, но мы можем поесть вместе.
Я неоднозначно покачиваю головой и занимаю место неподалёку от отца. Он что-то ищет в своём строгом кожаном портфеле, шаря рукой по всем отделениям.
– Телефон? – как-то невпопад догадываюсь я.
Отец поднимает на меня удивлённый взгляд.
– Да.
– Ты оставил его дома. Он в гостиной… в северной.
На лице папы появляется облегчённая улыбка. Он ставит портфель на пол и поудобнее устраивается за столом. Я снова не знаю, как подступиться к разговору, и нервно тереблю пальцами край кофты.
– Ты же только недавно встала? – непринуждённо интересуется отец. – Как спалось?
Я не могу сосредоточиться на его речи. Всё моё сознание поглощено мыслями и догадками, которые не дают мне покоя.
– Шелл?
Вздохнув, я собираю в кулак всю свою смелость, чтобы тихо, осторожно спросить:
– Пап, скажи, а у тебя есть кто-нибудь?
Отец отвечает не сразу. Он ждёт, пока повар поставит на стол перед ним поднос с обедом, а после, поклонившись, скроется в дверях кухни. Разложив на коленях тёмную салфетку, отец поднимает на меня внимательный взгляд.
И врёт.
– Нет. Почему ты спрашиваешь?
На моих губах появляется болезненная улыбка. Почему-то я перевожу взгляд на Айдена, стоящего неподалёку от дверей в обеденный зал. Кажется, будто бы он всё это время пристально смотрел на меня. А может, взглянул только в момент, когда понял, что мой отец лжёт.
