Вдохни океан
Ольга Обр
Красивая девушка и по совместительству журналистка Мари отправляется в страну из 1001 ночи, чтобы написать серию статей. Но вместо сказки находит там ловушку. Парень, что удерживает её молод, гораздо моложе её самой, притягателен и настроен никогда не отпускать. Но девушка хочет вырваться на свободу, где остались её родные и любимый жених. Каждый из них ведет свою игру. Она опытнее, но он хитрее. Выйдет ли у Мари сбежать, и если да, то не заработает ли она бонусом стокгольмский синдром? Кстати, да, во всей этой истории есть один нюанс – он не видит её. Сможет ли Кир поймать свою девочку в полной темноте?
Ольга Обр
Вдохни океан
1
МАРИ
В себя приходить оказалось больно до одури. Как же хочется пить! И голова раскалывается на части. Разлепить веки удалось лишь со второй попытки. Открыв глаза, я с облегчением выдохнула. Слава всем богам – я лежу не в искореженной машине посреди пустыни, а в самой обычной комнате. Обстановка скромная, но здесь прохладно и есть мягкая постель. А значит, самое главное, здесь есть люди. Очнуться одной в пустыне – это смерть. А так шансы есть. Долгое время ко мне никто не заходил, что дало мне возможность худо-бедно совладать с бунтующим организмом. Я попыталась встать, но нереальная слабость не давала даже оторвать голову от подушки. Когда я уже устала ждать и просто лежала, прикрыв глаза и прикидывая перспективы, в комнату вошел мужчина средних лет, одетый в национальный костюм. Не говоря мне ни слова, взялся осматривать мою голову. Он старался не смотреть мне в глаза и вообще выглядел весьма отстранённым.
– Здравствуйте. Простите, как вас зовут? – моя попытка выйти на диалог осталась без внимания. – Где я? – но и в этот раз мужчина проигнорировал мой вопрос. Молча, протянул мне стакан воды и так же, молча, вышел.
Теряясь в догадках, что происходит, и когда я увижу представителей властей, я провела еще несколько долгих минут. Немного отдохнув, всё же нашла в себе силы встать. По стенке дошла до двери, за которой скрылся мужчина. Провела пальцами по затейливой резьбе, украшающей кусок выкрашенного белой краской дерева. Потянула за медную ручку, но дверь не поддалась. И вот именно эта закрытая дверь вдруг всё мне разъяснила. Никаких представителей властей не будет. И выкручиваться мне придется самой. Не зная языка и традиций. В глубоко патриархальной стране. Женщине. Одной. В шоке я сползла по шершавой оштукатуренной стене и просидела так еще какое-то время. Но естественные нужды на то и естественные, что требуют своего в любой ситуации. Соседняя дверь оказалась открыта, и за ней обнаружилась небольшая уборная. Долго рассматривала в зеркале ссадину с кровоподтёком на своём виске, недоумевая, откуда она там, ведь и справа и слева сработали подушки безопасности, после чего нашла в себе силы принять быстрый контрастный душ. После душа головная боль немного унялась, так что я смогла мыслить более-менее здраво. Вернувшись в комнату, обнаружила, что там, на низеньком столике у кровати, уже стоит поднос со вполне съедобным обедом. Морить себя голодом в мои планы точно не входило, я у себя одна. Но ни вкуснейший острый рис с бараниной, ни восточные сладости настроение поднять не смогли. За узким высоким окном, в которое было бы невозможно протиснуться даже с моей комплекцией, виднелась лишь одинокая финиковая пальма и кусок высокой стены. Долеталась, птичка. Пока я медитировала на шелестящую за окном пальму, дверь в мою темницу открылась, и зашёл новый для меня персонаж. Этот мужчина был старше, возможно ближе к пятидесяти, одет, в отличие от предыдущего, в привычные для меня брюки и рубашку всё того же белого цвета. Какое-то время мы, не стесняясь, рассматривали друг друга. Потом незнакомец ухмыльнулся и сказал:
– Подойдёшь.
Не добавив ни слова, он вышел из комнаты, и раздался щелчок запираемого замка. Я так и замерла с открытым ртом и невысказанным вопросом.
Слабость никуда не делась, и я вынужденно вернулась на кровать, вспоминая, как же прекрасно всё начиналось. Новая интересная командировка в Палеру. Я считала, что это огромная удача! Еще бы – закрытая страна, куда редко допускают иностранцев, тем более журналистов! С каким энтузиазмом я бегала по нашей квартире в Аране и собирала вещи. А ведь Алекс просил не ввязываться в эту авантюру! Я же только смеялась в ответ, задабривая его поцелуями. Ну, подумайте сами, как я могла отказаться от такого шанса?! Вот и попалась как глупая муха.
Палера расположена почти у экватора, на побережье тёплого океана. Её скалистые берега гордо взирают на бесконечную морскую гладь, а пустыня, подобравшаяся со всех сторон, надёжно охраняет от незваных гостей. Столица с одноимённым названием встретила мягким бризом, ярким солнцем и сказочной атмосферой узких улочек и высоких расписных заборов. И это всё после холодной, заметённой снегом, февральской Араны. Я была в экстазе. Со мной в группе было ещё четыре репортёра, мужчины, все из разных стран. С одним из них, Райаном, мы даже были знакомы – он, как и я, родом из Кио. Причиной такого удивительного послабления послужило, как нам сказали, то, что эмир – правитель Палеры – решил налаживать международные связи и вести открытую внешнюю политику. А наши статьи должны были стать первыми ласточками по популяризации страны и продемонстрировать её открытость к контактам. Звучало обнадёживающе. К нашей группе был приставлен гид из местных – Салид, и два человека секьюрити. Я была однажды в зоне вооружённого конфликта, в частично оккупированном соседней страной Листане, где репортёрам полагалась военная охрана. Но тот факт, что вести нас будут и в мирной Палере, меня не насторожил, все же закрытая страна со своими обычаями. А зря…
Первые три дня прошли весьма плодотворно и активно. Нам показывали самые значимые достопримечательности, знакомили с укладом жизни и местной кухней. Особенно мне понравился атмосферный рынок специй, насквозь пропахший шафраном, перцем и восточной сказкой. Меня, конечно, немного стесняло длинное светлое платье-паранджа, называемое абайя, оставляющее открытыми лишь кисти рук и глаза. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят, как известно. Да и служило платье моей же безопасности – за все три дня мы не встретили на улицах столицы ни одной женщины, позволившей бы себе иное одеяние. Ребята-коллеги подшучивали надо мной и советовали привезти подобное платье домой – порадовать жениха. Ага, можно подумать он бы обрадовался. Алекс известен всему миру своей любовью жить напоказ. Буквально недавно мы с ним участвовали в сумасшедшем реалити-шоу с немаленьким рейтингом, где Александр сделал мне предложение. И я, естественно, ответила «да». В общем, платье в качестве сувенира я покупать не собиралась.
На четвертый день по плану стояла поездка в отдалённую деревню. Я проверила камеру, диктофон, планшет. Все было заряжено и исправно. Запасные аккумуляторы и карты памяти лежали на своих местах. Телефон оставила в своём довольно скромном, но при этом колоритном номере – в Палере мой оператор не работал, и связь с домом была только через стационарный телефон на стойке регистрации отеля. Что уже неплохо. Еще с вечера я предупредила родителей и Алекса, что уезжаю, вероятно, до поздней ночи. Затемно нас рассадили по большим черным внедорожникам. Парни сели по двое, мне же досталась отдельная машина. Со мной были Салид и незнакомый водитель, оба впереди, так что я вольготно расположилась на заднем сидении в гордом одиночестве. Через пару часов, когда вокруг окончательно рассвело, я начала увлеченно вертеть головой и щёлкать камерой – утренняя пустыня завораживала своей графичностью. А вот гид и водитель были напряжены.
– В чем дело, Салид? – не выдержала я.
– Надвигается буря, госпожа, – от волнения его акцент стал ещё более заметен.
– Странно, небо совсем чистое…
Больше вопросов я решила не задавать, местным виднее. Машины с безумной скоростью гнали по идеально ровной трассе, а мои сопровождающие становились все более обеспокоенными. И вот буря налетела огромной стеной песка. Совершенно неожиданно для меня небо и земля смешались в адском хороводе. Сработали подушки безопасности, и я потеряла сознание от сильного удара.
Тем не менее я всё ещё отказываюсь верить, что дела мои довольно плохи. Как минимум я жива, судя по всему, относительно здорова и рядом люди. Значит, смогу договориться. Я ведь всегда считала, что родилась под счастливой звездой. Мне сказочно везло в жизни с самого моего рождения и до сегодняшнего дня. Мне посчастливилось родиться в более чем обеспеченной семье. Мои родители всегда были и остаются любящими и понимающими, даже, несмотря на развод и вечную занятость. Папа – владелец крупного медиа-холдинга. Мама – известная в прошлом актриса. Когда мне было около семи, они расстались, и даже тогда я не чувствовала себя несчастной или ущемленной. Мама полюбила другого мужчину и ушла к нему. Колин хороший, мы вполне ладим. Но я выбрала остаться с отцом – ведь это он, а не мама, был брошенным и одиноким. Когда через год папа нанял мне новую гувернантку, я очень подружилась с Лиз. И, видя, как она смотрит на моего отца, сделала все возможное, чтобы заметил и он. Вуаля! У меня снова была полная семья, даже более чем полная! Далеко не каждый может похвастаться двумя мамами и двумя папами. Скоро родился и Майк, мой сводный братишка по отцу. А вот у мамы с Колином детей так и не появилось. В общем, детство мое было безоблачным. Да и рядом всегда был Нейт, такой же энергичный и неуправляемый, как я. Мы дружим с пелёнок, ходили в один сад, затем в одну школу. И, сдается мне, за годы нашей безудержной дружбы выпили немало крови у родителей своими выходками. Такого сообщника для проделок еще поискать. Мне всегда везло с людьми, встреченными на жизненном пути. Я имею возможность заниматься любимым и интересным делом и не думать о хлебе насущном. После окончания школы уехала учиться в Арану, на родину моей бабушки. Да, я променяла знойный Кио и ласковый океан, на снега и холод, но там находится лучший университет по выбранному профилю, а с языками у меня проблем никогда не наблюдалось. Закончила факультет международной журналистики. Ещё, будучи студенткой, начала писать для одного из изданий отца. Да-да, блат и всё такое. Но не найдется ни одного человека, который, зная меня, не сказал бы, что я не вкалывала как проклятая. И теперь я езжу по разным странам в поисках интересностей. Весь мир мой дом, ведь с самого раннего детства я много путешествую. Сначала с родителями в их деловых поездках и на отдых, потом с друзьями и самостоятельно. У меня есть любимый человек, Алекс, он необыкновенный. Вспоминаю его сногсшибательную улыбку и не могу не улыбнуться сама. Мы много времени проводим порознь: и его и моя работа требует быть постоянно в дороге. Но каждая встреча – незабываемый праздник. Недавно мы купили общую квартиру в Аране. И рано или поздно планируем осесть в ней. Завести детей. Да, я жутко удачливая. Я даже сладкое могу есть в любых количествах без ущерба для фигуры и кожи, в конце концов!
И не говорите мне, что судьба решила, что моя чаша благополучия уже переполнена. Я ещё поборюсь.
КИРАМ
Сегодняшний бой был стремительным и удачным, как, впрочем, и предыдущие. Мы только вернулись с отцом из столицы, где проходил полуфинал, и я немного устал с дороги – два часа без движения кого хочешь утомят. Надо бы отметить это дело с парнями. Джавад должен заехать за мной с минуты на минуту. Мой троюродный брат часто бывает в нашем доме, и мы дружим, сколько я себя помню, несмотря на разницу в возрасте в пару лет. Он старше, самостоятельней и резче в своих суждениях. Но он мой брат и я мирюсь с некоторыми его недостатками, зная, что он всегда прикроет мою спину. Кроме того, я знаю, что в силу некоторых обстоятельств отец готовит его в свои преемники. Джавад говорит иногда, что чувствует за это некоторую вину, но это как раз то, что волнует меня меньше всего. Не хотел бы я стать наследником Самира, это не моё. А вот встретиться сегодня с друзьями как раз хочу. В конце концов, имею я право на небольшие послабления? Уже послезавтра стану совершеннолетним.
– Господин, отец ожидает вас в кабинете, – входя со стуком прерывает ход моих мыслей старый Орм, служащий отцу дольше, чем я себя помню. Выбора нет кроме как покинуть комнату и отправиться к нему. Встреча с друзьями никуда не денется, да и не думаю, что отец отнимет много времени. Спуститься вниз, пройти через дворик, свернуть налево. Путь знаком и не вызывает никаких проблем.
– Ты звал меня? – входить в святая святых без стука не позволено никому, даже мне и Азре.
– Да, Кирам, – отец выдерживает паузу, возможно даже крутит по привычке в руках золотую ручку, подаренную эмиром сто лет назад. Возможно, что-то дочитывает в своём планшете. Хотелось бы мне знать. – Кирам, послезавтра твое совершеннолетие, мой мальчик, – неожиданно врывается в мои мысли голос отца. Перебивать старших дурной тон, и я жду, когда он закончит свою речь. – Ты знаешь, что в восемнадцать лет мужчина должен покинуть родительский дом и начать свою жизнь. Это не касается лишь… убогих, – я слышу, как нелегко даётся ему это слово, это признание в том, что его единственный сын – калека. Горькая усмешка на моих губах. Как бы я не старался, каким бы сильным не стал, для этого мира я останусь «убогим». – Поэтому, – продолжает меж тем отец, – через день ты покинешь этот дом. Я купил тебе достойный риад и нашел подходящую бейгали.
Я вскидываюсь, это звучит как насмешка и как… надежда. Отец признал мою силу, несмотря ни на что. Благодарю его кивком головы, просто потерял от неожиданности дар речи – ведь готовился к совершенно другой судьбе.
– В субботу вечером после праздника я отвезу тебя, дальше ты будешь жить самостоятельно. Как и договаривались, начнёшь работать в корпорации, посмотрим, что из этого выйдет. Но двери моего дома всегда открыты для тебя, сын! – заканчивает Самир Арафат, один из влиятельнейших людей юга Палеры. – Можешь идти и отпраздновать победу.
Мне есть, что обдумать, и встречаться с друзьями уже не хочется. Хочется провести эту ночь в стенах отцовского дома, там, где я знаю всё досконально, и придумать, как жить дальше. Что отец имел ввиду, когда говорил, что нашел подходящую бейгали? И ведь спрашивать бесполезно, в жизни не скажет больше, чем считает нужным. Бейгали – тихие незаметные помощницы, готовые исполнить любую блажь хозяина, следящие за хозяйством, греющие постель. Без них не обходится ни один дом, это сердце. Но что, чёрт побери, значит «подходящую»? Обычно, мужчина выбирает бейгали сам из знакомых девушек. Только не в моём случае. Что ж, увижу послезавтра. Точнее, не увижу.
Задвигаю все свои восторги и страхи в дальний угол и всё-таки отправляюсь с парнями навстречу приключениям. Тем более, что у меня столько поводов для хорошей вечеринки.
2
МАРИ
Ночь прошла беспокойно, уснуть удалось лишь под утро. Мысли об Алексе и родителях, ожидающих известий обо мне. Возможно, именно в эту минуту уже оплакивающих меня. Мысли о том, где я оказалась и как же выбраться из этой ловушки. Всё смешалось в голове. И слабая надежда, что это лишь недопонимание и завтра меня отправят домой. В общем, утром я проснулась совершенно разбитой. Завтрак уже ожидал на низеньком столике у кровати. На удивление сегодня меня не стали томить долгим ожиданием. Вскоре после того, как я приняла душ, в комнату забежали две тоненькие девочки в красивых национальных платьях, яркие как тропические птички. Они не разговаривали со мной и на все мои вопросы лишь качали головами в знак непонимания. И им явно пришлись по душе мои светлые, необычные для этих мест, волосы. Мягко, но настойчиво, меня причесали и переодели в платье наподобие их нарядов и верхнее платье-паранджу. Их глаза, наполненные жгучим любопытством, лучились смехом, но лица оставались серьёзными. Что ж, спорить и скандалить мне пока невыгодно. Подождём. К слову, ждать пришлось недолго. Вчерашний неразговорчивый знакомец жестом велел идти за ним. Мы прошли узкими и довольно мрачными коридорами на жаркий и душный задний двор, где нас уже ожидала машина. Может они отвезут меня в посольство? Надежда на благополучный исход вновь подняла голову. Я же Мария Бекероф, известный везунчик. Но поездка оказалась совсем недолгой. Пятнадцать минут попетляв по узким улицам, меня привезли в другой дом, возможно несколько меньше предыдущего, но такой же роскошный. На пороге ждал тот, кому я вчера «подошла».
– Доброе утро, Мария, – поприветствовал он меня на вполне понятном языке моей северной страны.
– Вчера вы были куда менее любезны и разговорчивы, – не сдержала свой острый язык и тут же об этом пожалела, заметив его взгляд в мою сторону. – Простите, это было невежливо с моей стороны. Доброе утро, господин… – я замолчала, ожидая, что мужчина представится.
– Меня зовут Самир, милое дитя, – усмехнулся он. Ну да, мы оба знаем, что на деточку я не тяну ни в коем случае. В мои-то двадцать пять. – Ты, вероятно, жаждешь узнать, что делаешь здесь и какова твоя дальнейшая судьба?
Я молчала, ожидая продолжения, молчал и он, пристально глядя мне в глаза. Так и подмывало снять осточертевший никаб, но я не рискнула злить его. Собравшись с мыслями, Самир всё же пропустил меня в дом. Внутри было сумрачно, прохладно, но помпезно.
– Тебе нравится этот дом, бейгали?
– Что значит «бейгали»? – отвечать вопросом на вопрос – моё любимое развлечение.
– Оно не имеет перевода на твой язык. Самое близкое, что приходит в голову, что-то вроде «любимая прислужница».
Заметив, как меня передернуло, Самир рассмеялся вполне себе искренне и непринужденно:
– Не так всё плохо, девочка. Бейгали – это любимая игрушка хозяина, с нее сдувают пылинки и берегут как зеницу ока.
Почему-то эти слова меня совершенно не утешили. Я резко остановилась:
– Мой отец весьма влиятельный человек, Самир. И богатый. Я думаю, мы сможем договориться. У меня есть жених, в конце концов! Чего вы хотите? Выкуп?
Я всё стояла, ожидая ответа, а Самир крутил в руках неизвестно откуда взявшуюся вычурную золотую ручку. Молчание затягивалось.
– Вы понимаете, что меня будут искать? Неужели вам нужны такие проблемы?!
Он всё-таки соизволил повернуться ко мне:
– В этой стране крепкие и высокие заборы, девочка. А люди стоят за своих до последнего. Тебя не найдут. Смирись.
Он снова неторопливо пошел вглубь дома. Дойдя до изящного бассейна, в залитом солнцем внутреннем дворике, Самир остановился.
– Я не прошу от тебя многого, чужеземка. Ты не ответила, нравится ли тебе этот дом.
– Он красивый, но он не похож на то, к чему я привыкла, – интерьер действительно был роскошен. Ажурные решётки на выходящих во дворик окнах, золочёные светильники в глубине портика, многочисленные деревья в керамических кадках и мягкие диванчики создавали необыкновенную атмосферу. Бассейн, выложенный изумрудно-зелёной мозаикой так и манил окунуться в него.
– Человек ко всему привыкает. И ты привыкнешь, – он прищурился и словно забыл на какое-то время, что я рядом. Устав ждать его реакции, я опустилась в резное кресло темного дерева и всё же позволила себе снять никаб. На душе скребут кошки. Если я останусь здесь пленницей, сбежать будет практически невозможно. В Палере нет выхода в международную сеть и международных телефонных линий. В Палере у женщины нет никакой возможности попросить помощи – просто не у кого, полиция вернёт посмевшую пожаловаться домой, а социальных служб нет и в помине.
– Самир, – предприняла я еще одну попытку. Но он остановил меня резким взмахом руки.
– Просто выслушай, девочка. Возможно, ты не заешь, но в нашей стране есть такой обычай: мужчина в день совершеннолетия должен покинуть родительский кров и начать самостоятельную жизнь. У меня есть сын и завтра его совершеннолетие. Я купил этот риад для него. Но дело в том, что Кирам не сможет жить один. Он… – Самир прочистил горло, – по традициям он должен остаться в моем доме как «убогий»! – последнее слово мужчина словно выплюнул. – Но мой мальчик гораздо сильнее, чем думают окружающие, и он сможет это доказать. Я намерен дать ему этот шанс. Кирам слеп. Попал в аварию, когда ему не было и восьми… Обычно бейгали мужчина выбирает сам, но у Кирама такой возможности нет. Поэтому за него выбрал я.
Я слушала, не перебивая. Да и что тут скажешь. Меж тем Самир продолжил:
– Он много времени провел за границей. Ему близки ваши порядки, так что, думаю, вы найдёте общий язык. Не удивляйся, при должном влиянии и количестве золотого запаса можно выбраться и из Палеры. Я возил его к лучшим врачам Араны и Кирии, но они не смогли помочь. И сейчас ему нужна помощница, которая станет его проводником в мире зрячих. Наши женщины не подойдут на эту роль, они зажаты в рамках традиций. Ты – нет.
– Постойте, Самир, – не удержавшись, вклинилась в его речь. – Вы могли выбрать любую другую мою соотечественницу. Многие из них согласились бы жить в роскошной золотой клетке. Я даже могу помочь в поисках.
– Ты не поняла, Анна Мария. Я выбрал. И ты здесь.
С этими словами мужчина развернулся и быстрым шагом покинул патио, но через минуту вернулся, чтобы бросить:
– Скоро придёт моя бейгали, она всему тебя научит. Завтра я привезу Кирама.
Сказав это, он ушёл окончательно. Я осталась одна в изумительно красивой клетке для глупой птички, что, сломя голову, сама залетела в ловушку.
КИРАМ
Весь день не нахожу себе места. Даже пропустил тренировку, что для меня неслыханно. Не могу представить, какой будет моя жизнь уже завтра. У меня даже нет необходимости собирать вещи – это сделают за меня, так что я не знаю, чем заняться. Отец сказал, что оборудовал спальню и ванную в купленном риаде в точности как дома, чтобы мне было легче привыкать, это обнадёживает. Тураб так же остаётся со мной, так что я довольно много привычного забираю с собой в новую жизнь. Но я всё равно на взводе, хожу из угла в угол и вспоминаю. Вспоминаю страшные дни, предшествовавшие моей слепоте, слоняясь по своей старой комнате. Я ведь не перестал видеть в один момент. Казалось, сначала всё было хорошо. Переломы заживали, синяки сошли на нет. Но вдруг, проснувшись утром, я понял, что всё перед моими глазами стало неясным, размытым. Сначала отец возил меня к лучшим эскулапам Палеры, но те лишь разводили руками. Тогда Самир решился вывезти меня за границу. У него даже не ушло на это много времени на самом деле. Я помню, как поразил меня Давил, мегаполис, каким никогда не стать Палере. Я с восторгом наблюдал за жизнью, несущейся с бешеной скоростью вокруг меня потоком бесконечных машин, монорельсов и людей. Это так отличалось от ленивого темпа Палеры, словно застывшей во времени. Как мне понравилась Арана с ее холодными и сказочными улицами, заметёнными невиданным доселе чудом – замёрзшей водой, снегом. А зрение ухудшалось неумолимо и с каждой новой клиникой и страной надежды оставалось всё меньше. И вот очередной приезд в Арану. Я уже почти ничего не видел, лишь размытые силуэты. Передвигался можно сказать на ощупь. И мне было страшно, всё время страшно. Там в больнице я познакомился с Мэй. Я долгое время думал, что мой новый друг – мальчишка. Такой же несчастный как я. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что Мэй – девчонка! Никогда в Палере девочки не вели себя столь открыто и раскрепощёно. Не проказничали и не дразнились. Не давали сдачи. Это было так удивительно. Пожалуй, это главное, что вообще поразило меня во внешнем мире. Что женщины там не были теми женщинами, к которым я привык дома. Они не прятали своих лиц. Они могли быть врачами и полицейскими. Они могли говорить, когда им этого хочется, и ходить, куда им хочется, ни у кого не спрашивая разрешения. Странно и непривычно. За последние десять лет я много раз бывал то в Аране, то в Кирии и привык к этому, но тогда они, местные женщины, казались мне существами с другой планеты. А с Мэй я сдружился так крепко, что мы до сих пор видимся в мои довольно частые наезды в Арану. Нам всегда есть, что обсудить, у нас довольно много общих интересов. К тому же мне с ней легко, ведь она, как и я, лишена главного из чувств человека – зрения, поэтому понимает меня как никто другой. И, да, эта девушка никогда не щадит моих чувств, прямо высказывая в лицо всё, что обо мне думает. Если бы моя бейгали была хоть вполовину похожа на Мэй, жизнь в одном доме с ней могла бы быть не столь и ужасна.
Хватит мечтать о несбыточном. Спать. Завтра новая жизнь.
3
МАРИ
