– Оно тебе подходит.
– Не слишком броско?
– Думаю, что нет. У нас одежды мало – как ни посмотри, а лишним нам оно никак не станет.
– Тут спору нет.
Как таковой дороги между Калахаси и точкой назначения – Ганбатаром – почти не было. Торговые караваны ходили слишком редко, чтобы изжить с пути вездесущий сорняк. Ориентиром им служила река слева, вдоль которой проходила большая часть торгового маршрута, а также путевые указатели, прибитые к высоким, в несколько метров, столбам, которые, в свою очередь, выполняли функцию маяков.
Им и Баклаю повезло – лишь несколькими днями ранее общину покинули торговцы солью и пряностями. За своими обозами они оставили хорошо заметные следы примятой к земле травы. Внимательно их держась, неопытным путешественникам можно было не бояться заблудиться.
Ближе к середине дня остановились на отдых. Дали лошадям напиться, на длинной привязи пустили их в поле для подкорма. Баклай, потягивая затекшую спину, вероятно, посчитал нужным завести с молодыми разговор.
– Завидую я вам, ребятки! – подошел он к обнимающейся на ветру парочке.
– М-м… Отчего? – взял на себя бремя ответа Талик.
– Вы мир узнаете другой… другие лица, песни… Мы ведь живем в своей общине, ни о ком не знаем. Какое оно, все вокруг?!
Молодожены, как по сигналу, задрали свои брови, улыбнулись своему попутчику, тихонько, воротя головы от ветра, засмеялись.
– Чего вы ржете? – глядя на них, Баклай сам заулыбался.
– Разве ценно то? Этот мир другой? – попытался объяснить их позицию юноша.
– Не знаю, – подошел тот еще ближе, – мне так – любопытно. У нас ведь каждый день похож на остальные. А там – в диковинку, все новизна!
– Будь наша воля, – подключилась Шенне, – мы б остались дома.
– Ага…
– Вы глупые еще! – по-доброму посмеялся над ними Баклай, судя по всему, чувствуя себя в позиции старшего, но еще не настолько старого, чтобы подбирать достойные выражения.
Когда они продолжили путь и оказались снова в хвосте телеги, и Талик, и Шенне почувствовали облегчение. Баклай был забавным, как им казалось, мужчиной, но все же, когда он был скрыт от них за горой мешков, они ощущали себя намного уютней.
– Ты глянь на этот холм, – указала вдаль Шенне, – такой он интересный, словно в дымке.
Рыже-зеленые холмы вдалеке были единственным, что существенно отличало местный пейзаж от калахасского.
– Не очень хорошо его мне видно, – Талик попытался внимательнее рассмотреть возвышение сквозь два слоя кружащих вокруг них розовых змеек. – Мешают наши вихри разглядеть.
– М-м… Настолько плохо?
– Почти как раньше, ненамного хуже… вчера добавилась лишь парочка витков. Но главное, что я тебя отлично вижу! – он повернул к ней лицо и потянулся губами, желая поцеловать ее в щеку, но девушка успела подставить ему свои.
– И все ж нехорошо, – Шенне прервала их непродолжительный поцелуй. – Скажи, а надо ли нам столько?
– Тех лепестков души?
– Ага! Ведь если посудить, то нам не надо много.
– Пожалуй, так, достаточно уже, – неуверенно согласился с ней Талик.
– И те, что от Гахтага, мы могли б не брать. Ну, разве нет? Серпа и чешуи, и когтя хватило б нам. Ведь так?
– Ну да, хватило б, – подумав, вновь согласился Талик. Большой необходимости в двух боевых дарах Яра Гахтага у них действительно не было. – Поторопился я.
– Не я, а мы. Ведь я могла вмешаться тоже.
– Могла, но поздно ведь теперь…
– Давай не будем больше их таскать? Как ты считаешь?
– Можно. Но если очень ценный дар найдем, тогда еще обсудим.
– Да будет так.
– Да будет так.
Ночевать остановились в небольшой роще неподалеку от очередного дорожного столба. Хоть груз их и был укрыт уложенными внахлест дощечками, Баклай настаивал, что во время дождя следует прятать поклажу в лесу, дабы мешки с солью и мукой, чего гляди, не промокли. И поскольку дождь мог нагрянуть и ночью, то и повозку им приходилось укрывать под деревьями заранее.
Спать с подачи Баклая договорились по очереди. Не столько из-за незнакомцев или разбойников, сколько из-за дикого зверья, еще не привыкшего бояться человека. В обычной ситуации даже медведь или тигр не представлял для человека угрозы – одним лишь дар-буганом зверю можно было снести половину морды. Опасности же таились ночью, когда хищник мог подкрасться незаметно.
Ориентируясь по богатырскому храпу их провожатого, Талик с Шенне, прячась за повозкой, могли без страха экспериментировать с дарами Гахтага и предаваться безобидным, которые в случае чего не столь жалко прерывать, любовным шалостям.
С шалостями, если не считать сонного поутру состояния, у них выходило неплохо, а вот с дарами Гахтага – ожидаемо неважно. Новые листики еще не приучились их слушаться, а потому страдали и цвет, и форма, и скорость призыва.
Примерно так прошли и следующие десять дней – монотонная дорога, разговоры, один привал посередине дня, по очереди ночевка. Когда собирался дождь, они укрывались в ближайшем лесу, а если был тот слабым – ограничивались свежими ветками, которыми закрывали со всех сторон поклажу, и продолжали двигаться дальше.
За это время лишь один день выдался у них особенным. Добравшись до очередного путевого столба с указателем «Ганбатар – Калахаси» они уперлись в узкий приток реки с разрушенным через него мостом. Перекрытия нехитрой конструкции, судя по всему, сгнили и рухнули под нагрузкой. Как пересекли реку шедшие несколькими днями ранее торговцы, оставалось лишь догадываться. Вероятно, ушли в обход или успели до того, как мост рухнул.
Талик предлагал перетащить повозку небесной силой, а лошадей перевести вброд, выбрав участок реки помельче. Но Баклаю идея не понравилась, и он распорядился восстанавливать мост.
– Не выйдет, навернуться может! – указал он тогда на повозку. – Уж больно высока… Да и потом, Талик, как мне обратно ехать?
Почти всю работу Баклай выполнил сам. До того как стать помощником Совета старейшин, несколько лет он трудился в бригаде строителей и, кроме того, обладал небесным даром широкой резки. Длинным и тонким серебристым ножом Баклай срезал восемь крупных стволов, отсек с них ветки, спрямил по одной стороне на каждом стволе. Сам же, используя дар-маджулс, перенес заготовки к переправе, вырезал под них углубления, а затем и перекинул бревна через реку. Помощь Шенне понадобилась лишь чтобы перелететь на тот берег и принять направляемые Баклаем перекрытия.
На одиннадцатый день они увидели признаки человеческой жизни. Возделанные под посевы поля, коровы в поле, нестройный ряд деревянных из кругляка домов. Местный старик в широких до земли штанах заявил им, что о боевой учильне слыхал, но где ту найти – знания не имел. А потому ограничил свою помощь тем, что указал дорогу на Ганбатар, где обо всем должны были знать, в том числе и об учильне.
Начиная с той деревушки дорога наконец стала дорогой – разъезженной, пыльной, легко заметной. Они минули еще одну деревеньку, лишь немного крупней первой, за которой уже должен был последовать сам Ганбатар.
Вокруг им почти не встречалось ничего примечательного, пока не подъехали они к широкому дощатому мосту через скромную речушку. Простой человеческий глаз не заметил бы ничего странного, но взгляд Талика мгновенно зацепился за никогда ранее им не виданное.
– Баклай, дождитесь нас на берегу! Мы скоро! – спрыгнув с повозки, громко крикнул вознице Талик.
Шенне тут же последовала за супругом, который, схватив ее за руку, быстрым шагом вернулся к началу моста, свернул влево и спустился к руслу. Там, всего в паре метров от берега, валялся обнаженный труп. Судя по его неприглядному виду и сладковатому запаху разлагающихся тканей, валялся он там уже несколько дней.
– Шенне, его листочки черные! – их глубокий, не меняющийся на солнце черный цвет, словно там была сама бездна, и привлек внимание Талика, который за покровом листков самого тела даже не видел. – Совсем иные! – не мог поверить своим глазам юноша.
Девушка кивнула и, зажав от гнилостной вони нос, отошла ближе к реке, тинный запах которой мог заглушить неприятный смрад. Талик же, желая рассмотреть форму удивительных листков, присел около мертвеца на корточки. Когда кольцо Лаллака оказалось одной своей стороной над трупом, черные листики, сорвавшись со всей его поверхности, тут же ринулись в поток, словно только и ждали их появления.
– Шенне, я не хотел! – от неожиданности вскрикнул Талик, пятясь назад.
– Талик, ты что?! – тут же рванула к нему девушка, напрочь позабыв про запах. – Чего ты не хотел?
Их змейки-вихри вновь сомкнулись, поток исчез, но было уже поздно – целая орда непонятных черных листочков уже ворвалась в их «душу», а взору юноши предстало изъеденное бактериями и червями мужское тело.
– Они залезли сами! – все еще не мог прийти в себя Талик. – Все разом!
– Кто залез?!
– Листочки! В наш поток.
– Ох…
Они обнялись, словно произошло что-то страшное и им срочно требуется поддержка друг друга. Отойдя от шока, Талик оглянулся на тело. Оно пролежало здесь много дней, не отпуская от себя черные листики, будто знало, что кто-то обязательно придет и подберет их. От осознания этого становилось жутко.
– Эй, там! – крикнул им с другого берега Баклай. – Хорош вам пялиться! Бегом сюда давайте!
В течение оставшегося до Ганбатара пути они рассудили, что ничего особо плохого, помимо того, что второй слой вихрей распух еще на семь-восемь витков и, тем самым, ухудшил Талику и без того неважный обзор, не произошло. Было жутко, но это еще не значило, что последствия обязательно будут плохи, а черные листики как-либо им навредят. Холодная голова подсказывала, что надо обождать, пока они как-то проявят себя, и лишь потом искать, если это потребуется, решение.
Сам Ганбатар оказался большим по калахасским меркам поселением, и даже не поселением, а городом, поскольку сельское ремесло сосредоточилось в деревушках вокруг него. Баклай первым увидел его с небольшой горки, в которую взбиралась их дорога, и вид этот так, видимо, поразил его, что он остановил лошадей и позвал молодежь подивиться.
– Вот же громадина какая! – с придыханием произнес он.
С небольшого возвышения город нельзя было увидеть полностью, но даже оттуда несложно было заметить, что центр его в основном каменный и высокий, а ближайшая окраина – в один этаж деревянная.
– Это нам в нем учиться? – скривилась Шенне, совсем не разделявшая восторг провожатого.
Этот муравейник домов совсем не обещал им спокойствия и уюта, к которым они с Таликом так стремились. День этот, в ее представлении, становился все более и более скверным.
Дышать стало несколько проще, когда Баклай оставил повозку у дубовой рощи, что на подъезде к городу, а сам отправился добывать информацию об учильне. Оставшись одни, они поделились неприятными ощущениями от городской панорамы, подивились тому, как местный Совет старейшин успевает решать все общинные дела, а после сосредоточились на себе двоих и черных листочках. Те себя по-прежнему никак не проявляли.
Насидевшись за половину дня на жесткой лавчонке, они с удовольствием бродили по лужайке, один за другим наматывая круги возле фыркающих гнедых и плотно укрытой свежей листвой поклажи. За этим занятием девушка первой заметила, как на дороге, с которой они сюда съехали, появились четыре фигуры. На своих двоих те уверенно шагали к неказистым городским воротам, но, завидев в стороне груженую повозку и двух подростков, свернули по направлению к ним.
– Талик, я думаю, они к нам неспроста, – сделала предположение Шенне, выглядывая чужаков. – И кажется, с дурным расчетом.
– Посмотрим, – не стал спорить юноша, – если что, то когти призовем.
Все четверо тоже, как и встреченный ими ранее старик, носили широкие штаны, причем у двоих из них они были коричневые, почти как подаренные Альмой шорты. Рубахи их тоже выходили «неправильными» – короткими, лишь немногим ниже пояса.
– Здорово, детки! – подходя, крикнул им один из чужаков. – Мамка с папкой далеко ваши?
– Они зачем вам? – крикнула им в ответ Шенне.
– Так далеко?
– Уже далече…
– Вот это и хорошо! Даже очень хорошо, – второй чужак обеими руками сверху вниз прочесал свою огромную, опустившуюся почти до талии бороду. – Мы заберем лошадок тогда, ага?
– Пора, Шенне, – шепнул ей Талик.
– Вы псы тупые! – огрызнулась она, хотя поджилки ее затряслись. – Дар-сомран!
Насыщенный ультрамариновый клинок таки заставил мужчин остановиться. Все как один уставились они на боевой коготь, всего за пару секунд возникший в руке девчонки.
– А может, и не заберем… – засомневался бородач, нервно топча лаптями землю.
– Кыш! – неуверенным голосом бросила им Шенне. – Прочь пошли!
– Жаргал, ты сам смотри, – стал бормотать ему третий, – мечик путевый у девки, только она одна и сама еще соплячка. И ручонки, похоже, трясутся. Авось получится, а?
– Дар-сомран, – услышав их речи, призвал свой клинок и Талик, также с трудом преодолевающий внутреннюю дрожь. – Коль не отступите, то прямо здесь умрете, – холодно произнес он, готовясь при необходимости применить куда более грозный серп.
– Жаргал, ты сам решай, – стал отступать третий, – меня они вроде бы убедили.
– Сучата! – зло сплюнул себе под ноги чужак и, на безопасном расстоянии обогнув два сияющих на солнце клинка, потопал восвояси к дороге.
За ним, ругаясь, последовали и остальные.
– Было волнительно, – призналась Шенне, провожая незадачливых грабителей взглядом.
– И мне. У нас совсем нет опыта сражений.
– Ага, совсем.
Примерно через час вернулся их провожатый. В приподнятом настроении и весьма вдохновленный, Баклай сообщил, что таки узнал о месте расположения учильни. Всего, по его словам, в городе было три учильни, две из которых чужаков не принимали вовсе. Таким образом, оставалась лишь третья, которой, если Баклай верно понял, примерно девятьсот лун назад и заведовал наставник Тургэн – именно его имя упоминалась на древних калахасских дощечках.
– Одно, ребятки, жаль, – заканчивал он свой рассказ, – учильня та не в городе стоит, а за его стеной. В лесу, неподалеку.
– Хоть что-то будет сегодня хорошо.
– Как ты права, Шенне.
– Болваны вы! – уже не удивлялся их заскорузлости Баклай. – Ну ничего, я все равно вам город покажу! – подмигнул он. – Через него проехать все же нам придется!
Рассматривая большой город с заднего ряда повозки, они видели разнообразные лавки торговцев, высотой с новую мельницу Калахаси, а то и выше, каменные дома, мостовые из мелкого камня, вычурные одежды и очень много людей.
– Я думаю, Шенне, здесь твое платье смысла прятать нет, – заключил Талик по итогу наблюдения за одинокими прохожими, которых он мог нормально разглядеть сквозь вихри, и их нарядами. – Таким тут никого не удивишь.
Ганбатар был шумным, удивительным и богатым местом, привлекавшим множество путешественников и новых жителей. Однако Талику с Шенне он сразу пришелся не по душе. Оба они облегченно выдохнули, когда его шум и суета остались далеко позади.
2. Учитель Очир
