Хавский нервно разговаривал со своим главным финансистом, который уверял, что «ключ», которым владел сподвижник Ребекки Арнольдовны, ни какой опасности не несёт. Наоборот, в ближайшие дни можно оголить несколько банковских счетов Немки без какого-то ущерба для себя. Конечно там суммы не маленькие, почти год можно содержать пару десяток государств Лихтенштейнов, но все-таки это иголка в стогу сена по сравнению с финансовой состоятельностью соперницы. Какого-то большого материального ущерба не нанесёшь, а вот в идеологическом смысле слова это будет пощёчина нерусской швали за пугливое сегодняшнее его состояние. Не сидеть же бездейственно и если поворачиваться к судьбе, она может ещё больше подкинуть кусок. Двое его бывших наемников решили подзаработать и сделали свое дело, не дилетанты же, хоть Волк кормился с разных рук, сейчас предоставил хороший куш ему, поэтому хвала, а потом на него найдется свой волкодав.
– Мне этот Полтинник не нужен, – звонил олигарх в службу безопасности, – могут его прикончить на месте или сдать в зоопарк! Я за него ни копейки не внесу, он все равно не жилец, насколько я знаю нашу Ребекку Арнольдовну, а вот за флэш-ключ заплачу, пусть погуляют ребята напоследок, пока до них руки не дошли, хотя, может, пригодятся – единственные от которых есть толк!
Он долго курил, запрокинув ногу на ногу на рабочий стол, сильно щурился, всматриваясь в любимую картину с изображением металлического черепа вместо вазы для букета разноцветных роз – работа известного польского художника.
– И ещё я заплачу столько же если Волк… – уже тихим спокойным наслаждающим голосом передал свою волю служащим ему шавкам олигарх Хавский.
В мире нет ярче, непредсказуемей развлечения, чем злодейская игра, когда на кону все: жизнь, репутация, состояние, гордость, будущее – и никаких правил, законов, морали, Бога. Ум закипает, страх сковывает сердце, каждый шаг схож с ходьбой по помосту с невидимыми, падающими гильотинами. А еще беспредельная эгоистическая эйфория. Не стоит думать, что в эту игру играют только черти, но и добродетельности стоит её пройти, узнать – насколько силен внутренний свет, рассеивающийся в адской темноте, способна ли свеча пылать в ураганные порывы. Ведаете ли как отличить настоящего добропослушного человека от грешника? Он местом своего пребывания по своей воле никогда не выберет рай.
Иногда ангелы возвращаются из игры с рогами и копытами, а бесы расправляют крылья и взлетают вверх.
Терпение у олигарха было на исходе от долгих ожиданий, то наливал себе рому, то любовался любимой картиной польского художника, то бродил быстрыми мелкими шагами из угла в угол, крича истерическим голосом: «Люда, документы готовы на продажу завода?… Люда, как поставщики?… Люда, японцы не звонили?», как игрок в казино, волнующийся перед розыгрышем последней его рубахи. На таких людей страшно смотреть, кажется, вот-вот случится удар, и он умрет на наших глазах, мы заражаемся от них их же страхом.
Наконец позвонил главный финансист.
– Всё.… Поздравляю Вас, Игорь Николаевич – перевод с банковских счетов денежных средств произошел удачно. Вы теперь их полноправный хозяин!
– Что так быстро и без проблем? – не верил Хавский спокойному с язвинкой голосу собеседника.
– Но хотите, я сейчас на них закажу бутылку рома вам в офис или самолет на Кипр?
– Рассчитайся с Волком должным образом, он пригодится, и напомни про нашу с ним ещё одну сделку.
– Хорошо, Игорь Николаевич! – шуточной интонацией или просто на позитиве ответил финансист.
– Людочка!
– Ну что, Игорь Николаевич?!
– Зайди ко мне, я тебя поцелую.
Наверное, его душа парила на лаврах над Олимпом, над всей Москвой, над миром, над Ребеккой Арнольдовной. Пусть выигран всего лишь миг в смертельном противостоянии, но он – венценосный, так сладок и дорог, как поцелуй, как запах валют, как омар в ресторане.
Полтинник лежал в подвальном помещении, пристегнутый к большой трубе, торчащей из пола почти под потолок, уходящей в стену. Действие медикаментозных препаратов ослабевало, и он пришел в сознание.
– Это ты! И что хочешь за меня?
– Больше интересен флэш-ключ, а шкура твоя… я думаю… бесполезна.
– Правильно, я приговорен и ты тоже! Хочешь Ребекку? Так уничтожь её, сделай прикроватным ковриком.
– И как?
– У меня есть очень серьезные щепетильные связи, даже не представляешь насколько, могущественны.
– Чего раньше ими не воспользовался?
– Не время! Не время!
– Лучше объясни, что за игра, в которой я участвую?
А! Я сам смысл не понял до конца. Легенда последнего твоего провального задания – уничтожение американского генерала и нападение на военную базу с имитацией на местную террористическую банду, дружественную к янкам – это заказ Ребекки Арнольдовны через поставное доверенное лицо. Вы были обречены, так Немка хотела подставить Хавского перед звёздополосатыми и исламским миром, что сулило бешеные убытки, а главное потери доверия. В общем, большая политика не для наших с тобой умов.
– В чём идея с иракской женщиной и девочкой?
– Это не по нашему сценарию, скорее всего американцев, которым мы вас слили. Так чужими руками они решили расправиться с вами, не пачкая свои и не рискуя солдатами. Знали, что вы убьете свидетелей – мирных жителей и этим рассвирепеете мусульман.
– Зачем оставили меня в живых?
– Ну, не потому что твой дружок захотел, он тут не причём, тебя выбрала Немка для выполнения какого-то задания, о котором я и никто иной не знает. Но говорит, с успехом справляешься. Мы следили за тобой изначально и до похищения Волком, знали каждый шаг.
– Ваша Ребекка Арнольдовна кого-нибудь хоть любит?
Полтинник не нарочно рассмеялся:
– Скорее всего, только зло из собственных рук, мужчины для неё жучки, которых в любой момент легко прихлопнуть, дети – приятные картинки из затрепанной книги, домашние животные – они лишь мягкие игрушки для умиления!
– Что она думает обо мне?
– Лучшие мужчины мира: спортсмены, бизнесмены, ученые, поэты, великие актеры изводятся перед ней в знаках внимания, попрошайничая хоть капельку любви, а ты для неё – продукт, который остается в унитазе и следует смыть. Поверь, столько видел у неё фаворитов – все закончили суицидом!
– Я её всегда считал заразой с психическим помешательством! – заявился неожиданно Волк. – Поздравь меня, друг, миллионы на нашем счету. Мы теперь очень богаты!
– Неужели так гладко всё прошло? Я не могу поверить в честность Хавского? – удивился Саймон.
– Мы ему очень нужны, он подкинул дельце ещё на такую сумму.… Все сворачиваем лавку!
И Макс резким движением руки, как состязающийся ковбой, вынул пистолет из-за пояса и выстрелил в центр лба Полтинника. Тот моментально обмяк.
– Зачем, может ещё пригодился? – сердито спросил Саймон.
– Кто? – рассмеялся Волк, – Сергей Викторович Черемшанкин – бывший студент-отличник МГУ математического факультета? Прославивший свою жизнь лишь учтивостью к всемогущей Немке и то не отличившийся верностью.
– Что имеешь в виду?
– Недавно был замечен в сотрудничестве с ментами по борьбе с организованной преступностью.
– Я-то думаю, про какие щепетильные связи он говорил! – удивился Саймон. – А, откуда ты всё знаешь?
– Помоги лучше его отцепить! – рассмеялся Волк.
Саймон потянулся к рукам свежеиспечённого трупа, как внезапно всё вокруг потемнело, и он повалился на пол. Волк всегда выдавался искусством отключать людей от сознания одним взмахом своей руки.
– Игра стоила свеч! – сказал как бы про себя Макс.
Александр Пимков вскоре очнулся прикованным к трубе, к которой был пленён бывший Иуда Ребекковской религии.
– С пробуждением, друг! – съехидничал Волк.
– Макс, ты что творишь? Спятил? – удивился Саймон.
– Нет, ошибаешься, знаешь, какое ещё задание получил от Хавского? Он просит тебя вместо Полтинника – и за такие бабки!
– Всё понятно, дружище, – рассмеялся Пимков, – только сейчас я понял, что ты за человек!
– Не умничай! Ты разуверился в нашей фальшивой дружбе ещё за стопкой в той забегаловке до всей этой заварухи!
– Был наемником, и на свободе им останешься! У мяса одна судьба – сгнить или быть съеденным.
– Раньше философией не выделялся! Лучше скажи, товарищ мой сердечный, за что Хавский готов выложить такое состояние за ничтожество? Почему тебя опекала так Немка? Даже спать на свою кровать уложила под охраной бдительной Жузи.
– Понятия не имею! – признался Александр.
– А, если хорошенько подумать? – Волк с ноги нанёс несколько мощных ударов в грудь.
– Пошёл ты! – только сквозь боль смог промолвить Саймон.
– Я никуда не тороплюсь, и разговорить сумею. Давай проверим порог твоей боли? – и Макс достал приготовленную дрель. – Ты же знаешь, чему нас учили?
– И ты знаешь, чему нас учили!
Волк провалил сверло в костно-мясную материю своего друга. Лоб жертвы покрылся влагой как по утрам трава росой, появилась спазматическая одышка, лицо стало белым, будто покрылось сметаной маской, корчующееся в ужасающей мимике. «Вот чёрт!» – и другие бессвязные слова срывались с его уст.
– Что ж повысим чувствительность! – задумался Волк и стал накалять докрасна над огнём жало электроинструмента.
Саймон прокусил рубцовую капсулу и плюнул в лицо своему обидчику. Тот только усмехнулся, ожидая мщения в предстоящей пытке, а она была зверской: судорогой ломало тело Александра, открылись носовое кровотечение и рвота пищей. После истязаний с электрическим током от болевого шока Саймон потерял сознание.
– Ну да ладно! – устал Волк. – Я не такой любопытный и жадный, надо думать о светлом будущем, а оно у меня будет шикарным!
И в ближайшие сутки пленник был доставлен людям Хавского согласно сделке.
– Неужели я стал такой впечатлительный? – на обратном пути подумал Волк, почувствовав недомогание и жар по всему телу, а самое главное очень горело лицо, будто его намазали перцем, и это ощущение все усиливалось. В подмышечных областях и на шее вздулись до огромных размеров лимфатические узлы, на щеках и на лбу появилась твердая коричневая корка.
– Вот, блин! – осенила Макса очень ужасающая догадка. – Да ведь Саймон резервуар какой-то смертельной болезни, чем-то похожей на сибирскую язву.
– А ведь даже бутылки водки не купил на свое богатство! – осознал он.
Как недавно крылья его подняли вверх к заоблачному успеху, так они камнем понесли обратно на острые скальные глыбы.
– Вот какая значит эта игра! – почувствовал финал предатель-друг.
Корка становилась всё толще и спустилась вниз на плечи и грудь, она лопалась, обнажая череп и мясо, принося нестерпимую чудовищную боль.
– Да остановись уже! – мысленно умолял он сердце, но оно предательски продолжало работать. Ещё почти сутки, боролось за право биться, пока не стало покрываться струпом.
Что же понял Макс, начиная погружаться в ад ещё при жизни? Какие сделал умозаключения? Если ему предложили второй шанс, как бы изменил свою судьбу?
Поверьте, он переживал об одном, что следовало вести себя осторожней и расчётливей, и тогда удачей обвернулась, а не предыдущим крахом попытка стать богатым, за которую принялся бы вновь. Так образовалась новая черная дыра в истории вселенской злодейской игры.
– Зачем нам нужен этот наёмник? – спросила Люда у своего начальника.
– Посмотрим, что думает женская логика? Немка спасает его от смерти в пустыне, водит в стриптиз-клуб, зачем?
Люда долго соображала своими мозгами.
– Может родственник?
– Ага, родственникам наследство отписывают после смерти, а не бросают в пекло событий.
– Может любовь? – не сдавалась секретарша.
Хавский опешил, какие только варианты не перекручивались в его голове, а о такой банальной вещи забыл. Нет, не в отношении Немки к Саймону – это самая глупая гипотеза, просто он не помнил что это такое. А была в его жизни она, и какова?
– Самая распространённая глупость, которую говорят женщины!
И Люда сдалась.
– Вот-вот и я не знаю, что ж порежу его на тонкие полоски, но истину найду, знаю точно, раз Ребекка его опекает, значит, мне его надо украсть.
– Игорь Николаевич! – позвонила охрана – К вам хотят люди из ФСБ по борьбе с организованной преступностью.
– Зачем? – растерялся олигарх от неожиданно свалившейся новости.
– Не говорят, только заметили, что дорогие двери, если их не примут, будут ломать специальные подразделения, и предлагают цивилизованный способ общения.
– Ладно, проводи их! – и бросил трубку.
– А ты, мормышка, что расселась здесь? – прокричал Хавский на секретаршу. – Ни телом, ни головой работать не можешь! За что деньги плачу? Брысь отсюда!
Люда соскочила, как будто на неё плеснули кипяток, лицо покраснело, глаза зажглись как у тигрицы, а треугольный носик ещё больше заострился.
– Ну и пойду, – как всегда спокойным голосом в таких ситуациях при мгновенных вспышках начальника сказала она.
Хавский метнулся из угла в угол, потом сел и принялся что-то писать. Вошли двое крепких мужчин в кожаных куртках, один в толстых квадратных очках, другой с залысиной на затылке и оба как братья схожи по наглости на их лицах.
– Что хотим, господа? У меня много работы! Быстрее и яснее, пожалуйста, – очень флегматично проговорил Игорь Николаевич.
