Герман Редли "Цена момента"

? Всё дело в том, что я мечтаю о тебе едва ли не с первого твоего появления в пансионе. Когда я нахожусь рядом с тобой, то буквально покрываюсь мурашками, а порой даже и вздохнуть не могу. Твой голос – это музыка для моих ушей, а твои глаза – словно путеводные звёзды в пучине сомнений. Я точно знаю, что только ты та единственная причина, по которой я могу просыпаться каждое утро. Моя любовь к тебе чиста и по-своему, наивна, а потому я приму любой твой ответ на предложение попробовать начать что–то большое…

? Прости меня за мой ответ – но всё-таки нет. – произнесла Элизабет, не скрывая своего разочарования. – Мы не сможем быть вместе. В моей жизни уже есть человек, до боли симпатичный мне, и сейчас я не имею ни малейшего варианта вписать тебя в эту историю. С другой стороны, возможно, моя любовь к нему ничуть не уступает в наивности твоей, но то, что ты не герой моего романа – я знаю точно…

После этих слов в глазах юноши исчезли даже малейшие признаки радости и надежды. И, кажется, совершенно угас тлеющий огонёк веры в себя и свои силы. Разумеется, Элизабет всё это видела, но сделать ничего не могла. В воздухе повисла немая пауза, во время которой, каждый пытался придумать выход из сложившейся ситуации.

Первым, кому пришло решение, стал Даниэль: он поменялся в лице, словно по щелчку пальцев. После чего схватил Элизабет и вплотную прижал к её себе. Его напор был настолько непоколебимым, что любая попытка оттолкнуть его оказывалась провальной, что в итоге заставляло просто принять неминуемость дальнейших обстоятельств. Они встретились взглядом и губы Даниэля прошептали: “Подари мне всего один поцелуй, и я больше никогда не заговорю с тобой о чувствах.”

В жизни Элизабет было не так много мужчин, но даже этот малозначительный опыт успел научить её относиться к поцелуям, как к формальности наподобие рукопожатия. А потому, принять столь вульгарное предложение от человека, которого до сегодняшнего дня она даже не замечала, было не так уж и сложно.

За считаные секунды их губы сплелись в унисон; внезапно вспыхнувшая страсть давала полное ощущение того, что что-то нечеловеческое овладело их телами. Даниэль провёл ладонью вдоль рёбер и прикоснулся к её груди: Элизабет прекрасно понимала, что позволяет это только ради собственного утешения, но её тело неожиданно начало откликаться на всё происходящее. На короткий миг ей было так хорошо и приятно, что казалось, словно ангелы ласкали её грешную душу в райских пенатах.

Тем временем Даниэль продолжал двигаться всё выше и выше. И когда его рука уже успела коснуться шеи, в попытке сорвать платье, Элизабет, использовав всего одну пощёчину, сумела в момент остановить всё происходящее действие.

? Прости, но я не могу тебя использовать. Это неправильно.

? А если я согласен быть твоей куклой? Если я готов быть с тобой, будучи не любимым?

? Это интересное предложение, но ответ на него мы сегодня уже не узнаем…

На глазах Элизабет появились слёзы. И от того, чем дальше она уходила от поляны, тем тяжелее становилось Даниэлю: он вполне мог её догнать и закончить начатое силой, но как минимум испытывал к ней уважение, что не давало поступить подобным образом.

Сама же Элизабет шла, и уровень её сомнений непоколебимо возрастал с каждым шагом: “Принять вульгарный порыв юного донжуана или оставаться безответно влюблённой в человека, которому абсолютно не важны её чувства?” – вот вопрос, на который она пыталась ответить по дороге домой.

По возвращении в пансион, мисс Джонс переоделась в форму и вышла в зал, стараясь всем улыбаться, как будто ничего не бывало. Без лишних эмоций она смогла спокойно продолжить натирать посуду, к которой с момента её ухода никто даже не думал притрагиваться.

Правда, кое–что всё-таки поменялось: звенящую тишину теперь нарушили раскатистые голоса Кэтрин и Томаса. Скорее всего, они планировали уединённое свидание, но были настолько не сдержаны, что их разговор без малейших усилий мог подслушать любой из присутствующих, даже если он находился на другой стороне улицы.

? Что за парень в конце зала смотрит на тебя, не отрывая взгляд? Какой–то из твоих клиентов?

? Вряд ли. Хотя, даже если и так, он, видимо, не знает, что меня уже есть кому опекать…

? Что прости?

? Не бушуй, пожалуйста. Я понимаю не больше тебя, но почти уверена в том, что никогда с ним не общалась.

? Возможно, ему надо напомнить, что я и ударить могу! Ибо никому не стоит будить мою ревность …

? Нашёл к кому ревновать…

? Ну он же проявляет интерес, вот я и ревную.

? Может он просто идиот?

? Может быть, но мне что-то неспокойно всё равно. Не нравится мне, что какой–то левый парень пялится на тебя у всех на виду.

? Как по мне, ты выигрываешь этого парня по всем параметрам. Скажу больше, у меня к нему сразу же появилась какая-то антипатия…

? Ладно. Только заучит это как то, что остальным я вполне могу проиграть, и там уже не будет антипатии.

? Томас, не начинай…

? Просто ты опять формулируешь с подтекстом…

? И ты обиделся на что–то?

? Всё хорошо!

? Что случилось? Что я сказала и как ты это воспринял?

? У меня интуитивно идёт что-то странное.

? По поводу?

? По поводу того, что чувства неравнозначны. Я вот в некоторые моменты понимаю, что идёт нечто похожее на то, что у меня было когда–то: это когда ты с человеком проводишь время, но понимаешь, что человеку не играет роли, есть ты или нет. И я нечто подобное ощущаю от тебя сейчас.

? Я не знаю, как это доказывать или опровергать, но я хочу, чтобы ты знал то, что я думаю о тебе каждый божий день. И я бы не стало это делать, если бы ты был мне не важен. Да, возможно, я временами холодна к тебе, но я верю, что это пройдёт. Не обижайся по этому поводу, пожалуйста; а лучше скажи, что сделать, чтобы ты убедился, что мне не всё равно?

? Понимаешь, Кэтрин, на этот вопрос нет точного ответа. Это складывается из мелочей: начиная от отсутствия ревности и заканчивая тем, что ты в идеале даже хочешь хоть на пять минут увидеть человека, как бы это глупо ни звучало. Какие–то мелкие вещи вроде звонка, чтобы услышать голос любимого. В конце–концов быть инициативным в плане того, чтобы заранее спрашивать человека, занимать его собой на какие–то дни. Понимаешь, слишком много таких вещей, которые исходят больше именно от меня. И несмотря на то, что я мужчина, меня это заставляет задуматься о том, что многие вещи, которые ты мне говоришь, к моему сожалению, абсолютно никак не подтверждаются поступками …

? Я тебе сразу сказала, что я инициативу проявлять не очень–то имею. И мне казалось, что тебя такая роль устраивает. Что ты сейчас хочешь услышать? Что я к тебе ничего не чувствую? Предложение о том, чтобы расстаться? Или что?

? Я и не против того, что ты проявляешь мало инициативы, но из–за этого у человека не должно складывается чувство ненужности и навязывания!

Как итог – Томас вскочил с насиженного места быстрее, чем успел закончить фразу. Хлопнув входной дверью, он оставил Кэтрин не только в расстроенных чувствах и с неоплаченным счётом за, казалось бы, романтический ужин.

И пусть все говорят о том, что никто не умеет учиться на чужих ошибках, но сегодня, как минимум у одного человека, это получилось… Увиденная картина навела Элизабет на две мысли: во–первых, самолюбие Томаса достойно, по меньшей мере, награды на районном конкурсе садоводов, потому что вырастить его до таких нереальных объёмов дело далеко не двух дней. А во–вторых: отношения – это что–то слишком напряжённое и работать над ними из–за дня в день, этот не совсем тот путь, на который ей хотелось бы вставать в ближайшее время.

С наступлением ночи город по обыкновению погрузился в непроглядную тьму. Лишь уличные фонари и пара окон освещали это место на многие мили вокруг. Одним из таких маяков было окно спальни Кэтрин.

Часы показали половину двенадцатого, а это означало, что настало время вечернего звонка Томасу, который уже успел стать традиционным окончанием любого из дней. Лично для девушки, данный ритуал не представлял собой никакой ценности, однако, Томас предавал этому значение вселенского масштаба.

А потому, сегодня она уже несколько раз снимала трубку, но так и не решалась набрать тот самый номер, что уже успела выучить наизусть. Сегодня Кэтрин потребовалась около получаса, чтобы с четырнадцатой попытки довести звонок дальше второго гудка. После чего из трубки на другом конце смогли произнесли такое долгожданное: "Алло".

? Спокойной ночи, котёнок! Сладких снов и спасибо тебе за очередной прекрасный день.

? Чем занималась этим вечером?

? Поела, немного почитала, да и всё в принципе…

? Честно говоря, вот когда мы с тобой говорили, и ты сказала, что все поняли и всё сделаешь, чтобы я себя чувствовал счастливым, то это было и про то, чтобы не оставлять общение в идеале даже на какое–то время. И вот, после того, что произошло в пансионе, ты как-то обошла всё это стороной. И получается так, что мне опять очень грустно.

? Я думала, что ты не хочешь со мной разговаривать, поэтому решила немного побыть наедине с собой и всё это обдумать.

? Кэтрин, что делают обычно люди, когда думают, что обидели другого человека каким–то своим косяком? Можешь не отвечать – они звонят, стараются как–то увести диалог в другую сторону. И как не странно, они делают это, просто для того, чтобы как–то успокоить близкого человека. Что до тебя, то ты решила уйти в себя, что обидело меня ещё больше. Ведь таким поведением, ты опять дала мне понять, что тебе всё равно на меня. И как итог – ты был в депрессии с головной болью, а мне опять было обидно от понимания, что все твои слова – не имеют никаких доказательств…

? Всё потому, что я боюсь… Боюсь что–то делать, говорить, потому что каждый раз становится только хуже. А фразы наподобие: “ладно, проехали”, в моей голове это звучит как “давай до свидания”, отчего я замкнулась на какое–то время.

? Если так ты пытаешься доказать, что тебе не всё равно, то у тебя это плохо получается.

? Я понимаю, что у меня ничего не получается. Но я хочу считать, что ты веришь в то, что всё это происходит не специально. Иногда, мне кажется, что на мне какое-то проклятие, отчего мне так стыдно и хочется буквально провалиться под землю. Но ещё больше я хочу, чтобы ты всё это отпустил и не думал об этом ночами напролёт. Я правда не хотела, чтобы это всё так закончилось. Я освободила для нас сегодняшний день с надеждой, что мы уйдём спать счастливыми. Я видела твою самоотдачу и, как оказалось – это было главное условие, чтобы сделать меня счастливой. И после всего, что произошло сегодня, я хочу сказать только одно – спасибо тебе за то, что ты есть и что возишься со мной, как с маленьким ребёнком. С ребёнком, который не понимает элементарных вещей, но который очень искренне хлопает глазками и улыбается, как идиотка, когда видит своего человека. Томас, я понимаю, что просто так от тебя отстать я уже не смогу. И всё это потому что ты самый удивительный человек в моей жизни и другого такого у меня никогда не было и никогда не будет. И сейчас, я прошу тебя понять меня и простить, чтобы у нашей сказки мог быть счастливый конец.

? Если я терплю и продолжаю любить такую “идиотку”, то это тоже о чём-то говорит. По крайней мере, я буду смотреть на предстоящую неделю и надеюсь, что по её окончании смогу сказать, что я действительно счастлив и что ты смогла мне доказать, что я тебе очень нужен.

? Я сделаю всё возможное и невозможное ради этого! Как бы тяжело ни было, мысль о том, что всё это ради тебя и нашего будущего, будет подогревать меня изнутри.

? Замечательные слова, главное теперь это и на поступках увидеть.

? Я понимаю…

? Извини, кстати, что задержал тебя опять на целый час.

? Не извиняйся – сама же виновата.

? Надеюсь, что ты хотя бы часов семь поспишь.

? И я надеюсь. Ты тоже не засиживайся особо и ложись пораньше.

? Я планирую лечь часа через два. Думаю, что смогу сегодня выспаться и отпустить всё негативное и оставить всё позитивное за сегодня.

? Это будет идеальное решение.

? Спокойной ночи и сладких снов, любовь моя!

? Спокойной ночи и добрейших снов тебе, мой котёнок…

Уныние

Принято считать, что каждая уважающая себя девушка, а тем более женщина, просто обязана иметь в своём гардеробе маленькое чёрное платье; хотя бы в качестве дани уважения к истории моды. У Нэнси тоже было такое платье, и оно действительно являлось данью уважения, вот только модные тенденции были здесь совершено ни при чём.

Сегодня мисс Диккенс выглядела очень элегантно: чёрное платье в пол, лаковые туфли, пиджак, большая сумка и аккуратно уложенные волосы. Невооружённым взглядом можно было заметить, что этот день весьма значим для неё.

Автобус приехал по расписанию, поэтому ничего не помешало Нэнси отправиться в путешествие. Войдя в салон, она предпочла пройти вконец, где надеялась не привлекать лишнего внимания от случайных собеседников.

? Судя по парфюму, который я учуял за милю от вас, вы сегодня собираетесь на свидание! – произнёс неизвестный мужчина с переднего сиденья.

? Именно так, мистер наблюдательность – еду на свидание с покойный супругом. Я бы предложила вам составить мне компанию, но, к несчастью, он у меня очень ревнив.

? Мне так неловко, что я спросил вас об этом … – произнёс всё тот же мужчина, только теперь чуть менее самоуверенный и немного побледневший.

? Ну что вы! Вы не виноваты, что сначала привыкли работать языком, а только потом подключать ко всему процессу голову. Кстати, это одна из причин, поэтому я считаю, что мёртвый муж – это гораздо лучше, чем живой. К тому же мне не приходится днями и ночами обхаживать его. А ещё сомневаться в его верности, по возвращении из командировок. И, как по мне, это список можно продолжать до бесконечности… Надеюсь, я ответила на все вопросы, которые вызывали у вас нестерпимый зуд любопытства, и теперь могу спокойно доехать до нужной мне станции.

? Более чем, ещё раз простите …

Автобус остановился посреди поля – прозвучала остановка по требованию. Дорога до кладбища занимала не больше пятнадцати минут, которые каждый из посетителей мог потратить на разглядывание непроходимой болотной чащи, полей и остатков всевозможного мусора.

Как и полагалось в таких ситуациях, перед входом на кладбище всех встречали невообразимые толпы торговцев, которые наживались на всевозможных ритуальных услугах: от простой покупки цветов до полноценного погребения. Нэнси же нужны были лишь пара белых пионов, которые так удачно могли разбавить её сегодняшний образ.

Закончив все подготовительные мероприятия, она вошла на территорию кладбища. Пройдя несколько минут по узкой цветочной аллее, она остановилась возле нужного надгробия, на котором было выгровенно: “Дэнни Этьен, 1916 – 1939”. Именно к нему она возложила цветы. А после, расстелила заготовленный плед и тихим шёпотом произнесла: “С днём рождения, Дэнни…”

В то время как одни вспоминали о своём прошлом, другие предпочитали разобраться с тем, что у них происходит в настоящем. Элизабет, например, пыталась понять, зачем ей нужен Даниэль и какую роль этот роман способен сыграть в её жизни: даст ли он ей то самое успокоение, которое она так давно ищет? Однако даже простой стук в дверь, смог сразу же отвлечь её от этих мыслей.

? Привет. – поприветствовал её Даниэль.

? Привет. – ответила Элизабет, перегородив проход своим телом.

? Можно войти? Мне кажется, что нам есть обсудить…

? Зачем ты здесь? Ты же понимаешь, что мы не можем быть вместе: я не понимаю своих эмоций, не чувствую никакой симпатии, разве что по отношению к Генри. Да, это безответный порыв, и я это прекрасно понимаю, но всё же мне хотелось бы всё это пережить в одиночестве, а не перебиваться мимолётными интригами с тобой или кем–то ещё…

? Но почему тогда ты говоришь это так неуверенно? Ты настолько сомневаешься в себе или во мне, или просто боишься взять ответственность за собственную жизнь?

? Ничего подобного! Я вполне уверена в том, что говорю! Просто сейчас такой период: нужно принять очень много важных решений, каждое из которых, как по волшебству, может изменить всю мою жизнь до неузнаваемости. Возможно, именно поэтому мне так страшно взять ответственность за свою жизнь… Однако я уверена в том, что это временное явление, которое никак не говорит о том, что я слабохарактерная девица, готовая реветь в плечо каждому встречному!

Спустя пару минут, Элизабет уже сидела с Даниэлем на кровати и рыдала ему в плечо о Генри, который так подло насмехался над ней и её чувствами, периодически повторяя: “Почему я? Почему всегда я?”.

? Мне больно видеть тебя такой, – попытался прервать поток её слёз Даниэль. – но я понимаю, что сейчас тебе очень важно высказаться и всё это отпустить. А потому я буду с тобой столько, сколько этого потребуется.

? Зачем тебе это делать, если ты знаешь, что это никогда ни к чему не приведёт?

? Во-первых, в этом мире может произойти всё что угодно: вопрос лишь в вероятности события. Из этого следует, что и отношения между нами имеют маленький шанс на свою реализацию. Во-вторых, я делаю это просто потому, что могу это сделать. Впрочем, как ты верно заметила, всё это, действительно, можно прервать в одночасье: просто скажи мне сейчас, что наш поцелуй тебе не понравился, и я клянусь тебе всем чем захочешь, что больше никогда не потревожу тебя.

Безусловно, Элизабет знала, правильный ответ на поставленный вопрос, тем не менее произнести этого она не могла. Внутри неё всё сжалось, превращаясь в большой узел, затянутый прямо на её шее так, что ей действительно в какой–то момент перестало хватать воздуха на вдохе и не хватало сил на выдохе. В результате казалось что минутное молчание длилось едва ли не вечность, прежде чем её прервал такой долгожданный ответ.

? Я хочу, но не могу тебе врать: наш поцелуй и вправду был самым лучшим моментом моей жизни. И никто из тех, кто был у меня до тебя и близко не смог добиться тех ощущений, которые я испытала…

? Тогда зачем себя истязать? Вот он я, возьми меня и пользуйся мной так, как тебе захочется. Я не прошу меня любить – моей любви хватит на нас обоих. Разве что, попрошу немного уважения, иначе всё это может выйти за рамки дозволенного.

Его слова подействовали даже лучше, чем он мог предположить: Элизабет изменилась выражение лица. По её щекам перестали течь слёзы, вместо этого на них появился нежный румянец, как будто она немного смущена. Хотя, скорее всего, это был отголосок возбуждения, которое за доли секунд успело ударить ей в голову.

Она буквально впилась в его губы, отчего они оба потеряли равновесие и рухнули на кровать, начисто забыв о скромности и нравах. Оставив только инстинкты и желание, Элизабет принялась расстёгивать его рубашку: быстро и дерзко, пуговица за пуговицей, она оголяла его тело, входя в истинный кураж всё больше и больше.

Тем временем и Даниэль не забывал участвовать в столь долгожданном действии: расстегнув платье спутницы, он гладил её обнажённую спину, с каждым движением спуская всё ниже и ниже, чтобы в итоге сорвать ненужную одежду и продолжить ласкать друг друга совершенно обнажёнными.

Элизабет была готова в буквальном смысле облизать все его тело, ведь в тот момент для неё оно было слаще мёда и пахло лучше любого аромата духов. С другой стороны, Даниэль тоже не мог оторвать внимание от её глаз, которые горели желанием, а заодно не мог оторвать и рук от её груди, которая вздымалась всё выше и выше от его нежных прикосновений.

Несмотря на то что их губы уже устали от горячих поцелуев, а тела утомились от бесконечной перемены действий – они продолжали получать удовольствие от всего происходящего. Горящий фитиль их любовной бомбы, медленно, но верно приближался к ядру своей взрывной мощи. И вот он долгожданный финал, состоящий из грандиозного салюта эмоций, после которого два изнеможённых тела упали без сил, в попытке отдышаться.

? Тебе было хорошо со мной? – спросил Даниэль.

? Это было выше ожидаемого. – саркастически заметила Элизабет.

? Раз так, быть может, мы сможем иногда встречаться и также приятно проводить время?

? Можно, – ответила она, садясь на край кровати. – только если ты не станешь строить иллюзий на что–то большее.