– Да ну тебя, Соня, что я, попугай, что ли? Вот это синее надену, оно и к матроске твоей подходит, и вообще, я его люблю!
Девочка надела простое платьице – синее с белыми горошками, на талии застегнула тонкий лакированный поясок, привычными движениями закрутила на затылке «конский хвост», украсив его ленточкой.
Сонюшка придирчиво осмотрела сестру и сказала:
– Ну ладно, так тоже ничего.
– Ну спасибо! – рассмеялась Лида, и сестрёнки отправились завтракать.
На завтрак все собрались за большим круглым столом, покрытым плюшевой, вишнёвого цвета, скатертью с бахромой.
Под этим столом со свисавшей почти до пола бахромой, играли все дети в семье – сначала Костик, потом Лида, а теперь и Соня присоединилась к игре «в домике». И, пока сестра читала какую-нибудь свою книжку, Соня раскладывала свой «зверинец» и играла в доктора. Были у нее и медведи, и заяц, и «непонятнокто» – зелёное, с одним глазом и оторванным хвостом. Куклами Сонюшка почему-то не интересовалась. Любимцем у неё был Зая.
Стол уже был накрыт к завтраку – расставлены тарелки, стаканчики для компота, и три кофейные чашки. Под каждой тарелкой лежали отдельные салфеточки. В середине стола стоял графин с компотом, рядом красовался начищенный пузатый кофейник и чайник с какао. На большой тарелке, прикрытой полотенцем, ждали своего звёздного часа блины. О, мамины блины! С пальцами откусишь и не заметишь! Еще на столе стояли вазочки с земляничным вареньем, мёдом и сметаной.
Сёстры появились на пороге гостиной и остановились. Собственно, остановилась Соня. Ей хотелось, чтобы прежде, чем она войдет, все увидели, какая она сегодня красивая.
– Ох, – театральным жестом прикрыл ладонью глаза папа. – Это кто же к нам пришел? Я никогда в жизни не видел таких красивых девочек! А ты, Оля?
– И я не встречала. Может, это морским ветром ее к нам занесло? Тогда мы просто обязаны ее покормить! Садитесь, милая девочка, откушайте с нами блинчиков!
– А вот я думаю, что прежде, чем кормить ее блинами, надо посмотреть, откуда у нее крылья растут. – Подхватил игру Костя. Он неторопливо отодвинул свой стул, медленно, словно нехотя, подошел к затаившейся Соне, и вдруг, одним мощным прыжком прыгнул вперед и ухватил сестренку за косичку. Подтянул к себе, подхватил на руки, поднял высоко-высоко, к самому потолку, закружил-завертел, только косички с голубыми ленточками летали. Наконец отпустил сестренку и громогласно объявил:
– Крыльев нет, есть только наша Соня! Будем кормить, или пусть в уголочке посидит?
– Да ладно, – сказала Лида, – Пусть поест.
Мама и папа смотрели на это представление с улыбками, счастливыми глазами.
Соня уселась на свой стул, одну салфетку заткнула за воротничок, другой накрыла коленки, а третью вертела в руках, не зная, куда пристроить ещё и её.
– На голову положи,– шёпотом предложил брат.
Сонюшка надула губки, собираясь зареветь, но Лида быстро отняла у нее лишнюю салфетку и пристроила у себя на коленках.
– Ну, приятного аппетита всем, феям и не феям тоже! – сказал папа и стянул к себе на тарелку первый блинок.
Наступила тишина, все молча ели. С такими блинами, как у мамы, особо не поболтаешь, знай успевай жевать!
Лида положила Сонюшке на тарелку три блинчика, сметаны и варенья. Взяла себе, и вдруг подскочила:
– Мама! А бабушке Ксене ты отнесла блинчиков?
– Ой, батюшки, забыла! – Ольга прижала ладони к щекам, словно случилось что-то непоправимое.
– Сиди, мам, я сама отнесу, – сказала Лида, свернула несколько блинчиков треугольничками, положила по ложке сметаны и варенья, налила из чайника какао и пошла к соседке.
Соседка баба Ксеня очень редко вставала с кровати, если бы не соседи, она бы уже с голоду умерла, наверное.
Вот и сейчас, постучавшись и войдя в комнату соседки, Лида увидела ее лежащей в постели, в комнате, давно не проветриваемой, стоял запах лекарств, пыли, и множество других не очень приятных запахов. От соседки как раз выходил старичок в длинном плаще, шляпе, и шарфе, намотанном на шею и прятавшем под собой седую бороду.
– Здравствуйте, – вежливо сказала Лида, а про себя в который раз подумала – «шпион какой-то».
– Здравствуй, чадо! – ответил старичок. – И до свидания! А ты уж, матушка, держись, ты еще нужна. – Сказал старичок бабе Ксене и вышел, слегка поклонившись обеим сразу – и Лиде, и бабе Ксене.
Лида с интересом посмотрела на старичка. Два раза в месяц, в воскресенье, он обязательно приходил к соседке. До его прихода старушка даже от воды отказывалась. Всё это было очень странно, но все привыкли, и никто ничего не спрашивал. Кажется, только папа знал разгадку этой тайны, но молчал, как памятник.
– Доброе утро, баба Ксеня! – громко сказала Лида, ногой пододвигая к кровати табуретку и устанавливая на ней тарелку и чашку. – Мама с утра блинчиков нажарила, вот я вам принесла. Кушайте!
– Спаси вас Господь, девонька! – пытаясь сесть в кровати, прошелестела баба Ксеня.
Лида помогла соседке сесть, взбила подушки, дала салфетку бабе Ксене в руку. Огляделась по сторонам.
– Баба Ксеня, мы сейчас все идем в парк, кататься на лодочке. А потом, когда вернемся, я у вас приберу. А пока вот только окошко приоткрою немного, можно?
– Лидушка, а чего здесь прибирать? Мне всё равно. Я ведь умру скоро.
– Не говорите так! – испугалась Лида. Покойников она боялась, хоть и не видела ни одного в своей жизни.
– Ну а чего уж там… Не говорите… – прошамкала баба Ксеня, обсасывая блинчик с земляничным вареньем. – Как есть, так и говорю. Пожила уж своё… Олечке, мамочке своей, спасибо передай, уж больно вкусно у нее все получается! Золотые ручки! Ну, беги, беги, детонька, а то все лодки уплывут – еле заметно улыбнувшись, проговорила баба Ксеня.
Лида еще немножко постояла возле соседки, осторожно погладила её высохшую руку со старческими коричневыми пятнами, и выскочила из комнаты.
Вернувшись к себе, Лида, было, села за стол, но снова подскочила:
– Мам, а Мурыльду ты кормила?
– Да что за ребенок такой! – возмутилась мама. – Сядь и поешь, в конце концов! Мурыльда ваша первой позавтракала. Я ей сметанки дала и кусочек рыбы. Видишь, вон она, в кресле спит, довольная! А ты, если сейчас же не поешь, никуда не пойдешь! – сердито добавила мама.
– Оля, – тихо сказал отец. – Успокойся! Заботится девочка обо всех, разве плохо?
– Не плохо, Саша, но какой-то порядок должен быть! К тому же она сама ещё голодная! А о Мурыльде думает, – так же тихо ответила мама.
Этот разговор услышал только Костя. Он тоже считал, что сначала надо позаботиться о других, а потом уже и о себе. Поэтому сам, с улыбкой, положил на тарелку сестрёнки блинчики и подвинул поближе вазочку с вареньем.
– Умничка, – тихонько шепнул он Лиде, и девочка расцвела от счастья.
А в кресле и вправду спала, вытянувшись во всю длину, необычайной красоты кошка. Лида помнила, как они, исцарапанные и в порванные платьицах, притащили домой котёнка, который застрял в кустах сирени.
Котик был удивительного окраса – весь черный, только на лапках белые аккуратные носочки, да кончик хвоста белый. А на черной голове, от ушей до кончика носа, расположилось ярко-рыжее сердечко. Ну как такую красоту не взять? Даже мама недолго сопротивлялась. Котика назвали Мурзик. Мур. А месяца через три Мур, забравшись к папе на колени и подставляя брюшко – чеши меня, насмешил папу до слёз.
Он взял котёнка в руку, покрутил из стороны в сторону, поразглядывал, и со смехом произнес:
– Ну что, семейство, прощаемся с Муром!
Девочки сначала ничего не поняли, а Сонюшка моментально разревелась во весь голос, со всхлипами и подвываниями.
– Да не ревите вы! – весело сказал папа. – Просто это никакой не Мур. Это Мурка! Кошечка, девочка.
Сёстры мгновенно успокоились, а маленькая Сонюшка неожиданно сказала:
– Для такой королевской принцессы Мурка – это не имя! Мы будем звать её Мурыльда.
Спорить никто не стал, и королева Мурыльда стала чуть ли не главным членом семьи.
Глава 2
До парка добрались около полудня. И, конечно, все лодочки были уже разобраны. Соня надула губки, глядя, как по озеру плавают разноцветные лодки, и даже Лида чуть не заплакала.
– Опоздали, – горько произнесла она.
– Ничего, – весело ответил папа, оглядываясь по сторонам. – Мы пойдем вот на эту карусель, потом во-он на ту, а потом все будем есть мороженое! Может, и какая-нибудь лодочка освободится к тому времени. Или сперва мороженое? Ну, решайте!
Лида посмотрела на огромные хвосты очередей к билетным кассам возле качелей.
– Лично я не отказалась бы от мороженого. – Глядя в небо, негромко произнесла она.
– И я, папочка, да, и я тоже! – запрыгала вокруг отца Сонюшка.
– А мороженое из вас не вылетит потом на каруселях? – задумчиво спросил папа.
– Саша! – воскликнула мама. – Ну что ты детей дразнишь! Решили ведь – мороженое!
Повернулась и зашагала к киоску с мороженым. Лида и Сонюшка помчались вприпрыжку за мамой, а отец и Костя пошли неторопливо, солидно.
Из всех громкоговорителей слышалась веселая музыка, кругом цвели деревья и кустарники. Цветов было столько, словно их собрали сюда, в парк, со всей планеты.
У будочки с мороженым разыгралось лёгкое представление. Соня хотела два шарика малиновых, и один клубничный. Лида хотела малиновый, клубничный и еще просто молочный. Папа хотел пять шариков любого содержания, а мама только лимон. Запутались сами, запутали юную продавщицу в красивом белом передничке. А сёстры еще и на Костю обиделись. Нет, ну а чего он смеётся над ними?
Костя издалека наблюдал за семейством и понимал, что долго не продержится. Мороженого хотелось до того, что зубы сводило. Папа хитро поглядывал на сына, откусывая сразу по полшарика.
– А молодой человек мороженое не хочет? – поинтересовалась продавщица.
– Хочет, тётенька, он хочет! – глядя на девушку синими-синими, круглыми, как у совёнка, глазами, прошептала Соня. – Только ему нельзя.
– Это почему же? – удивилась продавщица.
– Потому что он уже взрослый, он сам говорил! И еще он силу воли вырабатывает! – выболтала Сонюшка половину Костиных секретов.
Но Костя держался. Постукивал носком ботинка в такт бравому маршу, лившемуся из громкоговорителей почти с каждого столба.
– Ой, не могу с вами! Костя! – рассмеялась мама. – Господи Ты Боже мой, иди уже сюда!
Костя сдался и получил пять разноцветных шариков в большом вафельном стакане. А Сонюшка немедленно прицепилась к Лиде:
– Лида, а что такое Господи Ты Боже мой?
– Не что, а кто. – Машинально поправила сестрёнку Лида.
– Ну хорошо, – послушно согласилась Соня. – Кто такое Господи Боже мой?
– Ешь мороженое, – ответила сестра. – Вон, растаяло уже. А Боже – это так люди называют Бога. Но Бога никакого нет, поэтому и знать тебе не надо.
– Как нет? – возмутилась Соня. – Раз люди кого-то как-то называют, значит, это есть!
Родители с интересом прислушивались к спору сестрёнок, Костя тоже молча слушал.
– Нет! – твердо повторила Лида. – Нам в школе и учителя, и наша пионервожатая, всегда говорят, что Его нет. А в школе ведь не будут врать?!
– Зачем тогда говорить, если нет… – обиженно буркнула Сонюшка, недовольно глядя на старшую сестру.
Но аргумент, что в школе врать не станут, подействовал. Спор зачах, все сосредоточенно доедали мороженое.
И вдруг в парке настала тишина. Нехорошая, страшная какая-то тишина. Музыка умолкла, стало слышно пение птиц и шорох ветра в листве огромных старых деревьев. Но веселее от этого не становилось. Наверное, люди инстинктивно чувствовали, что молчание радио – не к добру…
Наконец в громкоговорителях что-то зашуршало, захрипело, и на весь парк раздался мужской голос:
– Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, в четыре часа утра… Подвергли бомбёжке наши города… Вероломно… Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось… Наше дело правое. Враг будет разбит! Победа будет за нами!
– Молотов! Это товарищ Молотов объявил! Война! Война… – слышалось со всех сторон. Война…
Лида доела мороженое и посмотрела сначала на Костю, потом на отца. Костя стоял, сжав кулаки, забытое мороженое тяжёлыми каплями шлёпалось на асфальт. Папа стоял бледный, и по очереди оглядывал свою семью. Мама смотрела на папу. А Сонюшку интересовало только одно:
– Лида, Лидочка, а что такое велоровно?
– Не велоровно, а вероломно. Это значит, что мы им верили, а они нашу веру сломали. Поняла?
– Поняла. А кому мы верили?
– Сонюшка, на, вытри ручки, и пойдем домой. – Лида протянула сестрёнке большой клетчатый носовой платок.
– Как домой? – Соня округлила глаза, надула губки…
– Домой! – твердо повторила Лида и крепко взяла сестру за руку. – Не до качелей сейчас. Посмотри, всё закрывается!
Соня огляделась по сторонам. Да, закрывается. Люди торопливо расходятся по домам.
Папа обнимал белую, как снег, маму, и что-то тихонько шептал ей на ухо. Костя взял за одну руку Лиду, за другую – Сонюшку, и решительно зашагал к выходу из парка.
– Костя, а что такое война? – не выдержала всеобщего молчания Сонюшка.
– Война… Я не знаю, Соня, я никогда не воевал. Но, наверное, это очень страшно. Прилетают самолёты, бросают бомбы, а потом приходят солдаты и всех расстреливают.
– Всех? – губки у Сонюшки дрогнули, и она все-таки расплакалась.
