10
Рома знал, что бывают люди, которые не различают цвета. Ещё знал, что есть жёлтые цветочки под названием «куриная слепота», они с Юркой как-то раз ели их на спор. Никто не ослеп и вообще ничего не произошло, хоть Юрка и утверждал потом, что два дня ничего не видел в сумерках.
Но он не знал, как объяснить это: все цвета резко исчезли, как будто он смотрел на цветную картинку в телевизоре, и кто-то пошевелил антенну. Теперь река была чёрной, берег стал серым, а песок и гребешки волн выцвели до белого. Чёрные стрижи взмыли в светло-серое небо с крыши крепости цвета мокрого асфальта и пропали в белых облаках.
– Эй, приём! Ты куда пропал? Батарейки что ли сели?
Рома моргнул несколько раз.
– Как… – Он прокашлялся, – Как звали эту женщину?
– Какую? А. Да я не помню уже. Вика? Лера? Их у нас много было, некоторые даже имя своё не говорят, знают, что их всё равно запишут по-другому. А что?
Рома потёр глаза. Не она. Цвета постепенно возвращались.
О матери он мало что помнил, почти всё ему рассказывали отец и тётя Инга. Он помнил, как познакомился с Юркой: их мамы работали вместе в школе и как-то раз остановились на улице поболтать. Рома быстро устал нарезать круги вокруг маминых ног и решил поиграть со вторым мальчиком, который тянул тётю Ингу за сумку «Мам, пойдём! Ну мам, ну пойдём!».
Ещё он помнил день, когда мама пропала: был какой-то праздник, народ шёл по улице с цветами, была весна. Отец рассказывал, что в тот день мама пошла купаться и утонула, а став постарше Рома каждый раз спрашивал себя: ну кто же пойдёт купаться в реку в мае? Ещё и прекрасно зная, что это запрещено?
Похорон Рома не помнил. То ли их не было, то ли его не взяли. Разговаривать с отцом на эту тему было бесполезно, любые намёки он игнорировал, а прямые вопросы приводили его в ярость. В квартире не было ни маминых вещей, ни маминых фотографий, и Рома всю жизнь думал, что отцу тоже причиняет боль то, как мамы не стало.
Но её слова он помнил. Никто с ним больше так не разговаривал.
Он вспомнил свои мысли во время недавней грозы. Была ли гроза в тот день девять лет назад? Или просто много грохота от того, как ссорились родители?
Мама хлопает дверью. Отец что-то кричит ей вслед. Рома уже не плачет от страха, он тихо сидит под столом в своей комнате. Отец ходит по коридору и что-то зло выговаривает сам себе. Рома забирается на подоконник и смотрит в окно. Мама сидит на скамейке у подъезда, из-под козырька видны её ноги в синих туфлях. Папа заходит в комнату. Лицо у него дёргается, меняется, Рома не может понять, злится он или плачет, или улыбается. От этого ещё страшнее. Папа подходит к Роме и тоже смотрит в окно. А потом он поворачивает к нему своё жуткое неспокойное лицо и говорит…
Рома понял, что стоит, крепко зажмурившись и держит рацию двумя руками. Он вдруг испугался, что сломает её и единственная ниточка, на которой висит его надежда, оборвётся.
Рома медленно открыл глаза и разжал руки. Может цвета действительно поблекли, а может ему показалось, из-за того, что уже темнело. Сколько часов они так проболтали?
– Не хочешь говорить, ну и ладно.
– Подожди! Это важно.
– Ну.
– Расскажи мне про эту женщину. Какая она?
– Серьёзно? Я пошла. Смотри как темно уже, я все ноги переломаю на обратном пути.
– Пожалуйста.
Видимо, что-то в этой фразе заставило девчонку полностью изменить тон. Голос её стал каким-то сухим, как будто она диктовала текст из телевизора.
– Тебе это зачем?
– Не знаю.
– Врёшь. – Сухо, как будто она сообщала ему какой-то общеизвестный факт из учебника.
– Не вру. Боюсь.
Рация молчала пару секунд.
– Маленькая. Ниже меня, но выше матери. Красивая. Кудрявая. Блондинка крашеная. Странная какая-то, нервная, иногда на меня ругалась, но никогда не сюсюкалась. Фразы всякие умные кидала, как будто она не горничной работала, а сама в отель заселилась и смотрела на всех нас свысока. На мать точно. Плакала часто, пока никто не видел. Но я слышала. И всё рисунки свои приносила показывала, мать даже один купила – с цветами и младенцами, такая шляпа. Год назад сюда переехала, говорила, что из столицы, но мне кажется, врала она всё. Пару месяцев у нас проработала, потом пропала. Обычная история – мать её уволила.
– За что?
– Да кто ж теперь разберёт. Мать всех увольняет, на кого отец глаз положит.
– А ты не знаешь, где она теперь?
– Откуда? Можно подумать ты очень следишь за взрослыми.
– Может и слежу.
– Дурак что ли?
Рома расхохотался. Следить за филиншей было действительно не самой умной идеей и сейчас он вообще поражался, что на него тогда нашло.
– Ладно, я пошла. Если хочешь, я узнаю про эту Вику-Леру, правда надо подумать у кого. Документов у неё не было, мать выбесится если спрошу, отец точно заподозрит что-нибудь не то… может Сорока знает, он их вечно подбирает где-то.
– Спасибо! Тогда до завтра.
– Завтра не могу, – девчонка задумалась. – До пятницы. Теперь надо сказать «конец связи».
– Конец связи. Пока!
В темноте Рома различил, как она машет ему с противоположного берега. Он вдруг понял, что даже не спросил, как её зовут.
11
Дни текли, как майский мёд: вроде что-то происходило и проходили часы, но Роме казалось, что всё нарочно замедлилось. Уроки в школе были похожи один на другой, всё повторялось, Рома вдруг поймал себя на том, что всё это он когда-то уже слышал. Когда им выдали контрольные, он ткнул соседа по парте локтём: мы же это проходили в прошлом году! Сосед пожал плечами и уставился в свой листок с заданием. Видимо, он тоже плавал в этом мёде и до него всё доходило слишком медленно.
Рома приходил из школы, садился на подоконник и часами смотрел, как свет ламп завода отражается на его сокровищах: рации и мышином черепке. В школе он и вовсе пялился в одну точку, как будто он мог видеть скозь стену, туда дальше, через здания, к реке, дотянуться и коснуться противоположного берега.
Приближались экзамены. Во всяком случае все вокруг об этом только и говорили. Может девчонка не может прийти, потому что у неё тоже экзамены? Рома прокручивал в голове их разговор: он был странным поначалу, они же были совсем разные, смотрели разные фильмы, слушали разную музыку, хотели разного от жизни. Хотя девчонка призналась, что она сама не знает, чего хочет. Зато точно знает, чего не хочет: быть похожей на своих родителей. После этого разговор потёк, как река, которая не разделяла их вовсе, а соединяла в одном общем нежелании.
За эти дни Рома два раза пытался спуститься в штаб, а вдруг девчонка передумает и явится раньше, но оба раза замечал там дымок от костра и слышал чужие голоса. Друзей значит новых нашёл, понятно. Юрка с ним не разговаривал с момента когда они не поделили рацию. «Тили тили тесто, жених и невеста! Ну и вали к своей крале, не очень то и хотелось!»
Отец не появлсялся дома уже несколько дней. Рома знал, что если закончится еда, можно спуститься к тёте Тане или заглянуть к отцу на работу, поэтому не переживал: объявится, когда деньги закончатся.
Но от этого одиночества и непонимания ему казалось, что его закрыли в коробке, как жука, и он плывёт по Пирре, сам не зная, куда. Теперь бы не утонуть до пятницы.
В пятницу Рома проснулся от холода. Он выглянул в окно: мелким кружевом цвела черёмуха во дворе, это значит ещё как минимум неделю будет мерзко и пасмурно, пока не придёт третья гроза.
Рома слинял с последнего урока и, поднимая воротник куртки до затылка, добежал до штаба. Девчонка уже была на берегу, но его ещё не заметила. Она сидела на корточках, склонив голову набок, ветер трепал ей волосы, бил их об куртку. Рома вдруг почувствовал странное спокойствие: девчонка жила в одном с ним времени, а не в мёде. И с ней он наконец-то может поговорить обо всём, вот вообще обо всём, без этих тайн и недомолвок.
Рома вскинул подбородок и свистнул. Девчонка поднялась на ноги и замахала двумя руками. Чего это она? Он включил рацию.
– Привет. Ты узнала? Про маму?
– Про кого? А. Да. Подожди, что-то не так.
Девчонка замолчала. Рома попрыгал с ноги на ногу, чтобы согреться и попробовал возобновить разговор.
– Слушай, я дурак. Я не спросил, как тебя зовут.
– Помолчи пока что. Что-то странное происходит, я лучше пойду.
– Нет! Не уходи!
Девчонка отключила рацию. Рома вглядывался в противоположный берег, не понимая, что происходит.
Дождей не было уже давно, река стала ещё уже, открыв берега по обе стороны. Рома посмотрел налево: так и до самих шлюзов можно дойти по песку, ни разу не замочив ног. На той стороне вода тоже ушла, обнажив красивые каменные выступы выше по течению.
Рома глянул в сторону моста и вдруг увидел то, к чему прислушивалась девчонка: против течения по реке шёл катер, наверное, ветер донёс до неё звук мотора. Слишком близко к берегу. Рома узнал его – это был тот самый катер с мужиком с багором, который тогда ловил брошенную с моста сумку.
Пикнула рация.
– Кто-то идёт. Давай встретимся завтра. – Девчонка направилась к мосту. Как раз туда, откуда шёл катер.
– Подожди! Подожди. Оттуда лодка идёт прямо к тебе.
– Погранцы?
– Контрабандисты.
– Оружие у них есть?
– Не знаю. Не вижу. Но идут у самого берега, как будто ищут что-то.
Девчонка чертыхнулась и и ещё быстрее зашагала в ту сторону.
– Ты больная что ли? Тебя там и увидят!
– А что мне ещё делать? Подняться я могу только у моста. Мне надо их опередить.
Рома посмотрел на катер. Идёт медленно, может старается не привлекать внимания? У девчонки были метров сорок форы. А ещё у неё был Рома.
– Разворачивайся и дуй в другую сторону. Дойдёшь до шлюзов и там поднимешься наверх. Не бойся. Я тебя поведу.
12
Рома быстрым шагом шёл по берегу, периодически срываясь на бег. Ему надо быть впереди, чтобы лучше видеть другую сторону. В боку кололо, затылок намок, футболка прилипла к спине, а тяжёлые ботинки проваливались в песок. Рома сбросил куртку на землю: заберёт на обратном пути.
– Теперь спустись чуть ниже, иначе дальше не пролезешь. Хорошо. Видишь дерево чуть левее? Зацепись за него, должно выдержать. Сразу за ним есть выступ, постарайся достать до него. Молодец!
– Они далеко?
Рома оглянулся на катер: идёт медленно, время ещё есть.
– Не думай об этом. Дыши.
Рома прошёл ещё несколько метров, наблюдая, как девчонка карабкается по камням. Он запнулся о какую-то ржавую табличку в песке и перевернул её носком ботинка. «0 М» гласила табличка. Ноль метров до чего? Рома поднял голову: чуть дальше на его стороне виднелся обрыв, а над ним домики заброшенной деревни. Совсем близко был Вороний остров, который закроет ему вид на другой берег. Неужели они зашли так далеко?
– Что теперь?
– Метрах в пятидесяти есть подъём почти до самого верха, но до него придётся прыгнуть над камнями. Справишься?
– Не знаю. Я чувствую себя жирной и неуклюжей.
– Если б ты была жирная, я бы тебя мог лучше разглядеть.
Девчонка остановилась и подняла вверх левую руку.
– Что это? Я не вижу.
– А ты догадайся.
Вдруг мерный шум мотора изменился: катер рванул с места и резко набрал скорость. Девчонка видимо тоже это услышала и в панике начала лезть наверх.
– Не туда! Ты как на ладони будешь.
– А куда?
Рома напряг зрение. Чуть дальше, на светло-серой стене выделялась тёмная вертикальная линия. Если это не просто след от воды, то возможно у них есть шанс.
– Рома, что мне делать?
