– Очень похоже на то. Сочувствую, мужик. – засмеялся Владимир.
– И правда. Отправитель: министерство финансов СССР. Ничего себе. Ещё и секретное. – сказал папа.
– Лиз, это то, что я думаю? – спросила Марина.
– Ага. – довольным голосом сказала Лиза.
– Боже. Саш, сочувствую. – сказала Марина и ушла обратно на кухню.
– Ну чего все столпились? Идемте за стол уже. – сказал я и все пошли на кухню.
– Хочешь расскажу, чем Таня сейчас занимается? – улыбаясь спросил Владимир.
– И чем же? – спросил я.
– Изучает местность. Лазает по крышам и чердакам. Ищет возможные позиции для нападения и возможные лёжки для снайпера. Короче, всё то, что делаю регулярно я. – улыбнувшись сказал Владимир.
– Ужас. А ты тоже это делаешь? – спросил я.
– Конечно. Я же должен знать, как тебя защищать. А я один из тех, кто её готовил. Вот увидишь. Когда мы её в следующий раз увидим, то она скажет, что я везде уже был. – сказал Владимир.
– А с чего она поймёт, что ты был там. А на всех точках я надпись оставил «Здесь был Ангел». Это был мой позывной. – сказал Владимир.
– Вот вы артисты. Ладно. Давай за стол. – сказал я.
Мы сели за стол. Покушали, выпили. Вскоре проснулась Настя. Лиза её покормила, а потом ей занялись бабушка с дедушкой. Вскоре родители и Владимир с семьёй разъехались по домам. Мы с Лизой и Настей остались одни. До конца дня и в воскресенье мы проводим, либо занимаясь дочкой, либо сексом.
В понедельник утром, я вышел из дома. Меня у квартиры встретила Таня, а не Володя. Мы спустились к машине. Буквально через минуту к нам подошёл Владимир.
– Ну, Таня. – улыбаясь сказал он.
– А ты что, самый умный, капитан? – улыбаясь спросила Татьяна.
– Сколько нашла? – спросил Владимир.
– Одиннадцать. – сказала она.
– Их двенадцать. – сказал Владимир.
– Двенадцатая не точка, а точное самоубийство. Эту точку могут выбрать, либо мы с тобой, либо полные идиоты. К тому же там противопехотная мина стоит. – сказала Татьяна и подняла указательный палец вверх.
Мы посмотрели наверх и увидели на доме надпись: «Здесь был Жопа». Мы с Володей засмеялись.
– Алексеич, она везде зачеркнула «Ангел» и написала «Жопа». – сказал Владимир.
– Нельзя обижать профессионалов. – сказал я.
– Но, как бы то ни было, исключать её нельзя. – сказал Владимир.
– На точке заложена мина. Наступить не наступишь, а лечь точно ляжешь. – сказала Татьяна.
– Я на одну из твоих хлопушек, чуть не напоролся. – сказал Владимир.
– Ой! Напугался обычной хлопушки. – смеясь сказала Татьяна.
– Ты аккуратнее. Эта хлопушка может и ногу оторвать, при хорошей закладке. – сказал Владимир.
– Не переживай капитан. Она точно напугает, но не навредит. Ты что, дети же могут залезть. – сказала Татьяна.
Мы посмеялись и поехали сразу в администрацию. Я зашёл к главе города. Он у себя и принял меня. Я не стал козырять служебным, а просто зашёл, как гражданское лицо. Я рассказал ему про интернат. Спросил его по поводу отказов в ремонте. Сказал, что детям необходимы нормальные условия, а не те, что там есть. Он меня начал перебивать и повышать на меня голос, хотя я попросил его сбавить тон. Он мне сказал, чтобы я не учил его как работать и куда расходовать деньги народа. Я сказал, что понял его позицию, попрощался и ушёл. Мы поехали на объект. Я впритык попадаю на собрание. Поднявшись к себе в кабинет, я быстро положил дипломат и со Светланой и Владимиром пошёл в актовый зал. Когда я вошёл, все кто находится в зале поднялись и начали мне аплодировать. Я показал всем сесть и поздоровался. Я начал рассказывать про будущее завода и грядущие перемены. Про развитие, про увеличение численности работников почти в десять раз. Про новые направления деятельности, помимо основной. Про повышение, возможное, заработной платы, в связи с прогнозируемым скачком прибыли предприятия и так далее. Все меня внимательно слушают и иногда переговариваясь между собой. Минут через сорок, я закончил свой доклад.
– Есть у кого-нибудь вопросы? – спросил я, а в зале не подняли руку только те, кто сидит со мной за трибуной. Я показал на женщину в первом ряду.
– Александр Алексеевич, а вам с Владимиром Анатольевичем было страшно, когда в вас стреляли? – спросила она.
– А по существу вопросов нет? Мы же вроде по делу собрались. Или всем всё понятно из того, что я вам рассказывал всё это время и всех всё устраивает? Я бы хотел услышать мнение работников. – сказал я.
– Да. Всё понятно. Всё устраивает. Это замечательно. – загалдели все.
– Расскажите пожалуйста, Александр Алексеевич. Мы тут за вас все как один сильно переживали. – сказала женщина, а все стали галдеть в её поддержку.
– Хорошо. Расскажу. Если это так уж интересно. Когда стреляют, это страшно. Мне было страшно, не знаю, как Владимиру Анатольевичу, но мне точно было. – ответил я.
– Мне тоже было страшно. Ещё как. Но больше я боялся, чтобы Александр Алексеевич ещё не порушил что-нибудь до кучи. – засмеялся Владимир.
– Мы все видели вас в новостях. Вы были весь в крови. Вы были ранены? – спросила другая женщина.
– Только ушибы и ссадины. А кровь была не моя, а раненой девушки. К счастью, её удалось спасти, и она уже идёт на поправку. Ещё вопросы? – спросил я.
– Александр Алексеевич, а в новостях правду сказали, что вы там убили десять человек? – спросил мужчина.
– Нет. Нами с Владимиром Анатольевичем, была ликвидирована группа нападавших из восьми человек. А двое убитых и раненая девушка, это их рук дело.
– В новостях сказали, что на вас заведено уголовное дело. Так ли это? – спросил другой мужчина.
– Владимир Анатольевич, на нас разве уголовное дело заводили? Ах, да. Это просто проверка правомерности применения огнестрельного оружия, повлекшее смерть человека. Но так как этих сволочей с автоматами не посчитали людьми, мы были оправданы комиссией. – сказал я.
– Александр Алексеевич, вы очень расстроено выглядите. Это последствие тех событий? – спросила девушка из зала.
– На самом деле, те события не такое уж и расстройство для меня. Мы выжили. Спасли жизни людям и хорошо. Есть более серьёзные вещи, которые могут сильно расстраивать. Например, такие. Когда ты сирота, тебя уже за человека не считают, и ты должен жить в сарае и носить лохмотья. Хотя в будущем эти дети сироты могут стать учителями, врачами, пожарными и так далее. Вот это меня расстраивает больше всего. – сказал я.
– Александр Алексеевич, о каких сиротах речь? – заинтересованно спросил Николай Денисович, а зале стали поддерживать его вопрос.
– Если вам так это интересно, то я вам расскажу. – сказал я.
– Да, Александр Алексеевич, очень интересно. – заговорили в зале.
– Хорошо. В субботу я обедал у себя дома с родителями. Я увидел, что мой отец очень расстроен. Я узнал, что он расстроен из-за нашего городского интерната, который пришёл в захудалое состояние. Дети содержатся абы как. Носят штопанные вещи. У них нет игрушек. Детская площадка убогая. Хорошо, что их там кормят вообще. И что будут думать о нас, окружающих их людях, эти дети, когда станут взрослыми? Хорошо, если они ещё и достойное образование получат. А то будут пьяницами, тунеядцами, или что хуже всего, бандитами. Я перед приездом на работу был в городской администрации, где мне в грубой форме намекнули, что никому эти дети не нужны. А их там около сотни. Владимир Анатольевич не даст мне соврать о том, как плохо живут дети в этом интернате. – сказал я.
– Так всё и есть. Я сам там был с Александром Алексеевичем и видел, что там происходит. Это просто ужасно. – сказал Владимир.
– Так что мы посоветовались с моей женой и решили сделать капитальный ремонт здания интерната, за свой счёт. За счёт наших сбережений. Так что очень надеюсь, что уже через пару месяцев, дети будут жить более комфортно. А потом будем думать, где брать для них всё остальное. А теперь прошу простить меня. Я больше не могу отвечать на эти вопросы. Тяжело это. Пойду к себе поработаю. Всем спасибо. – сказал я, поднялся и вышел из зала, а Светлана побежала за мной, проливая слезы.
После того, как я вышел, в зале все начали галдеть, задаваясь вопросами: -«Почему так с детьми обращаются?» -«За что детишкам такое?» -«Товарищи, давайте поможем Александру Алексеевичу. Он не должен один тянуть это.» и так далее.
– Товарищи. – обратился ко всем Николай Денисович – Это на самом деле страшно, что у советских детей такая жизнь. Александр Алексеевич человек слова. Он сделает то, что он сказал, но он не всемогущий, как часто можно подумать. Он не сможет в одиночку помочь всем этим детям. У нас большой и дружный коллектив. Давайте поможем Александру Алексеевичу, дать этим детям будущее. Давайте подумаем, что мы можем сделать и каждый из нас внесёт свою лепту, по мере сил и возможностей. Что вы скажете? Вы согласны со мной? – спросил Николай Денисович.
– Согласны! – чуть ли не в один голос ответил весь зал.
– Тогда вы подумайте, что каждый из вас может сделать, или дать от себя и поможем этим детям и Александру Алексеевичу. – сказал он.
– Например мы с женой позавчера собрали детские вещи, игрушки. Жена вчера их перестирала, сегодня погладит, а после ремонта мы передадим их туда. Каждый может сделать тоже самое. Можем собрать всё на объекте, а потом отвезти и передать. – сказал Владимир, а все поддержали.
– Хорошо. Тогда давайте обдумаем и если будут идеи, то давайте вы передадите их мне через руководителей ваших отделов. Заранее всем большое спасибо. Собрание окончено. – сказал Николай Денисович.
Я пришёл к себе. Сел в кресло и задумался. Куда катится этот мир? Почему сирота не человек? Я расшибусь, но у этих детей будет всё, чего они заслуживают. Они не виноваты в том, что их когда-то бросили и они ещё могут вырасти хорошими, достойными общества людьми, коим является мой отец.
– Александр Алексеевич, ваш кофе. – сказала, всхлипывая Светлана.
– Спасибо, Света. А ты чего плачешь? – спросил я.
– Мне детей жалко. Я тоже хочу им как-нибудь помочь. Только не знаю, как. – сказала Светлана.
– Я тоже пока не знаю, как им помочь. Ремонт все проблемы не решает. Свет, перестань лить слезы, а лучше возьми и подумай на досуге, что ты можешь для этих детей сделать. А сейчас попробуй дозвониться до министра. – сказал я.
– Я дозвонилась недавно. Спросила, когда у него будет время с вами поговорить. Он лично мне сказал, что с превеликим удовольствием поговорит с вами в два часа дня. Вы дружите с министрами? – спросила Светлана.
– Скорее у нас дружеские деловые отношения. Вот с Владимиром у нас просто дружеские отношения. И пожалуйста не кричи, когда обернёшься, потому что он стоит прямо за тобой. – сказал я.
– Александр Алексеевич, ну зачем? Света умеет всё на свете, я хотел заодно проверить, может ли она и до потолка подпрыгивать. – засмеялся Владимир.
– Могу, Владимир Анатольевич, если хорошо напугать. У меня с вами инфаркт будет. – сказала Светлана.
– Хорошо. Иди Света. Спасибо. Владимиру Анатольевичу тоже кофе сделай пожалуйста. – сказал я.
– Хорошо. – сказала Светлана – Владимир Анатольевич, вам кофе с сахаром, или ядом, за то, что напугать меня хотели?
– С ваших рук, Светлана, хоть яду. Спасибо большое. – улыбаясь сказал Владимир, а Светлана вышла.
– Смотри, Володя, она тебе сейчас вместо сахара крысиного яда намешает. – засмеялся я.
– Не намешает. Она добрая. – сказал Владимир.
– Смотри. Вид у неё был довольно серьёзный. – смеясь сказал я.
– Ничего. Авось выживу. – улыбаясь сказал он.
– Поглядим. – улыбаясь сказал я.
– Когда ты ушёл из зала, там такой шум поднялся. – сказал Владимир.
– Почему? – спросил я.
– Да из-за того, что ты сказал про детдом. Там даже некоторые женщины плакали. – сказал Владимир.
– Ну и что теперь? Это на самом деле не их дело. – сказал я.
– Николай Денисович призвал всех внести свою лепту. – сказал Владимир.
– Это хорошо, если они хоть чем-то помогут детишкам. – сказал я.
– Александр Алексеевич, к вам директор ДСК. – сказала Светлана в селектор.
– Пусть войдёт. – ответил я.
– Здравствуйте, Александр Алексеевич. – сказал директор ДСК
– Здравствуйте. Присаживайтесь. Если вы хотите по смете, то это вам с Ниной Петровной переговорить нужно. – сказал я.
– Нет. Я, собственно, от неё к вам и пришёл. Она расстроена очень тем, что вы переживаете за детишек в интернате. Она рассказала эту историю. – сказал он.
– Вы пришли поднять мне настроение? – спросил я.
– У меня к вам предложение, и я надеюсь, что оно поднимет вам настроение. – сказал он.
– Я вас слушаю. – сказал я.
– Меня самого очень тронула эта история. Мне очень жалко детей. Я готов сделать абсолютно все работы бесплатно, только если вы оплатите материалы. Как вам моё предложение? – спросил он.
– Если вы вполне серьёзно, то мне ваше предложение интересно. И во сколько мне это всё выльется? – спросил я.
– Если вы согласны, то сейчас же отправлю специалистов, чтобы они оценили масштаб работ. Мы составим смету и завтра утром я вам её предоставлю. И тогда, если вы будете согласны на сумму, то мы сразу же начнём работы. – сказал он.
– Хорошо. Договорились. Спасибо вам большое. Только я одного не понимаю. А вам что с этого всего? – спросил я.
– Ничего. Мы у вас начали вести строительно-монтажные работы на заводах и мне приходится часто бывать здесь. Все, с кем мне доводилось разговаривать, вам чуть ли не поклоняется, рассказывая какой вы хороший, хотя, как я понял с их слов, вы здесь совсем недавно начали руководить. Большинство моих работников меня просто ненавидят, хотя я далеко не плохой человек. А тут все прям боготворят. Ни разу не видел такое. Да и на самом деле за детишек обидно. У меня у самого их четверо. Я задумался, что ни дай Бог им остаться без нас с женой, то именно так к моим детям государство обращаться будет? – спросил он.
– Ну на самом деле, это не государство так с ними обращается, а группа корыстных людишек, которые получили власть в свои руки. А государство, это мы с вами. Это те люди, которые работают здесь, или у вас на комбинате. Государство – это народ. А те, кто у власти, должны быть слугами этого народа, а зачастую народ оказывается их рабами. – сказал я.
– Полностью с вами согласен. Спасибо, что уделили мне время. Мне нужно бежать дальше. Сроки небольшие, поджимают. Нужно всё контролировать самому. – сказал он.
– Это вам большое спасибо. Вы и правда очень даже подняли моё настроение. До свидания. – сказал я и он ушёл.
– Вот видишь. Само собой, разрешаться начинает. – сказал Владимир.
– Но почему это должны решать два директора, а не тот, кто на самом деле обязан это делать? – спросил я.
– Согласен. Только вот что поделаешь, если зачастую у власти сидят такие мудаки. – сказал Владимир.
