Нейтан подлез слишком близко. И дело не только в том, как мало расстояния между нашими лицами. О, это меньшее из всех зол, потому что этот самодовольный выродок сковырнул мою защиту и ткнул пальцем в небо, попав в правду. В правду о том, на чём держится вся моя оборона.
Я глотаю ртом воздух, и самое опасное звено моей цепочки взрывается в груди, трансформируясь в ничем не контролируемую ярость. Я настолько молниеносно вскидываю руку для удара, что сама испуганно вскрикиваю, когда со всей силы вписываю в лицо Нейтана звонкую пощёчину. От удара его голова откидывается в сторону, и сам он, пошатнувшись, едва ли удерживает равновесие. Когда парень в растерянности поворачивает голову обратно ко мне, я смотрю на него с точно таким же шокированным выражением.
А потом я диковато улыбаюсь, когда адреналин помогает мне выдержать ещё одну волну темноты. Впервые на моей памяти я так успешно сопротивляюсь подступающему приступу. Кто-то из свиты Нейтана возмущённо бормочет пару ласковых и направляется в мою сторону.
Возможно, дело закончилось бы настоящей дракой. Отчасти я ждала и хотела именно такого развития событий. Пускай я бы не вышла из этой бойни победителем, Нейтан точно успел бы отхватить ещё несколько ударов по своей ухоженной роже.
Но вдруг на капот спорткара Нейта опускается бутылка с холодной водой. Тут же сильная рука крепко обхватывает моё плечо и заставляет рывком отойти назад. Нейт в ещё большем ступоре переводит взгляд куда-то за мою спину и брови его взлетают вверх.
Айден в молчании волочит меня прочь от компании Нейта, и я, как бы ни старалась затормозить или вырваться, просто тащусь за ним, как псина на поводке. Взвизгнув, я начинаю колотить телохранителя по руке и спине, но он даже не вздрагивает, продолжая целенаправленное движение к своей машине. Свита Нейтана насмешливо улюлюкает нам вслед, и эту унизительную картину могут наблюдать все студенты, случайно оказавшиеся на парковке.
– Отпусти меня сейчас же! – рявкаю я, взбешённая его действиями. – Что ты себе позволяешь?!
– Я выполняю свои прямые обязанности, – спокойно, как ни в чём не бывало отвечает мне телохранитель.
Вот же сволочь.
Прежде чем я успеваю выкрикнуть ещё одну гневную тираду, боль взрывается где-то в затылке, будто бы под коркой мозга. Новая волна темноты заставляет меня споткнуться, и я даже не помню момента, когда оказываюсь перекинута через плечо Айдена, как мешок с овощами. Мои руки запутаны в его пиджаке, как и мысли, скованные липким оцепенением. Однако в себя я прихожу быстро, хотя лучше бы продолжала болтаться, не осознавая полноты позора – десятки пар глаз прикованы к происходящему. Задохнувшись от возмущения, я начинаю извиваться и биться, но телохранитель непоколебимо доносит меня до машины.
Айден легко спускает меня со своего плеча на руки, но только для того, чтобы запихать меня в салон. Выбиваясь, я успеваю заехать ему по губам, но телохранитель даже не морщится. Он умудряется ловко пристегнуть меня ремнём безопасности, и, пока я пытаюсь отстегнуть защёлку обратно, он уже закрывает дверь.
– Сволочь! – кричу я, ударив ногой по переднему сиденью ровно в тот момент, когда Айден садится за руль и блокирует все двери.
Не обращая внимания на мои не прекращающиеся попытки вырваться на свободу, он заводит двигатель и выезжает с парковочного места. Я скидываю с себя треклятый пиджак, нещадно мну ткань. Кидаю взгляд в тонированное окно машины и замечаю, как студенты провожают серую BMW удивлёнными взглядами.
Жгучий стыд захлёстывает меня до кончиков ушей. Сколько людей видели эту ужасную картину?.. Наверняка кто-то успел снять всё на телефон…
Последняя волна темноты погружает меня в спасительную темноту. Не знаю, сколько длился обморок – когда я открываю глаза, городские улицы за окнами машины уже ничем не напоминают район университета. Отчаяние возвращается ко мне вместе с сознанием и воспоминаниями о произошедшем.
– Ненавижу, – шёпотом выдыхаю я, а потом снова пинаю водительское сиденье и повышаю голос до крика: – Ненавижу тебя!
Но спокойствие и отрешённость Айдена не пробивается, видимо, ничем. Он кидает взгляд через зеркало заднего вида и произносит:
– Я обязан минимизировать все ситуации, оказывающие негативное влияние на тебя. В том числе и твоё девиантное поведение. Я и так позволял тебе больше, чем должен был.
От ярости мне трудно дышать.
– Девиантное поведение?! Эти уроды издеваются над моим лучшим другом! И не только над ним!
Его голос ровен, но впервые звучит напряжённо:
– Мне всё равно, кто прав, а кто виноват. Я делаю то, что должен.
Как же сильно я его ненавижу. Сев ровно, срываю защёлку ремня безопасности – как единственный свой жалкий протест.
– Ты телохранителем нанимался, а не воспитателем! – выплёвываю я с презрением.
Айден резко тормозит на светофоре. От внезапно сброшенной скорости я съезжаю немного вперёд, и в момент, когда мужчина поворачивает ко мне голову, я оказываюсь ближе, чем должна быть. В его непроницаемых глазах застывает серьёзное и мрачное выражение. На губе виднеется ссадина, уже переставшая кровоточить.
– Вот именно, – медленно произносит Айден. – Поэтому не вынуждай меня становиться нянькой злобного ребёнка, который не контролирует свой гонор из-за собственного же страха. И, будь добра, пристегни ремень безопасности.
В груди селится ледяное, колючее ощущение. Оно разрастается и комом застревает в горле. Не знаю, подозревает ли Айден о том, насколько сильно уязвили меня его слова, но он поворачивает голову обратно к дороге и даже после зелёного сигнала светофора не двигается с места. Сзади начинают настойчиво сигналить.
Я с такой силы загоняю язычок ремня безопасности в крепление, что оно надрывно хрустит. Только после этого Айден плавно нажимает на газ.
– Ты пожалеешь, что взялся за эту работу, – едва слышно клянусь я.
Глава 7: Сопротивление
Я с грохотом захлопываю дверь в свою комнату. Не знаю, занял ли Айден свой пост в коридоре, но сама мысль о том, что этот бездушный истукан совсем рядом, травит душу. С размаху швыряю сумку к столу и падаю на кровать. От отчаяния и злости хочется кричать, но я молча стискиваю зубы и зажмуриваю глаза, пока все эти эмоции не сменяются ожидаемым и столь знакомым опустошением. Некоторое время спустя я потираю лицо руками и со вздохом медленно сажусь в кровати.
Пора взять себя в руки.
Посидев немного в тишине, я перебираюсь за стол, открываю ноутбук, бездумно просматриваю ленты новостей и заглядываю в сохранённые вкладки. С надеждой открываю переписку с лучшей подругой. На моё счастье, Софи оказывается в Сети. Именно на видеозвонок с ней я трачу следующие несколько часов – без шуток, за это время я успеваю не только выложить подруге гневную тираду о событиях последних суток, но и раз десять сменить место дислокации. Стол, диван, кровать, пол и нечто среднее между последними двумя вариантами. Когда ноутбук начинает разряжаться, я со вздохом перемещаюсь обратно в исходную позицию за столом. Подтягиваю колени к груди и почти сворачиваюсь калачиком на компьютерном кресле.
В нашем разговоре повисает усталая пауза. Софи растягивается на кровати поверх нежно-розового покрывала, а её каштановые волосы кудрявым ореолом разбрасываются вокруг головы. В задумчивости она вытягивает один из локонов, и я подозреваю, что именно из-за этого передние пряди возле её лица всегда более прямые, чем остальная непослушная грива.
– Иногда мне кажется, что я попала в день сурка, – тихим вздохом я прерываю молчание. – Утро, завтрак с папой, прогулка по территории и снова комната. Да, иногда это разбавляется поездками в универ… но и там как будто происходит одно и то же. Этот придурок Нейт, Питер со своими загадками… – Я устало опускаю голову на сложенные на столе руки. – А ещё этот… истукан. Ненавижу его постоянное присутствие, ненавижу его непроницаемую рожу, ненавижу его постоянные вмешательства, ненавижу его эту заботу!
От внезапного смеха Софи я даже поднимаю голову. Я, конечно, никогда не забывала, каким непобедимым оптимистом является моя подруга, но такой реакции на свои откровения точно не ожидала.
– Знаешь, вот этот его образ звучит буквально как «идеальный парень», – сквозь смех выговаривает она. – Всегда рядом, молчит, истерик и сцен не закатывает, стоит себе тихонько, да ещё и любую прихоть выполняет. Эх, мне бы такого найти. – Софи поглядывает на экран телефона и смеётся с моего оскала. – А ещё я никогда не видела, чтобы человек, который тебя раздражает, выживал так долго. Моё ему уважение. Упрямец.
– Уважение? – возмущённо фыркаю я. – Ему? Он оттащил меня от ребят, как бешеную псину на поводке! На глазах у всех.
– А что ему оставалось делать? Лезть в драку первым, раскидать там всех, чтобы ты потом обвинила его за то, что он сделал всё за тебя? Тебе не угодишь, принцесса.
– Было бы неплохо, если бы он просто не лез, – бурчу я тихо.
– Об этом мы уже говорили. Ты же сама прекрасно понимаешь суть его работы. Кто захочет терять место под солнцем, лишь бы угодить недотроге вроде тебя? Мисс самостоятельность, вам придётся потерпеть, ибо ваш папа платит нехилые деньги, раз этот бедолага до сих пор держится.
– Угу, – сдаюсь я с тихим вздохом.
– Эй, – Софи мягко тыкает пальцем по экрану, и звук её ноготка заставляет меня вяло улыбнуться. – А ну прекращай уже накручивать себя. Клянусь, всё не так плохо, как тебе кажется. Так что давай приводить твою голову в порядок, может ты и мир увидишь без чёрно-белого фильтра.
Я кривлюсь от мысли, что всё снова сводится к «проблемам головы». Как же удручает, что, даже покинув психиатрическую клинику, я всё равно сталкиваюсь с этой паршивой темой в повседневности. Софи явно не имела в виду ничего плохого, но моё сознание охотно подбрасывает мне воспоминания о пустынных коридорах и запахе лекарств.
– И как ты предлагаешь это сделать? – спрашиваю я, лишь бы спрятаться от мыслей.
– Хм-м. Как насчёт спустить ещё парочку часов на артефакты? Не знаю, как тебе, а мне жутко нужна Симэнава.
Софи невинно моргает, и её янтарные глаза приобретают почти лисье выражение.
– Вся эта вдохновляющая речь была ради того, чтобы затащить меня в Геншин? – я изгибаю одну бровь, не проникаясь милейшим выражением её лица.
– Конечно же нет! – не слишком правдоподобно возмущается Софи, но почти тут же перестаёт прикидываться и мягко смеётся. – Разве что я надеялась, что ты не откажешь. Так что?
– Пойдём, – капитулирую я и дважды нажимаю на знакомую иконку рабочего стола.
Софи издаёт победное «ехе» и признаётся:
– Я уже давно загрузилась. Жду.
***
«Ты пожалеешь, что взялся за эту работу».
О своей клятве я помню. Тяжёлым грузом она опускается мне на плечи, а потом, так и не найдя своей реализации, проваливается куда-то в желудок. Я не позволяю себе забыть о своём намерении, но всякий раз, уже приготовившись к открытым действиям, сталкиваюсь с до боли банальной проблемой: а что я, собственно, могу сделать? Поцарапать его машину? Жалко, да и эта красотка не виновата в том, как ведёт себя её хозяин. Обвинить в плохом исполнении работы? Нужны доказательства, а такой упрямец, как Айден, не даст поводов для их появления.
Да, можно пожаловаться отцу на домогательства со стороны телохранителя, тут и доказательств никто не потребует – его просто вышвырнут. Но на место одного уволенного надзирателя поставят другого, и совсем не факт, что с ним не будет еще хуже.
Моё отношение к Айдену не изменилось. Однако той решимости, которая кипела во мне в момент стресса, теперь оказывается недостаточно. Сложно намеренно враждовать с человеком, от которого в любой ситуации не исходит ни единой эмоции. Это всё равно что бить в ворота, у которых нет ни сетки, ни штанг.
К тому же, будто бы чутко ощущая ситуацию, Айден настолько профессионально скрывает своё постоянное присутствие, что я даже иногда всерьёз забываю, что телохранитель всё ещё где-то неподалёку. Это не отменяет самого факта его существования, но серьёзно облегчает мне будни.
Софи уверенна, что я стала заложником наконец проснувшейся совести. Может, так и есть. Всё же я не вселенское зло воплоти и, наверное, это нормально, что я сдаю по тормозам в своих пылких намерениях. Однако этим диагнозом всё ещё трудно объяснить апатию, которая наваливается на меня с каждым днём всё сильнее.
Так или иначе, вскоре мне становится совсем не до глупой мести. Потому как одним из вечеров, когда мне удаётся поужинать в компании отца, он вдруг заявляет:
– Завтра к нам приедет Шарлотта. Думаю, пора познакомить вас.
Кусок стейка комом застревает в горле. Я насильно проглатываю его и медленно тянусь к бокалу с водой. Только отпив несколько глотков, я тихо отвечаю:
– Чудесно. Постараюсь показать себя с лучшей стороны.
Отец благодарно улыбается и возвращается к поеданию своей порции.
– У неё тоже есть дочка, – рассказывает он как бы между делом. – Я подумал, будет неплохо, если она тоже приедет. Она чуть младше тебя, но вы же найдёте общий язык, верно?
Дурное предчувствие холодком пробегается по спине. Моё воображение тут же рисует жуткие картины девушки-бунтарки, одетой в кожаное, с гитарой наперевес, которая сотрёт меня с лица земли, едва ли я покажусь ей дерьмовым и скучным человеком. А именно таким я и являюсь.
– Конечно, – я натягиваю согласную улыбку.
– Тогда будь готова к двум.
– Получается, у тебя будет выходной? – тихо спрашиваю я, чтобы хоть чем-то заполнить тишину вокруг и пустоту, воцарившуюся внутри.
– Да. – Папа улыбается и облокачивается на спинку стула. – Ради такого случая попросил коллегу покопаться в одиночестве. Теперь я должен ему добротный коньяк.
Я не могу отделаться от мысли, что за всё это время он ни разу не взял выходной для знакомства со мной. Я быстро отметаю глупую детскую обиду и напоминаю себе о том, что весь окружающий нас достаток не мог появиться просто так. Хорошая работа всегда подразумевает минимум личного времени. Не мне судить, стоит оно того или нет.
В глубокой задумчивости я провожу весь остаток ужина. Когда папа встаёт из-за стола и желает мне доброй ночи, я вяло киваю и бормочу в ответ что-то похожее. Домучиваю уже давно остывший стейк, допиваю горьковатый чёрный чай и виновато поглядываю на так и не тронутый десерт. Поднявшись из-за стола, я медлю, сомневаясь, нужно ли мне относить посуду на кухню. Отец оставил тарелки на столе, значит, этим занимается лакей. Отчего-то я испытываю жуткую неловкость, но прийти на кухню с кучей посуды тоже было бы крайне странно, раз в этом доме другие порядки.
На выходе в коридор я настолько погружаюсь в туманные размышления, что с размаху сталкиваюсь с кем-то, внезапно отлипшем от стены. Сначала я инстинктивно бурчу извинения, но когда поднимаю взгляд и сталкиваюсь с непроницаемым лицом Айдена, меня охватывает отголосок глухого раздражения.
– Я могу чем-то помочь? – спрашивает он безмятежно.
Я кисло усмехаюсь. Наверняка моё состояние заметно со стороны – особенно для человека, наблюдающего за мной постоянно.
Вздохнув, я всерьёз задумываюсь о том, может ли мне помочь Айден. Вряд ли он накидает мне информации, какой человек эта загадочная Шарлотта, как мне вести себя, чтобы понравиться ей и не разочаровать. Вряд ли он узнает, стоит ли мне опасаться её дочери, о чём мне с ней говорить и какие фандомы срочно изучать, чтобы быть с ней на одной волне.
– Нет, – тихо отвечаю я и прохожу мимо, направляясь в холл.
Я не слышу его шагов, но почти кожей чувствую, что Айден следует за мной. Как и всегда.
***
Ночью я почти не сплю. Даже давно знакомым кошмарам недостаточно того времени, на которое я успеваю провалиться в дрёму – едва ли туманные картинки начинают появляться перед мысленным взором, я вздрагиваю от вибрации телефона. Я так быстро хватаю устройство, будто бы будильник сиреной орёт на весь дом, хотя его тихая, мягкая мелодия едва ли способна разбудить нормального человека.
Сказать, что я ощущаю себя совершенно разбито – это не сказать ничего. Поэтому я не поддаюсь соблазнительной идее опустить голову на подушку ещё на пару минут и заставляю себя выбраться из постели. Душ спасает меня и приводит в относительный порядок, а попытки найти одежду возвращают мне привычную ворчливость.
В коридоре я встречаюсь с внимательным взглядом Айдена. Он будто бы всякий раз, когда я появляюсь, ожидает указаний и списка дел, которые я с удовольствием водрузила бы на его плечи, если бы не простая гордость и стремление сохранить остатки самодостаточности. Представляю, насколько скучна его рутинная работа из-за меня. Что ж, ничем не могу помочь.
После завтрака я поднимаюсь обратно в свою комнату, встаю перед раскрытым шкафом и с тяжёлым вздохом прикидываю, что из этого не выглядит балахоном бомжа. В голове мелькает шальная мысль сорваться прямо сейчас в город и попытаться навести рейд на магазины одежды. Однако такие мероприятия я избегаю, как только можно. Терпеть не могу выбирать одежду и отдавать за неё те немыслимые суммы, которые запрашивают более-менее сносно сидящие вещи.
На создание образа нормального человека у меня уходит всё свободное время вплоть до назначенного часа. Из комнаты я выхожу заранее уставшей и выбитой из колеи, и в сочетании с чёрной блузкой наверняка выгляжу так, будто бы собираюсь ехать на похороны. Хорошо, если не в главной роли.
В любом случае, это лучшее, что у меня было. Однако столкнувшись с напряжённым взглядом Айдена я, кажется, впервые различаю в его взгляде нотку тревоги.
Значит, я выгляжу очень паршиво. Остаётся надеяться, что улыбка спасёт положение.
– Отец звал тебя к столу, – оповещает телохранитель и освобождает проход по коридору. – Они ждут.
Сглотнув, я направляюсь к лестнице. Если я скажу, что у меня не дрожат коленки, пока я спускаюсь в обеденный зал – я совру. Я натягиваю на лицо такую доброжелательную и яркую улыбку, на какую только способна.
Ещё из холла я слышу её тихий смех. Слова отца неразборчивы, но голос его звучит весело и мягко. Я застываю на ступеньках в нерешительности и вздрагиваю, когда ладонь Айдена касается моего предплечья.
– Можем войти вместе, – тихо и бесстрастно предлагает он.
Наверное, я впервые испытываю к телохранителю что-то, похожее на благодарность. Кидаю быстрый взгляд на его лицо и сталкиваюсь с непроницаемо спокойным выражением тёмных глаз. Пожалуй, этот человек начинает ассоциироваться у меня с постоянством и ощущением, будто бы всё под контролем. Пускай и не у меня.
В обеденный зал я захожу вместе с Айденом. Телохранитель отступает от меня и занимает место возле дверей, как и всегда. Когда я решаюсь оторвать взгляд от пола, глаза сами собой приковываются к Шарлотте, хотя вот так открыто пялиться на человека наверняка не совсем вежливо.
Я сразу же замечаю её чистую, неподдельную красоту. Светлые волосы мягкими волнами спадают ей на плечи, а аккуратная чёлка оттеняет мятно-голубые, светящиеся добротой глаза. Шарлотта оказывается таким неожиданным воплощением мягкости и открытости, что я глупо застываю, забыв заранее продуманное приветствие. Готовившись к бою, я не была готова к мирным переговорам.
Шарлотта поднимается из-за стола и с улыбкой кивает мне. Папа наблюдает за нами с нескрываемым удовольствием и радостью. Удивительно, что без тревоги за то, что я облажаюсь. Именно она переполняет меня.
– Здравствуй, – голос Шарлотты оказывается неожиданно нежным, что вызывает в моей голове внезапную мысль: эта женщина редко повышает его. – Я Шарлотта Кэррингтон. Очень приятно познакомиться с тобой, Шелл. Это твоё полное имя?
– Да, – отвечаю я после глупой паузы и тут же, спохватившись, добавляю: – Приятно познакомиться.
Шарлотта с улыбкой кивает мне на место напротив себя и отца, сервированное для меня. Забыв пожать ей руку или хоть как-то отреагировать на то, что ради меня она вставала, я неловко опускаюсь на стул и нервно тереблю край тканевой салфетки.
