– Сама такая, всегда пожалуйста! – Рома удивлённо посмотрел на Юрку, тот пожал плечами, – Ну она либо ругается, либо спасибо говорит за тогда.
Тем временем девчонка поднялась на ноги и начала тыкать рукой куда-то им за спины.
– Чего? Штаб? Не, девчонкам туда нельзя, даже не просись! – Юрку видимо очень забавляло «переводить» её фразы, Рома же направился к пещере, пытаясь угадать, на что она показывала. Стул? Нет. Рюкзак? Костёр?
От голода урчал живот. Рома поставил кастрюлю с водой на камни и принялся наблюдать за этим странным диалогом между Юркой и девчонкой, приставив руку козырьком ко лбу.
Через пару минут девчонка махнула рукой и опять села рвать и выкидывать бумажки. Юрка принёсся в пещеру и начал потрошить рюкзак. Рома понял, что просто не доживёт до момента, когда вода в кастрюле вскипит, поэтому открыл пачку макарон и попробовал так разгрызть сухие рожки. На вкус было не очень.
Юрка метался по пещере, аж в глазах рябило. Рома не выдержал и спросил, что ему нужно.
– Зырь, – Юрка вытянул вперёд руку. Из-под согнутых в кулак пальцев пытался выбраться водяной жук, безуспешно вытаскивая лапки и цепляясь ими за гладкие Юркины ногти, – Такой чёрный и жирный, давай его крале кинем, вот она разорётся.
– Не докинешь.
Юрка заметил на полу коробок, вытряхнул оттуда спички и посадил упирающегося жука внутрь.
– Тогда мы его по течению пустим.
– Да ну, нафига?
Юрка послюнявил указательный палец и вытянул его наверх, стараясь угадать направление ветра. Рома представил, как коробок намокает и идёт на дно со своим грузом. Почему-то стало до жалко жука, ползал себе среди камней и никому не мешал, а теперь помрёт в этой картонной клетке, сам ведь не выберется.
Рома сунул руку в пакет с макаронами и вынул пригорошню рожков. Он вышел из пещеры и зашагал вверх по течению, запуская макаронины по одной в реку. Юрка вприпрыжку бежал рядом.
Отойдя на приличное расстояние от штаба Рома разочарованно вздохнул.
– Не, не получится. Смотри, как далеко их уносит.
Юрка хлопнул себя по лбу, отдал Роме коробок и припустил обратно к штабу. Рома подождал, пока он отойдёт подальше и выпустил жука обратно в воду, положив вместо него в коробок небольшой камешек. Девчонка с того берега заинтересованно смотрела на их манипуляции. Рома приложил указательный палец к губам и усмехнулся. Потом, вдохновившись какой-то странной идеей, вынул из кармана штанов блокнот, вырвал один лист, и, сложив его несколько раз, запихнул в коробок.
Юрка бежал обратно, победно тряся кастрюлей.
– Теперь точно не намокнет!
– Так она ж тяжёлая, ещё быстрее поплывёт.
Юрка вырвал из роминых рук коробок, потряс его над ухом, опустил его в кастрюлю и осторожно запустил «посылку» по реке, закрутив кастрюлю против часовой стрелки. Девчонка видимо поняла их задумку и помахала рукой.
– Физика! – гордо сообщил он Роме, – А не надо было школу прогуливать.
Секунды текли ещё медленнее, чем река, кастрюля лениво покачивалась на волнах, приближаясь к противоположному берегу. Рома вдруг заметил, что на пути к штабу он также нервно подскакивает, как и Юрка. Даже про следы на песке забыл ему рассказать. И чего он разволновался, никто живой в этот раз по воде не плывёт.
Девчонка выловила кастрюлю ниже по течению и подняла её обеими руками над головой. Юрка победно вскрикнул, Рома вытер потные ладони об штаны.
Девчонка изучила содержимое кастрюли, сунула её подмышку и потопала вверх по течению по своему берегу.
– Вот коза! – Юрка сел на пол и сплюнул вбок, – и жука не испугалась, и кастрюлю спёрла.
Рома зло разворошил костёр палочкой. Непонятно, что было более обидно, то, что девчонка не оценила свой портрет, который Рома ей передал или то, что он теперь до самого вечера будет ходить голодный. Интересная история закончилась, даже не начавшись. Разговаривать не хотелось, поэтому они несколько минут сидели в тишине, вороша потухший костёр ногами.
С того берега раздался свист. Рома подскочил и увидел плывущую по течению кастрюлю. Юрка оказался быстрее: он с места кинулся в воду и перехватил её где-то у «чёртовых пальцев». Когда он вернулся в штаб, лицо у него было непривычно серьёзное, а в руке была зажата маленькая чёрная рация.
8
– Как можно было потерять рацию? – Жанна Андреевна смешно всплеснула руками.
Майя пожала плечами. Ей даже лень было что-то выдумывать, мать всё равно будет ругаться, даже если она скажет, что рацию в неравной схватке отобрала инопланетная цивилизация и ради спасения всей жизни на Земле Майе пришлось пойти на такие жертвы.
– Что ж с тобой делать-то. Пойду у отца новую просить.
– А нет его, по делам поехал. – Майю удивляло, как мать не чувствует отсутствия отца в отеле. Для неё было очевидно, как расслабилось и задышало всё здание: официанты улыбались, повара негромко напевали за работой и даже у матери настроение было лучше обычного. Во всяком случае с Майей они за сегодня поругались только два раза.
– Тогда посмотри за Коко, я схожу поищу, может в прачечной где-то лишняя завалялась.
Мать удалилась, драматично причитая на ходу. Майя набрала номер прачечной со стойки регистрации.
– Алло? – ответил незнакомый голос.
– Девочка девочка, гробик на колёсиках уже на твоей улице.
– Что? – Это явно был кто-то из новеньких. Майя услышала на фоне «И здесь одни бездельники, ну что же с вами со всеми делать-то! Ты сюда устроилась по телефону болтать что ли?». Майя хихикнула и положила трубку. На стойке она заметила новые брошюры со своим портретом и цапнула их в карман, предварительно посмотрев по сторонам.
Коко тихонько похрапывала. Майя опустилась на корточки и потрепала собаку за ухом. На десятый день рождения Майе принесли картонную коробку, которая скулила и шуршала. Майя ожидала увидеть там щенка долматинца. Или колли. Или овчарки на худой конец. Но не это флегматичное создание с ореховыми глазами и кривыми коленками. Родители вечно всё не так понимают.
– Ну что ты за дурацкое животное. – Майя чмокнула собаку в лоб и услышала, как кто-то открыл дверь в холле. Она распрямилась, нацепив приветливую дежурную улыбку, которая сразу погасла, когда она увидела на входе Сороку. Майя вдруг возненавидела своё тело, которое так быстро вспомнило все навыки модельной школы: встать полубоком, так, чтоб была видна «рабочая сторона» лица и улыбнуться «зубами и глазами», но достаточно непринуждённо, чтоб это не выглядело, как оскал. Майя стиснула губы и специально сгорбилась, при этом ущипнув себяза сгиб локтя, чтоб с лица исчезло приветливое выражение.
Сорока если и заметил эти странные телодвижения, то виду не подал. В руках у него была спортивная сумка, с которой на ковёр холла капала вода.
– Нехорошо. – Сорока подошёл к стойке и Майя почему-то подумала, что он ругает её за брошюры.
– А тебе какое дело? – Она высоко вскинула подбородок, но надменно смотреть снизу вверх не получалось.
– Река – это территория Турина. Не ходи туда. Нехорошо. Опасно.
Ага, судя по сумке, сам-то он ходил именно туда.
– Ты следишь за мной что-ли? – Майя поблокотилась на стойку и привстала на носочки. Хотелось сказать это угрожающе, но получилось как-то истерично, в духе того, как мать ругалась с отцом. Кстати о ней.
Мать налетела на Сороку откуда-то сбоку с яростью маленькой собачки и начала лупасить его по локтю: выше она просто не дотягивалась.
– С ума сошёл?! Весь отель плесенью покрылся, а он тут тряпки свои мокрые таскает!
Коко выбежала из-за стойки и тоже начала тявкать. Цирк да и только.
Майя под шумок схватила рацию, которая валялась на стойке и вприпрыжку пустилась по коридору.
Сначала школа, потом работа, весь день тянулся просто бесконечно. От усталости гудели ноги, но Майя легко пробежалась по камешкам у реки, потом перелезла через обвал в стене: это было сложное место, хоть где-то пригодились годы гимнастики. Надо было повиснуть на руках и дотянуться ногой до выемки в стене, которая была чуть шире ступни, а потом забраться ещё выше, чтобы после безопасно спрыгнуть на песок, минуя поток воды под обвалом. Зато здесь её точно никто не достанет, чего бы там Сорока не болтал.
Её рация была включена уже давно, Майя очень надеялась, что хватит батареек. Она взглянула на противоположный берег: пока что там никого не было, зато можно было внимательно рассмотреть пещеру, которая выглядела очень круто и уютно, лучшее место, чтобы собираться с друзьями. Майя опять почувствала, как негромко отозвалась зависть где-то внутри: даже если б на этой стороне существовало такое место, худенькая и вечно больная Лиза бы точно туда не полезла, а больше у Майи друзей не было.
Она вдруг вспомнила, где видела в лицо Турина-старшего. Родителей вызвали в школу после «инцидента», как они его любили называть. В Пирресни было всего четыре школы, на тот момент одинаково предоставленные сами себе, поэтому все дети учились в одинаковых условиях, вне зависимости от доходов семьи. Были те, кто носил учебники в драных пакетах, как и те, кого привозили прямо ко входу личные водители. Как мать потом объясняла, в год рождения Майи на свет появилось очень много детей, поэтому в первом классе бедной учительнице досталось аж тридцать девять учеников. Со временем лучше не стало: в четвёртом классе их стало тридцать шесть, но всё равно, каждая перемена была похожа на Пирру, когда открывались шлюзы. Столько же шума, мусора и бесконтрольное течение учеников в узких коридорах, где учителя уже не пытались навести хоть какой-то порядок. И даже среди этой толпы Майя не смогла затеряться.
У Турина-младшего, как Майя сейчас понимала, рано началось половое созревание, и на переменах он любил подбегать к девочкам сзади и пару секунд тереться об ногу, как собачка. Выглядело омерзительно, но почему-то никто его не одёргивал, видимо боясь притянуть его внимание на себя или полагая, что он сам отстанет, когда успокоится. Чаще всего этот странный акт заканчивался смехом пацанов и слезами опозоренных девочек.
В день, когда произошёл «инцидент», Майя готовилась к уроку труда и стояла наклонившись над своим рюкзаком, вытаскивая клей, бумагу и ножницы. Вдруг она почувствовала неладное: в классе резко стало слишком тихо для перемены и чьи-то руки схватили её за локти и потянули назад. Кто-то мерзко задышал ей в шею. Не понимая, что делает, Майя развернулась и со всего размаху всадила ножницы, которые держала в руках, прямо в жирный бок Турина-младшего. Тот опустил руки, посмотрел на небесно-голубые пластмассовые ручки ножниц, которые торчали из-под рёбер и завизжал.
На следующий день родителей вызвали в школу. Там отец чуть не подрался с Туриным-старшим, а потом выгнал всех из кабинета и долго и тихо разговаривал с учительницей и директором. Через неделю Турина-младшего перевели. Майю в классе и так недолюбливали, а теперь даже учителя обходили её стороной, считая ненормальной, хотя она до сих пор не понимала, что она сделала не так. Её настолько показательно не замечали, что это было невыносимо.
Пискнула рация. Майя привстала на носочки и осмотрела противоположный берег. С дерева на пол пещеры спрыгнул Длинный (так она назвала парня повыше). Она подождала ещё пару секунд, но Короткий, тот, что пониже, не появился. Странно, но ладно.
Майя подняла руку с рацией вверх. Не глупый, должен догадаться.
Рация зашипела. Майя весь день ожидала контакта с другой цивилизацией, и гадала, как это будет, но первая же фраза застала её врасплох.
«Э-э-э, привет. Почему вы не празднуете Новый год?»
9
Больше всего на свете Лаури хотел ничего не делать. В школе он любил смотреть, как свет играет в листве яблонь или ветер перекатывает мусор по дороге. В эти минуты в голове становилось ясно и спокойно. Учительница бывало ругала его в такие моменты «Лаури, ты когда школу закончишь, никто тебе не будет платить за то, чтоб ты весь день смотрел в окно». Как же она была неправа.
Лаури покрутил ручки радиоприёмника и снова уставился в широкие окна пограничной вышки. Он с радостью отдавал время своих обходов коллегам, а те были счастливы вырваться из скучной жаркой будки на тёплый ветер и скрасить рабочую рутину прогулкой вдоль реки. Потому сейчас Лаури сидел на вышке совсем один и был безмерно счастлив и умиротворён.
На Пирресни опускались сумерки. На Приречный опускались сумерки. Стайка птиц взметнулась с крыши одной крепости и перелетела через реку на башни другой.
Лаури нравилась его работа. После армии он решил стать пограничником: войны закончились, новой пока не предвиделось, с остальными государствами они вроде как подружились, поэтому профессия казалась непыльной и безопасной. Пока Лаури не отправили на южную границу, где он застал драку рыбаков в местных нейтральных водах, что привело к международному скандалу и переразделу границ. Потом была западная граница на островах, где целыми днями он находился в обществе лисиц и улиток, пока зимой на учениях чуть не замёрзла группа новобранцев на учениях, и Лаури в одиночку пришлось налаживать связь с материком. Про северную границу Лаури даже думать не хотел: работа в порту и тем более в аэропорту казалась суматошным адом. В Пирресни Лаури пробыл всего несколько лет, и пока что ему всё нравилось. За всё это время было только одно происшествие около года назад, да и то оно касалось другой стороны.
В его работу входило не только смотреть, но и слушать и передавать наверх, если он замечал что-то странное в сигналах рыбацких катеров или какие-то необычные шумы на реке. Лаури неспешно переключал радио на разные частоты, положив голову поверх мягкой кипы методичек «Спасение утопающих в приграничных зонах».
– А чего бы тебе хотелось больше всего? – раздался вдруг молодой девичий голос на одной из частот. Лаури даже вздрогнул, сначала подумав, что вопрос был адресован ему.
– Вырасти. Работу найти. – ответил другой голос.
– Это ещё зачем?
– Денег хочу.
– Работа и деньги между собой вообще никак не связаны.
– Наверное. Не знаю. У меня ни того, ни другого.
– А если б деньги были, чтобы бы ты хотел?
– Визу бы сделал. И к вам пришёл. Стал бы художником.
– А приходи так. По реке.
– Я тебе что, минога?
– Да все знают, что от вас народ к нам ходит.
– Прям по воде?
– Ну наверное. Не знаю. Отец наверняка знает. Он всё знает. Но не скажет.
– А не опасно это? В смысле, река то опасная, но я не боюсь. Знаешь, как мы с Юркой научились нырять? С любой высоты можно спрыгнуть и не разбиться, главное согнуться правильно, вот так!
– Как?
– Да вот так, смотри.
– На одной ноге?
– Да нет, это я на одной ноге стою, надо себя за носочки ухватить. И правильно выдохнуть, чтоб огурцов не хлебнуть.
– Каких огурцов?
– Солёных. Ты когда-нибудь ныряла так, что вода в нос попадала?
– Ну.
– У нас это называется огурцы. А у вас?
– Никак не называется. Но раз ты не боишься нырять и огурцов этих, то приходи.
Лаури тихо застонал. Конец спокойным денёчкам, теперь за этой частотой придётся следить постоянно, да ещё и записывать, о чём говорят. И сегодня вместо нескольких часов спокойного сна надо будет составлять отчёт.
– А так да, ты бы пришёл, мог бы работать в отеле.
– Да ладно? Без документов?
– Легко, у нас знаешь, сколько таких работает? Или можно податься на клубничные фермы, моя подружка Лиза туда ездит каждое лето. Там на возраст не смотрят и на документы тоже. Так что найди брод и переходи. Поедем, заработаем денег и вообще можем в столице остаться.
– Угу, мечтать не вредно.
– А что? Мне одна женщина недавно сказала, что мечты свободны и пока что ничего не стоят. Мечтай сколько угодно, пока можешь.
