Он оттащил лодку на берег, прихватил с собой короткие весла и спустился на воду.
Против течения грести было тяжело. Лодку постоянно сносило к центру реки, а там течение становилось еще более бурным. Благо натренированные молотом и наковальней, руки, словно механизмы не имеющие усталости, продолжали бороться с настырным и непокорным течением.
Один раз он пристал на берег Каменного острова, чтоб перевести дух, и услышал громкий визг на противоположенном берегу. Охотники словно бесновались в руинах. Такое бывает, когда они устраивают дележку добычи между собой, он не раз наблюдал как твари, словно гиены грызлись между собой из-за куска мяса. Сильные отбирают пищу у слабых, а бывает, что две разных стаи устраивают между собой целые побоища за лакомый кусок.
Дождавшись, когда визги прекратятся, Миша продолжил путь дальше.
Примерно через час он добрался до северной части города. Сошёл на берег у небольшой пристани, прям перед Ушаковским мостом, обломки которого торчали из воды. Не спеша двинулся по Приморскому проспекту, напрочь забитому вечными пробками. Тут, от взглядов охотников, которые наверняка кишели в руинах домов, его прикрывали остовы прогнивших автомобилей, из лобовых стёкол которых порой выглядывали пустые глазницы их владельцев.
Вечными пробками, такие места называли потому, что весь этот бесконечный поток машин больше никогда не сдвинется с места. Они будут стоять тут до той поры, пока время на пару со ржавчиной, не превратят метал в труху, пока резина и пластик, спустя тысячи лет не изъест песчинками, принесенными сюда ветром. А к тому времени может быть и оставшееся человечество тоже канет в лета, исчезнув навсегда с лица Земли. Поэтому для человека они так и останутся вечным памятником ушедшей цивилизации.
На Крестовском говорят, что если остановиться посреди машин, закрыть глаза и прислушаться, то вскоре можно будет услышать громкие сигналы гудков и гомон голосов людей, до сих пор ждущих, когда этот застывший поток двинется с места. Уставшие, спешащие по своим делам люди, верят, что вечно горящий стоп сигнал идущей впереди машины, наконец погаснет, из выхлопной трубы появится клуб дыма и они наконец вырвутся из этой тюрьмы.
А те, кто верит в загробную жизнь и перерождение, говорят о том, что это голоса душ погибших, застрявших в металлических коробках навечно. Просто потому, что этим душам, больше не в кого перерождаться. Они застряли между двух миров, не зная теперь какой из них является настоящим. А каждый ребёнок, который родился, или родится на Крестовском, дает новый шанс для одной из таких душ, на то, чтоб снова вернуться в мир живых.
Пройдя сотню метров по Приморскому проспекту, Миша свернул в сторону Строгановского сада, прошмыгнул под эстакадой дороги, пересек шоссе и притаился возле остова темно синего Ниссана, все четыре двери которого оказались распахнуты, а салон пуст. Его владелец, как и многие из тех, кто в тот день попадал в такие пробки, бросил авто на месте и пытался укрыться. Паника и ужас заставляли людей забыть о всем что происходило до этого. Все проблемы и переживания, терзавшие разум, в один миг превращались в пустую незначительную суету.
По началу бомбежки приняли за неожиданную атаку врага, который вот-вот грозился напасть на страну. Люди думали, что та самая третья мировая добралась и до улиц их города и спешили спуститься в бомбоубежища. Но они даже не предполагали с кем человечество столкнулось на самом деле. И самые скептические настрои о грозящей ядерной войне, которая приведет к глобальному кризису и рядом не стояли с тем, что произошло в следующие три дня.
Ни одно из даже самых глубоких убежищ не могло спасти от неминуемой гибели. Жнецы доставали тех, кого им нужно было достать в любом закутке, в любом подвале. Они раскурочивали бетонные бункеры, в которых прятались высокопоставленные шишки, уничтожали самые укрепленные позиции и сводили на нет любое продвинутое оружие человечества.
Но иной раз просто проходили мимо испуганных, онемевших от ужаса людей.
Страшная бойня закончилась быстро. Ни ресурсы, ни даже сама планета жнецам не понадобились, они исчезли в один миг. И, наверное, теперь уже никто не узнает, для чего на самом деле жнецы прилетали.
По левую руку от Миши, в руинах домов, что- то громыхнуло, словно огромный кусок бетона, все это время, державшийся изо всех сил, отвалился от полуразрушенной стены и полетел на асфальт. Возможно этому посодействовал охотник, притаившийся в развалинах. В темноте разглядеть что-либо было невозможно.
Пол минуты Миша просидел недвижимо, вслушиваясь в звуки, доносящиеся до его ушей, но руины молчали.
Помповое ружье, взял на изготовку, отсюда начинаются дикие и опасные земли, таящие в себе лишь гибель. Тем более для одиночки, который не представлял большой угрозы, даже с ружьем на перевес. На секунду он даже подумал, о том, что стоит развернуться, уплыть обратно на остров и дождаться Костю. Передвигаться группой было бы безопасней. Но перед глазами снова появилась палата Кати, белая простынь ее постели, измученное бледное лицо и хриплый кашель, который резал уши и сердце.
Он решительно поднялся и стремительным шагом направился через сад.
Белая луна освещала путь, словно уличный фонарь, поэтому он старался держаться в тени, дабы не попадаться лишний раз на глаза. Хотя он прекрасно знал, что охотники видят в темноте не хуже кошек и редкая тень от голых веток деревьев не скрывала его от их взглядов, в тени он ощущал себя безопасней. Ему казалось, что в ней он мог раствориться.
Строгановский сад он преодолел без препятствий, лишь на секунду задержавшись у входа в метро Черная речка. Ужасная картина заставила его содрогнуться. Вход в вестибюль метро был усыпан сотнями мумий. Это была толпа, несущаяся к спасению, но так и не успевшая добраться до нее, наперерез им вышли жнецы. Говорят, все кто попал под такое излучение, погибли от остановки сердца, главная мышца нашего организма тут же замирала, попадая под всплески невидимых лучей.
Он растер лицо ладонями, пытаясь таким образов стереть нахлынувшие воспоминания и снова представил лицо Кати. Несмотря ни на что он должен добраться до госпиталя и вернуться обратно.
Он подумал, не спустится ли ему под землю, и пройти большую часть пути в тишине Петербургской подземки, но потом вспомнил рассказы сталкеров, о том, что зимой охотники, часто устраивают целые лежбища на платформах станций, погружаясь в спячку на несколько месяцев. Путь по поверхности представлялся все же более безопасным.
Преодолев Строгановский сад, он остановился, прежде чем пересечь дорогу. Скинул рюкзак и вынул из него баллончик дезодоранта, распылил содержимое в воздухе позади себя, стараясь не попасть на одежду. Теперь, если кто из блуждающих охотников учует его запах и сядет на след, тут его будет ждать сюрприз.
Затем он бегом пересек Савушкину улицу и скрылся в одном из дворов между двух высоток. По правилам сталкерства, которые он не раз слышал от Кости, в одиночку не желательно выходить на открытые пространства. А рядом обязательно должно быть место, в котором можно укрыться и забаррикадироваться.
Через дворы он планировал добраться до Ланского шоссе, преодолеть русло Черной речки, по мосту и отправится по шоссе на восток. Однако посреди следующего двора, он обнаружил огромных размеров воронку, которая растянулась на всю площадку между высотками. За годы она успела превратиться в болото, а после зимы растаявший снег заполнил ее до краёв. Небольшие ночные заморозки покрыли поверхность тонким льдом, а поваленные деревья и куски бетона, оставшиеся от строений, торчали из воды, и в ночи напоминали страшные фигуры неизвестных существ. Одна из них походила на фигуру охотника, поэтому Миша резко скользнул в сторону и притаился среди веток голого кустарника. Он быстро понял, что это были лишь обломки, так как фигура застыла как вкопанная.
От зданий вокруг воронки не осталось ничего, кроме редких опорных столбов, которые все же смогли выстоять перед натиском взрыва из их макушек торчала кривая арматура, словно змеи скрутились между собой и застыли в одной позе, вмерзнув в бетон. Кое-где на бетонной трухе уже успели прорости кустарники и мелкие деревца, которые сейчас ждали тепла, чтоб распустить почки.
Пришлось возвращаться, обходить уцелевшую многоэтажку, и выходить на набережную Черной речки. Тут он был как на ладони, но иного варианта не предвиделось, из-за того, что, взрыв разрушил дома и на соседней улице, скорее всего, куда бы он не пошел, столкнулся бы с непреодолимыми завалами.
Взрыв был такой силы, что обломки разметало во все стороны, они завалили набережную и с одной и с другой стороны реки, а это по меньшей мере пара сотен метров. Трудно было представить масштабы разрушений, которые наносились городу, если только не быть очевидцем подобного.
Один из таких взрывов прогремел на его глазах, еще в день вторжения.
Корабль жнецов, заходящий на посадку, выпустил вокруг веер бомб, одна из них пролетела прям над его головой и скрылась за близлежащими домами. Следом, с небольшой задержкой, в небо взметнулись столбы земли, поднятые на высоту девятиэтажного дома. Поднятая земля закрыла свет Солнца, на минуту погрузив все вокруг во мрак. Здания в эпицентре, тут же превратились в пыль, словно на видеозаписях испытания ядерного взрыва. Ближайшая пятиэтажка, стоящая в сотне метров от него, приняла на себя основной удар и поглатила часть взрывной волны. Железная крыша взлетела, будто ее подхватил безумный ураган, а кирпичные стены полопались, как попкорн и рассыпавшись на мелкие кусочки расстелились по проспекту. Окна, абсолютно в каждом доме вокруг, лязгнули выплюнули из своих проёмов смертоносные осколки острого стекла. Взрывная волна, обогнувшая пятиэтажку, сшибла его и остальных наблюдателей с ног, а следом, с неба градом посыпались обломки. Не всем удалось тогда скрыться от их стремительного падения. Взрывы такой мощи Миша мог видеть разве что в фильмах. После этого он еще долго не мог ничего слышать.
Немая картина кричащих людей сейчас предстала перед его глазами и на долю секунды ему показалось, что уши снова заложило и все вокруг стихло. Будто взрыв прогремел только что, а не несколько лет назад. Но это была тишина мертвого города, которая лишь из редко нарушалась дуновением ветра, завывающего в пустых проемах окон.
По набережной Черной речки, он двигался бегом. Тут на открытом пространстве он был как на ладони. Широкий проспект, который расчерчивало русло реки уходил далеко на юг, на нем издалека можно легко заметить его крупную фигуру, хорошо освещаемую светом яркой луны. Еще на Крестовском вместе с Костей они проложили относительно безопасный маршрут, опираясь на последние вылазки в этот район, по этим данным на пути не должно встречаться убежищ охотников. Конечно, за год, все могло кардинально поменяться, но как показывает практика, охотники, ютятся на одном и том же месте и не покидают его.
Маршрут он запомнил наизусть. Тем более в этом районе он жил еще в детстве и хорошо знал каждый улочку и переулок.
Теперь судя по плану ему было необходимо пересечь реку по мосту, попасть на Торжковскую улицу, а затем, осторожно огибая руины, строго по установленному маршруту, пробраться через жилые массивы и выйти на Ланское шоссе. А там планировалась небольшая остановка.
Однако, когда он пересекал мост, до его слуха донеслось, то, что он надеялся не услышать на протяжении всего маршрута. Он на секунду застыл на месте, обхватил рукоятку ружья и нащупал курок. Михаил старался определить с какой стороны до него доносится звук, но эхо обманчиво запутывало и не давало сориентироваться. Когда звук затих, он нырнул в открытый кузов одной из газели, припаркованной у обочины, и притаился.
Издалека до него долетел протяжный вой охотника.
На первый взгляд этот звук не был похож на привычный человеческому слуху звериный вой, какие издают волки, или, койоты. Для человека, который впервые услышал его, вой будет похож скорее на громкий и протяжный скрип металла, словно кто-то начал крутить несмазанный механизм, или это ветер вдруг сдвинул с места старые ржавая качели, как это бывает в фильмах ужасов, а к этому противному скрипу, в конце добавляются горловые, клокочущие надрывы и хрипата. Подобные звуки, жители Крестовского слышат чуть ли не каждый день и спутать его с чем-то еще Миша не мог.
Порой несколько таких охотников, выбирались на набережные перед Крестовским и устраивали целые концерты, нервируя тем самым жителей острова. Прекращались концерты, как правило выстрелами с ближайшего блокпоста, но иногда за ними просто наблюдали, так как некоторые считали, что новоиспеченных соседей требуется изучать, дабы понять, кто они, что они, по каким принципам существуют, какие слабые и сильные стороны имеют. Однако в следствии длительных наблюдении, выяснилось, что разные стаи могут сильно отличаться в своем поведении друг от друга, порой они могли отличаться даже внешне.
Но за пределами острова подобный вой означал лишь одно. Что началась охота.
У каждой стаи всегда имелись наблюдатели, они забирались на крыши домов, с которых открывался хороший вид и тот, кто замечал добычу, воем давал знать своим соплеменникам, а следом этот вой подхватывали и другие. Как правило они нападали на случайно забредших на улицы диких животных, которых в последнее время становилось все меньше, а порой устраивали засады и друг на друга.
Сталкеры говорили, что, если следом за первым завыванием, раздается следующее уже гораздо ближе, значит вероятнее всего охотники вас заметили, в таком случае следовало бежать и прятаться там, где они точно не достанут. Говорили, что менее опасно случайно столкнуться с блуждающей стаей, нежели встретиться с организованной и скоординированной толпой голодных хищников, которые, наверняка возьмут человека в кольцо и нападут со всех сторон.
В кузове Газели он просидел несколько минут, ожидая что вой повторится. Но снаружи было тихо.
В спешке, Миша выбрался из укрытия, пересек Торжковскую улицу и затерялся среди руин. Дальше держал курс вдоль Ланского шоссе, пока не увидел перед собой массивный многоэтажный комплекс, который значительно возвышался по сравнению с остальными домами.
Глава 6
По плану Кости, дальше могла быть опасная территория. На тот момент, когда в последний раз тут были люди, охотников в этих районах было много и вряд ли за год что-то поменялось в лучшую сторону. Скорее наоборот, твари еще сильнее расплодились.
С крыши этой высотки, уцелевшей после бомбежек, можно было разглядеть всю округу. Заметить передвижение крупных стай, или даже их убежища, рядом с которыми всегда крутились часовые.
Очередную дорогу он пересек быстро, огибая остовы автомобилей.
У многоэтажки, недалеко от подъезда, Миша наткнулся на обглоданные, выбеленные Солнцем кости крупного животного. Внутри могло быть не безопасно.
Наверх поднимался медленно, тщательно вслушиваясь в звуки. Охотники могли устраивать зимовки прям в квартирах. Это было не редко.
Фонарик не включал, тут хватало света, проникающего в разбитые подъездные окна. К слову говоря, разбиты были абсолютно все окна в доме, взрыв прогремевший неподалеку и оставил все оконные проемы пустыми.
Миша медленно, пролет за пролетом поднимался на верх, нужно было попасть на чердак, Костя сказал, что он наверняка будет открытым.
Так оно и оказалось.
Посреди плоской крыши стояли с десяток деревянных столиков и стульев, на которых остались тарелки с высохшей едой, зачерствевшие куски хлеба, там и тут были опустевшие бокалы и пивные кружки. Над столами возвышались металлические опорные балки, увешанные лохмотьями брезентового навеса. На крыше когда-то работало небольшое уютное кафе с прекрасным видом на город. Однако теперь этот вид превратился в ужасную картину. Особенно страшно она выглядела в темноте, в свете полной луны. Кривые, обглоданные высотки возвышались повсюду, в их окнах не горел и больше никогда не загорится свет, отсюда хорошо были видны места, куда падали бомбы, они оставляли массивные проплешины в городе.
Пару минут он переводил дух, подъем на двадцать пятый этаж оказался трудным, затем вскинул взгляд на черное звездное небо, в ожидании что на нем наконец появятся тучи, но там не наблюдалось ни единого облачка, дождя ждать не следовало, а значит надеяться на безопасные улицы тоже. Однако сильный ветер, который он особенно ощутил на крыше, мог в любой момент пригнать сюда тучи. Изменчивая Питерская погода, любит баловать своей непредсказуемостью. Вот только светит яркое солнце и плюс тридцать, а через минуту, затяжной ливень, град и пронзающий северный ветер, приползший в город с Балтики.
В правой части крыши Миша заметил некое сооружение, подошёл ближе. Там находилось несколько перевернутых столиков, разложенные в ряд у края крыши, к ножкам стола, проволокой был прикручен брезент, натянутый в длину на несколько метров. Брезент уходил к полу под наклоном и в нижней его части имелся самодельный жалоб из пластиковых бутылок. Вокруг лежало несколько тазов и канистр. Это был импровизированный сборщик дождевой воды. Значит тут кто-то жил, неизвестно правда до появления охотников или после.
Миша подошел к краю крыши, облокотился о парапет.
Посреди Ланского шоссе, красовалась глубокая воронка, разрушившая полотно дороги во всю ширину, полностью перекрыв движение автомобилей. За годы она наполнилась талой водой и из ровной статичной глади, отражающей белый диск луны, торчали несколько черных остовов машин, рухнувших туда сразу после взрыва. Люди в спешке пытались найти улицу, по которой еще можно было выбраться из города, а в смоге горящего города, трудно было разобрать дорогу.
Вокруг воронки, у обочин, на тротуарах и посреди проезжей части, на расстоянии в пару десятков метров, от прогремевшего взрыва, валялись груды искорёженных обломков, расшвырянных в сторону взрывной волной. Они уже мало походили на автомобили, скорее напоминая сваленный в кучу металлолом. Жнецы нарочно наносили удары по дорогам и образовавшимся пробкам, хотели уничтожить как можно больше людей.
Миша вынул из рюкзака армейский бинокль и принялся наблюдать. Почти сразу он заметил движение на одной из крыш, фигура охотника, далеко на юге, вытянула морду кверху и взвыла, затем в той же стороне ему ответили, раздался визг и сумасшедший рев нескольких особей. В полностью немом городе каждый, кто нарушал эту немоту превращался в огромный рупор.
Существо недолго просидело на месте, покрутило головой и исчезло. С такого расстояния даже их острое зрение вряд ли смогло бы разглядеть человека, сидящего в тени за парапетом. На всякий случай Михаил оглядел крыши и других домов, но ничего подобного не заметил. В целом этот район очень сильно пострадал от бомбёжек, и укрытий, защищающих охотников от дождя и снега, было мало. Быть может именно поэтому он беспрепятственно смог добраться досюда.
Но дальше к северу, за Удельным парком простирались неизвестные земли, где уже очень давно не ступала нога человека. Там была обитель охотников, целых домов было больше, а значит и укрытий, таящих в них гнезда, будет гораздо больше. Именно туда предстояло идти Михаилу. От этих мыслей у него побежали мурашки по коже и снова появилось желание вернуться обратно, но он поспешил их поскорей отогнать. Миша никогда не считал себя трусом, да и не был таким, но теперь в одиночестве в темноте и тишине, которую время от времени пронизывали истошные вопли, он чувствовал себя по меньшей мере не по себе.
Около получаса он провел на крыше и наблюдал, в основном за северной частью города, куда предстояло идти. Хотел разглядеть там охотников, а возможно и их убежища и постараться в голове проложить хоть какой минимальный безопасный маршрут. Но твари не появлялись, словно все спали. Он сильно замерз. Ледяной ветер, который задувал все сильнее и сильнее с запада, продувал куртку и заползал под шапку, от чего мочки на ушах онемели и стали пунцовыми.
Окончательно замерзнув, он вернул бинокль в рюкзак и накинув скарб на спину, направился обратно к двери чердака. Миша был уверен в том, что внизу безопасно, похоже охотники еще не до конца проснулись от зимней спячки и на улицах их мало.
Однако, как только он покинул место наблюдения слух уловил отчетливый металлический звон, затем внизу что-то громыхнуло и раздался скрипучий протяжный вой. На этот раз совсем близко.
Инстинктивно прильнув к земле, он гуськом пробрался к краю крыши и попытался отыскать источник шума.
Посреди Ланского шоссе, огибая обломки автомобилей, двигалась стая охотников. Навскидку он насчитал не меньше десять особей. В основном все мелкие, размером чуть больше крупной овчарки, они крались очень осторожно, вынюхивали землю, искали себе добычу. Возле воронки стая разделилась на две группы и обогнула ее с двух сторон, затем остановилась у самого края, сгруппировалась в кучу и застыла. Одна из особей вскочила на крышу автомобиля и принялась водить носом по воздуху.
Миша испугался, что твари учуяли его запах и полностью скрылся за кирпичным парапетом крыши, однако с такого расстояния они сделать это не могли.
Аккуратно выглядывая он старался понять, двигаются ли в его сторону охотники, но те продолжали сидеть на месте, хаотично поднимаясь за задние лапы как суслики, а их предводитель, сидящий на автомобиле, озабочено вертел головой по сторонам дергаясь, готовясь ринуться в сторону. Сейчас стая напоминала испуганную стаю оленей, которая учуяла хищника, но не знает с какой стороны ждать атаки.
Далее Миша увидел лишь как на противоположенной стороне улицы, всколыхнулось дерево, а в небольшом переулке промелькнула крупная стремительная тень. Она быстро преодолела небольшой участок пути и в следующую секунду на дорогу вылетел крупный зверь, который одним ударом когтистой лапы снес сидящего на крыше вожака, так что тот пролетел с десяток метров в сторону и замертво рухнул на землю. Приземляясь на землю, второй лапой он пришиб еще одного зазевавшегося охотника. Мише даже показалось, что он услышал хруст костей. Остальные ринулись в рассыпную, скребя когтями по асфальту. Нападающий попытался преследовать одного из удирающих охотников, но тот оказался слишком шустрым и проворным, тот прекратил погоню и вернулся обратно к распластанным телам пораженных жертв.
Сперва Михаилу показалось, что из руин вырвался настоящий медведь, во всяком случае размерами и телосложением, он сильно походил на этого свирепого хищника. Но при более детальном рассмотрении он понял, что это невероятно крупный охотник, которых он никогда не видел, да и от сталкеров не слышал ни о чем подобном. На медведя он был похож, еще и потому, что не имел привычно длинного хвоста рептилии, а вместо него наблюдался короткий иссохший обрубок. Неизвестно отчего возникло подобное отличие, возможно некая мутация постаралась, решив, что новому виду больше не требуется хвост, а возможно этот охотник потерял хвост в бою.
Теперь гигантский монстр сволок пойманную дичь к тротуару, обошел периметр, удостоверившись что может безопасно приступить к трапезе и вернулся к добыче.
Путь наружу для Михаила теперь был недоступен, медведь расположился слишком близко к подъезду и даже если он спустится вниз и попытается выбраться через черный ход, существовала большая угроза, что он его услышит.
Оставалось лишь ждать, когда эта тварь насытится и уберется восвояси.
В конце концов холод и сильный ветер заставили Мишу покинуть крышу и укрыться в одной из квартир, расположенной на верхнем этаже. Окна комнаты, в которой он находился выходили как раз на тротуар где расположился монстр.
Окоченевшие руки и уши начали гореть словно к ним приложили грелку.
Он стянул пыльный плед с дивана, уселся в мягкое кресло, стоящее перед окном и укутался в него. Временами в пустое окно задувал ветер, но он был уже не так страшен и свиреп, как на крыше. Сейчас не хватало только чашечки горячего чая, или лучше кофе, тогда бы он чуточку окунулся в прошлое. Он часто, в перерывах между работой, садился вот также перед окном и погружался в мысли о прошлом, о будущем и настоящем.
Изредка снаружи доносились громкие чавканья, стоны, хрипы, а еще Миша слышал звук хрустящих костей и разрываемой плоти, это Мишу раздражало. Но во всяком случае так он мог понять, что «медведь» все еще на месте и для этого ему не нужно было каждый раз выглядывать в окно. Постепенно глаза застилала дрема. Веки слипались, усталость и нервное истощение вымотали сильно. Чавканье уже не так сильно раздражало, а наоборот стало убаюкивать.
Но вскоре шум снаружи стих, Миша моментально пришёл в себя и подскочил на месте, дремота тут же исчезла, он выглянул наружу и увидел, как большая насытившаяся туша охотника черным пятном распласталась неподалеку от лужи крови- места где он только что устраивал пирушку. От его жертв остались лишь несколько крупных косточек и обглоданные черепа, остальное «медведь» поместил в свое брюхо, и похоже переваривать его содержимое он собрался именно тут. Вероятно, он не имел никакого гнезда или убежища, спал и жил там, где ему вздумается, так как опасности на этих улицах для него никто не представлял, а может быть даже не боялся воды. Такому и помповое ружье навряд ли нанесет ощутимый урон.
Миша не на шутку испугался. Эта тварь могла остаться тут и до утра, а может и еще дольше. А у него каждая минута была на счету, чем раньше он вернутся на Крестовский с припасами, тем скорее Катя пойдет на поправку.
Рука Миши скользнула по подоконнику и неряшливо смахнула толстую школьную тетрадь, которая плюхнулась на пол и подняла в воздух клуб пыли.
Затем взгляд зацепился за две пустые банки из-под тушенки, они были словно вылизаны внутри. Миша поднял одну из них, понюхал. Запах все еще ощущался, а значит ели из не так давно.
Он сел на пол, оперившись спиной о батарею поднял тетрадь и раскрыл ее. Внутри имелись записи неизвестного человека.
Посветив фонариком, так, чтоб свет падал только на страницы, он вскользь прочел написанное. Подчерк был корявым и многое с трудом можно было разобрать. Похоже человек либо сильно торопился, либо волновался, когда писал это.
«Сегодня по-настоящему выдающийся день. Я увидел свет вдалеке, самый настоящий яркий свет. Кажется, он горел в окне. Кто еще мог зажечь свет в это время как не человек. Мне нескем поделится этой радостной вестью, поэтому решил записать ее сюда. Завтра непременно соберу вещи и отправлюсь в ту сторону. Путь опасный, но во всяком случае теперь у меня есть надежда. Я точно уверен, что не один тут, есть еще и другие люди»
Следящая запись была написана уже более разборчиво.
«Я собрал все что нужно. На улице стемнело. Буду двигаться только по ночам. Эти твари тоже спят. Но и ночью их на улицах не мало. Сегодня снова видел свет, это значит, что люди оттуда не ушли. Нужно поспешить.
Прошёл пару кварталов, те улицы относительно безопасны, но в конце Шуваловского наткнулся на стаю. Благо меня не заметили, успел спрятаться. Теперь придется ждать.
Думаю, спешить мне не стоит. Если люди используют свет, значит они в безопасности и не боятся привлечь монстров, а значит никуда не уйдут. Буду идти медленно и осторожно хоть два дня хоть три, хоть неделю. Главное выжить.
