– Могу ли я узнать… повод?
Советник лишь повёл бровью и откинулся на спинку диванчика, наконец предоставив мне возможность послушать, что рассказывала тётушка Цио о барде и его истории. Видимо, на этом разговор считался завершённым.
И как теперь спокойно высидеть остаток вечера?..
***
Одним обсуждением истории дело не ограничилось, барда упросили выступить хотя бы разочек, но очень скоро представление растянулось. Цио распорядилась принести чай, и я, воспользовавшись случаем, поспешила оказаться подальше от Тэриньо. Пока тот вновь не пристал с расспросами про теней.
Нет, его логику можно было понять, все совпадения налицо – недавно появившаяся в столице девочка, имевшая прямое отношение к семье Авари, родственница сеньора Тамери, главы гильдии Шёпота, и юная тень, готовящаяся к посвящению в – ха! – том же Шёпоте. Но, несмотря на очевидность, подобная прямолинейность выглядела слишком… топорной? Меня проверяли, пытались спровоцировать на что-то? Ну невозможно поверить, что советник короля будет действовать настолько неаккуратно!
У накрытого стола маячил Квиль. С ловкостью паука ньэннец перебирал предложенные блюда всеми четырьмя руками, и на его манипуляции большая часть гостей и прислуги смотрели круглыми глазами, опасаясь подходить ближе и обходясь напитками, которые разносили мальчишки в серых ливреях. Недолго думая, я встала по правую сторону от Квиля, здраво рассудив, что из всех здесь собравшихся кто-то точно видел мой спокойный с ним разговор во время бала Весеннего Цветка, и шифроваться ни к чему. Даже если было это год назад, так просто такое не забывается.
– Видеть вас радостно моему сердцу, – тихо произнесла я и сложила ладони перед собой – поздороваться по правилам Ньэнна казалось правильным. Кланяться не стала, потому что в этом окружении мой статус был выше, чем у телохранителя.
– А! – радостно оскалился Квиль, пряча нижнюю пару рук в широких рукавах – таким образом ньэннцы показывали уважение, не выпячивая перед людьми своё превосходство. С его стороны поклон как раз таки последовал, причём довольно глубокий. – Сестра. Твоё внимание озарило этот вечер.
Я кожей почувствовала сгустившееся напряжённое внимание, словно окружение ловило каждое наше слово. Хотя, пожалуй, это было мало возможно, без использования магии точно – говорили мы тихо, а на магическом плане никаких волнений я не заметила.
– Ваше сердце ещё хранит бард по имени Лэтис Артуа? – на всякий случай уточнила я, прекрасно понимая, что за столько времени многое могло поменяться.
– Отдать долг не просто, – вновь оскалился ньэннец. – Даже при том, как он старается нажить врагов.
Невольно усмехнулась в ответ. Нет, всё-таки нервничать из-за того, что Квиль не человек и такое знакомство может как-то сказаться на моей репутации, только зря накручивать себя. Кирино видел, как я общалась с ним на балу, и ничего после по этому поводу не сказал, да и сейчас отмалчивался…
– Опять набиваешь желудок? – весёлый голос барда, раздавшийся со спины, заставил меня вздрогнуть.
Пообщаться напрямую с Лэтисом сегодня я не надеялась, рассчитывая передать книгу и попросить автограф через Цио… но как могло быть иначе, если я сама подошла к его телохранителю? Наверное, барда заинтересовала смелая особа, спокойно разговаривающая с ньэннцем.
За Лэтисом по пятам следовал аромат цветов, но не удушающий; скорее, этот запах напоминал о весеннем луге и свежести раннего утра. Стоило увидеть барда совсем близко, у меня на миг перехватило дыхание, потому что он был до невозможности красивым. Таких людей мне ещё не доводилось встречать – узкое лицо, чуть вздёрнутый длинный нос, аккуратно очерченные брови и очаровательная белозубая улыбка. Даже россыпь ярких веснушек, которые отчего-то в кругах аристократии считались уродством, скорее облагораживала. А от прямого бирюзового взгляда в груди поселилось странное щемящее чувство. Лютня, которую Лэтис держал одной рукой за гриф, была под стать придворному сказителю. Из тёмно-красного и нежно-розового дерева – кажется, это были падук и груша. А украшала её замысловатая резьба в розетке: ощерившийся чёрный дракон с распахнутыми ажурными крыльями и небольшими камешками бирюзы вместо глаз.
– Младшая дочь Ашэ? – Лэтис легко взял мою ладонь и едва уловимо коснулся губами – никакого сопротивления с моей стороны из-за шока, разумеется, не последовало. – Эти чёрные глаза я узнаю из тысячи! Вы весьма похожи на Грассэ.
Цепкие пальцы продолжали держать руку, и выдернуть её не получилось бы при всём желании – меня обезоружили приветливой улыбкой и тем фактом, что бард знал отца. Конечно, в действительности удивляться тут нечему…
– Сеньорита Ашэ, – подошедший вместе со странствующим сказителем Кирино обозначил поклон кивком. С учётом того, что мы поприветствовали друг друга ещё в холле поместья Цио, подобное было допустимо.
– Я совсем забыл о манерах, магистр! – Лэтис наконец выпустил мою ладонь и хлопнул себя по лбу, со смехом оглядываясь на хмыря. Лицо барда за мгновение сделалось серьёзным, он отвесил изящный поклон и взмахнул рукой, а другую, которой держал лютню, прижал к груди. – Странствующий сказитель и бард, маэстро при императорском дворе в Ньэнне, исследователь глубин истории и скромный писатель, Лэтис Артуа. К вашим услугам, сеньорита. Магистр Таэдо шепнул мне по секрету о вашем желании, чтобы я подписал книгу.
Да уж, «скромный» писатель.
– Марисса лисс Ашэ, – склонившись в реверансе, я сумела сбросить оцепенение и попыталась приветливо улыбнуться. – Не выразить словами, насколько мне приятно познакомиться с вами лично.
С чего вдруг Кирино решил проявить участие? С другой стороны, такое знакомство и впрямь не повредит. Лэтис знал отца, и в этом можно отыскать неоспоримую выгоду. Стоп, не поэтому ли?..
– С моим телохранителем вы уже знакомы?
Я неуверенно посмотрела почему-то на Кирино, словно в надежде, что вредный хмырь уж точно сумеет разрулить ситуацию лучшим образом. Но он, ожидаемо, молчал. И холодно смотрел на бокал гранатового вина, прокручивая витую хрустальную ножку пальцами.
– Она была на балу Весеннего Цветка, – вступил в разговор Квиль. – Сеньорите не понравился назойливый кавалер. Мне он тоже не понравился.
Оскал у ньэннца вышел особенно хищным. Может, это только на публике нелюди строили из себя вегетарианцев, а на самом деле их любимым деликатесом была… та же человечина? Не просто же так они закрывали глаза на рабство, при этом рьяно выступая за запрет жертвоприношений. Действительно, зачем столь ценный продукт переводить-то?
– Обычно ты не вмешиваешься, – рассмеялся бард и выхватил прямо из рук Квиля вазочку с ягодным сорбетом. Заманчивый аромат малинового и брусничного сиропа заставил меня сглотнуть набежавшую слюну, следом за которой последовала тошнота. – Похвально, похвально! Ещё немного – и станешь совсем человеком.
Справившись с неприятным чувством, я подхватила смех Лэтиса, в глубине души надеясь, что подобная шутка не задела ньэннца. Вдруг он путешествовал с бардом только из-за долга, и на самом деле чувствовал себя рядом с ним псом на привязи? Хотя, вряд ли Квиль станет терпеть подобное.
Спустя несколько мгновений нашему смеху вторил и Квиль. Кирино, вопреки ожиданиям, тоже поддержал общее веселье – пусть лишь тихим смешком и кривоватой улыбкой, а всё же это куда больше, чем обычно. Да, на всяческих светских приёмах он вполне себе шутил, и мимика у него становилась необычайно живой, вот только прозрачные голубые глаза оставались холодными. А сейчас, сейчас я увидела, где-то в глубине зрачков, словно что-то блеснуло под слоем толстого льда.
Впрочем, уже скоро его взгляд вновь сделался привычно-ледяным, а вот на лице неожиданно появилось обеспокоенное выражение. Мир неожиданно покачнулся, и устоять на ногах у меня получилось только благодаря концентрации внимания на бокале в руках Кирино. Гранатовая жидкость красиво переливалась в свете магических фонариков под крышей оранжереи, блики выплясывали замысловатые восьмёрки, двоились и троились в глазах…
– Вам нехорошо? – спросил он, когда я коснулась пальцами виска, и подал руку. – Обопритесь.
Деваться было некуда, тем более я и правда плохо стояла на ногах. Откровенно виснуть не стала, однако держаться в вертикальном положении стало куда проще, чем без опоры. От Кирино тягуче пахло лилиями и морем – этот аромат убаюкивал, укачивал на своих волнах и, вопреки ожиданиям, не провоцировал тошноты. Окажись рядом Весташи, он бы точно уложил меня в кровать с жёстким запретом подниматься, так что я даже обрадовалась его отсутствию… но и умалчивать о том, как яд начал действовать, нельзя. И если после бала мэтр не будет ждать меня дома, придётся наведаться в Шёпот. Кто его знает, что там важно, а что нет, в ритуале становления тенью.
– Здесь душновато, – скорчил сочувствующую мину Лэтис, взмахом подзывая слугу. – Я частый гость у Цио, она не станет возражать, если мы с вами выйдем в сад. – Тряхнув рыжей шевелюрой, бард лучезарно улыбнулся подбежавшему мальчишке и быстро протараторил: – Хороший мой, скажи хозяйке, что я ненадолго отлучусь и украду магистра Таэдо и сеньориту Ашэ. Чтобы сеньора не волновалась. Передашь?
Мальчишка коротко кивнул и тут же испарился. Пока бард мило беседовал с ним, Кирино успел прикончить свой бокал и оставить его на столе. Квиль же, напротив, насобирал на тарелку как минимум недельный запас различного рода яств и, вооружившись кувшином морса, с преданностью собаки, готовой следовать за хозяином хоть на край света, уставился на Лэтиса.
– Ты ещё скажи, что я тебя голодом морю, – фыркнул странствующий сказитель и закатил глаза, однако запрещать что-либо своему телохранителю не стал.
Не знаю уж, то ли бард обладал какой-то хитрой магией-без-магии, то ли на Квиля лишний раз никто старался не смотреть, то ли приложил свою руку Кирино, но за нами никто не последовал. Вне всяких сомнений, и рыжий Лэтис, и четырёхрукий ньэннец, и окутанный мрачной аурой советник Его Величества – все они должны были приковывать к себе внимание, и так просто видных гостей не отпустили бы. Ну, или хотя бы попробовали потянуться следом?..
В саду Цио я и сама бывала не раз, хотя Лэтис знал его, судя по всему, куда лучше моего. Чем дальше мы уходили от поместья, тем более старыми и заросшими выглядели дорожки, а кустарник – совсем неухоженным. Встреченные беседки словно сошли со страниц учебника по древнейшей архитектуре. Было в этом какое-то своё, совершенно особенное очарование. Приятная прохлада быстро прогнала тошноту. Кирино отчего-то решил проявить заботу и накинул мне на плечи камзол, оставшись в рубахе и жилете. Бард при этом как-то странно покосился на него.
– Магистр Таэдо поведал, что вам, сеньорита, очень нравятся истории моего пера, – оттеснив хмыря, Лэтис сам взял меня под руку. – У вас, должно быть, есть вопросы о новой книге? Во время моего представления вы молчали и даже не смотрели на меня.
Последние слова прозвучали упрёком. Кажется, бард не любил не находиться в центре внимания, и если кто-то отводил от него взор, предпочитал разобраться с этим лично. Хмыкнув про себя, придержала рукой попытавшийся свалиться камзол Кирино и виновато улыбнулась Лэтису. Пускай он был до безумия красив, а от одного его прикосновения у меня почему-то перехватывало дыхание, попадать под эти чары я не собиралась, хотя сопротивляться им было не то чтобы легко.
Причин подобного интереса к себе не понимала. По совету Кирино, я не доверяла вообще никому на всех этих балах, вечерах и прочих развлечениях высшего круга. Из-за этого ни подруг-сверстниц так до сих пор не нашла, ни поклонников-кавалеров близко не подпускала, стараясь держать дистанцию и в случае чего отнекиваться, мол, обучение в самом разгаре, магистр Ярай, уезжая, столько всего оставил, до его возвращения надо всё-всё изучить и сделать.
– Мне особенно интересно одно: образ демона Гэцара вы ведь писали с Квиля?
Лэтис в очередной раз рассмеялся.
– А вы и правда дочь своего отца, – подмигнул он и пояснил: – Грассэ первым же делом спросил ровно то же самое. Но, вынужден вас расстроить, прототипом этого персонажа послужил другой ньэннец. А вот верный скакун нашего доблестного героя!.. – начал было бард, но заметив, что Квиля куда больше разговора интересовала веточка мяты поверх взбитых сливок на пирожном, состроил расстроенную мину. – И этот образ тоже списан с другого ньэннца. Позвольте, я поведаю вам больше…
Подробный рассказ растянулся на добрую половину вечера, и к его окончанию у меня ощутимо ныли ноги – сад Цио мы исследовали вдоль и поперёк. Квиль, как только разобрался со всей едой, что была захвачена им в плен, присоединился к беседе, вмешиваясь там, где Лэтис начинал совсем уж откровенно привирать. Но и без ньэннца я вряд ли поверила бы в упрямые настаивания барда на своём родстве с древними драконами, которые населяли Ньэнн задолго до пришествия Семерых.
Кирино изображал из себя безмолвную тень, и о том, зачем же он свёл меня с Лэтисом, оставалось лишь догадываться.
(3)
– Ты знаешь любимый десерт Кирино? – играясь с монеткой, я пустила её катиться на ребре по столу и подняла вопрошающий взгляд на мэтра.
– Хочешь задобрить демона?
Мрачный смешок Таши мне совсем не понравился. Как не нравилось и то, что с самого утра он упорно избегал смотреть мне в глаза. И то ли дело было в том, что я без спроса стащила чёрный шёлковый халат, который слишком уж понравился, то ли в чём-то другом, что я пока не совсем понимала.
Стоило после вечера у Цио поделиться новостями о самочувствии, Весташи запретил всякие тренировки и отпускал куда-либо только в обществе себя или Лара. Изнывая от скуки – оказывается, за прошедший год привыкла всё время где-то быть и что-то делать, – я успела не только по сотому кругу обдумать то, как вёл себя хмырь перед бардом и зачем ему это нужно, но и не без помощи Лара приготовить с десяток различных десертов на любой вкус и угостить всех в Шёпоте. Рэйесу нравилось песочное печенье с малиновым джемом, Ио – лимонный пирог со сливками, Ула приходила в восторг от лакрицы, Чайка готов был продать душу за тирамису, как и Брик… а Таши оказался тем ещё сладкоежкой и с радостью соглашался на всё, нагло подлезая под руку в процессе готовки.
Сегодня наступил день моего становления тенью. Тело бросало из холода в жар, нестерпимо мутило, раскалывалась голова, и занимать любое положение, кроме как скрючившись у низкого столика на чердаке Таши, было невозможно. Мэтр мрачнел с каждой лучиной и, наконец, озвучил мысль, которую давно вынашивал:
– Ещё не поздно повернуть назад.
Удивлённо вскинула брови. То есть я день за днём принимала порции яда, терпела неприятные ощущения, мысленно готовилась к самому худшему… а теперь надо почему-то поворачивать назад? А как же проклятие? Сила, которую я получу?
– У Ярая оставался же какой-то запас кристаллов? Этого хватит, мы найдём или сделаем ещё, вытрясем из твоего отца, если потребуется…
– А яд? – не придумав ничего другого, спросила я.
– Кир за пару мгновений тебя вернёт в нормальное состояние.
– Спасибо, не надо.
Казалось, мэтр не подумал, что я уже давно взвесила всё и приняла решение. У меня был целый год, чтобы понять, необходимо ли становиться тенью, есть ли в этом хоть какой-то смысл. И я была искренне благодарная Яраю за предоставленную возможность обдумать это без нервов и паники – только с помощью осколков серебристых зеркал удавалось унять метку проклятия, не давая ей поглотить мою душу. Но полагаться на них и дальше опасно. Если мне суждено забирать чужие жизни, чтобы продолжать жить самой, уж лучше это будет по чьему-то приказу или для дела… по крайней мере, эти мысли успокаивали меня. Как будет на самом деле, я знать не могла.
– Ладно, твоя взяла, – Таши шумно выдохнул и поднял руки. – Но… будет больно. Я могу перенести эту боль на себя. Тебе не обязательно проходить через ритуал самостоятельно.
Чтобы стать тенью, многого не требовалось: всего лишь умереть. И всего лишь воскреснуть после. Эту деталь посвящения я узнала от Ио, потому что мэтр не посчитал нужным говорить. Видимо, чтобы не пугать.
Тогда зачем он пытается переубедить сейчас?..
– Нет, – серьёзно посмотрев на мэтра, произнесла я. – Так что могло бы понравиться Кирино?
Таши пожевал нижнюю губу, встряхнул головой и шумно выдохнул через нос, прекрасно понимая, что если сделает что-то без моего согласия – обидит до глубины души. Приятно осознавать, что мэтр дорожил моим доверием, но вместе с тем… тащить некоторые вещи из него приходилось клещами. И тут поди пойми, что вообще у него в голове творилось.
– Что-нибудь с горьким шоколадом, – Весташи протянул пиалу с ядом цикута, смешанным с чаем, чтобы было не так противно, – и апельсиновой цедрой. Может быть, кекс? Он… не особо привередлив в этом плане.
Стало чуточку легче, когда Таши поддержал смену темы. Мне не хотелось задумываться лишний раз о том, что предстояло, да и Кирино был прав – мэтр в некоторых вопросах хлопотал подобно наседке. Не будь его рядом, как бы я справлялась? Иметь поддержку, вне всяких сомнений, хорошо и приятно, однако… В памяти сразу всплывал лес из мачтовых сосен, тёмная пелена, чудившиеся отовсюду шаги преследователя. Без хмыря тогда ничего не смогла бы. А здесь… если Весташи прошёл через подобное без чьей-либо помощи, чем я хуже?
– С чего вдруг ты решила узнать о его предпочтениях? – хмыкнул Таши, глядя на то, как я короткими глотками опустошаю пиалу. – Тебе так неприятно моё предложение помощи, что ты решила отвлечь меня разговорами о Кире?
– А почему ты до сих пор не рассказал Кирино, где его потерянный осколок? – в тон ответила я, зная заранее, какая за этим вопросом последует реакция. Всё-таки задавала его не в первый и даже не во второй раз. – Ты не поговорил с ним?
– Нет так нет, – он качнул головой и усмехнулся. – Сама так сама.
– И со мной не поговоришь? – наигранно обиделась я.
– Давай сойдёмся на том, что это маленькая месть за то, что он со мной не разговаривал долгое время. Три года – это ведь достаточно долго?
Для приличия посверлила мэтра взглядом и только после этого согласно кивнула. На деле ему достаточно было сказать, что ко мне это не имело никакого отношения, и на этом я успокоилась бы… успокоилась, если бы не любопытство. Конечно, я могла рассказать всё Кирино, но такой поступок казался неправильным и в чём-то даже… подлым. Да и есть ли у меня право совать нос в чужие ссоры?
– Мне стоит подготовиться к чему-то особенному? – аккуратно поставив пиалу на середину стола, я так и не смогла поднять голову.
– Котёнок, к этому… нельзя подготовиться. Думаешь, мне нравится мучить неизвестностью? – мэтр тяжело вздохнул и накрыл мою ладонь своей. – Я буду рядом. Потом тебя обязательно осмотрит Кир, чтобы… чтобы мы удостоверились, что с тобой точно всё в порядке. Кому-то после ритуала нужно время на восстановление. Кому-то достаточно нескольких часов, чтобы прийти в себя.
– А кто-то больше никогда не встаёт на ноги, да? – мрачно усмехнулась я.
– Откуда ты?.. Ах, да. Наставница. Что ж, врать не буду, бывает и такое. Именно для этого Кир и будет ждать внизу. Я не позволю случиться непоправимому. А он, – при этих словах Таши печально улыбнулся, – и подавно. Доверься нам.
– Хорошо. Что дальше?
С этого момента я наблюдала за происходящим словно со стороны. Мэтр отодвинул столик к стене. Туда же переместились раскиданные по полу подушки, а вот жаровня с медным чайником на ней осталась на месте. По просьбе Таши я собрала волосы в высокий пучок и ослабила пояс халата, чтобы было видно солнечное сплетение – момент, когда надо было остаться без одежды совсем, мэтр оттягивал как мог. Окунув кисточку во флакончик с сурьмой, Весташи нарисовал мне руну Khsarysh между ключиц и протянул вновь наполненную до краёв пиалу.
Сознание сделалось совсем туманным и спутанным, я будто превратилась в послушную куклу – что бы Таши ни сказал, выполняла это беспрекословно и без сомнений. Не осталось ничего, кроме его голоса и мутных пятен, в которые превратилась комната.
– Постарайся вспомнить что-то хорошее. Это станет твоим спасением.
Что-то хорошее? Пожалуй, таковым можно было считать детство. До того, как я узнала об истинной сущности отца, до того, как очутилась в лапах Цикады…
Двор нашего дома; не яркое, но тёплое весеннее солнце. Я сижу на крыльце, разглядываю картинки в книжке, ещё не умея читать – всевозможные драконы и чудища, бесстрашные рыцари и волшебники, сражающие их. Рядом мама, и она заплетает мне косы цветными лентами, а нянюшка развешивает простыни и причитает, причитает, причитает… Я не расстроена, потому что о моей выходке мама обещает не говорить отцу, она не считает, что произошло что-то ужасное. Но Берта продолжает ворчать, потому что «где это видано, чтобы шестилетняя пигалица сбегала на речку вместе с соседскими мальчишками». В то, что их подговорила я, она отчего-то не верит. Я подставляю лицо ласковым солнечным лучам и улыбаюсь. Меня грозятся лишить яблочной пастилы к обеду, но это не страшно, совсем-совсем не страшно. Потому что наказывать и запирать в комнате не будут…
Удушающие благовония ударили в нос, из горла поднялась неприятная горечь, но усилием воли удалось сдержать кашель. Таши протянул пиалу – в ней вновь плескался чай, в котором за терпким ароматом и тягучим вкусом пряталась цикута.
Перед глазами возникли бескрайние зелёные холмы, словно я только-только вырвалась из сожжённого Кирино лагеря Цикады, но теперь дорога была бесконечной, в её конце меня не ждали ни лес, ни домик лесника Элоя, ни даже Раджети с Микель. Я была обнажена; промозглый ветер пробирал до костей, дрожь никак не получалось унять. В голове билась только одна мысль…
«Беги».
– Не спи, – голос Весташи окутал теплом, – не смей засыпать!
Я и не… о чём он?..
– Пей!
–…Лига не поддержит твоё решение…
–…чёрные глаза, совсем как у…
Тошнота накатила совсем как… когда я только очутилась в доме Шёпота? И марево вокруг было таким же. Тогда я… чуть не умерла? Или дело в другом?
– Магия места искривлена пространственным сдвигом, возможно, навсегда…
Почему я вдруг вспомнила об этом сейчас? Тогда с Таши кто-то?.. И это был не Кирино…
Мысли совсем спутались. Мэтр просил вспомнить что-то хорошее, но в голове крутились только последние два года – лес, Кирино, Цикада, отец, Кипенный, Алитта, комната наставницы, Таши, Шёпот, поиски ответов, Ярай, Шуген, бал во дворце, Росэр, снова Кирино, спасение сестры, тренировки, учебники, ещё больше тренировок…
Боль ударила неожиданно. Укол под солнечное сплетение, на миг перехватило дыхание, а потом… потом всё тело скрутило судорогами, и я не смогла сделать вдох. В глазах потемнело, не было ни цветного марева, ни пологих холмов, ни крыльца с матушкой – ни-че-го. Голову словно сдавил раскалённый обруч с шипами, кости рвались наружу, выворачивая мышцы, разрывая кожу, и я билась выброшенной на берег рыбой… но билась? Значит, есть ещё надежда, шанс…
Кучерявая девчушка лет пяти держит в руках засохший цветок. Она сосредоточенно сопит, тонкие брови сдвинуты к переносице, на лбу выступают капельки пота… ещё одно усилие, и пожухлые лепестки начинают оживать, расправляются и светлеют, наполняются силой. Юная магесса улыбается. С трудом узнаю в ней… Ирнэ?..
Мальчик с прозрачными льдисто-голубыми глазами, скособоченный подобно перекошенной марионетке. Из-за мешковатой рубахи не сразу понятно, что у него горб, и одно плечо выше другого. Выпирающие ключицы, впалые щёки, засохшая кровь под ногтями и вокруг них, шрам от скулы к подбородку – глубокий и рваный, словно его и не пытались лечить по-человечески, желая, чтобы остался след, тёмные круги под глазами… Он смотрит на меч у своих ног. Напротив него дракон – древнее чудовище пригвождено к каменному полу, не в силах подняться. По взгляду видно – он устал от своего заточения, устал от… жизни?.. Мальчик берёт в руки меч и с трудом поднимает над головой. Это… Кирино?..
