– Нет, – каких-либо надежд на продолжение разговора у меня не было. Оставалось только дождаться, пока она бросит трубку.
Мы помолчали.
– У Рокки все хорошо?
Я перевел взгляд на пса, лежащего рядом.
– Да, жив-здоров.
– Могу приехать на днях? Хочу с ним прогуляться.
– Конечно. В любое время. Знаешь же, как он тебя любит.
– Знаю, – Кристина звучала слишком устало. Ей явно было в тягость говорить со мной.
– Ну, пока тогда.
– Ага. Пока.
Гудки. Я отнял мобильный от уха и посмотрел на него, надеясь, что где-то на экране будут мелькать цифры. Секунда за секундой, показывая, что девушка все еще здесь.
Спустя неделю, сидя дома, вспомнил этот короткий диалог. Ничего принципиально нового он не принес, но само его существование обнадеживало.
Из-за того, что я теперь работал в разы меньше из-за своих внутренних беспокойств, после смены сил оставалось достаточно для дел по дому. Именно в этот день мой выбор пал на стирку и разбор шкафа. Корзина ломилась от грязного белья. Белое к белому, цветное к цветному, полотенца, черное к черному, потом проверяем карманы.
Точно.
Сидя на полу ванной комнате и отправляя в барабан стиральной машины все черные вещи, коих было подавляющее множество, я увидел болтающийся на шлейке брюк камушек. В тот раз мое состояние было помутненным из-за сотни разных тем для размышления, потому все, в чем я посещал дом Хромовых, оказалось в корзине не глядя.
Камень вновь привлек мое внимание. Я отвязал его и поднял к потолочной лампе. Свет проникал сквозь минерал с трудом, становясь мутным и блеклым, а разводы синего на зеленом фоне сливались в один цвет – черный. Крайне удивительная вещица. В машину что ли повесить? Больше-то некуда… Вычурная она слишком для меня.
Я огляделся, подыскивая место, куда можно прицепить ее на первое время и, не найдя, повесил на шею. Вряд ли раньше кто-то так носил эту цепь – уж очень громоздкий камень, да и металл на вид не пригодный для подобного, совсем недорогой. Хотя, не мне судить. В любом случае, носить это специфическое украшение я точно не буду, потом придумаю, куда его определить.
Пришлось снова вернуться к уборке.
Спустя час с лишним я рухнул на диван, думая, чем себя занять. Поначалу листал социальные сети, убивая время, а потом вспомнил о кулоне. Решил рассмотреть внимательнее, пока день не закончился и, возможно, спросить у интернета, что это за штука такая.
Стянул с шеи и наклонился в сторону окна, лишая камень любой возможности скрыть что-то в тени. Вертел, крутил, задумавшись о том, что, должно быть, он не самый распространенный, потому что раньше я ничего подобного не видел. Учитывая, что моя мать – большая любительница громоздких украшений из натуральных минералов, раз порывшись в ее шкатулке с драгоценностями можно изучить большую часть вообще существующих.
В пальцах, держащих камень, вдруг началось покалывание. Шло от самых кончиков, продвигаясь по фалангам вглубь, к ладони. Показалось, что они немели – за волной иголочек все отмирало. Я поздно сообразил освободить руку, когда неприятные ощущения дошли до самой середины, к сплетению мышц. Кисть уже не слушалась. Страх тоже подоспел поздно – глаза ослепил белый свет. Показалось, что я лечу. Никаких ощущений, будто за одной рукой камень завладел всем моим телом. Секунды в невесомости. И…
… на меня резко обрушилась копна незнакомых голосов, приглушенные басы, смех, в нос ударил запах табака, а тело вильнуло, словно управлять им приходилось с утроенной чувствительностью. Изображение сложилось в то, что напугало меня до чертиков. Я не поверил глазам.
Школьный двор. Ночь. Кажется, осень, но ранняя. Из спортзала за моей спиной доносилась музыка, в окнах мелькали разноцветные огоньки. Они падали на лица парней, стоящих передо мной. Подростки курили, матерились и бурно что-то обсуждали, пребывая навеселе. И все бы ничего. Что же меня напугало? – простой факт: многих из них я помнил на лицо. Кристина показывала мне фотографии одноклассников. Моих.
Это были они.
Но как это возможно? Подождите. Что вообще происходит?
Я стоял, переводя безумный взгляд с одного старшеклассника на другого и молился, чтобы никто из них со мной не заговорил. Меж двумя пальцами покоилась зажженная сигарета – почувствовалась она очень быстро, по привычке. Потому я отвел взгляд и затянулся, пялясь в одну точку на земле, присыпанной рыжей листвой. Какого хрена?
– Да ну, она не заметила даже, – хохотнул паренек. Высокий, с отличительно ровной спиной, в спортивном костюме с характерными полосками по швам.
– Не заметила, ага. А щас зайдем, и на входе нас словит, будет опять полицией угрожать, – подметил второй, рыжеволосый, с широким веснушчатым носом.
– И ладно, не впервой же.
– Э, Русь, ты че? – прикрикнул третий, чем буквально заставил меня вздрогнуть. Парни вразнобой загоготали, заметив это.
– Я? Да… Ничего. Задумался, – снова несколько торопливых затягов. Собственного голоса не узнал. Будто чужой.
– Ты перепил прост, – подсказал второй подросток, указав на меня рукой с сигаретой. – Вот и штормит. Ты курево брось, подыши, а то Светлана Романовна тебя первым поймает.
– Она же тебя терпеть не может, – поддакнул паренек в спортивном костюме.
Светлана Романовна, школа, алкоголь, куча заочно знакомых. Снова проклевываются старые воспоминания? Почему тогда все такое реальное? Я буквально чувствую, как ветер проникает под одежду, по телу мурашки от этого проносятся. Или не от этого, не могу понять.
Все настолько жутко, что дыхание в горле застревает.
Вокруг стояли еще несколько парней, которые болтали между собой. Они все отвлеклись, а я продолжил курить, пока не закашлялся. Это точно не сон.
– Э, ты чего? – школьник, стоящий рядом, пару раз ударил меня по спине, пока я сам бил себя кулаком в грудь. – Все, Русику не наливаем, он коленый.
Снова волна гортанного смеха, вчерашние мальчишки будто старались выглядеть взрослее за счет всего этого.
– Нормально? – спросил тот же парень, чуть наклонившись. – Ты бы реально не пил больше, теть Римма переживать будет, и так нервы ей треплешь.
Я закивал, пытаясь отмахнуть его внимание от себя. Знает мою маму? Я его не помню. Даже на фото, кажется, не видел. Блондин с блеклыми серо-голубыми глазами. Невыразительные светлые ресницы, густые, но такие же светлые брови. Бледный, на вид тонкий, будто прозрачный. Похож на психа.
Хуже уже быть не может.
Дверь спортзала открылась, ударив сплошным ярким лучом мне в лицо. На мгновение я сощурился, пытаясь побороть внезапный ослепляющий эффект и разглядеть силуэт, мелькнувший в проеме.
– Мальчики, вы чего так долго? Там медляк скоро поставят.
Нет.
Неужели?
Силуэт оброс деталями, едва дверь закрылась. Длинные каштановые волосы, тонкая фигура. Она подходит ближе. Подходит? Ко мне? И прижимается, просовывая руки под расстегнутую спортивную кофту. Смыкает их за спиной, утыкается лицом в шею, пытаясь спрятаться от холода. Она горячая, кожа немного влажная от пота. Парни на фоне что-то ей отвечали и, чудесным образом потакая словам, принялись тушить сигареты.
– Фу, опять дымом провонял. Теть Римма ругаться будет.
Она.
Кристина.
– Я уже не курю, – выдавил с большим трудом, не осмеливаясь ее коснуться. Глаза жгло из-за того, что не моргал. Сама так тепло и невинно обняла меня. Никогда так раньше не делала.
– Уже? Это сколько? Минуту? От тебя несет, как от пепельницы, – укоризненно, но по-доброму ответила девчонка, прижавшись еще крепче.
Я не знал, что это и почему, но в одну секунду желание остаться в этом моменте перевесило прочие. Страх и переживания улетучились. Она здесь, рядом со мной, потому что хочет этого сама. Даже одним пальцем боялся пошевелить, чтобы не спугнуть. Как исследователь, заприметивший дикую кошку и наконец дождавшийся случая рассмотреть ее поближе.
Рука сама легла на спину, потащив за собой край кофты. Вторая поступила так же, закутывая девичье тело в кокон. Кристина довольно выдохнула. Даже через ткань футболки я почувствовал ее улыбку. Бурундук. Мой. Те самые щечки все еще на месте.
– Эй, Русь, ты че будешь? – высокий достал из-за низкого бортика клумбы две бутылки: одну в стекле, а вторую – медную. Что на них написано я не разглядел, но это явно алкоголь. Теперь понятно, почему управлять собой так тяжело – в крови доза опасного вещества явно превышена.
– Без разницы.
– Выбирай давай, терпеть не могу, когда так говорят, – возмутился еще один парнишка. Кристина обернулась, оценивая доступные напитки. Видимо, подумав, что они безопасны, снова спрятала личико на моей груди.
– Давай то, – я развернул одну ладонь, и в нее тут же приземлилась медная банка. Никогда не было тяги попробовать пиво или другой алкоголь, но именно сейчас, когда появилась возможность, захотелось продолжить веселье.
Открыл и сделал глоток. Редкостная мерзость, но в целом терпимая. Может, с чем-то съестным было бы даже неплохо.
– Давайте ток живее, – кто-то из компании принялся подгонять остальных. – Там реально щас медляк включат, Катька к пульту пошла.
– Идем? – Кристина подняла голову. Так близко. Глаза голубые-голубые, как плотный лед. Уходят в синеву к зрачку.
Отрывки этого вечера сохранились в моей голове, я вспомнил это только сейчас. Этот двор, спортзал, Кристина – помнил детали, связанные с ней. Мелькнули кадры, которые уже прошли, и это заставило в очередной раз поверить в нереальность флэшбэка. Просто слишком яркий сон. Как жаль. У этого безобразия есть только одна отличительная черта – в моем воспоминании я брал пиво в стекле.
– Идем, – шепнул я, глядя на любимое лицо. Такое родное. Что-то внутри сжалось от желания схватить ее и больше никогда не отпускать, лишь бы задержать рядом.
– Допивай тогда, – она чуть отстранилась, взяв меня за руку с намерением затянуть в здание.
Я принялся вливать в себя остатки из банки. Не рассчитав возможностей организма под градусом, подкосился, полетев опрометью назад, когда закинул голову. Рука машинально перенеслась от лица к спине, пытаясь найти опору и предотвратить падение. Только вот напоролась на что-то острое. Кристина подалась за мной, как и некоторые парни, во главе с тем блондином. Поднялся шквал взволнованных возгласов.
Казалось, боль ослепила. Перед глазами все поплыло, заполнилось знакомым белым светом и начало уходить в черноту, вырисовывая привычный интерьер.
Я моргнул, зашевелился. Чувство было такое, словно просто задумался на минуту.
Первые секунды оглядывался, пытаясь понять, что это вообще было, и было ли на самом деле. Вспомнив о ране, я резко поднес ушибленное место к лицу. Рука затряслась сама собой.
Там был шрам.
Большой, с обеих сторон, словно что-то проткнуло руку насквозь между большим и указательным пальцами. Его совершенно точно не было раньше. Я ведь не слабоумный. Моя память с того момента работала исправно. Шрама не было.
Пытаясь убедить себя в этом, я подскочил с места и направился к шкафу в прихожей. На верхней полке лежал фотоальбом со старыми снимками, которые мне было слишком тяжело смотреть. Только вот в тот момент «тяжесть» являлась далеко не самым важным моментом. Шрама не было. Нужно просто убедить себя, что шрама не было.
Вернулся на диван и принялся листать страницы. Каково же было мое удивление, когда на одной из них появилось мое изображение с перемотанной кистью. За ним еще несколько, а потом я наткнулся на виновника переживаний: четко видно рваные контуры и розоватую сверкающую кожу. Оставалось только осесть и выдохнуть, потому что эту фотографию я помнил очень хорошо, и раньше шрама на ней не было.
Все эти годы моя ладонь была чиста.
Альбом приземлился на столик, разделив его с подвеской. Я осторожно отодвинулся от них, зажимая рот скрюченными пальцами. Кричать не хотел. Сказать честно, сам не понимал, чего хотел. Пустая голова пульсировала изнутри, тишина квартиры звенела в ушах. Лай Рокки никак не воздействовал – я продолжил пялиться на ту самую фотографию. Как это возможно?
Пес пытался привлечь внимание, но я отодвинулся от него, залезая в карман. Там выбрал номер матери в списках контактов и позвонил.
– Да, солнце мое?
– Мам, – на ласковые приветствия не было времени и желания. – Откуда у меня шрам на руке?
– То есть?
Сомнение. Сомнение, да. Скажи мне, что его нет.
– На правой руке, насквозь. Что это за шрам?
– А, – протянула родительница. Тревога, только притихшая, вновь поднялась. – Это ты на кол напоролся. В стене спортзала, снаружи, когда-то подставка для флага была, ее потом убрали, перевесили повыше, а кол этот остался. Ты неудачно как-то споткнулся и рукой на него.
– Я был пьян, да?
– Был, – подтвердила она, начиная понимать. – Русланчик, ты вспомнил что-то?
– Нет, я… Просто предположил.
– Ох, – разочарование показалось слишком явным. – Ну, ничего. Если будут еще вопросы – спрашивай обязательно, не стесняйся.
– Хорошо, спасибо.
– Не за что, солнце мое.
Я отключился. Нет, так не пойдет. Снова номер.
Возьми трубку.
Гудки, гудки, гудки.
– Соколов, что тебе нужно опять? – злой тон Кристины в этот раз совсем меня не задел. Параллель между ней и Кристиной из видения явно прослеживалась, но не заботила сильнее, чем общая суть.
– Один вопрос, – я поднялся и принялся ходить по комнате. – Откуда у меня на руке шрам?
– На штырь спьяну налетел, – коротко объяснила она.
– На школьной дискотеке? Ты рядом была в этот момент, так?
Тишина в наших разговорах была часто. Чаще, чем какие-то осмысленные диалоги, но в этот раз я вслушивался в нее куда внимательнее.
– Крис?
– Да.
– Осенью. Мы на улице курили с ребятами, ты меня обнимала, потому что замерзла.
Снова молчание. Я ощутил то, чего давно не чувствовал – открытую и слишком яркую надежду.
– Ты вспомнил?
– Да, да! – от непонятно откуда взявшегося восторга я даже присел и почти подпрыгнул, выравниваясь. – Это было так реалистично, будто в прошлое переместился.
