Влада Артан "Следуя за судьбой"

– Что с ней случилось? – тихо спросила она.

– Это случилось не только с ней, а еще со многими девушками нашей земли. Нет ни одной семьи, которую не затронула бы эта напасть, и никто не знает, как от нее спастись, – он тряхнул головой, как бы отгоняя наваждение, и, пришпорив лошадей, продолжил. – Сестра сартака Харольда была очень сильна в магии, даже удивительно, они ведь из простых, неблагородных кровей. Ей были подвластны все звери и растения, она могла с ними говорить, и они отвечали ей. Один раз я видел, как она играет на поляне с медведем, а они у нас в два раза крупнее ваших, представляете?! Так вот, когда за ней начали охоту моры, Харольд пытался спрятать ее. Увез в горы, там есть охотничий домик, вырубленный прямо в скале, окон нет, войти можно только через дверь, которую охраняли и днем и ночью десять лучших наших воинов во главе с шеруном Демианом, но, увы, не уберегли!

Он опять тяжело вздохнул, и Милли заметила слезы в его тусклых глазах, у нее закралась мысль, что эта трагедия не только Харольда, но и его лично.

– Мне кажется, он теперь боится за Вас, не хочет, чтобы с Вами случилось то же самое, нравитесь Вы ему.

Милли знала, что нравится Харольду, но, увы, не могла ответить ему взаимностью. В какое положение она его поставит, когда убьет его шеруна? Возможно, именно он должен будет ее казнить.

– Так его сестра умерла или стала мором? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Она дала отпор этим гадам, но взяла слишком много их магии и не справилась, со временем их магия преобладала, и она стала мором, причем на глазах у брата. Не знаю, как он это пережил, но он сильно изменился.

– Можно задать Вам личный вопрос?

– Можно, деточка, можно, – вздохнул он, как будто знал наперед, какой вопрос она задаст.

– Кто Вам Харольд и его сестра?

Он долго молчал, лишь его плечи опускались все ниже под тяжестью воспоминаний, и, медленно повернувшись к ней лицом, еле слышно сказал:

– Это мои дети. Харольд и Хависа – вся моя жизнь.

Милли проглотила комок, застрявший у нее в горле, и, не думая, что делает, крепко прижалась к старику-великану. Он по-отцовски похлопал ее по спине и прошептал над ухом:

– Тише, девочка, не переживай, тебя мы не отдадим.

– Я и не переживаю за это, просто не знаю, как еще выразить Вам свое соболезнование.

– И не надо, не только Харольд еще надеется вернуть сестру, но я тоже. Чувствую, что она жива, – он ненадолго замолчал, а потом, резко сменив тему разговора, весело спросил:

– Может, откроешь мне секрет, тебе-то Харольд нравится? – он ей подмигнул, и у нее сжалось сердце, не хотелось его расстраивать, но и врать ему она не могла. Поэтому, собрав все свое мужество, Милли ответила:

– Он очень хороший, но я не могу ответить ему взаимностью по ряду очень веских причин, простите.

Он махнул головой и, не говоря не слова, прижал ее к себе. Обняв одной рукой, другой держал поводья. Они некоторое время ехали молча, каждый погруженный в свои мысли, но неожиданно он сказал:

– Спасибо за честность, редко встретишь это качество в женщине.

– Вам спасибо за откровенность, а Харольд еще найдет свою единственную, я уверена. Кстати, может, уже пора познакомиться? Я Эмиллия, – она протянула ему руку и приняла торжественный вид, он заулыбался, взял ее руку в свою лапищу, а затем неожиданно галантно ее поцеловал:

– Очень приятно, леди Эмиллия, а я Лоран.

Млли улыбнулась ему и попыталась, сидя, сделать что-то вроде реверанса, но чуть не упала с телеги, и Лоран, поймав ее, засмеялся. Они еще минут пять ехали с глупыми улыбками, а затем услышали звук рожка, оповещавший о привале. Как только остановились, она соскочила с козел и, стремглав, направилась в кусты. Лоран даже слова не успел сказать, а Милли уже и след простыл. Махнув в сторону девушки рукой, он начал собирать припасы и понес их к костру, по дороге крикнув Вилене, где искать эту неугомонную. Выходя из кустов в полном блаженстве, Милли наткнулась на грозный взгляд:

– Тебе было сказано – не уходить одной! – Вилена, уперев руки в боки, сверлила ее глазами.

– Мне что, даже по своим делам ходить с охраной? Мы вроде бы решили, что ты не будешь опекать меня, как маленькую!

Милли прошла мимо нее и направилась прямиком к костру. Вилена, недовольно пыхтя, зашагала рядом со ней, но долго молчать, видимо, было не в ее силах:

– Да пойми же ты, мы все чувствуем незримое присутствие зла, и оно явно охотится не за кем-то из нас, поэтому, пока ты не побывала у старейших, тебе надо быть очень осторожной.

– Неужели вы думаете, что я настолько глупа и не понимаю всю опасность, угрожающую мне? Ведь я уже сталкивалась с теми существами и знаю, на что они способны. Мало того, часть этих существ во мне, и каждую минуту я ощущаю холод, проникающий в каждый уголок моей души! Именно поэтому мне просто необходимо развивать мою магию, я не хочу стать как они, я должна дать им отпор! Ты не представляешь, какие мерзкие у них мысли и как мне страшно, когда они завладевают моими! – от эмоций, которые она скрывала долгое время, Милли начала задыхаться и остановилась перевести дух.

В это же мгновение Вилена повисла на ней в слезах:

– Прости меня, я даже не представляла, как тебе тяжело! Бегала, как коза, радовалась возвращению домой и молодости, а ты тут совсем одна, борешься за нашу, даже не за свою землю!

– В каком это смысле «не за свою»?

– Прости, я забыла тебя предупредить, старейшие, скорее всего, не захотят проводить обряд с нечистой кровью, ведь ты только наполовину наша, а если не будет обряда, твоя магия полностью не раскроется. Мне Харольд сказал, когда принес тебя утром из леса. Мне очень жаль!

На глазах Вилены снова засверкали слезинки, и Милли начало это раздражать.

Не зная, что на нее нашло, Милли оттолкнула няню и очень грубо сказала:

– Хватит ныть, мне плевать на ваших старейших, мне плевать на ваш мир, у меня своя цель, и я не позволю никому мне помешать!

У Вилены глаза стали как блюдца, и они расширялись все больше и больше.

Не обращая на нее внимания, Милли развернулась и пошла прочь, но в то же мгновение поняла, что вся в магическом огне, цветом как у тех существ, с кровавым языками. Боясь, что все это заметят, она развернулась и кинулась в небольшой лесок, спряталась за деревом и попыталась успокоиться. Через какое-то время ей это удалось, и огонь вокруг стих, но полностью не погас. Разглядывая свои руки, она стала замечать, что чем сильнее волнуется или раздражается, тем краснее становится огонь, а если она успокаивается, пламя делается с желтым отливом.

Занятая своими мыслями, Милли не заметила, как вокруг стало немного сумрачно и появился туман. Скорее почувствовав, нежели увидев появившихся существ, она медленно поднялась на ноги и приготовилась к бою. Но они еле виднелись из тумана и не подходили ближе, как будто чего-то ждали, а их оскал напоминал ехидную улыбку. По ее спине пробежала холодная волна страха и еще какого-то непонятного чувства. Милли как будто смотрела на себя со стороны. Неожиданно в ее голове вихрем понеслись мысли этих существ, и на душе стало холодно и пусто, но при этом безумно страшно. Их мысли были о ней, одни хотели напасть и поживиться силой Милли, другие предпочитали подождать, пока она примкнет к их рядам, и тогда никто не сможет им помешать, ведь она станет самым сильным мором, и они смогут завладеть всем этим миром и не только им: так как Милли родом из-за портала, со временем они проникнут и туда.

С большим трудом она прогнала их из головы и, собрав остатки сил и здравых мыслей, попыталась разжечь свое пламя без примеси адского огня этих мор. Не сразу, но у нее получилось, и как только Милли вспыхнула огнем с желтыми языками, существа испарились. Она же продолжала стоять и гореть огнем, даже не пыталась его потушить, боясь, что они вернутся, но, услышав позади себя громкий возглас ужаса, повернулась и увидела опешивших людей, среди которых были Карл и Харольд. Они стояли и смотрели на нее с таких страхом, что Милли не поняла, боятся они за нее или за себя. Она медленно повернулась и пошла к ним, все воины с каким-то бормотанием начали отступать, лишь Карл и Харольд двинулись ей навстречу.

Подойдя поближе, Карл схватил Милли на руки и молча понес в лагерь. К тому времени, как они вышли из леса, она погасила свой огонь. Откуда-то Милли точно знала, как это делать, поэтому никто больше ее не испугался, все засуетились вокруг, а ей хотелось лишь одного – остаться одной. Карл же стоял в стороне и пристально смотрел, затем подошел, нагнулся к ее уху и тихо сказал:

– Как поешь, жду тебя возле палатки, поняла? – развернулся и быстро ушел, по дороге позвав с собой Харольда.

Милли стало не по себе, в его глазах появилось, как ей показалось, то ли презрение, то ли страх. Она чуть не расплакалась от того, что теряет друга, ведь она считала, что за последнее время они сблизились, и Милли была очень этому рада – кроме няни, у нее никогда не было добрых друзей.

С трудом проглотив несколько ложек каши и даже не распробовав ее вкус, она встала и побрела в сторону палатки Карла, по пути обратив внимание, что от нее все шарахаются, как от прокаженной.

На душе стало еще хуже, не думала она, что в этом мире, так же, как и в том, верят всяким слухам, а не своим глазам. Ну и пусть боятся, она привыкла идти против всего мира, лишь бы исполнить свой долг, а там будет, что будет.

Расправив плечи и приняв надменный вид, Милли, словно королева, как учила мама, прошла в палатку. Внутри было сумрачно, и как только глаза немного привыкли, перед ней предстали Карл, Харольд, Амина и Амира, где-то за ними сидела вся в слезах Вилена. Указав ей на стул, Карл подошел к столу и, налив в бокал какой то жидкости, похожей на виски, протянул Милли. Когда она брала в руки бокал, заметила, что ее руки немного трясутся, и, как ей показалось, Карл тоже это заметил, потому что как бы невзначай задержал свою руку на ее, а во взгляде, направленном на Милли, мелькнуло что-то вроде поддержки. Значит, ей показалось, что он презирает ее – на душе стало намного спокойнее, и она даже воспряла духом. Осушив бокал одним глотком, Милли чуть не задохнулась: по всему тело разлилось такое тепло, которое моментально восстановило все ее силы. Карл забрал бокал из ее рук и, присев напротив, заговорил:

– Эмиллия, нам всем необходимо серьезно поговорить. Ты должна честно ответить на наши вопросы, готова?

– Конечно, спрашивайте, что вас интересует, – ей самой была интересна причина этого собрания.

– Можешь нам ответить, что это был за огонь и как давно ты можешь его вызывать?

– Первый раз огонь появился только на предплечье, когда Вилена одела мне браслет мамы, мне было лет четырнадцать. Второй раз в ночь моей встречи с теми существами, затем сегодня ночью, кстати, Харольд это видел, ну и сегодня, все. Но вызывать его я еще не научилась, он сам появляется, когда я испытываю какие-нибудь сильные эмоции, например, страх или злость.

– А что при этом ты испытываешь? – спросил Харольд, пристально глядя ей в глаза.

– В каком смысле? Ты про эмоции или про тело?

– И то, и другое.

– Первые два раза было очень больно, но вчера ночью боли почти не было. А что касается эмоций, какая вызвала огонь, такую и испытываю, но в основном страх, кроме сегодняшнего случая, – она наклонилась и, посмотрев из-за Карла на Вилену, продолжила: – Прости меня, пожалуйста, Вилена, не знаю, что на меня нашло. Я накричала на тебя просто так, ты ведь не в чем не виновата, прости!

Вилена подскочила с места и рванулась к Милли, та тоже не удержалась и поднялась ей на встречу. Они обнялись, няня плакала, а Милли пыталась ее успокоить, поглаживая по волосам, как та ее саму в детстве. Их примирение нарушил голос Харольда, который прозвучал как гром среди ясного неба:

– Вы серьезно ей верите? Она же уже наполовину стала мором, даже бледная, как они! – Милли вздрогнула от его слов и, повернувшись к нему лицом, спросила:

– О чем ты? Как я могу быть мором? – у нее от плохого предчувствия даже колени начали подгибаться. – Я ведь стою перед тобой живая?

Он виновато опустил голову и медленно, чтобы до нее дошел весь смысл слов, сказал:

– Ты впитала в себя их магию, сама говорила.

– Ну и что, разве я стала от этого мором?

– Пока нет, но скоро станешь. Ты уже начала меняться, и этого не изменишь, никто не смог, – его голова опустилась еще ниже и уже более тише он добавил: – Она тоже не смогла.

– Но я не твоя сестра, Лоран мне все рассказал, и я сочувствую вашему горю, но я не она. Почему ты решил, что я обязательно стану тем существом? – Милли подошла к нему и, заглянув в глаза, потребовала ответа. – Скажи, я имею права знать!

Он долго смотрел ей в глаза, затем в отчаянии запустил руки в волосы, дернул их. Потом схватил девушку за плечи, почти закричал:

– Не думай, что я рад этому, но ты уже не в силах что либо изменить! Каждая девушка, которой коснулись языки пламени этих существ, стала одной из них! Пойми, с огнем в тебя проникает их разум, и они начинают завладевать твоим, со временем в твоей голове не останется ни капли твоих мыслей. Ты будешь думать и чувствовать, как они, потом начнешь меняться внешне. Сначала станешь бледной как смерть, потом похудеешь, начнешь лысеть, и на голове появится чешуя, в итоге твои прекрасные глаза исчезнут, а вместо них в глазницах будет пылать адский огонь! И как бы мы ни хотели, никто не сможет тебе помочь. Но если мы убьем тебя, одним мором будет меньше – это хоть горькая, но маленькая победа. Готова ли на это согласиться?

Милли не верила своим ушам. Не зная, что ее больше шокировало, его красочный рассказ о будущем или то, что они просили ее согласия, чтобы убить ее. Не сразу придя в себя, она наконец расслышала громкий плач Вилены, которую пытались успокоить сестры. Милли повернулась, и, посмотрев на остальных, спросила:

– Кто еще согласен с тем, что меня необходимо убить? Кроме Вилены, конечно – никогда не поверю в ее согласие.

Сестры отвели глаза, тем самым ответив на поставленный вопрос. Переведя взгляд на Карла, Милли стала ждать его ответа. Он смотрел ей в глаза пристально, даже не моргая, и она видела ответ на свой вопрос в его взгляде: никогда и никому он не позволит поднять на нее руку. У Милли в голове мелькнуло воспоминание о встрече в лесу, ведь существа действительно ждали ее обращения, может ли она ставить свою жизнь выше блага этого мира и, возможно, того, за порталом. Милли устало села на стул и, оглядев всех вокруг, сказала:

– Возможно, Харольд прав, я вспомнила, как в лесу моры общались между собой в моей голове и говорили о том, что я скоро стану одной из них, причем самой сильной. Тогда они полностью захватят этот мир, а затем тот, за порталом. Может, меня и правда надо убить?

Все смотрели на нее с открытыми ртами, первой пришла в себя Вилена, она встала перед Милли и, прикрыв собой, гневно сказала:

– Только через мой труп! Не для того ты столько пережила, чтобы, вернувшись на родину, тут же погибнуть. Старейшие решат, что делать, и разговор окончен! ее тирада была направлена в большей степени в сторону Харольда, а Милли почему-то стало все безразлично, поэтому она сидела и смотрела на свои руки, думая, за что ей все это.

Она была так близка к своей цели, но ей в очередной раз судьба втыкает палки в колеса, может, таким образом показывают, что она идет неправильным путем, ведь в любой религии говорится, что надо прощать, а не мстить. Из забытья Милли вывел крик Карла, который стоял напротив Харольда и гневно орал:

– Ты не посмеешь и пальцем ее коснуться! Еще несколько дней назад просил ее руки, а сейчас хочешь убить! Неужели не смог пережить отказ?

Ты что несешь? Следи за языком, это ты у себя принц, а здесь я быстро поставлю тебя на место! не уступал ему Харольд.

Вилена вжалась в стену, а сестры потирали руки в предвкушении зрелища. Еще мгновение, и драка неминуема, и во всем виновата она! Быстро вскочив и протиснувшись между мужчинами, Милли заорала, что есть мочи:

– Угомонитесь оба, вы же друзья! Ваша драка делу не поможет, надо решить здесь и сейчас, как нам поступить, но я предупреждаю сразу: не хочу, чтобы из-за меня пострадали оба мира. Так что если требуются радикальные меры, я готова!

Все вокруг затихли и долго молчали. Затем Харольд махнул рукой и почти прошептал, так что остальные еле его расслышали:

– Не хочу я твоей смерти, но надо что то делать.

– Мы тоже считаем, что смерть Эмиллии не решит проблему. Поэтому давайте сядем и подумаем хорошенько.

Милли не ожидала, что Амира встанет на ее сторону, несмотря на примирение, она все равно чувствовала, что девушка ревнует Карла к ней.

– Давайте подумаем, но с этой минуты Эмиллия не отойдет от меня ни на шаг, поняла? – Карл повернул голову в ее сторону, и, увидев этот взгляд, Милли не решилась ему перечить, лишь, сглотнув ком, кивнула в знак согласия.

Все устроились за столом, Милли сама налила себе выпить и махнула почти полстакана. Все засмеялись, и Амира последовала ее примеру, а потом передала стакан Амине, которая наполнила его, подняла и сказала:

– Я понимаю, что все в напряжении, но пить без тоста как-то неприлично, а от Эмиллии я вообще такого не ожидала. Еще пара недель, и ты будешь пить наравне с этими мужланами. За разрешение нашей проблемы! – подняла стакан и выпила.

Все наперебой начали подшучивать друг над другом, как будто только что не было стычки между мужчинами, а Милли не хотели убить. Эмиллия сидела в стороне, как будто лишняя на этом празднике, и хотела только остаться в одиночестве, хотя понимала, что, скорее всего, это не ее желание, а тех кто поселился в голове. В итоге решили не спускать с Милли глаз, пока не доставят ее к старейшим, а там те решат, что с ней делать. Такое положение дел Милли не устраивало, но спорить она не стала, пусть только не мешают.

На следующий день Эмиллии пришлось полдня скакать рядом с Карлом и Харольдом, они что-то обсуждали, а она молча ехала рядом, погруженная в свои мысли.

Ближе к обеду начали попадаться небольшие деревушки с очень красивыми и опрятными домами. Было видно, что простые люди здесь живут хорошо и сыто, только она заметила, что многие дома пустуют, а детей на улице совсем мало. Милли решила узнать об этом у сестер, но только она немного отстала, как ее тут же позвал Харольд:

– Эмиллия, ты куда?

– Я просто хотела поговорить с сестрами. Или мне даже этого нельзя? – раздраженно ответила Милли.

– Конечно, можно, не психуй. Но ты бы могла поговорить и с нами, а то весь день молчишь.

– Я молчу? Вы сами целый день обсуждали свои дела, а я просто вам не мешала!

– Эмиллия, Харольд несколько раз пытался заговорить с тобой, показать тебе живописные развалины старого города, но ты ему даже не отвечала. – Карл озабоченно подъехал и, потрогав ее лоб ладонью, спросил: – Неужели не слышала? Мы-то думали, ты на нас обиделась и не хочешь говорить!

Милли опешила от этой новости. Где же летало ее сознание, пока она была тут, и почему ничего не помнит? Увидев ее рассеянный взгляд, Харольд, подъехав к ней поближе, положил свою руку на ее и немного сжал в знак поддержки. В ее голове мелькнула мысль: все ли в этом мире такие импульсивные, как он, то замуж зовет, то убить хочет, то по дружески помогает? Как его понять?

– Не переживай, все будет хорошо! Не знаю почему, но я проснулся сегодня с этой мыслью, и она меня весь день не отпускает, – он заулыбался, и ей стало намного легче – наверное, каждому живому существу нужна теплота и забота.

Милли улыбнулась в ответ, и в его глазах мелькнула тоска, но, быстро взяв себя в руки, он затараторил:

– Так о чем ты хотела поговорить с ведьмами, может, мы сможем развеять твою тоску? – он подмигнул и, поведя рукой, весело продолжил: – Спрашивай, о чем захочешь, все расскажу про наши земли.

– Я хотела узнать, почему при такой хорошей жизни в деревнях много пустых домов и так мало детей? Мне кажется, это немного странно.

– Ты права, но это не странно, это наше горе. После великого землетрясения, когда открылся портал, в наши земли пришла неизвестная болезнь. Многие тогда погибли, а те, кто болел, но выжил, в основном женщины, стали бесплодными. Но это еще не все наши беды, как раз в это время и появились моры, не знаем, сколько их было тогда, но сейчас их намного больше. Так вот, наши женщины, даже которые не болели, или те, которые подрастали, перестали рожать по несколько детей не потому, что не хотели, просто, родив одного ребенка, как правило, мальчиков, больше не могли забеременеть, хотя вполне здоровы. Никто до сих пор не знает почему, даже старейшие. Поэтому поосторожней – женщин у нас катастрофически не хватает, тем более таких красавиц, могут и украсть.

– Но разве на ваших землях не действует закон, что замуж выдают только с согласия жениха и невесты?

– Закон-то действует, да только мужчины вынуждены его нарушать, если не хотят прожить в одиночестве, да и кто их за это осудит. Когда портал был открыт, некоторые воровали ваших девушек, а некоторые женщины приходили сами, наши-то мужчины лучше, чем ваши! – он выпятил грудь и поправил рыжий ус, показывая себя во всей красе.

Милли не удержалась и расхохоталась во весь голос, так комично он выглядел в своей неестественной позе. Он улыбнулся в ответ и еще больше напыжился, приведя всех вокруг в дикое веселье. Воины начали подшучивать над ним, мол, он уже прожил свои лучшие годы, и ни одна девушка не захочет за него замуж по собственной воле, а если он ее украдет, то сам точно не вспомнит, что с ней делать. Под общее веселье за горизонтом вдруг что-то сверкнуло, сначала немного тускло, но затем, когда они прошли еще немного и оказались на горе, так ярко, что Милли пришлось зажмуриться. Немного привыкнув к яркому свету, она присмотрелась и ахнула: такого красивого города ей еще не доводилось видеть. Издалека он казался сказочным, сверкал золотистыми крышами и манил роскошной зеленью. Повернув голову в немом вопросе к Харольду, она увидела гордость в его глазах:

– Правда, он великолепен? – Милли кивнула и, проследив за его хмурым взглядом, спросила:

– Что-то не так?