Остальные, все те, кто, до разговора с Клевером, думал, что их положение тупиковое, раскладывая причинно-следственным путём свои ситуации, преображались после общения. Прежде потерянные люди исправились и успокоились, возможно, даже удивлением от того, что им кто-то помогает, что их кто-то избавляет от всего. Они не готовы были к исправлениям до разговора, а потом успокаивались в сравнении, что они уже погасили волнующееся море внутри себя, а он – нет. Должно быть ему куда хуже, чем им. От таких мыслей людям становилось легче, однако появлялась новая для них задача: им тоже хотелось помочь Клеверу. Они хотели продолжить справедливость, а, вернее, избавиться от несправедливости. Ведь несправедливо, что он помогает просто так. Ему тоже кто-то должен был помочь. (Если разобраться, то он и творил ту несправедливость) И они старались, недолго.
Человеку теперь было важно почувствовать себя именно выполнившим долг. Чтобы не грызла совесть внутри, а не искренне помочь человеку. Если бы хотели они искренне, то сделали бы это раньше, а не в сравнении. Так что Клевер, предполагая настоящие мотивы, и тут им помогал. Он разыгрывал небольшую сцену и, путём наводящих ответов, заставлял человека сообразить для него самого же «верное» решение. Потом обманом с ними соглашался и как будто успокаивался. Собеседнику становилось вдвойне легче, и он отставал.
Марго не могла себе представить, как именно Клевер помогает людям. Она не воображала примеров, просто знала, что помогает. Как будто видела где-то издалека своего персонажа и его нового случайного знакомого. Они сидели и говорили. Долго, увлечённо. Говорили про желания и предполагали, откуда те могли возникнуть. Разбирали причины, будущие планы, цели. Очередной знакомый постоянно расставлял руки в стороны и смотрел вдаль. Её же персонаж не сводил глаз с объекта и кивал в спокойном темпе. Иногда кто-то вскакивал и расхаживал. Хватался за голову, кричал, но потом успокаивался. Почти всегда разговоры с ним заканчивались объятиями. Крепкими, тёплыми, непривычными современному человеку объятиями.
Он помогал всем, кому нужна была эта помощь, всем, кроме самой Маргариты. С этого доброго и приятного мира взаимопомощи девочку начало тошнить. Хоть и было всё оправданно и последовательно разобрано, но привыкшее нутро её не верило. Чем больше она писала, тем дальше отгораживалась от окружающего мира.
У неё появилось ощущение, что она выплакивается в этот блокнот. Что на самом деле Клевера не существует, и делает она свои записи не для поддержания его жизни, а для успокоения своей. Каждый раз, как что-то её грызло, она изливала это на бумагу и сразу успокаивалась. Это он мог решить любую возникшую проблему, с ним можно было поговорить, а она, по сути, никто. Для неё его жизнь – это носовой платок. Она вытирает слюни и сопли этими листками. Листками его жизни. Клевер остаётся весь облитый этим смрадом, а она успокоенная засыпает.
Но она его и создавала, зная, что он вытерпит, что не она вытирается, а он вытирает её слёзы. Клевер прямо так и прижимал её к себе, шепча на ухо, что всё будет хорошо. Вся когнитивность Марго в те моменты подавлялась. Не нужно было рационального объяснения и фактического подтверждения спокойствия, оно просто было и всё.
Уехав ото всех на тот камень, далеко в лесу перед обрывом, Марго не сидела в одиночестве, в обнимку с блокнотом. Клевер был там не как персонаж или плод её воображения, а как реальный человек. Он по-настоящему обхватывал одной рукой её рёбра, а другой затылок и прижимал к своей груди. Он всегда был тёплый и очень крепкий. Она не могла прощупать кости за слоем мышц. А сердце его билось медленно и сильно. Девочка утопала в могучей груди, в обхвативших руках, слушая мерное глубокое дыхание. Он вдавливал её в себя. Они сливались воедино, в отельный от всех мир.
Да, это слабость. Чистой воды отчаянье. И Маргарита не решала проблемы, а просто от них закрывалась и отстранялась. Он давал ей сил, даже когда она ещё и не знала о нём. Сначала в школе, потом в университете, теперь просто чтобы вернуться домой. Он всегда помогал и подбадривал. У него всегда была необходимая ей энергия. Но откуда он её брал? Не было ли и у него такого же желания: не решать и терпеть, а сдаться?
2
Кто-то может посчитать, что желания Клевера нас вообще не должны касаться, он же всего лишь буквы. Так как Марго пишет о нём и создаёт его образ, значит это всё равно остаются ещё её мысли. Я даже как-то вроде слышал, что Клевера назвали ненастоящим. Не могу быть до конца уверен в услышанном, но точно знаю, что такие слухи будут в будущем. Можно подумать, если он персонаж книги, значит его нет. Как будто бы тогда сама Марго есть и весь окружающий и осуждающий мир. Если продолжать эту цепочку неуверенности в истинном существовании (пока нам ещё до конца не ясном), тогда можно туда вписать и меня – автора. Обо мне вы ничего не знаете. Может и будет что-то в конце книги написано, или вы вытянете какие-либо мои эмоциональные подтексты из промежстрочья. Можно где-то даже найти биографию автора, но всё равно всё это окажется также кем-то написанным. Тогда вопрос: существую ли я?
Что значит вообще существовать? Откуда у людей может быть уверенность в том, что кто-то существует или что они сами есть? Я не способен пока точно предположить свою точку зрения на эту тему, только могу оперировать данными собирательного образа человека. Самый распространённый ответ на вопрос: «Почему такая уверенность, что он (кто угодно) существует?» Это: «Я знаю».
«Я знаю» – очень хороший, достойный ответ. Он примерно равносилен ответу: «Потому что». Такими словами человек не несёт никакой нужной информации, только демонстрирует свою скрытую агрессию и безразличное отношение к вопросу. Может быть, у него и есть неопровержимая причина, но он ей не делится, хотя мог бы просто сообщить об этом. Убеждённость в своей безосновательной правоте тормозит любого рода развитие и человека, и окружающих. Он как бы достиг своего предела, выше некуда.
К сожалению, мы не имеем права навязываться. Если такова позиция, то ничего не поделаешь. Невозможно размышлять о причинах бытия со стеной, пока она хотя бы не заговорит с тобой. Таких стенок очень легко отличить, им можно задать любой вопрос, и вы не получите логично оконченный ответ. В определённый момент человек начнёт шутить \/ передразнивать вас, делать вид как будто думает, что вы шутите, применяя один из способов для избавления от вас. Хотя самый лучший – простая просьба, но такой способ в обществе не используют.
Когда причины его поступков упрутся в тупик, и человек не будет знать, что отвечать, тогда начнёт он говорить: «потому что»; или «ну, это же понятно». Так же они могут войти в цикл, опираясь на уже озвученные факты пояснений. Но как оказались они в этом цикле и как из него выбраться, никто не думает. Обычно их «потому что» начинаются из-за банальной лени в разбирательстве. Они никогда не задавались вопросами по поводу причин собственного существования и не желают этого делать. Делают делаемое, оно приносит удовольствие и всё. Текут по течению, ложно считая, что хоть как-то управляют своей жизнью, и якобы осознанно совершая выбор.
У таких стенок ужаснейшая непробиваемая проблема. Она заключается в убеждении отсутствия проблемы. (Но проблема есть у всех, даже у не стенок) С ними никогда не поговорить, ничего не обсудить, ничего не узнать. Они самые отчётливые пирамидообразные.
За ними следуют хоть немного копающиеся в себе стеночки. Хотя это уже не стенки. Может, стёкла или с прозрачным болотом их можно сравнить. Потому что они вязнут сами в себе и, не выбираясь оттуда, продолжают рыться. Они пытаются докопаться до истины, но разбиваются об устоявшиеся обычаи. Даже у них есть, не подвергаемая сомнению, основа. Именно она останавливает от дальнейшего пробивания, и из-за неё не выходит развитие. Стенки такие думают, что всё делают верно, и не понимают, почему не получается. Их основы могут быть предельно малы или взаимоисключающие. Например: то самое сомнение во всём и даже в самом сомнении. Это один из самых свободных способов существования, но всё же, также с каким-то, хоть и маленьким, но основанием.
Последние же – прозрачные, не осязаемые и не воспринимаемые ничем, стенки. Правда, тогда это и не стенки вообще. У них не существует понятия, чем они живут и как к этому прийти, это невозможно донести логически до предыдущих стенок. Логика держится на каких-либо основах, а это понятие небытия не выводится, оно есть.
Мы не способны воспринять пятимерное пространство, но мы можем его описать со всех сторон и иметь отдельные представления. Так же, как и об определённых, не оставшихся у нас, органах чувств, которые есть у животных. Мы лишь можем воспринимать данные явления отрешённо, но не способны жить ими. Даже это описание: оно не способно внушить природу рассматриваемого явления, но нацелено максимально приблизить к нему. Однако повествовательная нить возвращается на своё место:
Следующим ответом на вопрос о причинах уверенности существования часто слышится: «я видел». То есть, если человек воспринял какой-либо объект визуально и как-то у себя его интерпретировал, то данный объект считается реально существующим. Ты не знаешь, существует ли у тебя сосед, но если ты его увидишь (допустим, как он одевается в своей квартире), то поймёшь, что он существует. Такое же суждение вытекает, если ты его услышишь сквозь стену. Если в темноте ты кого-нибудь нащупаешь с лицом, с руками и телом, то также воспримешь существование этого человека. То же самое, но в меньшей мере и с другими органами восприятия. Значит, если брать начальное утверждение за истину, существование человека определяет только другой человек посредствам одного или нескольких чувств восприятия.
Тогда возникает вопрос: существует ли Дед Мороз? Дети скажут: «да». Люди постарше воспримут как шутку этот очевидный вопрос. Серьёзно намеренные остальные, без любого проявления чувства юмора в столь ответственном деле, ответят: «нет». Тем не менее мы видели его. Мы знаем, как он выглядит, что у него борода есть, шуба. Многие слышали его: «Хо – Хо – Хо!» Почти все воспринимали его поступки в виде подарков. Деда Мороза можно потрогать на детском утреннике. В общем, сделать всё, что и с любым другим существующим объектом. Но почему-то пирамидообразные продолжают утверждать, что его не существует. Парадокс: я вижу человека, и он существует, я вижу Деда Мороза, и его не существует. Верно ли утверждение, загнавшее нас в тупик?
Примерно на такой же уровень «существования» сейчас выходит общее представление о религиях. Люди говорят, что верят в бога, а точнее: что там что-то есть, и всё не просто так. Можно отбросить волшебные сказки дебатов про великое предназначение, потому что в так называемую судьбу утыкаются, не желающие оправдывать человеческие поступки, люди, хотя всё свершаемое является причинно-следственным сложившихся до этого условий, и взять за рассмотрение суть созданного ими образа Бога.
Пропустим шутку про то, как всё создавшее всевышнее существо, желающее, лишь чтобы в него верили, просит, чтобы его пустили люди в свои сердца. Чтобы он мог спасти этих же самых людей от того, что он сам с ними сделает, если они его не впустят.
Также не будем упоминать шутку, как человек долгое время хотел мотоцикл и просил своего Бога об этом. Но потом понял, что это не так работает. Он украл мотоцикл и попросил за содеянное прощение. С какой-то стороны, его бог дал ему сил и решительность не просто говорить с воображаемым эльфом, а действовать. Причём потом ещё и перестать терзать себя угрызениями совести. Мысль о том, что в итоге, раскаявшись, ему всё простится, успокоила того парня.
Первое моё сомнение в религиях появилось из-за вечного рая и спасения, куда в итоге обещалось проводить всех усопших. К сожалению, все известные мне люди были воспитаны, как и я: с чётким указом добра и зла. Я не мог понять, как возможно, чтобы одни люди всю жизнь грешили, не думали об остальных, потребляли, уничтожали окружение, а находясь на пороге гибели и испугавшись неизвестности, попросили прощения и их простили. Другие же, всю жизнь живущие по совести, ассертивно разделяющие людей, помогающие и служащие на благо народу, не критикующие, но не верующие в существование какой-то божественной силы, вынуждены вечно скитаться в аду.
И что за рамки? Почему человек обязан за такой короткий срок избрать всю свою остальную загробную жизнь? Разве он не поменяется десять раз после? Разве искреннее раскаяние не доведёт человека до осознания своего не прощения? Дело совершено, ничего не исправишь, можно замазывать сколько угодно раны, но они есть. Совсем по-другому, если человек, осознав это, изменится и поймёт, что он уже не тот, который свершал те мерзости. Тогда с чего его судить за то, что делал не он? В детском садике я девочку однажды стукнул, сомневаюсь, что за этот грех я всё ещё в ответе. Другое дело, когда человек осознанно идёт на тот или иной поступок, понимая суть и последствия намеренного, тогда и отвечать он будет за дело осознанно.
И вообще зачем религия требует, чтобы в неё верили? Какая разница во что верит человек, если делать он может совсем разные вещи? Разве это не эгоистично, с точки зрения сидящего в облаках мужика, требовать, чтобы его ценили? Не превыше ли суть и смысл доносимой им мысли? Если важнее только осознание наличия всевышнего творца, а не того, что это за собой несёт, тогда религия совершенно бессмысленна.
Следующее сомнение образовалось из-за правила, обязывающего истинно верить в правоту слова. Тогда вопрос: откуда такая уверенность в истинности проповедующей мысли? Ладно, у служителей – у раба воли своей нет, стул не спрашивают, куда его поставить. Но почему у самой религии нет развития и совершенствования? Если это её твёрдая уверенность в своей истинности, тогда к чему трепет? Зачем отстаивать свою позицию и говорить, где она верная, если она в любом случае верная?
На все эти вопросы мне отвечали: просто поверь, просто продолжай верить и всё поймёшь. И я попробовал, я пренебрегал внутренним рационализмом и пытался убрать размышления из головы. Тяжело не думать, когда думается. Всё же на мысли свои я не обращал внимания и вскоре заметил, что я из человека превращаюсь в объект без имени, без воли \/ мнения. По сути, религия меня просто использует. Она не позволяет мне разобраться в ней. Я не имею права задавать вопросов, так как это противоречит религии, я не имею права сомневаться, у меня вообще нет прав. И почему, и зачем мне так же никто не сказал. Очень похоже на совок.
Закрытая система, подобна тоталитарному режиму или рабовладельчеству, причём добровольному. Человек хочет, чтобы им управляли. Чтобы его направляли. Это чистой воды слабость. Человек хочет, чтобы за него решили тяжёлую задачу, хочет быть зрителем в чьей-то игре. Он не хочет участвовать, чтобы не навредить. Он выполняет чужое поручение, в котором в любом случае будет так, как задумал творец. Это беспроигрышная лотерея. Проиграешь – воля Бога. Выиграешь – воля Бога! То есть можно было вообще не выполнять, ничего бы ни изменилось, свой страх \/ лень списать на волю господа.
И это те люди, что ещё даже не знают, существует ли он. Они просто верят. Кто-то просто листочек с дерева отрывает, кто-то просто человека ночью ножичком режет, а они просто верят в Бога. Они не знают: есть он или его нет. Так же, как и не знают: победит их команда в футбольном матче или проиграет; однако верят в победу своих. Они не видели будущего и не сравнивают рационально данные каждого игрока, чтобы просчитать вероятность победы, однако продолжают верить. Эта вера – залог сомнения. Само понятие веры похоже на на столько сильно стремящийся к сотне процент, что разница уже не заметна, однако она никогда не будет на цифре 100. Всегда будет 99 и девять в периоде. Максимально далеко, бесконечно далеко, но будет.
Другое дело, с человеком, который только что подменил патроны противника в дуэли на холостые. Он не верит в то, что выживет, он знает точно, что не умрёт. Могут остаться остальные остережения, обычные повседневные, что у врага может быть другой пистолет или ножи, но в данной замкнутой системе он спокоен. Он не уверен, он знает, что не умрёт.
Вера даёт нам надежду, она создаёт саспенс, интригу и интерес жизни. Тогда как знание успокаивает нас. Игра не была бы нам интересна, если бы мы знали, что точно победим или проиграем. Мы бы просто ждали известного исхода. Подобно тому как люди ждут на остановке вывернувший из-за угла автобус. В этот момент они не задумываются: попадут ли они домой или нет. Они видят его, и предыдущий момент жизни в ожидании совершенно их оставил. Они его перешагнули. Они идут дальше. Он уже им неинтересен. Интересно то, что будет дальше. В свою очередь, если бы автобус не пришёл. Они бы и думать бы не смогли про то, как будут дома заниматься последующими делами. Потому что перед последующими делами им ещё надо было добраться до дома. Именно знание дало им возможность двигаться дальше.
Из этой мысли вырастает моё непонимание причин веры людей. Вера даёт им силы надеяться на желанный конец, но останавливает от того, чтобы они его сами создали. Знание успокаивает, позволяет не терзаться в сомнениях, а приступать к следующей проблеме.
Теперь вопрос: так существует ли Бог? Существует ли то существо, которое заставляет миллиарды людей менять свою жизнь, которое дарит им надежду на следующий день, осознание защиты, избавляет от одиночества и спасает их? И разве существуют пьяные мужики в западной Океании, которые родились в своей деревне, работали там и загнулись в районе тридцати, никак не повлияв на окружающий мир?
Так что нельзя путать: он есть на самом деле, и я верю, что он есть на самом деле. Я, как кое-как рациональное существо, не согласен с богом, но кто-то должен быть, чтобы я с ним не соглашался. Если я, вообще, есть.
В конце концов, мы никогда не можем быть уверенными в том, что воспринимается нашими органами чувств. Зрение – это отражённый, не поглощённый фотон света далёких звёзд, донёсшийся до нас. По пути к нам с ним могло случиться что угодно. Гравитация могла изменить его направление, радиация снизить или повысить длину волны, и шёл он не моментально. Хоть и предельно быстро, но движение объекта всё равно остаётся в прошлом по сравнению с твоей апперцепцией. Не говоря уже о скорости нервных связей. Ни один человек не издаёт звук, люди только трепещут определённую среду, вибрации которой мы уже воспринимаем. Даже осязая, мы никогда не дотронемся напрямую до человека. Межатомные отталкивающие силы никогда не дадут соприкоснуться с чем-либо. Даже с самим собой.
Если мы пренебрегаем такими дотошными подробностями, значит, существует всё воспринимаемое – соответственно всё, любым образом оказывающееся в поле нашего восприятия. Рассказ, мысли, мельчайшая идея. Если же физика превыше всего, тогда в мире ничего не существует. Либо всё, либо ничего. (Кто всё возносит в абсолют?)
Так же можно добавить, что несуществующие объекты выдуманы, но если истинность изречений нет возможности проверить, то нам остаётся действовать исходя из поставленных рамок. Я, допустим, могу почти с полной уверенностью сказать, что и Марго, и Клевер произвели на меня огромное влияние. Причём это влияние произошло после того, как я их создал. Сначала появилась какая-то мысль о них. Потом уже это произведение, и только затем, описанные мной идеи, я перевёл на себя. Теперь я совершенно не тот человек, каким был до написания сих строк. Клевер поменял меня. Можно сказать, он создал нового человека из прошлого существующего.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69147469&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
