Он не назвал своего имени; выдавил из себя короткое «хорошо» и вернулся к операционному столу. Какой-то время я стоял и смотрел за их ровными, отлаженными движениями, и, убедившись, что слова сшивателя не были сказаны в пустую, вышел из лаборатории.
4
«Пренебрежение внедрением – показатель низкого достатка? Или извращенного ума?»
Заголовок еженедельной газеты от ХХ.ХХ.ХХХХ года.
Бар, в который привела меня Сара, находился в паре кварталов от министерства. Закуток «У Тэрри». Тэрри здесь действительно есть и не один. По словам Сары, хозяин, еще при жизни установил не гласное правило, наливать бесплатно каждому Тэрри, заглянувшему в бар. И, судя по количеству людей, не соврал. Не без труда нам удалось протиснуться к барной стойке и занять два свободных места с краю, не особо популярных из-за близости к туалету. На нас никто не обращал внимания, пока спор за игральным столом не утих. Поначалу это были короткие переглядывания, а спустя полчаса уже никто не стеснялся пялить на нас в открытую. Гос.служащие, не считая полицейских особым уважением не пользуются, как и единичники. В Саре сошлись оба пункта. Для людей важен статус. А статус, как и в любое другое время, определяют либо власть, либо деньги. Определенная власть, может, у нас и есть (хотя бы над их умами), а вот количество денег ничего не изменит. Служащим запрещено иметь больше одной души, чтобы отдаваться своей работе полностью. Нас воспринимают, как обслуживающий персонал. Создавая Корпорацию, никто не говорил о равенстве. Магистр хотел упростить жизнь, сделать ее терпимее, чуточку сносней. Можно сказать, у него получилось. Жить, действительно проще, когда эта жизнь не одна.
За то время, что мы ждали, пока бармен подойдет к нам, Сару дважды пытались уговорить пересесть за соседний стол, к компании не трезвых дам и уединиться в туалете, от «героя» взявшего весь куш в последней партии в покер. Одна из причин, почему министерство ограничивает передвижения сшивателей частые случаи изнасилования. Людям нравится экспериментировать. А когда у твоего партнера чувствительность, как у кошки по весне, они прямо слюной заливаются. Пустым подобные предложения поступают не часто. Но раз на раз, и хладнокровные ублюдки пользуются спросом.
– Почему ты заказал именно виски?
– Потому что это первая позиция в меню.
Она усмехнулась и едва, притронувшись к бокалу, отставила его в сторону.
– Ты совсем ничего не чувствуешь?
Если бы я мог, я бы удивился это повсеместной манере спрашивать меня об очевидном. Будто именно мой ответ способен кого-то убедить.
– Я чувствую вкус пищи, но не могу сказать «нравится она мне или нет». Для меня это набор белков, жиров и углеводов. Моя склонность к чему-либо, основывается на его полезности; и не важно, о чем именно мы говорим, о еде или человеке. Нет тех, кто бы мне нравился или кого бы я ненавидел. Мне одинаково все равно на всех.
Я опрокинул стакан и кивнул бармену, чтобы плеснул еще.
– Нам не особо много рассказывают о пустых. Мы знаем, зачем вы существуете. Но никак вы к этому приходите. Как вы становитесь пустыми? Раз вы ничего не чувствуете, сам выбор для вас всего лишь слово. Как вы можете служить магистру, если не признаете авторитетов?
– Не мы делаем выбор. Это все упрощает. Когда заложена основа, все прочее развивается согласно заданной установке. Мы размышляем так, как нас научили. Пустой принимает существование вещей, как необходимость, и не задается вопросами зачем и почему. – она обхватила стакан руками, и осушила его дочиста.
– Иногда я тебе завидую. Ты не обязан понимать всех, задаваться кучей ненужных вопросов, заботиться о чужих чувствах. Ты когда-нибудь видел, как создается душа?
– Нет.
– Сшиватель касается ее голыми руками. Нащупывает нужные человеку качества, стремления, взгляды, и отделяет их от остальных. Когда все компоненты собраны, он склеивает их в едино. Процесс может длиться часами. Мы фактически создаем человека. Сплетаем отдельные части вместе, наделяя тем самым их смыслом. При контакте душой ты чувствуешь все, что чувствует она и я бы не назвала это приятным. Ты словно стоишь посреди дороги и мимо тебя, один за одним, проезжают машины. Они гудят, гремят, поднимают пыль, мусор. А ты стоишь так близко, что, кажется, еще немного и тебя снесет, придавит этим потоком. Нас накачивают препаратами для стимуляции эмпатии, и всякий раз повышают порог, которого мы должны достигнуть, чтобы приступить к работе.
Годами нас учат понимать человеческие чувства, не имея при этом своих, храня лишь отдаленную память о них. Мы должны видеть изменения в лице человека, его мимике, движениях, голосе; наблюдать за каждой реакцией, чтобы понять, на что давить и, как вести себя для достижения стопроцентного результата. Глядя на Сару я вижу раздражение, вперемешку с отвращением. Только не ясно, причина тому мои слова, или ее личные чувства. В нашем разговоре, все это как-то смешалось.
– Ты уже создавала душу?
– Да, пару раз. После долго стояла под душем. Надеялась отмыться от присутствия чужого внутри. Плохо получилось.
– Поэтому ты носишь перчатки? Все еще пытаешься отмыться?
Она улыбнулась, но взгляд отводить не стала.
– Ты всегда так прямолинеен.
– Плюс отсутствия чувств – перестаешь заботиться о чувствах других. Я сказал то, что могло дать ответную реакцию. Если бы не сработало, у меня были и другие варианты.
– Урок манипуляции от пустого?
– Сарказм от сшивателя?
За столиком у окна, кто-то уронил стакан и теперь пытался собрать разлетевшиеся осколки прежде, чем бармен узнает о потере. Я отвернулся всего на пару секунд. За это время рука Сары переместилась мне на бедро, а сама она оказалась так близко, что я смог разглядеть комочки туши на ее ресницах. Она молча смотрела на меня, и прежде, чем я успел что-либо спросить, поддалась вперед и впилась мне в губы. Сара отстранилась практически сразу, но ее рука по-прежнему лежала на моей ноге и переходила все выше от бедра к паху.
– Зачем?
Вместо ответа, она попыталась поцеловать меня еще раз, но передумала и с серьезным видом произнесла:
– Переспи со мной.
– Вопрос остается тем же. Зачем?
– Для человека, которому все равно, ты задаешь слишком много вопросов.
– Для человека, которому должно быть не все равно, ты слишком легкомысленна.
– Я хочу переспать с тобой, потому что ты один из немногих, кому плевать на мои чувства. С кем я могу знать, чем все закончится и надеется, что все будет по-другому.
– Мне от этого, какой толк?
– Может, вы ничего и не чувствуете. Но ваше тело, все еще требует, еды, воды, секса. Так что не задавай очевидных вопросов. Какая тебе разница с кем?
– Ты ведь понимаешь, что как только я получу свое, все закончится. Мне плевать на твое удовольствие или к чему ты там стремишься.
– Большего мне и не нужно. – ее улыбка стала шире.
Она подозвала бармена, заказала нам еще две порции виски и потребовала счет.
5
«Употребление зерокса – необходимое условие для поддержание пустоты сотрудника; предотвращение появления отростков души; малейших отклонений, которые поставят под сомнение беспристрастность сотрудника».
Правило 5. Кодекса министерства «Пустых».
Открыв глаза, я повел взглядом на вторую половину кровати. Сара ушла еще ночью. Я слышал, как она спешно подбирала вещи с пола; шуршала одеждой, пока одевалась. Шум прекратился, но она все еще была в комнате, стояла надо мной. Будто надеялась, что я проснусь и попытаюсь остановить ее. Но я лишь плотнее закрыл глаза и вскоре услышал хлопок двери. В потребностях пустых нет ничего личного. Все делается для поддержания физической оболочки; снятия напряжения, но никак не для удовольствия. Но всегда находятся те, кто не прочь поспорить с данным фактом. Они вертятся вокруг тебя, надеясь пробудить желание, которое встречали у других. И разочарованно уходят, когда спустя пару минут все заканчивается, и ты оставляешь их лежать голыми на постели и бубнить что-то себе под нос (с теми же надеждами, что ты прислушаешься). Мне понятна наивность других, но не понятно, почему Сара решила сыграть из себя «такую».
На столе завибрировал телефон. Я потянулся за ним, и задел локтем флакон с таблетками. Капсулы разлетелись по полу, какая-то часть закатилась под тумбу и исчезла под кроватью. Я спустился, подобрал флакон, и все еще удерживая телефон, начал собирать таблетки.
– Доброе утро, Кейн…
– Смит…Нашли что-нибудь в квартире?
– Нет. Ни выписок, ни счетов, ни пометок на рабочем столе. Мы передали всю технику в отдел, чтобы они могли проверить почту, провести анализ переписок, адресных ссылок и всего прочего, что помогла бы нам выйти на поставщика Донован.
– Картели редко используют сеть для связи с клиентами. Они работают напрямую, подсылают кого-то из своих и на длительный срок закрепляют за потенциальным покупателем.
– Знаю, но для всего найдется исключение. Тем более, если мы имеем дело с новичками.
– Что насчет триггера? Извлечение импланта под вопросом. Так что нам не мешало бы иметь подстраховку.
– Мы нашли две упаковки с таблетками. В реестре номера совпали с образцами, выданными Донован чуть больше месяца назад. Флетчер и Сок отдали образцы на экспертизу. Флакон мог служить для отвода глаз, чтобы не вызвать подозрение, касаемо содержимого.
– Те, кто идет на черный рынок особо не заморачиваются с конспирацией.
– Я тоже слабо верю в такую удачу, но даже у Картелей случаются проколы. Ты сам всегда говоришь, что лучше учесть все варианты.
– Лучше бы ты прислушивался ко мне в другом.
На какой-то время на линии повисло молчание. Джон не умеет извиняться, хотя делает это часто. Даже он умеет стоять на своем, когда дело касается личных принципов.
– Я знаю, что из-за меня мы могли упустить многоликого…Но, ребенок…Мне казалось, привязанность Донован к ребенку, поможет нам наладить с ней контакт, и мы сможем обойтись без принуждения. Я полез вперед лишь потому, что ты не из тех, кто убедителен в вопросах чувств … – он начал запинаться в словах; извинение все больше походило на обвинение, и когда он это осознал, повесил трубку и перезвонил снова лишь спустя пять минут – Извини. Больше я не буду мешать тебе.
– Мне все равно, Джон. Твой случай не единичен. Все вы, патрульные, пытаетесь стать теми, кем вас видят – героями. Вы не можете довольствоваться меньшим, потому что меньшее для вас под запретом. А вина, которую ты сейчас испытываешь, ко мне не имеет никакого отношения.
– Как я и говорил, ты не очень хорош в вопросах чувств.
– Я хороший наблюдатель, Джон. А это куда важнее.
– Ты никогда не думал, что можешь ошибаться?
– Вероятность моей ошибки, куда меньше твоей, или Сары. Любого, кто примешивает к ситуации личное.
– Кто такая Сара? – я произнес ее имя случайно, но это случайно, помогло разрядить разговор и перейти от взаимных препирательств к обычному диалогу.
– Тебя это не касается. Лучше скажи, ты сделал запрос в банк?
– Да, мы попросили главу расчетного отдела прийти на работу пораньше. Судя по истории операций, последний раз Донован снимала деньги со счета три месяца назад. Сумма незначительная для расценок черного рынка. Около полугода никаких отчислений на счет не поступало. На работе, она могла попросить делать расчет наличными. Накладные в таком случае, хранятся непосредственно в резервах Компании. В ближайшее время, я съезжу туда.
– У нее могли быть заработки на стороне. Многие предприятия не против совмещения при наличии нескольких имплантов.
– Да, возможно. Но информация об этом, также находится в резервах Компании. Есть результаты по вскрытию?
– Я просил сшивателей начать извлечение импланта. Прошло около шести часов. Есть смысл побеспокоить их снова.
– Тогда выходи, подброшу тебя до министерства.
– Я в состоянии добраться сам. Если хотим скорее выйти на Картель, таскаться повсюду вдвоем не лучшее решение.
– Кажется ты забыл, но свою машину ты оставил на мосту. Эвакуационная службы позвонила мне ночью. Они забрали ее на стоянку. Хочешь потратить лишние два часа, выуживая ее от туда или предоставишь это кому-то из отряда?
– Уговорил.
– Жду тебя внизу.
Он усмехнулся и бросил трубку. Покончив с таблетками, я оставил одну для приема, и забросил в рот. Если бы извлечением все заканчивалось, многоликие исчезли бы за пару месяцев. Операция не дает гарантий, что новые «отростки» не появятся. В случае с пустыми, возрождение грозит более серьезными последствиями, чем деление. Чем дольше ты существуешь без души, тем меньше приспособлен к ее возвращению. Это как питаться одними овощами и резко вернуться к мясу (несварение – самое безобидное, что с тобой может случиться). 60 лет назад Корпорация выпустила новое поколение нейтрализаторов. Количество отклонений сократилось, а вот количество жаждущих заполучить зерокс – возросло.
Я сунул таблетки в карман и спустился на парковку. Джон ждал меня в машине, с двумя стаканчиками кофе.
– Я подумал, нам не помешает взбодриться. Ночка та еще вышла.
– Да, тут ты прав.
Даже, если бы солнце светило вовсю, а облака от заводов унесло ветром, город от этого не стал бы чище, чище от мусора, людей, заголовков общества «душ». Несмотря утренний холод, кто-то сидел прямо на обочине, прикрывая полученные за ночь синяки – синяки от побоев, секс-игрушек, второсортных наркотиков. Кто-то только возвращался домой, едва перебирая ногами. Большинство же, как и мы, ютились в пробках, для которых было еще слишком рано, но которые встречались на каждом переезде. Примерно через час, Джон высадил меня у ворот в министерство, а сам направился обратно в отдел, чтобы продолжить работу. Многие патрульные избегают министерства. Счастливые лица в холле заставляют их сомневаться, в своем выборе служить долго и безвозмездно, или же пробуждают злость, что, собственно ведет к одному – к сомнению. Редко, кто спокойно минует коридоры и не вынуждает себя отворачиваться, когда новая партия душ, прокатывается мимо него в тележке.
В регистратуре меня направили в седьмую лабораторию. Вскрытие проводили восемь человек, но для консультации хватит и одного. Я прождал около десяти минут, прежде, чем дверь снова открылась. Это был тот же сшиватель, с которым я говорил вчера. Он выглядел все таким же бледным и усталым, и именно эта усталость лишила его былой враждебности. Он приветственно протянул мне руку, и, не дожидаясь, когда я отвечу тем же, сжал мою ладонь.
– Мистер Пустой. Я Самуэль Эшмол. Простите меня за вчерашнюю грубость. Я не должен был так реагировать на вашу просьбу. Мы ведь делаем одну работу.
– Что по результатам? Вы смогли извлечь имплант?
Он уклончиво улыбнулся и кивнул на стоящий рядом стол.
– Ночка была тяжелой. Мы смогли извлечь лишь половину. Остальное пришлось экстренно зашить и оставить до утра. Но мы делали идентификацию и с меньшим количеством.
– Вы уже прогнали имплант по базе?
– Дано, результат отрицательный.
– Что это значит?
– Человека с таким строением души, в министерстве нет. Если бы донором был государственный многоликий, система бы выдала совпадение в структуре. Но ничего, даже малейшего пересечения.
– Значит, кто-то со стороны. Иначе, он бы был в реестре.
– Да, но у нас нет совпадений даже в теневой базе. А там собраны данные по многоликим именно с черного рынка. Как правило, Картели набирают себе определенное количество душ и отпускают многоликого. Активность его души слишком высокая, чтобы спрятаться от радаров полиции, если разок засветиться. Возможно, ваш донор единичник. В этом случае, база полиции вам в помощь.
– Только идиот пожертвует своей единственной душой, зная, какое за этим последует наказание.
Эшмол развел руками и немного погодя, произнес:
– Вы не хуже меня знаете, на что готовы пойти люди, ради желаемого.
– Вы смогли остановить деление?
