– Спасибо вам, Руслан. До встречи.
– До свидания.
И вот я здесь. Два дня помощи Хромовым дали проход на похороны Дианы, хотя изначально такого не планировалось. Я просто не смог отказать им.
С самого утра единственное мое занятие – стоять. Ехать на кладбище, слава Богу, никто не попросил, потому я дежурил дома, дожидаясь, пока семейство вернется.
На похоронах молодой девушки сплошь старики и взрослые люди за сорок, какая злая ирония. Странно, что нет никого моего возраста или около того.
Все были настолько увлечены своим горем, что не заметили чужака, следящего за всеми из края комнаты. Оно и не удивительно. Единственное… Кажется, я видел кого-то более молодого несколько минут назад .Из-за своей рассеянности не успел разглядеть – он пронесся, держа в руках что-то большое и белое. Волосы седые, но сам слишком уж активный, явно не пожилой. Довольно быстро я оставил его, заглядевшись на одну из фотографий – там были изображены Николай Степанович, Ольга Юрьевна, Диана и еще какая-то девушка. На вид подросток лет пятнадцати, похожа на родителей, но ее среди гостей тоже не было. Может, решили в очередной раз не травмировать. Дальше, сколько бы не старался, увидеть ее на других снимках не смог. Осматривал остальные стены, выискивая нужное лицо и, переходя взглядом, наткнулся на Хромова старшего, идущего в мою сторону. А рядом с ним тот самый человек, пробегающий мимо какое-то время назад. Действительно молодой. Под его взглядом я непроизвольно зарделся – ледяной, равнодушный и высокомерный. Такие редко встречаются в повседневной жизни, скорее, на обложках журналов или где-то в более высоких кругах. Костюм стоит примерно как вся эта комната, если опираться на вид: шелковый ворот, плотная ткань. Я в этом разбираюсь, мама когда-то держала свое ателье. Да и без этого он создавал определенное впечатление, словно зашел в эту квартиру по ошибке. Светлая кожа, пепельно-серые волосы, тонкие черты лица. Лощеный. Такие нравятся противоположному полу. Да и своему, наверное. Не могу сказать. Он показывает, что знает себе цену и вполне может позволить себе твою, ну, имею ввиду, если ты заинтересован. Странные мысли.
Незнакомец смотрел слишком пристально. Я что, успел ему задолжать? Недоброжелательно. Может, оказался тут не по своей воле, что меня бы не удивило.
Резкие прямые брови держали четкое положение, как и остальные части лица. Точно! Он не недоброжелателен, парню просто не повезло родиться с недовольной физиономией.
Когда они подошли, оказалось, что незнакомец немного выше меня, а мой рост составляет примерно метр восемьдесят пять. Из-за костюма определить мышечную массу тяжело, но судя по лицу и открытым частям тела, силы в нем немного. Да и зачем она ему?
– Руслан, я решил тебя кое с кем познакомить, – Николай Степанович встал в стороне от нас. Я мельком глянул на блондина, остановившегося в шаге, прямо напротив. Он пялился даже не стесняясь. Уверенности ему не занимать. – Это Егор. Художник. Написал портрет нашей Дианочки, вон там, посмотри.
Обратить внимание на нечто отстраненное точно было хорошим вариантом. Я наклонился, вглядываясь в полотно на тумбе. Лицо самой собой сложилось в гримасу удивления, парень явно талантлив.
– Это потрясающе, – теперь смотреть на Егора было куда проще. Услышав похвалу, он чуть поднял уголок губ и кивнул.
– Благодарю. Руслан, верно?
Интересный голос. Не хриплый, не низкий и не высокий. Уверенные интонации, умеренная громкость без перепадов и неровностей. Назвав мое имя, он протянул ладонь.
– Да, верно, – я протянул свою. Мы поприветствовали друг друга. Его рука, вопреки моим ожиданиям, была обычной температуры. Снежный король по факту оказался просто человеком. Это было еще одной ступенью к тому, чтобы я расслабился в его присутствии, со знакомствами всегда были кое-какие проблемы. Стоило бы развить навык общения, а то в последнее время людей появляется все больше. В такси поток, конечно, нескончаемый, но пообщаться получается редко, да и какова вероятность, что позже вы еще где-то встретитесь?
– Хорошо сложилось, что вы оба тут появились – можете пообщаться. Я пойду, – перед уходом, отец Дианы коснулся моего плеча, в очередной раз благодаря за помощь. Плюсом намекнул, что нужно занять художника беседой, и удалился к дивану, где сидела Ольга Юрьевна к компании других родственников.
Мы остались вдвоем. Егора, однако, это не слишком беспокоило. Он проверил пуговицы манжет, отвернувшись, будто меня здесь не существовало, и засмотрелся на фотографии. Удивительно, но неизвестную девочку внимательный художник заприметил почти сразу. Направился к снимку, остановился вплотную, разглядывая его.
– Кто это? – спросил он, чуть повернув голову в мою сторону.
Я издал вопрошающий звук, словно не расслышал, но сам сделал шаг к нему, готовый ответить.
– Вот это, – парень постучал ухоженным ногтем по стеклу. Его пальцы были чрезмерно длинными, это я заметил еще при рукопожатии. – Не видел ее здесь.
– Ее тут и нет, – я встал рядом, скрестив руки на груди. Егор сощурился, переводя темно-зеленые глаза с Дианы на подростка.
– Так ты знаешь ее?
– Нет. Я тут вообще никого не знаю, кроме хозяев.
Художник, наконец, посмотрел на меня. Оценивающе, с подозрением.
– А как ты тут оказался? Парень? – предполагая, он указал головой в сторону фото.
– Я? Нет, нет, я просто таксист. Помог с организацией.
Мой ответ вызвал у нового знакомого усмешку.
– С каких это пор таксисты похороны организуют? Это у вас дополнительные услуги такие?
– Нет, – я сглотнул, пытаясь вернуть голосу обычное звучание. Давно так не переживал, общаясь с кем-то, да и тема была не самой приятной. – Я Диану к тому мосту привез.
Глаза, на мгновение вернувшиеся к рамкам, снова прыгнули на мое лицо. Так уж складывалось, что аура от этого парня исходила не самая приятная, потому и резко проснувшийся в такой ситуации интерес заставлял пожалеть о сказанном.
– Чувство вины не мучает? – полюбопытствовал он.
– Нет, я понимаю, что такое случается.
Снова усмешка, но уже более снисходительная.
– Да ладно? Поэтому с похоронами возишься? Себя хотя бы не обманывай.
– Это просто вежливость и желание оказать поддержку. Люди потеряли дочь, боюсь даже представить, какие муки они испытывают. А в такой ситуации думать о том, как ее похоронить – такое себе удовольствие.
– Не они первые, – проговорил Егор, поворачиваясь к гостиной. Он что-то искал. – Все переживают и как-то планируют, но ты молодец. Всегда такой добрый?
То, как равнодушно человек искусства высказался о такой эмоциональной теме, заставило меня усомниться, что он вообще может заниматься подобной отраслью. Сухарь, не иначе. Не подумаешь, что ему вообще нужен был правдивый ответ.
– То есть?
– Ну, не каждый осмелится влезть в решение заварушки, будучи причастным к ее возникновению. Хоть и косвенно, давай признаем. Кстати, не знаешь, здесь выпивка где-то есть?
Я смотрел на него, не чувствуя себя. Только когда Егор изменил выражение лица, задавая тем самым повторный вопрос, собственные нервные окончания вновь стали чувствительными. Брови оказались на середине лба, глаза раскрылись. Он что, серьезно сказал это?
Так просто? Обвинил меня и даже мышцей не повел?
– Погоди, – я нахмурился, опустив взгляд. – Ты сказал, что я виноват в ее смерти?
– Нет, я сказал, что ты – косвенный участник. Остальное ты додумал сам. И еще говоришь, что не чувствуешь вины. Знаешь, Руслан, в первую очередь нужно быть честным с самим собой, а там и другим врать научишься. В обратном порядке это не работает, – монотонно вещал Егор, беззлобно и открыто глядя на меня. Затем, вздохнув, повторил. – Так есть здесь алкоголь или нет?
– Нет, скоро всех за стол должны посадить, там будет, – угрюмо ответил я, признавая свою ошибку. Его слова были грубыми, но честными. Возможно, стоило бы высказаться более деликатно, только вот кому эта деликатность здесь поможет? Хоть у кого-то хватило смелости сказать такую правду мне лично.
Странно, но стало легче.
– Ты серьезно? – парень недовольно скривился. – За стол? И что они там разливать будут? Водку?
– Есть вино.
– Аллилуйя. Ты пьешь?
– Нет, я… Мне нельзя.
– Почему? Неужели, вам в такси выходные не дают?
– Это из-за травмы. Голова, – я махнул расслабленной рукой в сторону виска. Егор снова проявил любопытство:
– Что случилось? Клиент буйный попался?
Ясно. Любит пошутить. За основу решил взять род моей деятельности. Кажется, его вообще ничего не останавливает.
– Парни какие-то избили. Больше десяти лет уже прошло.
Егор подавил смешок, но его губы все равно предательски изогнулись. Кажется, подоспела новая шутка. Почему-то такая наглость меня не отталкивала. Точнее, немного. Он слишком открыто ее проявлял, потому создавалось впечатление, что это естественное поведение, не подкрепленное желанием обидеть.
В ответ на сдавленный короткий смех, я вопросительно изогнул бровь.
– Скины? – спросил художник.
Еще одна тема для шуток – национальность. Давненько я такого не слышал. Мы что, в школе? Легко быть расистом, когда ты белый, как снег.
– Нет, так что тебя это тоже может коснуться.
Мой ответ, похожий на завуалированную угрозу, рассмешил Егора. Его плечи задергались, пока он смотрел куда-то вперед, поджав губы. Старался вести себя тише, как культурно. Хотя бы какие-то детали в воспитании не упустили – знает, что в обществе, тем более, на похоронах, нужно быть скромнее.
– Хороший ответ. Принимается.
– Руслан, пойдем, поможешь, – скомандовал Николай Степанович, появившийся около нас будто из-под земли. Я кивнул. Хотел, было, спросить, не хочет ли Егор тоже поучаствовать, но тот сразу же отвернулся и побрел в сторону окна. Не удивительно.
Пока мы выносили столы и выставляли на них блюда, художник не отрывался от созерцания погоды и соседних многоэтажек. Его лицо снова вытянулось, приняло то же равнодушно-недовольное выражение. Высокомерие чистой воды.
Когда все дела были сделаны, я подошел к нему, чтобы позвать.
– Идем.
Он дернулся, оборачиваясь. Казалось, вырвался из глубоких раздумий, ожидая увидеть кого-то другого. Растерянность продержалась всего пару секунд, затем исчезла.
– Вино точно есть?
– Есть.
Мы заняли соседние места в самом конце стола. Обоим не хотелось лезть в середину, да и права для этого не было. Егор ничего не ел, но для приличия положил что-то в тарелку. Сразу я не заметил, но вид у парня был весьма говорящий. Говорящий, что ему с алкоголем пора завязывать, иначе скоро худое лицо превратится в раздутый шар.
Я сам тоже мало ел. В основном, чтобы не обижать хозяев дома. Хромовы – хорошие люди, не стоило создавать им лишних поводов для переживаний.
Когда все расселись, комната осталась почти пустой, потому портрет Дианы был виден отчетливо. Девушка смотрела на всех нас, радуясь. Думая так, есть вариант успокоить себя. Якобы, теперь она в лучшем мире и то, что тревожило ее здесь, здесь и осталось. С нами.
Так как я не пью, мой стакан наполнялся вишневым компотом, а вот товарищ, сидящий по правую руку, только и успевал опустошать стопку вместе с другими гостями. На столе стояли только они, потому и вино наливали маленькими порциями. Могу поспорить, Егора это нервировало, потому что вел он себя максимально раздражительно.
В очередной раз, махом влив в себя напиток, он пробурчал сквозь зубы:
– Да вы, мать вашу, издеваетесь.
Я знал, где хранится остальной алкоголь, но ему говорить, конечно же, не торопился. Художник решил разрулить ситуацию сам: проверил время на телефоне и поднялся, стукнув меня по руке.
– Вставай, я выйду.
– Куда?
– Домой. Час прошел, заберу деньги и свалю. Ты бы тоже собирался, не стоит злоупотреблять гостеприимством. Уж без тебя как-то дальше справятся.
Я рассудил, что, возможно, он и прав. Стоит оставить родственников одних.
Мы поднялись и подошли к Николаю Степановичу. Тот закивал, выводя нас из комнаты.
– Егор, про ваши деньги я помню. Руслан, пойдем с нами, пожалуйста. Хочу кое-что отдать.
Егор посмотрел на меня вопросительно, следуя за мужчиной в одну из дальних комнат. Я показал ему, что сам понятия не имею, в чем дело. Его такой ответ не обрадовал. Ясно, человек не любит сюрпризов.
Внутри стало понятно, кому спальня принадлежала. Об этом говорила куча снимков, сделанных на полароид, они висели лентой над кроватью, торчали из-за зеркала, лежали на подоконнике, рядом с альбомом. Комнату прибрали, это было заметно, но фото почему-то не тронули.
Егор стоял в стороне, осматриваясь с тревожным, рассеянным вниманием.
Николай Степанович подошел к кровати и взял с подушки два кулона.
– Вот, возьмите. Выберите, кому какой больше нравится.
– Что это? – художник не растерялся, принялся изучать их довольно отстраненно.
Украшения представляли собой два камня на цепочках. Один – мутный сине-зеленый, а второй – почти прозрачный малахит. Огранка странная, похожая на трапецию. У соединения с цепью камушки окутаны металлическими витиеватыми деталями. На вид оба украшения одинаковые, за исключением цвета.
Я на автомате взял тот, что был ближе – сине-зеленый. Егор брать подвеску не торопился.
– Это украшения Дианочки. Я ей их из экспедиции привез месяца три назад, она с ними не расставалась почти, постоянно с собой носила. Хотел с ней похоронить, а потом подумал, что лучше оставить. Чтоб не пылились, решил в чьи-то руки передать, она бы хотела. Старикам такое, сами понимаете, ни к чему, а молодых родственников у нас нет.
Егор неуверенно потянулся к камню. Взял его, покрутил. Цепь лязгнула о его кольцо, надетое на средний палец, чем привлекла внимание.
– Спасибо, – сказали мы в один голос и машинально посмотрели друг на друга.
– Не за что, рад, что взяли. Так память о Дианочке сохраните.
– А… Где экспедиция была? Вы археолог, я так понимаю? Видел награды в гостиной, – Егор сунул подарок в карман брюк, а я не мог оторвать взгляда от своего. Что-то в нем было такое… Притягивающее.
– Да. Экспедиция была на Западе России, там, на границе с Казахстаном деревушка есть, названия не вспомню, если нужно, смогу потом сообщить. И ходила там история, что неподалеку стояла изба какого-то шамана. Говорили, что шаман, но если вдаваться в детали, то шаманом он быть не мог. Изба, деревня, сами понимаете. Мой друг, тоже археолог, большой любитель мистических историй, и мы решили проверить. Исследовали, нашли много интересных вещей. Местные туда не ходили, боялись. И одной из находок был сундучок с этими камнями.
– Интересно. Больше вы ничего про них не узнавали? – я тоже подключился к обсуждению, привязывая цепочку к шлевке брюк за неимением карманов.
– Да нет. А зачем? И так видно, что толку от них немного.
Молчание грозило затянуться, но блондин поставил точку первым.
– Ладно, мы тогда пойдем, – вздохнул он. – Примите мои соболезнования еще раз.
Я протянул руки Николаю Степановичу, пожал обеими его дрожащую ладонь.
