Мальцев
Андрей уже почти шагнул на дорогу, но нога зависла над проезжей частью. Взвизгнув тормозами, перед ним пролетела «Газель». Видимо, водитель заметил его в последний момент, пытался снизить скорость, однако безуспешно. Автомобиль умчался вдаль, не остановившись.
Андрей посмотрел на светофор. Зелёный. Но от того, что его сбили бы на пешеходнике при переходе на зелёный, легче бы не стало.
Ещё раз посмотрел направо и налево. Никого. Но в сумерках видно плохо, а потому лучше подстраховаться. Это он видит автомобиль, а вот его, как пешехода, видно плохо. Ночами же, даже на пешеходном переходе, водители зачастую никого не ожидают. Сам постоянно за рулём, знает.
– Мальцев, рассказывай.
Шеф откинулся на спинку кресла и указал на невысокий офисный стул напротив.
– Что с тобой происходит? Ты сам не свой последнее время.
Андрей послушно уселся, но не ответил на вопрос.
– Не нравится мне твоё состояние. Ты же недавно отдыхал? На море ездил, насколько знаю? Не хватило? Переутомился? Да не молчи же ты!
Шеф подъехал ближе к столу и даже приподнялся.
– Так, Андрей. Мне нужен нормальный, отдохнувший сотрудник. Иначе новости у нас совсем завалятся. Даю тебе ещё неделю. Дополнительно. Оксана без тебя пока справится. Но долго не продержится. Сам знаешь, на этой должности надо быть даже не двужильным, а шестнадцатижильным. А она девочка. Пожалей.
Шеф поднял указательный палец:
– Но только одну неделю! И чтоб вернулся отдохнувший, полный сил и энергии. И, желательно, с новыми идеями. Всё. Свободен. На, пиши заявление на дополнительный отпуск.
Он двинул по столу лист бумаги, ручку, уткнулся в ноутбук и, казалось, забыл про Андрея.
За всё это время Андрей не произнёс ни слова. Молча набросал несколько строк, достал из кармана телефон – посмотреть на дату – подписал заявление, поднялся и вышел.
Потом проставился за дополнительный отпуск.
Стол накрыли прямо в ньюсруме, девчонки из редакции помогли.
(Примечание: Ньюсрум (англ. newsroom) – студия новостей, помещение, где работают журналисты, редакторы и др. специалисты, занятые производством материалов для средств массовой информации, помещение редакции).
Сами сбегали в магазин, закупили каких-то закусок, алкоголя, и к концу последнего вечернего выпуска всё было готово.
Засиделись допоздна – не часто приходилось собраться вот так, по-простому. Работа съедала всё время, и каждые посиделки воспринимались, как праздник.
Говорили о чём угодно и ни о чём.
Нет, ну конечно же, как обычно, как это происходило на каждой пьянке, отличился видеоинженер новостей Гоша Жоварик. Без этих его чудачеств ни одни посиделки не происходили.
Ходячее приключение.
То он подшофе возымеет желание проколоть ухо.
Да прокалывай ты. Да пожалуйста. Хоть ухо, хоть любую другую часть тела, все же люди с понятием, в том смысле, что всем начхать.
Нашёл салон, вызвал такси, уехал. Проколол. Вернулся. Тут и выяснилось, что перепутал правое и левое. А это – все знают – уже намёк на сексуальную ориентацию. Посмеялись. Развернулся, поехал другое прокалывать.
То он, будучи нетрезв, не дошёл до туалета и помочился в китайскую розу. Это было давно засохшее растение, которое умерло ещё когда стояло в курилке. На холод его вынесли во время ремонта. Главный редактор мечтала реанимировать цветок. Поливала, холила и лелеяла. Но у неё никак не получалось. А у Гоши получилось. Китайская роза сначала зазеленела, а потом ещё и выкинула бутон. По редакции поползли слухи, что Жоаварик сходил в кадку с цветком не только по малой нужде, но и по большой.
Отличился и главный режиссёр Кирилл.
Пальцами в телефон он уже не очень попадал и пытался голосовым набором надиктовать жене сообщение, что мчится домой опрометью. Голосовой набор связную речь режиссёра отказывался понимать напрочь, и раз за разом вместо «опрометью» набирал какой-то «тараметел». Хоть плачь, хоть смейся.
Андрей мечтал написать книгу о работе на телевидении. Это должно было быть чем-то Веллеровским, похожим на «Байки скорой помощи». И, конечно же, Жоварик занял бы там почётное центральное место. Ну может, и не он сам, но приключения, в которые он вляпывался. Если не каждый день, то на каждой редакционной гулянке. Да и главреж тоже был бы в этих историях не из последних.
Сегодня же Жоварик пошёл провожать Лену – девочку, у которой заканчивалась практика, по поводу чего она принесла целый тазик маминых пирожков. Тара – эмалированный таз – был прямо очень важен для мамы девочки. Любимый, можно сказать.
Гоша сел в него жопой и съехал на нём четыре этажа по лестнице. Сильно помятый блин – это даже не то, с чем можно сравнить тазик. Гошу поймали внизу. Он держал в руке пострадавшую тару и искренне не понимал, от чего так расстраивается Лена.
Но и уволить его было никак нельзя. Это был самый опытный – да чего там самый опытный – просто гениальный видеоинженер. То, на что его коллеги тратили день, Гоша мог сделать за несколько минут. Мало того, его абсолютно пьяного, просто подносили к монтажному пульту, роняли, а он – так и не открывая глаз – творил чудеса и исправлял ошибки коллег.
Домой Андрей возвращался за полночь. А теперь вот перед самым домом на пешеходном переходе на свой зелёный чуть было под машину не попал.
Спасло какое-то внутренне чувство опасности.
– Ёлки-иголки, – сказал Андрей вслух и усмехнулся.
И чувство опасности, и даже это самое «ёлки-иголки» – всё было не его. Не принадлежало ему. Это принадлежало Плюсу – сталкеру, который снился ему каждую ночь. Да что там снился! Андрей проживал жизнь этого сталкера! Словно переселялся в чужое тело.
Вытащил пачку сигарет, достал одну, нашарил в заднем кармане зажигалку, с наслаждением затянулся.
Очень остро ощутил, что действительно шагнул бы на пешеходник, не ожидая беды, если бы не это новое, встроенное на уровне подсознания, чувство опасности.
Повторил вслух:
– Ёлки-иголки.
И что делать сейчас одному дома, если у него есть жена? Ну не у него, у Плюса, но есть!
Глава третья
Егоров
Саша ещё раз изучил карты. Здесь внимание дорогого стоит. Риск даже не пятьдесят на пятьдесят. Гораздо меньше. И, наконец, решился:
– Мизер!
Виталик – контролёр ОТК – вскинулся:
– Блин, игру сломал. Девять не потяну.
– Да хрен ты сыграешь! – придвинулся к столу Саня-второй. Тёзка, водитель-гонщик. – У меня две семёрки! Давай, забирай, посмотрим. Поймаю, гадом буду.
Ваня на прикупе. Молча подвинул карты.
Риск был минимальный. Две масти не ловятся, в третьей восьмёрка и свой ход. Даже крупняк не в масть уйдёт в снос, заход в восьмёрку.
Чтобы поймать такой мизер, должно произойти что-то невероятное с раскладом.
Невероятного не произошло.
– Голубой! – Саша показал карты.
– Чёрт! – возмутился тёзка. – Ну как так-то? У меня одни малёшки, а тебе по раскладу повезло. Я уж и забыл, когда мне последний раз голубой мизер приходил.
– Не, – Виталик сгрёб карты. – В этом случае, чтобы поймать, как раз очень должно было ему не повезти. Вернее, нам помог бы только его глупый заход.
Виталик научил всю бригаду игре в преферанс, и теперь каждая смена свободные часы убивала на роспись «пули».
(Примечание: Роспись, пуля, мизер, расклад – термины карточной игры в преферанс).
Заехала машина, сбегали, сделали, помыли руки и опять за пулю. Преферанс стал настоящим наркотиком.
Саша, которого Виталик учил вместе со всеми, сейчас легко обыгрывал коллег. Уже хотелось противников посерьёзнее. Он понял, что нюансам игры можно учится бесконечно, но своих соперников – даже учителя – он быстро перерос.
На яму заехал автобус под номером «77». Саша посмотрел на пистолет в руке. Ну да, это не оружие, это приспособление, для того, чтобы вкачать солидол в тавотницу. Чёрт, как же похоже на пистолет!
Вставил, нажал. Солидол потёк, смазывая цапфу.
(Примечание: «Цапфа» – поворотный кулак – элемент в конструкции передней подвески. К нему крепятся тормозные диски, колесная ступица, наконечники рулевого механизма.)
Увернулся от излишков, капающих сверху, даже капли солидола не попали на плечи, как раньше. Это уже сказывается опыт Малыша – тому-то частенько приходится уворачиваться от сгустков жгучего пуха или огненных капель «Жарки».
Прямо очень почувствовал и вспомнил то, что не мог помнить. И опасные аномалии, и кошмарных мутантов, и прочие прелести Зоны Отчуждения. Места, где он никогда не был, которого не существовало, и которое снилось ему каждую ночь.
– Чёрт!
– Айда, твоя раздача! – крикнул Виталик.
Саша осмотрелся. В яме под автобусом ему всегда мерещился и мох подземелий, и «Холодец» – аномалии, которые встречались в Зоне Отчуждения исключительно ниже уровня земли.
Он помотал головой. Ежедневные сны – это всего лишь ежедневные сны, к которым он начал привыкать. Он скинул перчатки и посмотрел на руки.
– Ждите пять минут, отмоюсь.
Да уж, их хоть чем защищай, от солидола спасения нет.
Вздохнул.
Ох уж эти сны.
Раковина, откуда течёт только холодная вода, была грязнее грязного. Чего удивляться, если в ней руки от смазки моют.
Саша несколько раз намылил и смыл. Лучше не стало. Ну то есть стало, как всегда. Руки грязные, но пользоваться ими можно. Тем более, что и колода карт уже выглядела – да и была – совершенно засаленной.
– Раздавай! – Виталик подвинул колоду.
Саша послушно двинул пару раз – в преферансе не принято сильно тасовать карты.
– А чего я-то сдаю?
– Ну я же на прикупе сидел, твоё слово было.
– Точно! – он сунул колоду Сане второму:
Двигай, тасовать больше не буду.
Зазвонил телефон.
– Чей? – Виталик крутил головой.
– Мой, вроде, – у Саши стоял на сигнале звонок старого дискового телефона.
Он поднялся и пошёл к шкафчику с одеждой.
– Да мы так никогда пулю не распишем! – Виталик тоже встал, достал пачку сигарет, выбил одну и закурил.
– То автобус у вас, то телефон – тунеядцы, лишь бы не играть.
– Покури пока, Петросян, – Саша открыл дверцу шкафчика с одеждой и нащупал в кармане штанов телефон.
– Скажи уж – сдаёшься, – Виталик балагурил не умолкая.
На дисплее телефона высвечивался силуэт котёнка.
– Ребята, извините.
Саша, нажал на принятие вызова и вышел из слесарки. Звонила дочка. А она просто так не никогда не наберёт.
– Пап, у тебя всё нормально? – не здороваясь, как будто виделись пять минут назад, взяла быка за рога Катя.
