Алекс Югэн "Горный Ирис"

Момент для мести был упущен. Михаил Семёнович ответил сразу за двоих:

– Мы, дорогая, планируем самостоятельную жизнь твоего… сына, – последнее слово он буквально процедил сквозь зубы. – Я думаю, он достаточно вырос, чтобы жить отдельно от нас. Да и моя квартира как раз пустует. Если ты, конечно, не против, – последняя фраза была обращена к подростку.

Тот не возражал.

Добрые новости

01.03.2007, четверг. Крепость Горный Ирис.

– Доброе утро, дорогие москвичи! Сегодня первый день весны, а с вами «Добрые Новости» и их бессменный ведущий Лев Завирюха. По сообщению нашего источника в МВД, в районе пересечения улицы Молостовых с Сапёрным проездом вновь найдены человеческие останки.

Изображение жизнерадостного телеведущего сменилось дрожащей картинкой оперативной съёмки какого-то грязного подвала.

– Местные жители связывают это с городской легендой о Ликвидаторе, бывшем сотруднике спецслужб, жившем в одном из близлежащих домов. История всё время обрастает новыми подробностями. Некоторые опрошенные утверждают, что видели его собственными глазами. Другие говорят, что это призрак, вобравший в себя всю тяжесть преступлений, совершённых при жизни, но не имеющий возможности покинуть район, где прошло его детство.

Подвал исчез из кадра. Его сменило лицо корреспондента на фоне жилой застройки. Тот кратко представил зрителям сотрудника МВД, ведущего дело. Камера уехала вниз и остановилась на сером сибирском коте, едко глядящем в объектив.

– География преступлений косвенно подтверждает этот слух. Нашему корреспонденту удалось получить комментарии представителя МВД по району Ивановское. Он утверждает, что причин для паники нет, преступник вот-вот будет схвачен, а слухи надуманны и не имеют ничего общего с правдой.

– Какая чушь! Выключи волшебный ящик! – прервал ведущего низкий властный голос.

– Сей же час, сир.

Бледно-рыжая когтистая лапа повернула переключатель на старом телевизоре, и звук пропал. Оперативник, которому, наконец, дали слово, беззвучно шевелил губами. Вскоре изображение поплыло и сменилось статическими помехами.

– Безволосые обезьяны настолько любят обманываться, что готовы терпеть это вранье? Я решительно не понимаю их мир, Мех!

– Зато техника достойна всяких похвал, – промурлыкал в ответ обладатель телевизора.

Он был полноват, но изящен, с кошачьей грацией и повадками. Пожалуй, его можно было принять за продукт эволюции – таким был бы человек, произойди он от барханного кота. Оторвав взгляд от нового знакомого, читатель мог увидеть окутанную полумраком просторную залу, находящуюся, судя по сырости и затхлому запаху, под землей. На древних каменных стенах висело несколько тусклых ламп, но нашлось место и паре-тройке коптящих факелов. Но даже все вместе они не могли разогнать мрак в дальнем углу, где обосновался собеседник рыжего кота.

– Ты не слишком увлекаешься обезьяньими железяками? – вновь обратился к нему невидимый собеседник. – Как котёнок со своими игрушками! И что там с нашим подопечным? Он уже на месте?

Мех пропустил мимо ушей замечание старшего, сразу перейдя ко второму вопросу:

– Граф Армэ?ль, вы же знаете не хуже меня. Хоть он и живёт достаточно близко, но всё же вне досягаемости Ликвидатора. Однако, боюсь, вскоре всё сложится именно так, как вы предполагали. По донесениям нашего наблюдателя Бонапарта, – тут оба собеседника, как по команде, поёжились: «БР-Р-Р!», – ваш «волшебный мальчик» окончательно разругался с отчимом, и тот вскоре спровадит его в свою пустующую квартиру, находящуюся как раз в опасной зоне.

Невидимый ранее собеседник выступил из полумрака и принялся мерить шагами залу. Несмотря на возраст, он был намного стройнее подчинённого, подтянут, гибок и стремителен. Да и в остальном выглядел очень эффектно: чёрная лоснящаяся шерсть с отливом, белая манишка и плащ из клубящейся тьмы.

– Я боялся признать, что этот день наступит, Мех, – он подкрутил свои роскошные кошачьи усы. – Наши охранные чары там бессильны и ничем ему не помогут. Но мы не можем просто выкрасть парня, пока не поймём природу его волшебной силы. Придётся приставить к нему кого-то из наших агентов. В качестве – как это говорится у людей? – ангела-хранителя.

– Сир, вы же знаете, что выбирать особенно не из кого. Многие хороши для наблюдения за людьми, но защищать их… А наш единственный сотрудник в человеческой личине и с пристойной легендой… Она занята с Чёрным Вороном, и не может отвлекаться на другие задания. Да и заставить людей самих охранять «волшебного мальчика» не выйдет. Если я наведу на него спецслужбы, мы точно потеряем контроль над ситуацией. Они насторожились и в прошлый раз, когда получили информацию от моих агентов.

Армэль вздохнул:

– Да, они играют жёстко, и мы для них – такой же объект охоты… А что, если сделать ещё одно подобие человека?

– Подобие… Подобие сотворить несложно. Но что толку в оболочке? Гораздо важнее то, кем её наполнить. Тут нужна душа особого склада. Кто-то, кто сориентируется в любой ситуации, впишется в их действительность почти без подготовки. Такие кадры на дороге не валяются.

Мех говорил чистую правду, пусть и не всю. Действительно, многие агенты были уже раскрыты, изловлены человеческими спецслужбами да так и сгинули… Но истинная причина его возражений была иной. Всё снова делается в последний момент и, почти наверняка, будет переложено на его плечи!

Он взглянул на экран. Помехи прекратились, и телевизор сам собой переключился на музыкальный канал. Начинался молодёжный мультсериал. Неожиданно для самого себя Мех выговорил:

– Посмотрите сюда, сир! – указал он лапой на экран. – Кажется, теперь у меня есть одна кандидатура!

– Что ж, рад слышать. Но при чём тут эти небрежно нарисованные человеки? Главная героиня такая нескладная!

– Не она. Вглядитесь в её подругу: эти голубые глаза, широкие скулы, худоба… Неужели она вам никого не напоминает?

– Ле’Ра?йна! – пробормотал Граф Армэль дрогнувшим голосом.

Узнал. Ле’Райна – единственная, подходящая для этого задания. Ле’Райна – демон из прошлого, ныне развоплощённая, заточённая и лишённая памяти. Памяти, но не личности.

– Она… Она подойдёт идеально. Как же давно это было! – Армэль настолько погрузился в воспоминания, что не заметил, как начал думать вслух. – Теперь она меня и не вспомнит. Может, это и к лучшему.

Он провёл рукой по стене, и та явила колдовской тайник. В нише стояла пыльная зелёная бутыль с сургучной печатью. Граф Армэль погладил стекло с нежностью, поразившей наблюдавшего за ним подчинённого. Вдруг он отдернул лапу, будто обжёгся.

– Нет, не могу! Сам твори. Ты уже давно всё умеешь не хуже меня. И помни, Механик, времени у нас мало!

– Насколько мало? Когда вам нужен новый сотрудник?

«Вот. Сейчас он это скажет. Даже полным именем назвал. Три. Два», – начал считать про себя Мех.

– Он нам нужен еще вчера.

– Как скажете, сир.

Толстый и тонкий

Москва, р-н Ивановское.

Над телом, несколько поодаль от остальных, стояли двое оперуполноченных в гражданском. Лейтенант Нестор Воронов был высок и худ. Со своим выдающимся носом и длинными иссиня-чёрными волосами он и впрямь смахивал на ворона. Его правый глаз дёргался от нервного тика, а подбородок и щёки были старательно выскоблены бритвой. Воронов был одет во всё чёрное: узкие джинсы, винтажный кожаный «бомбер» и кеды, порядком отсыревшие от весенней слякоти. Он достал служебный фотоаппарат и снимал искалеченный труп в разных ракурсах, привычно ёжась от холода.

Его непосредственный начальник, капитан Илья Ильич Мещанинов, был одет основательней: шерстяное пальто, презентабельный синий костюм и тёплые ботинки. Весь пышущий здоровьем, розовощёкий и жизнерадостный, Мещанинов старательно протирал очки специальной тряпочкой из микрофибры. Одновременно с этим он подслеповато щурился на солнце, гадая, скоро ли стает снег и настанут погожие деньки. Илья Ильич изо всех сил пытался отгородиться от свалившейся на его голову чертовщины и просто радоваться весне.

– Стало быть, жертва, – наконец нарушил он повисшее молчание, – под номером?..

– Семь, – сипло ответил подчинённый, сверившись с громадным блокнотом. – Так же, как и в прошлых случаях, обе кисти отрублены. Причём, крайне неаккуратно. Обнаружены неподалёку в зубах у собаки, принадлежащей…

– Тем же гражданам, что и раньше, – перебил его Мещанинов. – А у преступника, кажется, какой-то пунктик на этой псине. Или на её хозяевах. Мы их уже исключили?

– Мы их уже исключили, – эхом отозвался Воронов. – Во время случая под номером… – он послюнявил палец и отлистал пять листов назад, – под номером три хозяева собаки находились в отделении милиции в качестве задержанных по жалобе… Что за почерк? – возмутился он. – А-а-а, по жалобе гражданки Тришкиной И.И. на злостное нарушение тишины в ночное время. А значит, никак не могли совершить убийство, почти идентичное номерам один и два.

– Напомни, это ведь та самая Тришкина, которая нашла первую кисть? – присутствие посторонних помешало Мещанинову упомянуть известное выражение про шило.

– Та самая. И она же добилась возбуждения уголовного дела. Кисть к тому времени была полностью обглоданной, а тело еще не обнаружили. Поэтому вначале…

– Да-да, спасибо, что напомнил! Ведь согласно утверждению Прокопенко, обглоданная человеческая кисть ещё не означает убийства. Он предложил Тришкиной подождать пару дней, не объявится ли безрукий! – капитана передёрнуло. – Ты хоть представляешь, как меня за это отодрали, когда до начальства дошло? Чёрт бы его побрал!

Во всяком коллективе есть свой аутсайдер. В их отделе это был болезненный вегетарианец Лёша Прокопенко. В рабочее время он изучал журналы о здоровье и питался по расписанию – полезной домашней едой. На службу времени не оставалось. Пять лет назад Лёшу пристроили по протекции кого-то сверху да так и забыли. Докладные записки и жалобы на вопиющую некомпетентность, казалось, пропадали бесследно, и он так и оставался в одной и той же должности все эти годы.

Лёша Прокопенко раздражал всех без исключения и тем объединял коллектив. Почти все сотрудники спали и видели, как его, наконец, переведут в другой отдел. Все, кроме Воронова. Тот опасался, что в отсутствии Прокопенки может сам занять место изгоя, хоть и по другим причинам. Он был первоклассным специалистом, но слишком часто позволял себе пропускать процедуры, замедляющие расследование. Вкупе с его привычкой говорить людям всё, что он о них думает, это создавало взрывоопасный коктейль и мешало карьерному росту.

Лейтенант вспомнил о шаурме, которую с раннего утра таскал в кармане куртки. Он достал свёрток, аккуратно развернул и откусил большущий кусок.

– Фу! – скривился капитан. – И как ты это ешь?

Воронов не отвечал, и Мещанинов вернулся к повестке дня:

– А всё это подводит нас к самой главной проблеме. Придётся отпустить последнего подозреваемого. И надо бы сделать это без лишней огласки, чтобы его не пришли линчевать.

Воронов промолчал. Всё действительно выходит хуже некуда. Уже который раз они берут след, арестовывают подозреваемого… И всякий раз есть хорошие косвенные доказательства, на которых можно построить обвинение. Но тут происходит новое убийство, похожее, как две капли воды.

– Как будто кто-то специально над нами издевается!

– А мне его жалко было. Я даже немного обрадовался, когда новый труп нашли, – Воронов осёкся, поняв, что его слова звучат диковато. – Ну в смысле, это же значит, что мистер Факин ни при чём, и его можно отпустить.

Мистер Факин – подозреваемый, арестованный по горячим следам после шестого убийства. Он был, как сказали бы раньше, «деревенским дурачком». В минуты помрачения Факин бегал по улице, «стреляя» в прохожих из воображаемого оружия:

– ТРА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА!

А когда «диско-личность» брала верх – прыгал, подпевая танцевальному ритму, слышному лишь ему:

–Там-тадам-там-там! Там-тадам-там-там! ФАКИН!

Отсюда и пошло прозвище.

Будучи задержан позавчера днём, он выглядел необычайно испуганным и даже не стал устраивать свой очередной «факин-концерт». Может, осознал нависшее над ним страшное обвинение. Народ, тем временем, вынес однозначный вердикт:

– Да это же наверняка наш убийца!

Тогда под окнами участка собралось с десяток праздных зевак. Двое присутствовали при задержании, ещё трое что-то слышали и поспешили посмотреть на продолжение. По дороге они удвоили своё количество. Собравшиеся почесали языками, обменялись домыслами да и разошлись разносить слухи. Уже к концу дня нашлись те, кто утверждали, что лично видели, как Факин с наслаждением мучил крыс, голубей и котов – на что хватило фантазии. Часть из этих сплетен попала на «жёлтые» интернет-ресурсы. В частности, отличился malware.ru: их автор собрал и творчески обработал слухи, изобразив Факина форменным Чикатило.

Всю короткую дорогу до участка Мещанинов и Воронов провели в тягостном молчании. Куда теперь повернёт народный гнев? Чем всё это закончится?

Суд Линча

– Отпускают тебя, дурак! Понял что ли? – Прокопенко решил лично объяснить происходящее недавнему подозреваемому. Пока – через окошечко двери изолятора.

Неизвестно, что творилось в голове у заключённого, но он с хитрецой глянул на собеседника и сообщил с заговорщическим видом:

– Факин…

– Без предъявления обвинений!

Теперь Факин был достаточно подготовлен к свалившейся на него свободе. Прокопенко вставил ключ в замочную скважину. Он сделал первый оборот против часовой стрелки, и по всему подвалу изолятора разнесся лязг давно не смазанного механизма.

Мещанинов выглянул в окно первого этажа. Перед участком собралась небольшая толпа – человек двадцать. И, судя по выражению их лиц, они вовсе не собирались праздновать освобождение заключенного.

– Погоди-ка, Лёш, – крикнул Мещанинов в открытую подвальную дверь, – стоп! СТО-О-ОП!

– Шо такое, Илья Ильич? Передумали отпускать?

– Сколько ещё до окончания 48 часов?

Прокопенко шмыгнул сопливым носом и сверился с часами:

– Два часа с четвертью, – уверенно доложил он и добавил чуть тише:

– Пора обедать…

– Подержим его ещё часок. Пока разойдутся эти… эти… – Мещанинов силился подобрать слово.

– Селяне с вилами! – гаркнул Воронов из приоткрывшейся двери уборной.

Заржали все, находившиеся в участке. Кроме Прокопенко.

– Шо он сказал? – крикнул он из подвала.

Мещанинов сложил руки рупором:

– СЕЛЯНЕ С ВИЛАМИ!

– А-а-а… Тогда смешно…

Через полтора часа пошёл мокрый снег, и на улице осталось лишь двое самых упорных. Остальные разошлись несолоно хлебавши. Мещанинов дал команду выпускать: лучшего момента всё равно не дождаться. Факину выдали изъятые вещи и выпроводили за дверь отделения. Не успел он покинуть территорию, как стало понятно, что «селяне» тут как тут, а те двое – лишь их дозорные. Они загородили Факину дорогу и позвонили кому-то по мобильному. Почти мгновенно восемь человек вышли из двух легковушек, припаркованных неподалёку. Подкатила голубая «Шестёрка». Из неё вылезло ещё семь народных мстителей, невесть как туда поместившихся.

Вначале они просто обступили душевнобольного, выкрикивая оскорбления и угрозы, да такие, что уже тянули на состав преступления. Факин предпринял отчаянную попытку прорваться на волю, не забыв свою любимую присказку. Это было последней каплей.

Кто-то из толпы наотмашь ударил его по лицу. Факин мотнул головой, выплюнул выбитый зуб и закричал что-то невнятное. С другой стороны прилетел ещё удар. Потом ещё один слева. И ещё. Он пытался закрывать лицо руками под всё учащающимся градом тумаков и оплеух.

Мещанинов, наблюдавший из окна участка, тихо ойкнул и весь как-то съёжился, не в силах что-либо сделать или хотя бы оторвать взгляд. В отделении повисла гнетущая тишина. Почти все отвлеклись от своих обязанностей и прильнули к стеклу с каким-то болезненным любопытством. Все, кроме Воронова. Лейтенант снова заперся в туалете, проклиная утреннюю шаурму. Из-за двери послышался характерный звук, и Воронов торжественно объявил:

– Опер с..т – земля трясётся! Шаурма долой несётся!

Шутка была встречена гробовым молчанием. С улицы явственно донеслись звуки творимой расправы.