«В эфире ваша любимая передача «Переписывая историю», – наигранно объявил худощавый очкарик. – И я, ваш ведущий, Ларри Ходжин! Тема сегодняшней программы – «Гитлер как крайнее порождение христианства…» – Джозеф вновь переключился.
«А мы вновь возвращаемся к беспорядкам в Долине, – сказала ведущая новостей. – Там сейчас работает наш специальный корреспондент, Оуэн Джилс. Оуэн, вы слышите меня?»
«Да, Барбара, мы на связи. К сожалению мы так и не смогли наладить видео сигнал. Вероятно из-за надвигающейся песчаной бури».
«Хорошо, Оуэн, расскажите, что происходит сейчас в Долине?»
«Да, Барбара. Как нам стало известно буквально десять минут назад, забастовка началась в главном цеху по производству блоков для Алмазной пирамиды имени Его Святейшества».
«Какие требования у рабочих? Оуэн!»
«Да, Барбара. Точных данных у нас пока нет. Но есть неподтверждённые пока сведения, что рабочие требуют внеочередного права на переход».
Джозеф убавил звук и сказал: – Дарлинг, свяжись с Дэниэлом.
– Занято, сэр, – ответила Дарлинг.
– Тогда отправь сообщение: «Дэниэл. Смотрю новости про забастовку. У тебя всё в порядке? Позвони».
В этот момент раздался стук в дверь, сопровождаемый голосом официанта:
– Ваш завтрак, мистер Чесски.
Джозеф открыл дверь. Официант вкатил тележку. Джозеф задержал его, сказав: – Спасибо, Чарли, дальше я сам, – и положил ему в карман купюру.
– Хорошего дня, – сказал официант и вышел.
Джозеф быстро подкатил тележку к дивану, сел и пультом прибавил звук.
«И что заявляют руководители КПП? Оуэн!»
«Да, Барбара. КПП заявляют, что у них всё под контролем».
«Хорошо, Оуэн. Держите нас в курсе. А я напоминаю, что с нами на связи был наш специальный корреспондент из Долины, Оуэн Джилс».
Эпизод 7
Джозеф вышел из лимузина на площадку перед небоскрёбом ЭМТ. Он посмотрел вверх, словно пытаясь разглядеть самый высокий этаж.
– Всё выше и выше взлетает наш стремительный доктор Чесски! – иронично поприветствовал Джозефа подошедший сзади Билл Аллен, по-дружески приобняв его за плечо.
– Да-а-а! – произнёс Джозеф.
– Только после тебя, – сказал Аллен, жестом руки приглашая Джозефа войти в здание.
Джозеф прошёл вперёд. В лифте Джозеф мгновение замешкался, чуть было по привычке не нажав свой прежний этаж.
– Ага! – подметил Аллен. – Теперь немножечко выше! Глядишь, так и до Роберта доберёшся!
Джозеф не сдержал смех.
Они вместе вышли на 217 этаже.
– Я провожу тебя, – сказал Аллен.
– Да я, вроде как, помню дорогу, – сказал Джозеф.
– Нет, – сказал Аллен, – ты займёшь не мой бывший кабинет.
– Как? – удивлённо спросил Джозеф.
– Роберт приказал обустроить для тебя новый, более просторный кабинет со смежной спальней, спортзалом и отдельной террасой с видом на Даунтаун. Со смежной спальней! – не без иронии повторил Аллен. – Чувствуешь, какой отдачи от тебя ждёт Роберт?
Джозеф взглянул на Аллена с некоторой растерянностью. В этот момент к ним подошла секретарша консультативного отдела – Голди, протягивая Джозефу ключи от нового кабинета со словами: – Кабинет номер 2063. Его ещё никто не открывал. Только мистер Эвертон.
– Ну так давайте же скорее посмотрим! – поторопил её Аллен, и они втроём пошли открывать кабинет.
Джозефа всегда смущала прилипчивость Аллена и его манера при любом удобном случае упомянуть о своём предшествовании. Но воспитание Джозефа, которое, впрочем, полностью соответствовало корпоративному уровню ЭМТ, вынуждало его каждый раз терпеливо сносить завистливые присутствия Аллена.
Несколько поворотов ключа в скважине и…
– Тысячу инкарнаций меня побери! – выразился Аллен, когда их виду открылся огромный кабинет с панорамными окнами, выходящими в сторону Дхамабёргского залива, горизонт которого отчётливо просматривался прямо от двери, и это создавало ощущение, что кабинет не имеет очертаемых границ.
Джозеф и Голди просто стояли молча, ошарашенные.
В центральной части кабинета стоял традиционный стол для совещаний отдела, во главе которого, у самого окна, стоял трон Джозефа. По краям от стола стояли такие диваны, к которым Джозеф питал особенную любовь, такой сорт холостяцких диванов, которые всегда находились там, где уставшее от работы тело хочет внезапно приземлиться.
В отдельной зоне кабинета находилась рабочая зона Джозефа, в которой, казалось, не хватало разве что Национальной библиотеки.
– Здесь на работе то вообще реально сосредоточиться? – почесав затылок, задался вопросом Аллен.
– Ну а где же спальня? – заинтересовалась Голди.
– Вот бабы! – вырвалось у бесцеремонного Аллена.
– Ну интересно же! – оправдываясь, сказала Голди. – У нас ведь только два таких кабинета со спальнями. У мистера…
– Да и так всё понятно! – раздражённо перебил её Аллен.
– Должно быть… там… – Джозеф указал на неоконченную стену, которая обрывалась до выхода на террасу.
Они обошли эту стену и да, за ней обнаружили спальню с широкой кроватью, двумя диванами, гардеробной и огромным телевизором под потолком, который, судя по всему, мог принимать горизонтальное положение для удобства лежащего на кровати.
И далее, за такой же неоконченной стеной, был спортзал с душевой и сауной.
И на ширину всех трёх комнат кабинета растянулась терраса, на которой был бассейн с шезлонгами, зона барбекю и дорожка для игры в гольф.
– К чему всё это? Не понимаю… – вслух и со свойственной себе завистливостью задумался Аллен.
– Спросим, когда вернётся Роберт, – сказал Джозеф.
– Ну, – сказал Аллен, покровительски положив руку Джозефу на плечо, – с ума здесь не сойди… – и вышел с задумчивостью на лице.
Когда Джозеф наконец остался в одиночестве, он подумал, для чего действительно всё это? Да, Роберт знал, что Джозеф падок на искушения. Но это… В конце концов, Роберт хоть и сам любитель роскоши, но он, всё же, не дьявол-искуситель из фильма с Аль Пачино.
Джозеф перешёл в рабочую зону, где на столе увидел записку. Разумеется, от Роберта.
«Дорогой Джозеф! Если ты читаешь эту записку, значит Билл со своими завистливыми слюнями уже удалился. Чёрт! Он по меньшей мере раз пятнадцать умолял показать ему этот кабинет до того, как ты в него войдёшь!
Но Аллен – материалист. А материалисты никогда не смогут прыгнуть выше головы. Такова их природа. Дай материалисту денег, и он накупит на них побрякушек. Дай материалисту власть, и он не будет знать, что с ней делать. Дай материалисту свободу, и он повесится.
Но мы с тобой, Джозеф, идеалисты, романтики. Такие как мы не работают ради денег, власти или свободы. Такие как мы любят просто жить. И за это жизнь вознаграждает нас. Жизнь, видишь ли, всегда вознаграждает тех, кто стремится жить, а не обладать. Это наставление я получил от своего отца, и позже очень хорошо усвоил его правдивость на практике.
Я не сомневаюсь, что ты не впадёшь в эйфорию от этого кабинета. Но ты должен усвоить нечто важное. Твой кабинет – не для тебя. Он для глаз тех материалистов, над которыми ты будешь иметь власть. Они должны завидовать тебе. Они должны думать, что секрет в обладании, и поэтому продолжат слепо стремиться к обладанию, и ради этого обладания сделают для тебя всё».
Эпизод 8
Джозеф сидел в своём кабинете, закинув ноги на стол, и покачивался в кресле, изучая документы, представленные ему комиссией по допуску докдроидов к практике.
На главном бланке стояла печать с вердиктом, который никак не устраивал Джозефа: «В допуске отказано». И ниже длинный список замечаний.
Джозеф нажал кнопку на внутреннем телефоне и сказал:
– Голди, пригласи, пожалуйста, Шэлдока.
– Хорошо, – ответила Голди.
Скоро в кабинет вошёл средних лет мужчина, хромающий на правую ногу.
– Энди, – сказал Джозеф, тряся в руке бланк с отказом, – мы же всё из этого списка проверяли раз по тридцать, по меньшей мере.
Энди спешно подхромал, принял у Джозефа бланк и бегло прочитал.
– Ах, это!.. – воодушевлённо сказал Энди. – Это, Джозеф, нормально…
– Нормально?! – опешил Джозеф.
– Ну, не в смысле, нормально… Как бы это тебе… Видишь ли, в первый раз они всегда отказывают. Так у них заведено. Перестраховываются. Им, видишь ли, для большей уверенности в принятии решения необходимо… заслать…
– Понятно… – презрительно сказал Джозеф.
– Ты обратись к Аллену, – сказал Энди. – Он всегда этим занимался. Он тебе скажет что к чему.
– Само собой… – с усмешкой сказал Джозеф.
– Я понимаю, Джозеф, – заметил Энди. – Это не просто. Ты ведь думаешь, что Аллен на тебя в обиде. Но это не так. – Он понизил голос: – Я тебе по секрету скажу, что на самом деле Аллен от этой рокировки выиграл куда больше, чем проиграл.
– Неужели? – удивился Джозеф.
– Абсолютно точно! Хотя, честно говоря, я не знаю, что конкретно он приобрёл в ходе этого обмена, но, поверь мне, Аллен не из тех, кто отдаст своё за бесценок.
Джозеф вдумчиво почесал указательным пальцем нижнюю губу.
– Так что, – сказал Энди, – его зависть – лишь напускное. А точнее – она для отвода глаз от того, что он получил взамен, и чем не хочет делиться.
Джозеф поблагодарил Шэлдока за откровенность. И поначалу ему показалось, что эта информация поможет ему разыграть перед Алленом свою козырную карту. Но через несколько минут раздумий он пришёл к выводу, что играть с Алленом вот так, в открытую, не слишком рассудительно, если не сказать – глупо.
Джозефу страсть как хотелось сделать всё самому. Но не только потому, что ему хотелось оправдать доверие Роберта или как-то выслужиться перед ним. Просто Джозеф был таким по натуре, одиночкой, привыкшим всё брать на себя. И, надо сказать, ему нередко чертовски везло. По крайней мере, себя он уж точно считал везунчиком. Тогда как многим со стороны он виделся эдаким трудоголиком, себя же он таковым не считал, видимо, потому, что, хоть и работал действительно много, делал всё как-то легко, играючи, не относясь к работе слишком серьёзно. Но был ли он таким романтиком, каким его видел Роберт? И видел ли его таким Роберт в действительности?
В итоге Джозеф решил, что правильнее будет дождаться, когда Аллен сам, первым заговорит о проблеме. И он, Джозеф, сославшись на то, что не компетентен в этой области, сможет предъявить, что свою то непосредственную работу он выполнил качественно. Мол: знать не знаю, ведать не ведаю. И Аллену придётся решать проблему без чувства собственного превосходства, а лишь просто как свою прямую обязанность.
С этой победоносной мыслью Джозеф решил завершить рабочий день.
– Домой? – спросил Майкл, открывая дверь лимузина Джозефу.
– Надо бы снять напряжение, – сказал Джозеф.
– «Пьяный Будда»? Или, может, «Смерть ортодоксии»? – предложил Майкл.
– А давай в «Смерть»! – сказал Джозеф. – У них там караоке.
– Умирать так с песней? – сыронизировал Майкл.
– Умирать сегодня, чтобы завтра воскреснуть! – подхватил иронию Джозеф.
– Аминь, – сказал Майкл, и лимузин зашуршал по асфальту сверкающего вечерними огнями Даймон-эвеню.
Эпизод 9
Караоке-бар «Смерть ортодоксии» находился на окраине города, в квартале, называемом Бёрнинг-Тринити-чёрч. А сгорел один из важнейших христианских приходов города во время так называемого Второго великого восстания христиан, когда угнетённые религиозные меньшинства совершили, пожалуй, самую свою дерзкую попытку вернуть себе статус-кво. Бывший тогда на престоле – Его Святейшество Лама Юнге XXVII – сжёг храм в назидание бунтарям, прослыв среди последних как Дракон Юнге.
Но по слухам – именно в Бёрнинг-Тринити-чёрч было сосредоточено наибольшее количество подпольных христианских организаций. Более того, считается, что в таких заведениях, как «Смерть ортодоксии», можно, сам того не зная, всю ночь беседовать с человеком, который всем своим существом будет показывать свою ненависть к христианам, но на самом деле радикальным буддистом являться не будет. А кем он является в действительности – и с поллитром не разберёшься. Он может оказаться и христианином, и агентом ФБРП – федерального бюро по религиозным преступлениям, или пустомелей, который желает казаться первым или вторым.
– Доброго вечерочка, мистер Чесски! – поздоровался бармен с Джозефом, когда тот присел за барную стойку. – Вам как обычно для разогрева?
– Да, Тэдди! Привет! – ответил Джозеф, а затем отреагировал на сообщение в смартфоне.
