Светлана Козлова "Страницы минувшего будущего"

Пару мгновений Митрохина молчала, а потом рассмеялась – так легко и заразительно, что не получилось сдержать улыбки. Хотя причина веселья оказывалась совершенно неясной.

– Так это про тебя разговоры ходят, стало быть! – Оля наспех протёрла салфеткой вилку и нанизала на неё помидор.

– Разговоры? – улыбка сползла с губ, и Агата внутренне подобралась.

Ещё чего не хватало! Слава, конечно, всегда очень льстила, но с чего вдруг ей, здесь без году неделя работавшей, уже её обрести? И кто тому мог причиной послужить?

Вновь в груди что-то замерло, отяжелев, и словно инстинктивно обернулась Агата через плечо, выискивая в массе обедавших знакомое лицо.

Денис Кравцов что-то объяснял уплетавшему котлету Володе и выглядел, как всегда, совершенно бесстрастным и убийственно-спокойным. В самую последнюю очередь можно подумать, что он распускал какие-то слухи или вообще распространялся о ней: слишком уж ему безразлично всё, что не касалось непосредственной работы, в том числе и сплетни. Да и личность Агаты Волковой ему совершенно неинтересна, чтобы обсуждать её с кем бы то ни было – это ясно, словно божий день.

Володя?

– Ну да, – Лёлька как ни в чем не бывало слопала салат и накинулась на борщ. – Говорят, мол, в ИТА новенькая появилась, которая, бедная, уже умеет всё, что абсолютно не нужно будущему корреспонденту. С бумажками бегает какими-то, плёнками… единственная такая из новоприбывших.

– И кто такой разговорчивый, интересно, – пробурчала Агата, поворачиваясь к подруге. Суп уже успел остыть, но есть от того хотелось не меньше.

Митрохина пожала плечами.

– Из редактуры кто-то, они же там все как птицы-говоруны.

Выдох облегчения сорвался сам собой. Точно, она же стала завсегдатаем в редакторском отделе, каждый день по несколько раз бегая туда-сюда с текстом очередного репортажа, написанным Кравцовым. Схема оказалась проста, как апельсин: написанное неслось шеф-редактору, тот вносил правки, Агата неслась обратно, текст молча переделывался, и начинался очередной забег – с уже исправленным материалом, на утверждение. Разумеется, её там запомнили.

С души словно камень свалился. Значит, это не Володя и даже не Денис, на минутку, Владимирович. Хотя насчёт последнего и сомнений не возникало.

– Значит, я уже начала популярность завоёвывать, – вердикт сопроводился смешком и первой ложкой борща. – Неплохо. Ты как?

Лёлька всегда отличалась любовью к разговорам. И она умела рассказывать даже самые обычные вещи столь интересно и красочно, что не заслушаться было сложно. Вот и сейчас, воодушевившись, Митрохина затараторила, даже перестав уплетать обед так рьяно. Рассказывала обо всём – о съёмках, о коллективе, о том, что ребята все очень обрадовались, узнав, что Агата попала в Останкино, и что они, между прочим, успели уже даже обидеться на то, что вчерашняя стажёрка за три почти недели не соизволила и носа к ним казать. И что, обидевшись, всё равно ждали её и берегли в ящике стола горстку горячо Агатой любимых «Коровок».

Тепло разлилось по внутренностям само собой, и стало дюже стыдно за такое своё поведение. Ну что она, в самом деле, не могла разве выкроить полчасика? Могла, конечно, однако последствия бы не заставили себя ждать – вездесущий Кравцов не упустил бы шанса накидать ещё больше бессмысленной работы, узнай о самоволке. А уж он бы узнал, даже если бы Володя прикрыл.

Холодком повеяло незаметно, и так же незаметно пахнуло знакомым одеколоном. Поёжившись, Агата покосилась на наклонившегося к ней Кравцова, одной рукой который опёрся о столешницу, а другую явно положил на спинку её стула. Прямо по заказу словно. Ольга тут же с интересом воззрилась на подошедшего, и в глазах её запрыгали озорные огоньки.

– Здрасьте!

Кравцов, впрочем, ограничился традиционным для себя кратким кивком, что, тем не менее, не погасило искорок в Лёлькином взгляде.

– Не засиживайся, – и голос – неужели рассчитывалось на что-то иное? – привычно-холодный, жёсткий, равнодушный. – У тебя ещё текстов целая стопка.

– Я помню, – сделав нечеловеческое над собой усилие, Агата рискнула-таки посмотреть в тёмные глаза. Спокойствие на грани холода, убийственное равнодушие, как вообще так можно? – Денис Владимирович.

Глянув мимолётно на Митрохину – взгляд, впрочем, не потеплел и вообще никак не изменился – Кравцов безмолвно выпрямился и отошёл к уже ждавшему у выхода Владимиру.

Шлейф одеколона развеялся вместе с холодом.

Мурашки исчезли, словно и не бывало их.

– Я поняла! – воскликнула Оля, Агате куда-то за спину глядя.

– Что ты поняла? – впору бы удивиться тому, сколь тихо и странно прозвучал сей вопрос.

– Поняла, к кому ты попала! Ну, мы с ребятами всё пытались угадать, в какую именно команду тебя пихнули… Валерка с Костиком даже поспорили, скажу им обоим, что они профукали. А этого я частенько по ящику-то видела, да… не думала, что он такой.

– Какой?

– Холодный, бр, – Лёлька даже дёрнула плечами, – словно морозом повеяло, когда подошёл. В репортажах-то он не такой. Ну, не зайка, конечно… профи, короче, сразу видно. Я думала, за кадром такие обычно намного мягче. Типа, и на моторе выдержки хватает. Да что ты, ни одного репортажа не видела, что ли?

– Да мне как-то и здесь новостей хватает…

А ведь и впрямь – дома телевизор смотрел только Марк, и то, не слишком уж часто. Всё равно радостных вестей не случалось уже довольно долгое время, потому смысла не имелось лишний раз настроение себе портить.

Митрохина глянула большими глазами, явно поразившись услышанному.

– Ну ты даёшь! А как же на начальника в работе посмотреть? Одно ведь дело, когда плёнка с закадровым голосом, а другое – готовый репортаж, вот прямо эфирный. Ну ты странная, право слово!

Услышанное показалось странным, однако заставило задуматься. Агате очно Кравцова хватало, чтобы ещё и дома видеть его холодные глаза. С другой стороны… нет, нет. Работы хватало на работе, а времени на то, чтобы опыта набраться, пока хватало с головой.

И пожала Агата плечами равнодушно, отпивая безвкусный компот.

– Ну и зря!

Остаток дня прошёл тихо и на удивление спокойно. Наверное, всё же отсутствие в небольшом кабинете Кравцова сказывалось благотворно на атмосфере. У Агаты даже получилось несколько старых текстов взять и начать их переписывать. Задание было известно ещё с института – брался готовый текст на заданную тематику и редактировался так, чтобы схожести с оригиналом осталось как можно меньше. Тема при этом раскрываться должна точно по такому же плану и в том же объёме.

– А интересно, слушай, – Володя придвинул свой стул поближе и склонился над исписанным листком. Почерк у Агаты всегда был не ахти, но слова от того менее читабельными всё же не становились.

Смущённая улыбка тронула обветренные губы.

– Раньше было лучше, на самом деле. – По листку лишь мазнулось скорым взглядом.

Сноровка и впрямь начинала пропадать. Ещё бы, ведь практики давалось ровно ноль, а всё благодаря Денису. Денису Владимировичу.

Володя вздохнул и глянул сочувственно. Побарабанил пальцами по стеклу на столешнице и отодвинул ножницы подальше.

– Можно вопрос?

Агата улыбнулась – мягко и тепло, – и вновь отложила бумагу.

– Конечно.

– Почему ты не переведёшься?

Улыбку словно ветром сдуло.

– А тебе бы очень хотелось, да?

Шутка не прошла, так и повиснув в воздухе. Владимир вздохнул и поморщился, словно от боли зубной.

– Дурочка, не смешно. Просто любой бы на твоём месте уже давно взорвался, наплевал на всё и с чистой совестью сменил место. А ты терпишь, терпишь, непонятно только, чего ради. Денис ведь специально тебя испытывает, смотрит, на сколько хватит ещё.

Эка новость! Кравцов её испытывал! Даже смешно стало от такой явной очевидности сказанного. Только вот улыбка что-то никак не желала появляться.

– Ну, вот потому и не перевожусь никуда, – откинувшись на спинку стула, Агата сложила руки на груди. – Я себе цель поставила: работать именно здесь, куда сразу определили, а не скакать сайгаком, и пока что не намерена отступать. Я упрямая.

Ситников усмехнулся – правда, не очень-то весело, скорее, в чём-то сочувственно. Агате бы удивиться, да только слишком она мыслям своим отдалась.

– Он тоже не лыком шит.

– Так тем же лучше. Чем извилистее путь к цели, тем слаще результат.

Ответом послужил смех.

А на следующий день всё повторилось. И через день, и через два, и даже через три практически никаких изменений не случилось. Поездка к родителям сорвалась из-за Марка и его начальства, поставившего очередную переработку за якобы денежную компенсацию, которую ещё непонятно, выплатили ли бы, выходные пролетели в традиционном бешеном ритме. Всё шло своим чередом, совершенно не меняясь, и иногда Агате казалось, что она словно хомяк в колесе – постоянно вроде бы бежала куда-то, что-то делала, да только вот всё одно при том, на месте стояла. Держаться на плаву помогали баранье упрямство и ясная цель, отступить от которой стало бы равнозначно предательству самой себя.

А Агата вообще к предательствам не склонна.

…Мурлыча себе под нос мотив одной из наиболее известных песен, она словно не замечала, как демонстративно морщился шедший с ней нога в ногу Кравцов. Петь, конечно, Агата не умела, однако это не особенно ей мешало.

А вот вечно недовольному начальству – очень даже.

– Ты можешь умолкнуть?

Наконец-то выдали канцелярию, потому-то, собственно, и шли они по длинному коридору практически бок о бок. Агата тащила целую коробку всякой мелкой лабуды вроде ручек, карандашей, скрепок и ластиков, а Денису (Владимировичу!) достались в качестве поклажи сразу пять пачек бумаги, отхваченные чуть не с боем. Кризис, он такой – затрагивал всё и сразу. Стоило клювом прощёлкать, и всё – пиши пропало.

Послушно притихнув, Агата вздёрнула нос и ускорилась на полшага.

– О, Денис!

Дверь одной из студий распахнулась, и в коридор выскочил мужчина в крупных очках и с усами. Агата инстинктивно замерла в шаге от Кравцова, который, кое-как протянув окликнувшему руку, поудобнее перехватил свою ношу.

– Ну, как твоё ничего?

– Нормально. Вон, смотри, счастья сколько. Все подряд слетелись, как саранча, – Денис кивнул на бумагу и короб в руках Агаты.

Мужчина с интересом глянул на канцелярию, в то время как Агата, забыв напрочь о приличиях и чуть сощурившись, смотрела на него искоса. Тёмные волосы, пышные усы щёткой, подтяжки, едва скрытые пиджаком… мужчина посмотрел с хитрецой, и дрожь пробежала по плечам.

Казалось, ещё немного, и челюсть пробила бы и без того натерпевшийся от жизни пол.

– А кто это? – мужчина кивнул в сторону Агаты, пока та не слишком успешно пыталась совладать с собственной мимикой. Денис закатил глаза и шумно выдохнул.

– Помощь. Временная.

– А, пополнение институтское, что ли?

Оба уставились пристально, заставив ещё и зардеться в придачу. И, если во взгляде Кравцова ничего нового не виделось – эка невидаль! – то вот собеседник его смотрел с интересом и ожиданием ответа.

От неё ответа, что ли?

– Ну? Оглохла? Тебя спрашивают, – Денис чуть приподнял тёмные брови, и Агата вздрогнула, поморгала и пролепетала нечто несвязное, но явно утвердительное.

Мужчина улыбнулся и повернулся к Кравцову.

– А ты говоришь – временная. Студенты уже больше месяца у нас, всё, считай, корни она пустила у тебя.

И Денис вдруг… усмехнулся? И без того опешившая Агата готова была выронить свой короб, да только вот сила какая-то, явно неземная, помешала это сделать. Ибо усмешка вышла какой-то совершенно Кравцову не свойственной. Всего на мгновение на лицо его набежала светлая тень. В ней крылась, конечно же, не радость – уж идиоткой Агата никогда не была, чтобы в такое поверить. А вот хитрецу эта самая тень напоминала весьма и весьма.

– Посмотрим.

И, пожав руку ещё раз, Денис как ни в чём не бывало пошёл по коридору дальше. А вот Агата так и замерла, глядя вслед двинувшемуся в противоположную от них сторону незнакомцу.

Подойдя ближе, Кравцов притормозил и вопросительно глянул сверху вниз.

– Ну?

Агата огромными глазами воззрилась на него. Неподдельный восторг, должно быть, аж наружу выплескивался очевидным образом, потому что тёмные брови вновь поползли медленно вверх в безмолвном вопросе.

Тихо-тихо, радостно-радостно пролепетала Агата одну лишь фамилию. Фамилию человека, ставшего настоящей легендой как советского, так и уже российского телевидения; человека, которого знал каждый житель их огромной страны, и который в представлениях излишних, в общем-то, не нуждался.

Денис выдохнул медленно. Затем сделал вдруг большие и страшные глаза.

– Бегом!

Ну, конечно! На что ещё можно рассчитывать-то? На то, что её восторг разделили бы? Не смешно даже.

Кое-как подавив в себе, должно быть, слишком глуповатую улыбку, Агата послушно поплелась позади Кравцова. В голове, тем не менее, бушевал настоящий вихрь эмоций и никак не укладывалось: как близко она находилась с такими известнейшими людьми! И какими они оказывались простыми и открытыми! Как просто один таких людей заговорил с ней, обыкновенной девчонкой, как вступился за неё перед этим противным Кравцовым…

Стоп.

Агата даже замерла вдруг на месте, словно носом в стену из стекла влетев. Перед взором возникла та странная усмешка, а в ушах зазвучало: «Посмотрим».

Что он задумал опять?

Ведь Агата, не поднимая носа почти, просидела в позе согбенной за самой разнообразной по своей нелепости работой, как верно подметили только что, целый месяц! Уже всё, что можно только, переделано, осталось только и впрямь по всем кабинетам со шваброй начать ходить. Агату и так уже все знали, как вечного курьера-девочку-на-побегушках, а не как помощника корреспондента, коим она, вообще-то, и являлась.

Внезапно даже интерес пробрал. На что ещё способна фантазия матёрого корреспондента?

На лицо набежала давно уже привычная тень. Тень упрямства.

Эта игра могла тянуться ещё, наверное, долго. Но Агата точно партию сливать не намеревалась ни за какие коврижки. Прошел целый месяц уже, ровно столько же, сколько длилась стажировка, и уже ко всему привыкнуть удалось. По крайней мере, так казалось.

Кравцов скрылся давно за поворотом, а потому пришлось, тряхнув волосами и поудобнее перехватив гремевшую своим содержимым коробку, прибавить шагу.

А то заставил бы ещё и на время до редакторской бегать. С него-то уж точно сталось бы.

Глава 3