Герман Редли "Цена момента"

? Я обещаю подумать об этом…

Собрав раскиданные по всей комнате вещи, они впопыхах спустились к бару, где за время их отсутствии образовалась полная посадка. Роберт и Чарли изо всех сил пытались сдерживать натиск разъярённой толпы, но стремительно терпели фиаско. Естественно, в подобной обстановке, долгожданное явление сотрудников не осталось незамеченным: “Где вас двоих носит?! Бегом по позициям!” – с надрывом раздался крик администратора. После чего, недовольные гости, наконец получили свои долгожданные заказы и комплименты за ожидание.

Когда всё закончилось, даже у Роберта не осталось сил, чтобы продолжать отчитывать штрафников. Его желания ограничивались наличием свободной минуты и свободной курительной комнаты, которую он занял при первой же возможности. Вернувшись изрядно отдохнувшим, Роберт забрал свои деловые бумажки и скрылся ото всех в кабинете на втором этаже.

? И спрашивается, чем это таким вы занимались, что нам пришлось так надрываться за вас? – с упрёком обратился Чарли к Элизабет.

? Это совершенно неважно. Почему тут нет Нэнси? Сегодня же её смена! – возмутилась девушка.

В ответ Чарли лишь усмехнулся, после чего достал из–под прилавка потрёпанный календарь, где были выделенные даты с четырнадцатого по двадцать второе мая. А внизу была не совсем понятная сноска, состоящая из двух букв “ВЗ”.

? Я рада, что всем присутствующим ясно, что тут происходит, однако с вашего же позволения, я бы хотела узнать, что сейчас находится в моих руках! – заявила Элизабет.

? Весенний запой – период, когда Нэнси постоянно отсутствует на рабочем месте по причине беспробудного пьянства. Это что–то вроде отпуска, что миновал нас – простых смертных, но который позволен по праву ей одной за выслугу лет.

? И ты хочешь сказать, что из–за этого, мне теперь придётся сверхурочно отработать все её смены?

? Совершенно верно!

? Что за бред?! Я не согласна на такие условия! – решительно произнесла девушка, кидая полотенце на барную стойку. – Прикрой меня и напиши адрес Нэнси на обороте салфетки.

? Это бесполезная трата времени… – подметил Чарли, записывая адрес.

? Знаешь, мой юный самоуверенный друг, я бы не советовала тебе так просто списывать меня со счетов… – усмехнулась Элизабет, а после буквально со всех ног помчалась по указанному адресу.

Дом Нэнси находился почти на краю городка, что в данном случае означало – не более десяти минут ходьбы до него. Когда Элизабет оказалась на месте, её взору открылся старый покосившийся дом, больше похожий на что–то совсем нежилое. И только заполненный почтовый ящик со знакомой фамилией, выдавал всю правду об этом месте. Медленно поднявшись на террасу, Элизабет обнаружила, что дверь не заперта, а потому это можно было воспринять, как приглашение войти.

В доме стоял весьма спёртый запах, перемешанный с использованным кошачьим наполнителем. Нельзя сказать, что вокруг было откровенно грязно, скорее всё просто было небрежно раскидано не по своим местам. Шаг за шагом, Элизабет пробиралась вглубь дома, откуда доносились шорохи и невнятные речи. Показавшись из–за угла комнаты, в которой горел свет, она набрала немного воздуха, чтобы произнести слова приветствия. Но это оказалось совершенно напрасной тратой сил и времени.

? Пошли отсюда вон, поганые лизоблюды! – крикнула Нэнси, запустив пустую бутылку из-под вермута в сторону дверного проёма.

? Вы в своём уме?! – крикнула Элизабет, едва успев увернуться.

? Убирайся отсюда! Я не хочу никого видеть! Убирайся из моего дома! – заплетаясь скандировала Нэнси.

? Я никуда не уйду, пока вы не выслушаете меня. – твёрдо обозначила Элизабет, после чего все-таки решилась на то, чтобы войти в комнату.

Изрядно выпившая Нэнси сидела за большим круглым столом, в компании своего несравненного кота. И внимательные гости, могли заметить, что чёрное платье, в котором она пребывала, прекрасно гармонировала с окрасом пушистого животного. В окружении пустых пивных бутылок и окурков они с умилением разделяли на двоих одинокую миску салата. Разве что их напитки немного отличались: Нэнси запивала всё это чистым джином, а Бастону было налито блюдце молока.

Само собой, нежданным гостям такого уровня обслуживание никто организовывать не стремился, а поэтому Элизабет пришлось самостоятельно находить тебе стул, нести его на кухню и разгребать пол от мусора, чтобы было место, куда этот самый стул поставить. Наконец, сев напротив Нэнси, она начала пристально вглядываться в её осоловевшие глаза, пытаясь подобрать правильную фразу, которая убережёт её от очередной бутыли, летящей по направлению к её голове.

? Я вас внимательно слушаю, мисс Джонс. – последовало вальяжное обращение.

? Я, конечно, дико извиняюсь, но с какой это радости, я должна надрываться в две смены, пока вы тут мило прохлаждаетесь на импровизированном банкете со своим котом и одиночеством?!

? И кто это интересно дал тебе право судить меня?! – возмутилась Нэнси. – Молоко на губах ещё не обсохло, чтобы так со мной разговаривать! Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что я пережила! Просто поверь мне на слово – я имею полное моральное право вести себя сейчас так, как я себя веду! И ни одна малолетняя выскочка не будет …

? Я бы попросила – подбирайте выражения. – перебила её собеседница.

? А я бы попросила убраться вон из моего дома! Но ты же у нас слишком упрямая, чтобы хоть раз в жизни сделать не так, как тебе хочется! Однако раз мы обе не в состоянии выносить друг друга, то я вообще не понимаю, для чего ты начала весь этот разговор?!

? Чтобы вы прекратили заливать в себя алкоголь, в масштабах Дня города, и вышли на работу.

? Наглая дрянь! – рассмеялась Нэнси, переходя в лёгкую истерику. – Сегодня двадцать первая годовщина смерти моего второго мужа, а ты заимела наглости, так бесцеремонно осрамить своим блеянием память о нём. И всё ради чего? Ради своей ущемлённой гордыни, которая, видите ли, посчитала себя оскорблённой. Чушь! Полнейший абсурд!

? Я соболезную вашей утрате, однако на этом мои одолжения заканчиваются. Вы можете до бесконечности обвинять мою гордыню, тем не менее это никак не изменит того факта, что за всей своей вычурной агрессией вы скрываете обычную трусиху. – произнесла Элизабет, ударив на последнем слове ладонью по столу. – Трусиху, которая может жить только прошлым, вместо того, чтобы встать и хотя бы попытаться изменить своё настоящее. Потому что после такого, говорить о планах даже не приходится…

? Да что ты можешь знать о моей жизни? Ты в своей то не можешь разобраться: наивная влюблённая девчонка, пытающаяся доказать всем вокруг, какая она важная, сильная, независимая. Только на деле – ты как и я: никому не нужная, одинокая и бесполезная…

? Возможно, вы правы, но зато у меня ещё есть время хоть что–то поменять в своей жизни, чтобы потом, спустя сорок лет не сидеть на прокуренной кухне и не упиваться никому не нужными сожалениями.

? Пошла прочь, мерзавка! – ответила Нэнси, после чего одним резким движением выплеснула остатки джина прямо в лицо собеседнице. – Надеюсь, что в этот раз ты сможешь поступить правильно и самостоятельно найдёшь выход …

Стоит заметить, что в ответ на данный выпад, ни один мускул на лице Элизабет не дрогнул. Наоборот, она встала, обтёрла лицо подолом платья и встряхнула руки, после чего наклонилась поближе к Нэнси и прошептала томным голосом: “Значит – война!” – закончив свой маленький этюд запуском смачного плевка, который продолжал стекать по щеке обидчицы и после выхода девушки из комнаты.

Убрав следы весьма досадного казуса, Нэнси в очередной раз наполнила свой бокал и пересела поближе к окну, наблюдая за тем, как Элизабет уходит всё дальше от её дома. И дождавшись момента, когда та скроется за пределами горизонта, мисс Диккенс посмотрела в ярко–зелёные кошачьи глаза и улыбнулась.

? Знаешь, Бастон, она напоминает мне меня в молодости: такая же дерзкая, амбициозная и своенравная. Я никогда не смогу сказать ей слов восхищения в лицо, но этот бокал, я поднимаю за неё! И надеюсь на то, что ей, в отличие от меня, хватит ума не оказаться на закате своих дней в подобной ситуации…

Осуждение

Принято считать, что понедельник – это самый трудный день недели. Впрочем, так считают те, кто работает в повседневной рутине. Остальные же обделены опытом иметь такое представление. Среди таких людей были и Томас с Кэтрин, для которых это был просто очередной день, когда они могли без зазрения совести провести время, нежась в объятиях друг друга.

Прошло около недели, с тех пор как они начали проводить каждую ночь вместе, что стало для них определённым переходным этапом. В этот период их отношения смогли по-своему окрепнуть, но ещё сохраняли достаточную независимость, чтобы обходиться без разделения бытовых проблем и сложностей. Вместо этого они предпочитали углубляться в философию, строить осторожные планы на будущее и, конечно же, наслаждаться друг другом.

Правда, надо сказать о том, что такое положение дел имело свою невосполнимую стоимость – теперь единственным добытчиком в семье был Томас, ведь Кэтрин пришлось расставить приоритеты. Разумеется, роль проститутки не была для неё главной радостью в жизни, однако она позволяла ей быть независимой в своих тратах и потребностях. Потеряв эту привилегию, Кэтрин ничего не оставалось, кроме как положиться наудачу: удачу в то, что случайные заработки Томаса перерастут во что–то более серьёзное и стабильное. И пока это были лишь планы и ожидания, можно было с уверенностью говорить о том, что это было то самое время, когда у них не было ничего, кроме мечты.

День длился своим чередом, состоящим из душа, завтрака, бесполезных разговоров и сборов. Всё шло, как обычно: Томас планировал проводить Кэтрин до дома, после чего отправиться на репетицию в клуб. И хоть сегодня на улице был лёгкий ветер, это совершенно не мешало им неспешно наслаждаться прогулкой.

? Мне кажется, что я ощущаю кое–что новое. – волнительно произнёс Томас. – Я ощутил, что, не принимая во внимание твою сдержанность, в тебе есть то, что позволит нам существовать вместе, ведь не каждый человек способен буквально несколькими словами поднять настроение и даже успеть сделать другого человека счастливым за секунды. Признаться, я боялся, что тебе может быть сложно в такие моменты, но я рад, что опасения оказались ложными.

? Быть может, из–за этого мы и должны были найти друг друга, чтобы потом вот так взаимодействовать.

? Ты сейчас высказала главную мысль, которую я так долго не мог сформулировать.

? Получается, что я неплохой психолог! Или же это просто женская интуиция? – задумалась Кэтрин.

? Да, ты действительно чувствуешь такие моменты! – восхитился Томас. – И теперь, когда я утром просыпаюсь, то понимаю, что мне есть ради кого это делать! И надо сказать, что это едва ли не самое лучшее ощущение, которое я когда–либо испытывал! Раньше я так радовался только наступлению Рождества. Быть может, ещё своему дню рождения. А сейчас мне всё это совершенно неважно: важно, что теперь я вижу смысл жизни не только в существовании, а в той, для которой я готов на всё возможное и невозможное, чтобы сделать её счастливой.

? До встречи с тобой я и подумать не могла, что с человеком может быть так хорошо, и что бывает так плохо, когда его нет рядом. И я уверена, что дальше эта связь будет только усиливаться, ведь ты самый удивительный мужчина на свете. И благодаря тебе, даже за эти несколько месяцев, моя жизнь успела измениться до неузнаваемости!

? Я считаю вот такие вот положительные изменения главным показателем. И надо сказать, что я постоянно ловлю себя на мысли, что мне тоже плохо, когда тебя нет рядом. Я настолько скучаю, что готов буквально выть волком; и по–другому уже не могу. То же самое касается и волнения о тебе, и о чувства, связанных с заботой и любовью. Я никогда не хотел ни о ком так заботиться, как о тебе. Да и по сути, никого никогда настолько близко и не подпускал.

? Просто хочу, чтобы ты знал всего лишь одну вещь – до тебя в моей жизни не было ни одного настоящего мужчины. И сейчас, мне чертовски приятно, учиться принимать всю эту любовь и заботу, что буквально летает над нами!

Завершив путешествие поцелуем на пороге квартиры, Кэтрин принялась искать связку ключей от входной двери. Вставив подходящий из найденных в замочную скважину, она уверенно попыталась сделать полный оборот, однако ключ застопорился, не преодолев и отметку в четверть оборота. На что Кэтрин вытащила его и дёрнула ручку – дверь оказалась открытой. Взяв Томаса за руку, она прошла в направлении гостиной, где её ждал откровенно ошеломляющий сюрприз.

? Мама?! – удивлённо произнесла Кэтрин.

? Доброе утро, Кэтрин. – поздоровалась женщина, застёгивая пуговицы на своём малиновом пиджаке. – Надеюсь, что подготовленный мною сюрприз не нарушил твоих, простите, ваших планов.

? Нет, Томас просто проводил меня до дома. – поспешила оправдаться девушка. – Я не ждала тебя так скоро. И да, вы же совсем не знакомы: Томас – это моя мама – мисс Оливия Волтерс, собственно, мама – это мой молодой человек – Томас. Надеюсь, ничего не напутала…

? Приятно познакомиться. – протянул руку Томас.

? Взаимно. – учтиво слукавила Оливия.

Мисс Оливия Волтерс являлась весьма перспективной, однако, не сказать, чтобы востребованной актрисой, пусть и для неё не составляло труда сыграть любую роль как на сцене, так и в жизни. И именно это с самого детства, не давало Кэтрин понимания того, какая её мать на самом деле.

Она привыкла видеть перед собой светловолосую женщину в строгих костюмах, которые лишь подчёркивали её мужской характер. Привыкла находить себе занятия, чтобы не донимать её. Привыкла ко всему, что от неё требовалось, но так и не смогла ощутить сладость материнской любви.

Карьера мисс Волтерс, как тогда казалось, пошла в гору, когда Кэтрин едва исполнилось четыре года. Оставив все предрассудки и наняв самую дешёвую няню, Оливия собрала чемодан и отправилась покарать затворки столичных театров.

Гастроли, поклонник, всенародная слава – всё это по итогу оказалось недостижимым для начинающей актрисы. Возможно, не хватило таланта, быть может, сказалось отсутствие связей, но года неумолимо бежали вперёд, а Оливия так и оставалась актёром второго плана.

Очевидным был и тот факт, что большой город и минимальное жалование – это далеко не самые сочетаемые вещи. Мисс Волтерс часто приходилось голодать, мыть за надбавки полы в служебных помещениях театра, однако она не отступала и верила в свою мечту до конца. Настолько верила, что старалась отдавать всю себя любимому делу.

Находясь в командировках до полугода и возвращаясь домой на несколько недель, она пропускала не только свою жизнь, но и жизнь единственной дочери. Первые дни рождения, первая влюблённость, переходный возраст, выпускной бал – вот далеко не самый полный перечень событий, в которых Оливия уже никогда не сможет принять участие. И одновременно, далеко не самый полный перечень, за который Кэтрин не может её простить.

В комнате повисло молчание: неловкая пауза медленно начала превращаться во что–то нагнетающее. И пока на лице Оливии едва виднелась улыбка, которая становилась всё меньше с каждой секундой, а Томас не начал перетягивать всё одеяло на себя, Кэтрин решилась взять инициативу в свои руки.

? Знаете, что я считаю – нам просто необходимо сегодня же собраться за ужином, где мы в непринуждённой обстановке сможем поближе познакомиться и обсудить все вопросы, которые возникли у каждого из нас. Поэтому сейчас Томас уходит на репетицию, я ухожу заканчивать все свои мелкие дела, а мама тем временем успеет приготовить несколько своих фирменных блюд: думаю, что в холодильнике для этого найдётся всё необходимое. И ровно в шесть часов мы вновь встретимся на этом же месте, только чуть более подготовленные.

Как ни странно, такой абсурдный вариант всех устроил, а потому, неожиданная встреча была оконченной без долгих промедлений. Поцеловав на прощанье Томаса, Кэтрин отправилась в сторону пансиона, где планировала скоротать время на заседании женского клуба, а заодно взять пару бутылок вина для сегодняшнего вечера.

В самом же “Шик и блеск” всё текло своим размеренным чередом: одни и те же люди, одни и те же блюда, одни и те же сплетни. Разве что сегодня был первый за долгое время, и от того такой долгожданный, выходной Элизабет. И провести его она предпочла в компании элиты женского клуба, стараясь не обращать внимания на косые взгляды Нэнси.

К этой же компании присоединилась и подоспевшая Кэтрин. За вином и закусками, дамы успели обсудить последние события в области культуры, политики и моды. Напоследок они обменялись парочкой рецептов, похвастались новыми платьями и уже хотели закругляться, когда к ним за столик неожиданно подсела Нэнси.

? Милые дамы, я надеюсь, вы не сочтёте моё присутствие за наглость.

? Перестань, Нэнси, мы всегда рады видеть тебя за нашим столом. – любезничала Эмма.

? Слышали последние новости – у нашего Даниэля появилась подружка. Я, конечно, не знаю всех грязных подробностей, но ходят слухи о том, что эта парочка не давала уснуть всему третьему этажу прошлой ночью. А главное, что вот эти вот крики из разряда томного возгласа его имени, впервые звучали естественно, а не его изменённым голосом, как это обычно бывало.

? Я вас умоляю! Кто посмотрит, а уж тем более будет встречаться с этим заморышем?! – удивилась дама в красных перчатках.

? Не мне судить, но я бы поставила на какую–нибудь простушку, под стать ему. – ответила Нэнси.

? Как по мне, то с такой я бы точно не стала заводить светские беседы. – посмеялась Кэтрин. – Да и потом, спать со всякого рода эмигрантами – это весьма опасное занятие: у них же совершенно другие болезни. За мою весьма обширную практику мне поступала пара предложений такого рода, но я была и остаюсь слишком принципиальной в этом вопросе.

? А я вот что думаю! – акцентировала Нэнси. – Допусти, что девушка у Даниэля есть, но если он относится к ней, как к бифштексу на кухне, то переживать нам с вами просто не о чем, ведь он никогда в жизни не прожарит её как следует!

Зал наполнился громким, раскатистым смехом. И только одна Элизабет не могла выдать ничего сильнее усмешки. В этот момент она смогла подметить только две вещи: во–первых, счёт в конфликте с Нэнси официально открыт, и, к несчастью, не в её пользу. А во–вторых, только сейчас приходило осознание того, насколько же ей было стыдно за своего новоявленного ухажёра, что даже такие плоские шутки, смогли задевали её до глубины души.

Но несмотря на это, Элизабет продолжала оставаться сдержанной и не реагировать на провокацию, что уверенно позволило ей свести этот раунд на ничью. На этой своеобразной ноте девочки приняли решение закончить собрание.

Выбрав пару бутылок красного вина, Кэтрин, полная надежд и ожиданий, отправилась в сторону дома. И только забрав по пути Томаса, она, наконец, смогла почувствовать себя готовой к этой встрече. Тогда она ещё не знала, что одного этого на деле окажется недостаточно.

Из положительных моментов можно было отметить тот факт, что ужин начался без опозданий – на этом все позитивные моменты заканчивались, потому что данное мероприятие скорее напоминало чьи-то поминки, с изрядно затянувшейся минутой молчания. И даже богато уставленный закусками и блюдами стол, не давал собравшимся ни единого повода для начала этого разговора. И потому, только стук приборов и редкие призвуки выпитого вина, могли нарушить собой атмосферу траура.

? Как вам салат, Томас? – наконец сдалась Оливия, не выдержав напряжения.

? Всё очень вкусно, мисс Волтерс. Кажется, это неаполитанский рецепт? – решил поддержать её начинания юноша.

? Ну что вы, обычная домашняя кухня без каких–либо излишеств. Я довольно редко готовлю и все эти кулинарные изыски для меня, увы, недосягаемы. – сделав глоток вина, она решилась перейти к действиям. – Томас, расскажите немного о себе, мне бы хотелось узнать о вас чуть больше.

? Основной смысл моей жизни – это музыка. Музыка – это не только главное хобби, но и одновременно моя профессия: наше трио выступает на различных вечерах и мероприятиях, а также мы можем поиграть в парках, скверах, иногда на центральной площади – одним словом, везде, где можем обратить на себя внимание.

? Странно… Мне на секунду показалось, что вы назвали это профессией.

? Так и есть, мисс Волтерс – это мой основной источник дохода.

? Как замечательно, что моя дочь выбрала для себя такого творческого человека. Быть может, вы и колледж специальный заканчивали?

? Нет, я никогда не видел смысла в образовании – считаю, что бесполезно тратить силы и время на профессию, которой ты, скорее всего, никогда не будешь заниматься. Предпочитаю быть свободным художником своей судьбы.

? Всегда поражалась тому, насколько современная молодёжь сильна и свободна в своих убеждениях. В моё время было гораздо больше стереотипов, и кто знает, возможно, будь у меня возможность придерживаться ваших взглядов, то моя судьба сложилась бы совершенно иным образом. Но не будем обо мне – Кэтрин, детка, поговори хоть немного с нами, а то села в уголке, как мышка, и ждёшь особого приглашения.

? Всё замечательно, мама. Я очень рада, что вы с Томасом смогли найти общий язык, хоть всё это и получилось весьма спонтанно.

? Неужели ты думала, что я смогу критиковать твой выбор? Это твоя жизнь и тебе решать, с кем её провести. Тем более, Томас прекрасный, воспитанный юноша со своим мнением и планами на жизнь, с которым весьма приятно и легко найти общий язык.

? Спасибо, мисс Волтерс, за столь лестные слова. Если вы позволите, то я бы хотел вас оставить ненадолго.

? Конечно! Уборная прямо по коридору.

? Спасибо, я помню.

? Разумеется… – сквозь зубы произнесла Оливия, после чего замолчала, дождавшись момента, пока Томас захлопнет дверь туалета. – Кэтрин, это должно быть какая-то шутка?

? Что прости? – опешила собеседница.

? То есть ты хочешь мне сказать, что этот неотёсанный мужлан, перебивающийся случайными заработками – это твой будущий муж?! Этот прожорливый боров, который в один присест отведал половину общего стола, будет отцом твоих будущих детей?! Я весьма – весьма разочарована твоим избранником…

? Мама, что ты себе позволяешь?! Ты знаешь его несколько часов. Откуда ты могла выдумать всё это? Он ведь был так приветлив и учтив… Чем он заслужил такого отношения к себе?

? Что я себе позволяю? – возмутилась Оливия. – И это ещё и я их оскорбила! А тот факт, что ты не можешь разглядеть очевидных вещей, это ли не считать оскорблением для меня? Не нужно говорить мне о том, что вы счастливы, что всё у вас хорошо – я и так вижу всё как на ладони: эти постоянные скандалы, упрёки, и тебя, с вечно виноватыми глазами, валяющуюся у него в ногах.

? Ты не права! – в замешательстве выкрикнула Кэтрин.

? Да? – вновь удивилась Оливия. – Тогда почему ты так неуверенно мне об этом говоришь?

? Потому в отличие от вас, она думает о чувствах других людей. – вступился Томас, вернувшийся в гостиную.