– Опаздываешь, Пустой. Я уже устала вас ждать.– глаза ее резко распахнулись, а на лице появилась довольная улыбка.
– Девять. Неплохо для двух часов расщепления.
– Думаю, вы видели больше.
– Вы войдете в десятку лучших.
Она усмехнулась и снова затянула песню, которую прервала, ради нашего короткого разговора.
– Вам пели эту песню, пустой, когда вы были в ее возрасте? – она посмотрела на дочь, уткнулась носом в ее макушку и с наслаждением втянула воздух.
– Да.
– Забавно. У вас отняли душу, но сохранили воспоминания, о жизни до отдела.
– Воспоминания – продукт памяти. Душа меняет лишь отношение, но не способна повлиять на наличие.
– К чему воспоминания, если они ничего вам не приносят?
– Они бывают полезны.
– Мы ведем такие высокие разговоры, а я до сих пор не услышала вашего имени. Или пустым запрещено себя называть?
Она отличается от многоликих, с которыми я сталкивался раньше. Большинство и слова связать не могли. Деление влияет на способность мыслить; способность переваривать информацию и выдавать ответ. В голове многоликого мысли рассеяны, они накатывают сплошным потоком и не задерживаются дольше пары секунд. Фактически, в Патриции сейчас сидит девять разных людей, и каждый норовит отнять власть у другого. Её самообладание – вопрос времени и неких условий , которые, как показывает практика, быстро становятся несущественными.
– Я слышала, что пустых набирают из потенциальных многоликих. Ваш распад еще не начался, а вы уже представляете угрозу. Это правда?
– Вам должно быть все равно, кто я и как здесь появился.
– Вы ведь собираетесь отправить меня на лечение?
– При лучшем раскладе.
– Тогда было бы неплохо знать имя своего спасителя.
– Его зовут Элайс, Элайс Кейн.
Я успел забыть о Смите, пока он стоял за дверью. Но стоило ему появиться, и настрой Патриции изменился. Она видела, куда направлен взгляд Джона и поспешила этим воспользоваться. Резко она поднялась, и будто бы случайно ослабила хват. На мгновение, девочка выскользнула из ее рук, и была близка к тому, чтобы упасть. Джон тут же подорвался с места, но едва он успел сделать пару шагов, как Эби снова оказалась в объятиях матери. Вся эта ситуация позабавила Патрицию. Она довольно усмехнулась, натягивая на лицо широкую улыбку.
– Простите. Не удержалась. Вы должно быть из полиции.
– Да, мэм. Джон Смит.
– Еще один Смит. У вашего отца крайне скудная фантазия на имена.
Душа видит больше разума; слышит больше разума. Она – это бесконечный поток информации, но в отличии от разума не всегда сознаваемый. Расщепление высвобождает накопленный опыт. Многоликие, прошедшие реабилитацию, часто сравнивают свое «превращение» с озарением; будто ты становишься центром всего; сливаешься с ним и не можешь отделиться. Тебя бросает в разные стороны, а когда ты пытаешься склониться к чему-то одному, зацепиться за него и вылезти из этого круговорота, тебя затягивает лишь сильнее. Границы стираются, и ты словно застреваешь среди голосящей толпы, где постепенно теряешь себя.
– Ваша дочь, мэм. – я выставил руку вперед, предостерегая Джона от лишнего шага; с многоликими, как с озверевшими собаками, лучше не прибегать к резким движениям – Ей ни к чему здесь быть. Позвольте вывести ее наружу. Ей окажут помощь, а после, когда вы пройдете лечение, вы сможете снова с ней увидеться.
Патриция глянула на неподвижное тело у себя в руках и вся затряслась, будто в комнату задул холодный ветер. Лучшего момента не будет. Я направил на нее пистолет и приготовился стрелять.
– Стой!
Смит повис у меня на руке, из-за чего пуля проскочила мимо и врезалась в окно. Патриции хватило пары секунд, чтобы преодолеть расстояние между нами и нанести удар. Своим выпадом она откинула Смита к стене и собиралась закончить начатое, но угодившая в спину пуля, заставила ее переключится на меня. Она двигалась все также быстро, хотя заряд должен был сделать ее менее расторопной. Без труда она пробила кулаком стену и снесла половину шкафа. Позади только стена, чтобы уйти от атаки придется подпустить ее ближе, намного ближе. Удар прошел наотмашь. Я схватил ее за руку и притянул к себе для прямого в голову. Я бы мог перейти на захват, будь одного удара достаточно, чтобы вывести ее из строя. Многоликие черпают силу из душ. Чем их больше, тем сложнее вести бой. Однако, везде, приходится чем-то жертвовать. Чем быстрее идет расщепление, тем выше давление в теле и тем больше вероятность, что в следующую секунду у нее переломятся кости или остановится сердце. Ее кожа уже начала деформироваться. Пигментные пятна лишь начало, скоро появятся волдыри, а затем верхний слой разойдется, как плохо скроенная ткань. К тому же, процесс замещения, лишает контроля над собственным телом, в какой-то момент она замахнется для удара, но не сможет его сделать. Нужно лишь подождать. Я старался не тратить, по возможности, патроны, да и времени стрелять особо не было. Пока ее сила на пике, лучше лишний раз не отвлекаться. Патриция уже забыла о дочери. Она бросила ее практически сразу, как начала нападать. Ребенок ей только мешал. Я пристально следил за каждым ее движением и поймал тот момент, когда рука ее, пусть незначительно, отклонилась от линии удара. Я ударил по локтевому сгибу и сломал руку. Она хотела контратаковать, но использовала слишком много энергии. Вторая рука затряслась в судорогах и лопнула будто перекаченный воздушный шар. Из прохудившейся кожи повалила кровь. Она стояла передо мной неподвижно, как сломанная кукла. Я достал пистолет и выстрелил ей в ногу. Заряд вернул ее к жизни и заставил нестись к двери в поисках выхода. Она метнулась в коридор и пропала в проходе. Я двинулся следом, надеясь нагнать ее в коридоре, но она прыгнула в лестничный проем и исчезла из виду. Делать нечего. Я перегнул перила и прыгнул вниз. Полет был недолгим. Уже через пару секунду я приземлился на первом этаже, и увидел Патрицию у центрального входа. Пуля едва коснулась ее, но цепкие лапы заряда вцепились в кожу и прочно засели на ягодице. Она уже не бежала, а волочилась по траве, на радость публике. Погоня больше не требуется. Спокойным шагом я шел следом за ней, выпуская одну пулю за другой, пока Патриция окончательно не сникла к земле. Толпа у ограждения притихла, но лишь за тем, чтобы разразиться новыми криками. В глаза ударил свет фар. Сшиватели вплотную подъехали к ограждению и посигналили несколько раз. Я поднял Патрицию, перекинул через плечо и двинулся к ограждению. За спиной послышался шелест чьих-то шагов.
– Стой! Я сказал, стой!
– Джон? Не ждал, что ты скоро очнешься.
Он старался идти со мной вровень, но последствия удара давали о себе знать и уже через пару шагов, ему снова пришлось меня нагонять.
– Девочка мертва! – он крикнул достаточно громко, чтобы привлечь не только мое внимание, но внимание тех, кто был голоден до подробностей; меня не волнует репутация отдела, один мертвый ребенок хуже пустым не сделает; чего не скажешь о застое в деле, который может случиться из-за предубеждения некоторых людей. Избирательная мораль… Они не считают предрассудительным вытаскивать из кого-то душу ради нового импланта. Но не могут смириться с рисками, которых невозможно избежать в делах с многоликими. Люди…
– Видимо, она задохнулась, пока Патриция сжимала ее. Ты должен был дать мне больше времени! Я бы смог…
– Ты мог только помолчать. Может, тогда у девочки был бы шанс. Но ты вступил в разговор с многоликим, что запрещено правилами министерства. Из-за тебя, я чуть не упустил ее. Она бы убила куда больше, если бы прорвалась наружу. Что ты на это скажешь?
– Я хотел помочь ребенку.– он держится своей линии, лишь бы не соглашаться с ошибкой, которую совершил; лишь бы не принимать за правду, что в смерти ребенка виноват он.
– В делах многоликих приказы тебе отдаю я. Если я говорю «НЕТ», то ты должен слышать именно «НЕТ», без всякий «НО», «ЕСЛИ», «ВОЗМОЖНО». Это понятно?
– Да.
– А теперь займись своей работой, а я займусь своей. Как только будут хоть какие-то результаты, я сообщу. Первым дело найдете триггер, он понадобиться для идентификации.
Я погрузил Патрицию в фургон, сцепил ее руки и ноги специальными жгутами, и захлопнул дверь.
2
«Набор на обучение в министерство сшивателей ведется с шести лет; будущие сотрудники обязаны до наступления 18 лет или же по причине их исключения из программы, оставаться на территории министерства, для более полного усвоения ими тонкостей будущей профессии. Все дальнейшие передвижения после наступления 18 лет, производятся на усмотрение сшивателя. Включая покупку отдельного жилья и переезда в город.»
Правило 6. Кодекса министерства «Сшивателей».
Сара вошла в лабораторию, громко постукивая каблуками; сбросила на стол документы, половина из которых тут же скатилась на пол. Она тяжело вздохнула, сгребла все бумаги в одну кучу и небрежно кинула к остальным. Я жду ее уже около получаса. С тех пор, как министерство отказалось от деления работников на классы, сшиватели перешли в разряд разнорабочих. Спрос на внедрение всегда был высоким, но в какой-то момент он достиг пика, к которому Корпорация оказалась не готова. Люди не любят ждать. А ждать приходилось долго. Работников не хватало. Между подачей заявления и внедрением проходили месяцы, а то и годы. И чтобы не утруждать себя ожиданием, люди пачками повалили на черный рынок. Не самая качественная продукция, такой же тип работников, и в довершение ко всему – высокая вероятность расщепления. Большинство считают сороковые годы «расцветом многоликих». Ажиотаж вокруг черного рынка с тех пор поубавился, но многоликие никуда не делись.
– Выглядишь не очень, Кейн. Тяжелая ночь?
Сколько я помню себя в министерстве, Сара всегда была здесь. Девочка за стеклянным куполом в конце коридора; девочка на раздаче зерокса; на операциях по извлечению; на проверке качества; подготовке имплантов, всего. Министерство готовит сшивателей чуть ли ни с рождения. Как и пустые они предрасположены к своей работе, но это не значит, что они ее выбирали.
Сара обошла стороной кресло, выдвинула спинку и подвела зеркало душ. Стеклянная панель полностью покрыло тело. Пару минут я не видел ничего, кроме своего отражения и мелькающих время от времени на экране световых частиц. Раздался звук работающего механизма. Меня прижало к креслу, и все ощущения свелись к одной лишь тяжести. Обычно, сканирование занимает не больше минуты, затем давление начинает спадать, спина перестает липнуть к стулу, а панель трещать, будто заведенный двигатель. На экране появляется финальный снимок, а из принтера выползает его бумажная копия.
Сара откатилась к столу, забрала готовый снимок и протянула мне.
– Все чисто. Никаких признаков души. Ни одного светлого вкрапления; показатели активности по нулям. Сплошной черный лист.
– Это все? Я могу идти?
– Да, но если собираешься навестить Донован, то не советую. Сшиватели только начали операцию. Они не перейдут к извлечению прежде, чем оставят деление.
– Разрыв продолжается?
– Да. Ей ввели двойную дозу препарата, но, трещины в душе продолжают появляться. Если они приступят к извлечению, разрыв может пойти в других иплантах, а это приведет к смешению душ. Ты знаешь, чем это грозит.
– Ты поэтому так долго ко мне шла? Мешала другим работать.
– Тебе обязательно быть таким грубым?– она откинулась на спинку стула и насупила брови; обида Сары тянется ровно столько, сколько она может выдержать молчание – не долго, при условии, что есть, что сказать( а что сказать, есть всегда). Через пару минут она вернулась к своему обычному беззаботному виду и продолжила говорить.– Донован определили в лабораторию, где наша группа заканчивала операцию. Мне не нужно было с кем-то говорить, или как ты сказал «Отвлекать», чтобы понять, в чем дело. На ее снимках, все отлично видно. К тому же, сшиватели очень торопились начать операцию. Если успокоительное действует, это ни к чему.
– Смешение произойдет, если они не извлекут имплант, который вызвал деление.
– Сейчас разрывы в нескольких местах оболочки. Если они не зашьют их, душа Донован продолжит вступать в реакцию с имплантом и спровоцирует полный разрыв. А это фактическая смерть. Вам лучше найти триггер и работать с ним. Имплант новый, вряд ли она успела израсходовать весь запас.
– На черном рынке другая система выдачи. Они не штампуют триггеры партиями, а выдают строго по графику и не больше таблетки за раз. Только так они могут отсрочить разрыв.
– Не понимаю, зачем так рисковать? Расщепление на черном рынке равно количеству внедрений. Редко, когда имплант и носитель находят общий язык. Но даже при наличии баланса, всегда существует шанс разрушить связь неверным приемом триггеров. Слишком часто и начнется расщепление. Слишком мало и начнет отмирать имплант. А это даже хуже повреждения оболочки.
– На дешевый продукт всегда найдется спрос. Даже, если Корпорация снизит цену, черный рынок никуда не денется.
– Ты служишь Корпорации, но не веришь в ее успех?
– Чтобы служить Корпорации, вера мне не нужна.
– В отличии от нас, да? – она глянула на меня и едва заметно улыбнулась.
– В отличии от людей.
Сара отвела взгляд, схватила первый попавшийся документ со стола и начала пристально изучать. Сшиватели не люди, хотя ближе к людям, чем пустые. Рождены человеком, воспитаны человеком для нужд человека, но все же не человек. Высокая чувствительность и полное отсутствие самосохранения. Они созданы, чтобы удовлетворять других, сопереживать им, создавать ощущение нужности, важности, но за рамками этого – они никто. Ограничены своей безграничностью. Я поднялся, сунул в карман заключение и направился к двери. Сара нагнала меня перед подъемом на второй этаж и схватила за руку, призывая остановиться.
– Куда ты сейчас?
– В лабораторию. Мне нужно больше информации.
– А потом?
– Тебя не касается.
– У меня образовалось свободное время. Подумала, неплохо было бы сходить выпить. Составишь мне компанию?
– Зачем?
– Тебе обязательно задавать так много вопросов?
– Да, если мне не понятна причина.
– Я просто хочу выпить со своим другом. Разве этого недостаточно?
– Мы не друзья.
Она вскинула руками, будто принимая поражение, а в реальности, лишь беря короткую паузу, для нового наступления.
– Я ведь сшиватель, как минимум полезно будет со мной пообщаться.
– Разве ваши походы в город не ограничены?
– Есть обязательный тест. Если показатели в норме, можешь хоть поселиться в городе.
– Тест?
– Расскажу, что это, если согласишься пойти со мной.
– Ладно. Но учти, я уйду, как только наш разговор потеряет для меня смысл.
– Хорошо. Буду ждать тебя у центрального входа.– она радостно хлопнула в ладоши и направилась обратно по коридору.
3
«Сохранение жизни многоликого – является первостепенной задачей при проведении операции любого толка. Исключения составляют незаконное обращение к услугам черного рынка. В данном случае решение принимается на усмотрение сшивателей в согласовании с пустым.»
Правило 23. Кодекса министерства «Сшивателей».
В Лаборатории, где оперировали Патрицию, стояла тишина. Зеркало душ закрывало большую часть ее тела, оставляя видимым только голову и ступни ног. Каждое действие сшивателей отображалось движением частиц на экране. Пока один соединял отколовшиеся части в едино, другой готовил аппарат для извлечения душ. Чтобы не говорили о черном рынке, но даже их импланты, после извлечения и обработки используют для изготовления суррогатов. Многоликие – главное сырье нового века. Без них, Корпорация не смогла бы существовать.
Один из сшивателей заметил меня и отложил лазер в сторону. Я стоял слишком далеко, чтобы слышать, о чем они говорят; а маски на лице, лишали меня возможности попытаться понять. Я спустился вниз и двинулся навстречу сшивателю. Издалека он виделся мне худым и высоким. Смена позиций ничего не изменила, разве прибавила ему бледности, присущей всем, кто здесь работает.
– Пустой…Боюсь мне не чем вас порадовать. Операция сложная, потребуется много времени, прежде, чем мы сможем говорить хотя бы о предварительных результатах.
– Сколько?
– Все зависит от того, продолжит ли душа делиться. Пока идет расщепление, мы не можем перейти к другим этапам операции. Возможно, нам придется прерваться на какой-то время, чтобы дать организму отдохнуть. Даже с нашей помощью, тело может не выдержать нагрузки и дать сбой.
– Вы сможете извлечь имплант? Он нужен нам для дальнейшей работы.
– Я все понимаю. Но, сейчас, в нашем приоритете жизнь носителя. Мы не можем остановить сшивание, не рискуя вызвать разрыв других оболочек. Нужно закрыть все разъемы, и только потом заниматься извлечением.
– Начните извлечение сейчас. Ее жизнь должна быть приятным бонусом, а не главным стремлением. Она нарушила закон и убила 15 человек, прежде, чем оказалась здесь.
– У этой женщины есть ребенок. Я видел досье.
– Значит, вы не внимательно читали. Ребенок был, пока она его не задушила. – потому, как сошлись его брови у переносицы и опустились глаза, стало понятно, что он сожалеет; не ясно из-за чего именно, из-за девочки или своей невнимательности, а может, из-за того, что ему придется спасать человека, который не дал нам спасти другого. Впрочем, это не важно. – В таких ситуациях, вы обязаны подчиняться мне. Так что извлекайте имплант, мистер…
