– Дело совсем не в этом, – отважилась сказать я.
– Так в чём тогда? – Мама отложила свой чай в сторону. – Что произошло?
– Мне просто плохо от того, что я вынуждена сглатывать все нападки в свою сторону. Да, в школе действительно не так красочно было. Например, в окно выбросили мой рюкзак, а я ничего не сделала, потому что не хотела, чтобы из-за меня потом всех мусульманок посчитали… грубиянками.
Мама кивнула, будто очень хорошо поняла мои переживания. Но я сомневалась в этом, ведь она никогда не походила на меня своим характером. Всегда спокойная, расчётливая и скромная она была идеальным примером мусульманской женщины. В общем, такой, какой её хотят все представлять.
– Я думаю, тебе нужно всего лишь запастись терпением. – Это было единственным советом, который я получила от мамы. На большее я и не рассчитывала.
Мне пришлось, как и всегда, состроить такое выражение лица, будто я отлично поняла каждое её слово и, конечно же, последую её примеру. В душе же едва показалось разочарование, как оно почти так же незаметно скрылось, в очередной раз напоминая мне, что вот, я же и так знала, что всё так будет.
– Хорошо, конечно, – кивнула я. – Я пойду спать. Завтра нужно будет уточнить даты по АСТ[11 - (англ. American College Testing) – экзамен, который сдаётся большинством учащихся США для того, чтобы поступить в колледж или университет.].
Не дожидаясь ответа, я вновь оказалась в доме, миновала небольшую прихожую, влезла по ступенькам на второй этаж и вошла в свою комнату, чтобы лечь на кровать, уткнуться носом в подушку и попытаться заснуть.
* * *
Утро самое паршивое время дня.
Так я всю жизнь считала и буду продолжать считать.
А вот ночь – совсем наоборот. Обычно именно ночью ты способен оставаться со своими мыслями один на один, бесконечно размышлять о своём дурацком существовании, строить планы или посвятить себя своим увлечениям. У меня увлечения были, но я никогда ими не делилась с родными, потому что… Ну, наверное, потому что считала, что никому нафиг не интересно, чем я занимаюсь и что мне нравится.
В очередное такое паршивое утро я встала, застелила свою кровать, расчесала волосы, собрала их в пучок и двинулась в ванную комнату. Обычно к семи она уже занята, но я встала в пять, так что дверь была открыта, а другие члены моей семьи либо только-только открывали глаза, либо ещё спали.
Сегодня я почему-то решила сходить в школу пешком. И это было возможно только если встать немного пораньше. Мама моих прогулок на улице одной, конечно, совсем не одобряла. В исламе просто так не принято. Женщины обязательно должны ходить по своим делам в сопровождении мужчины-махрама[12 - В исламском праве: близкий родственник, за которого женщина не имеет права выходить замуж по причине их родства и с которым имеет право оставаться наедине и отправляться в путешествие.]. Это может быть отец, брат, родной дядя, дедушка… В общем, близкий родственник мужского пола, перед которым нам можно ходить без хиджаба. И я совсем не против этого. Всё это делается не из-за того, чтобы как-то унизить женщину, в чём очень многие «специалисты», знающие об исламе лишь поверхностно и по примеру каких-то нескольких придурков, которые называют себя мусульманами, уверены. Всё это делается для защиты женщины. Ведь в наше время (да и в принципе во все времена) родиться девочкой действительно опасно.
Сегодня мне просто хотелось прогуляться до школы одной, и некоторые правила я нарушала в угоду своим желаниям.
Уже к шести я была полностью готова. Я прошла на кухню, вырвала листок с блокнота, который всегда лежит на столешнице и на котором мама делает списки покупок, и написала записку родителям о том, что пошла в школу одна. Наверное, по приходу домой мне нужно будет ожидать очередной лекции от мамы, но я просто проигнорировала это предостережение, возникшее в голове всего на миг.
Итак, записка была закреплена магнитиком на холодильнике, а я полностью одета, с наушниками в ушах и рюкзаком на плече, так что я вышла из дома, закрыв за собой дверь очень тихо, чтобы не создавать шума и не будить домочадцев.
Я двинулась в путь.
В ушах играли мои любимые BoneyM., а я шла вперёд, шаркая по мокрому от растаявшего снега асфальту и размышляя о том, чем же хочу заняться.
Совсем скоро мне предстоит сдать экзамен, который определит моё будущее, а я даже не уверена, смогу ли его сдать. Мои навыки в учёбе никогда не вызывали восхищения ни у меня, ни у родителей, но и плохо я тоже не училась. Однако экзамен сдать нужно на отлично, ведь единственный мой вариант – поступить в государственный колледж на бюджет, так как таких больших денег на оплату у моих родителей совсем нет.
С этими мыслями я завернула за угол и увидела, как по дороге шли несколько школьников моего возраста.
Олдридж была единственной ближайшей старшей школой, так что я сразу поняла, что они идут именно туда. А ещё я узнала среди них одно лицо, которое только вчера казалось мне уродливым, как и душа его обладательницы.
Это была Кристина.
Ну надо же было нам пересечься!
Я сделала звук в наушниках погромче, нажав на кнопки на своём стареньком плеере, так что если она меня заметит и решит вновь выдать какую-нибудь колкость, у меня будет прекрасная возможность её не слышать.
Четверо подростков смеясь, судя по выражению их лиц, и о чём-то болтая, шли впереди меня. Кристина стояла посередине, пока высокий парень в светлых джинсах и рубашке, поверх которой лежала жилетка, рядом с ней приобнимал её одной рукой, а второй выкуривал сигарету. Двое остальных подростков то и дело их перебивали, добавляя каких-то своих деталей в общую беседу.
Несмотря на то, что я изначально планировала их просто игнорировать, моё любопытство и интерес оказались сильнее. Я наблюдала за ними.
Очень часто, разглядывая американских детей и подростков, я часто ловила себя на мысли, что считаю их живущими в совершенно ином мире. Где нет запретов, где почти нет нравственности, где нет того, что считается в исламе плохим, а у них это абсолютная норма. Они могут пить алкоголь до посинения, выкуривать пачки сигарет в день, баловаться лёгкими, но всё же наркотиками, ходить на вечеринки и иметь беспорядочные половые связи, а их родители на это всё будут махать рукой и реагировать лишь подобным образом: «Ну они же дети. Я в свои шестнадцать, знаете, как отжигал!». Они спокойно целуются прямо у входа в дом, не боясь, что родители убьют их за это. Они могут делать кучу вещей, которые я даже представить себе не могу.
И всё-таки мы живём в совершенно иных друг от друга мирах.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Когда я всё же добралась до школы, я не поспешила снимать наушники, чтобы оглушить происходящее вокруг.
Мой шкафчик был ближе остальных к входной двери, и я достала ключ, чтобы вытащить оттуда необходимые учебники и тетрадь.
Я знала, чего ожидать от сегодняшнего дня – ничего хорошего. Однако точно также я знала: если кто попробует вновь что-то съязвить в мою сторону, я молчать больше точно не стану. Люди всегда запинаются о том, как «правильные» девочки должны себя вести. Нас часто учат быть тихими, скромными и никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах не показывать своего характера, а значит не повышать голоса и быть милым добрым солнышком.
И вопреки этому я совсем не такой человек и не собираюсь лицемерить больше.
Открыв дверцу шкафчика, я достала учебник по химии и толстую тетрадь, а затем направилась на второй этаж, чтобы найти нужный мне класс. В этот раз я села за парту поближе к доске, чтобы внимательнее слушать учителя, а потом записала на клочке бумаги ручкой, что сегодня мне необходимо узнать и уточнить как можно больше информации о предстоящих экзаменах.
В классе было пусто. Я пришла раньше остальных и была этому чертовски рада.
– …А потом я выскочила из его комнаты как ошпаренная! Представь себе эту сцену!
Помяни чёрта...
Я уже выключила музыку в наушниках и поэтому отлично услышала разговор компании друзей, ворвавшихся в класс. Та самая компания, что шла впереди меня по дороге в школу.
Не обращая на них особого внимания, я открыла учебник и уткнулась лицом в напечатанный на страницах текст.
– А Хлои знает? – спросил один голос.
– Конечно, нет. – На этот раз говорила та самая Кристина (я сразу узнала её по голосу). – Эта тупица ни за что не догадается, если только не тыкнуть её в это лицом!
– А Честер сумеет сдержаться? – отозвался ещё один голос, но на этот раз мужской. – Вы ведь потом всё равно как всегда хорошенько развлечётесь, как в тот раз, когда мы застали вас в спальне Элиаса. – Последовал громкий смех от того же парня, а потом он вновь заговорил: – Чувак, ты же помнишь ту ночь, а?
Сначала ему никто не ответил, но потом всё же ответ прозвучал весьма негромко:
– Конечно. Мне после этого пришлось постельное бельё сжечь и посещать целый месяц психолога.
Я сразу узнала этот голос.
Подняв голову, сама того не ожидая, я посмотрела на парня, который оказался одним из малочисленных людей, решивших мне улыбнуться за последние тысячу лет.
Так значит его зовут Элиас.
Мы сидели в одном кабинете, где тишину пробивали лишь их смех и разговоры, но они будто бы и не замечали моего присутствия. А может так и было. Кто я для того, чтобы знать о моём существовании, верно же?
Элиас дружит с Кристиной, Честером и ещё одним таким же смазливым парнем, что само по себе вызвало во мне небольшое, но явное раздражение и неприязнь к его персоне, напрочь смыв за собой ту частичку радости из-за вчерашней улыбки. И даже надежду на то, что он окажется одним из нормальных подростков. Будь он нормальным, он бы не дружил с Кристиной.
Я заметила, какие они на себе носят бренды, как выглядят их причёски, их манеру общения и эти вальяжные позы… Если они и не из самых богатых, то точно из довольно обеспеченных семей. Совсем не как я.
– Так ты же придёшь на мою днюху завтра? – спросил Честер, кладя ноги с обляпанными грязью ботинками на парту. – Только посмей сказать нет.
– Приду, куда я денусь… Только при условии, что ты не будешь приставать ко мне со своими знакомыми.
Тот парень, что сидел рядом с Честером и имени которого я пока не знала, громко цокнул и возмутился:
– Честер, братан, Элиас нихрена не ценит всего, что ты для его задницы делаешь! Знакомь со своими знакомыми красотками меня, а не его!
– Руф прав, – ответил Элиас. – Послушайте единственную умную мысль из его головы.
Я поняла, что они так и продолжат обсуждать всякую чушь, которая совершенно меня не касалась, а потому я опустила взгляд вновь и уткнулась в свой учебник.
Но стоило мне это сделать, как внимание тут же резко переключилось на меня.
– Эй, ты! – словно псину окликнула меня Кристина. – Мы тебя и не заметили.
– А ты что, знаешь её? – поинтересовался Честер.
– Да. Мы весело поигрались с её рюкзаком. Да, Дания? Или как там тебя звали?
На этот раз я не стала игнорировать её и подняла глаза. Я оглядела всех, кто на меня таращился, и еле поборола желание закатить глаза к самому потолку, громко и грубо выразив всё своё недовольство.
– Меня зовут Ламия. У тебя проблемы с памятью? Могу порекомендовать таблетки от маразма, хотя в твоём случае они вряд ли помогут.
Кристина вылупила глаза и засмеялась, словно я сказала что-то до невозможности смешное. Она подошла ближе и села за соседнюю парту, скрестив ноги. Пара прядей её чёрных волос сегодня были окрашены в фиолетовый, на лице – вызывающий яркий макияж. На ней была тонкая кофточка в полоску, открывающая часть живота, короткая юбка и колготки в сеточку.
Удивительно, что её в таком виде пускают в школу.
– Хочешь попытаться за себя постоять? – спросила она, стараясь придать своему тону издевательские нотки. – Но ничего не выйдет. Лучше тебе со мной не тягаться.
– А мне нравится, – вдруг сказал Элиас.
Он по-прежнему сидел на задних партах, почти безучастно пялившись в книгу в своей руке, но сейчас вдруг её отложил и скрестил руки на груди.
Все в удивлении обернулись к нему.
– Чё? – засмеялся Руф. – Что именно понравилось нашему многоуважаемому Элиасу, хотелось бы услышать?
– Эта девчонка умеет разговаривать с такими как Крис.
После своих слов он вцепился в меня взглядом, будто я действительно неожиданно стала объектом его сильнейшего интереса. А зрачки у него почти сливались с радужками: такие они были чёрные. Бездонный и бездушный взгляд.
Я отвела глаза.
– Что такого я делаю? – невинно похлопала глазами Кристина, словно и впрямь ни в чём не была виновата. – Просто знакомлюсь с новенькой. Это преступление?
– Ну, Элиас, наверное, опять решил сыграть в справедливого рыцаря и гнать о своём никому не сдавшемся уважении, – съязвил Руф.
– С хера ли Крис должна проявлять уважение к террористке? – встрял Честер.
Он повернулся ко мне и произнёс слово «террористка», с удовольствием наблюдая за моей дальнейшей реакцией. Его губы слегка дрогнули в ухмылке, а глаза так и сияли.
– Когда уже начнутся более оригинальные оскорбления? – произнесла я громко, и все замолчав уставились на меня. Я же затем встала со стула и оперлась на стол, приняв ожидающую позу. – Было бы интересно послушать что-то новое о себе. Есть варианты?
Они все молчали и смотрели на меня с любопытством, и я, кажется, застала их врасплох своим поведением.
– Вы хоть имеете представление о том, что означает слово «террорист», или вы одни из тех тупоголовых дегенератов, которые не слезают с новостей, выдаваемых жёлтой прессой? Хотя зачем я спрашиваю, всё и так понятно.
– Что ты сказала? – опешила Кристина.
Я закатила глаза:
– Ты ещё тупее, чем я думала.
Честер взглянул на меня таким взглядом, будто я должна была испугаться.
– Эй, следи за своим языком, – сказал он угрожающе. – Ты понятия не имеешь, что с тобой может случиться из-за оскорблений в адрес моей девушки.
– А твои оскорбления в мой адрес повлекут за собой взрыв по твоему домашнему адресу. – Я подняла руку и изобразила в воздухе взрыв, при этом растянув слово: «Бу-ум»! – Вот теперь гадай, я серьёзна или просто шучу.
Я села обратно за свою парту, невыносимо радуясь тому, что ответила этим тупоголовым мажорам как полагалось, спустив их на землю с их трона.
Кристина же молчала. Я даже решила, что выиграла в этой дурацкой битве, но об обратном говорил голос Честера, который встал со своего места:
– Ох, что же мы теперь сделаем с тобой за твои угрозы, киса… Придумаем что-нибудь поизящнее.
Я повернулась к нему и встретила длинную ухмылку до самых ушей, будто он был каким-нибудь злодеем из фильмов.
Мне нужно закончить эту школу и поступить в колледж, чтобы обучиться какой-нибудь профессии и начать зарабатывать собственные деньги, чтобы обеспечивать себя самостоятельно. Мне некогда выслушивать оскорбления в свой адрес, каждый день терпеть этих тупоголовых сынков и дочерей богатеньких папаш, и оттого мне нужно было поставить их на место. Как правило, такие задиры питаются чужими страданиями и чувствуют себя сильными только при условии, что их жертва молчит в тряпочку. А я не такая и не буду такой, какой бы платок на голове не носила.
– Кисой называть будешь свою подружку, – сказала я, не убирая свой взгляд с его глаз, которые стали чуть больше от моих слов. – Найдите себе другое развлечение вместо того, чтобы строить из себя чёрт знает кого.
Они не успели ответить: в класс почти разом ворвалась толпа подростков, громко о чём-то болтая. В прочем, когда я взглянула на настенные часы, я поняла, что урок начнётся через минут пять, и от того уставилась в одну точку, ожидая учителя и вместе с тем размышляя о том, как же мне влетит, если мама узнает о моих дерзких ответах одноклассникам.
* * *
