Вот он, совсем ещё малыш, рыдает над сбитой коленкой, а над ним склоняется он. Дед. А в глубоких глазах тревогу сменяет спокойствие. Дед что-то шепчет ему ласковое, тягучее и накрывает рану широкой ладонью. Мгновенье, и боль отступает. Дед убирает руку и ерошит ему пушистые волосы. А на коленке уже ничего нет, лишь тонкая плёнка блестящей кожи.
Плечи юноши дрогнули, опустились.
И снова перед глазами возник образ деда.
Грозный, скорбный, склонившийся над неподвижными телами матери и отца. Его стиснутые в безутешном молчании губы. Жёсткий блестящий взгляд, а внутри целое озеро горькой влаги. Его сжатые кулаки и побелевшие костяшки напряжённых пальцев. А к ноге деда прижимается он. Крошечный мальчик с растерянным взглядом. Не сводящий глаз с липкой лужицы, растекающейся под телами. С саднящей болью в опустевшей душе и единственным родным человеком во всём мире.
Юноша отшатнулся. Меч с грохотом вывалился из ослабевшей руки. Горестное раскаяние затопило заблудшую душу, и дрожащие губы раскрылись, выпуская на волю слабый звук. Едва слышный, но как гром с небес значимый.
– Прости, дед…
И тут же мир перевернулся.
От стен потянулись густые тени. Юркими змейками нырнули в толпу, стремительными жалами правосудия, когтями возмездия.
Мужчина в плаще растерялся. Лицо перекосила гримаса страдания. Вытаращив глаза, он смотрел на то, как грозной величественной статуей поднялся на ноги тот, кого он уже считал побеждённым. А рядом с ним выпрямлял свою спину предатель, опираясь на руку того, кого только что едва не прикончил.
Смотрел и не верил глазам. Этот Трон, этот Зал уже должны были принадлежать ему! Только ему… Разве не он положил всю свою долгую жизнь на кон, связавшись с этим треклятым мальчишкой? А теперь…
– Предатель! – злобно зашипел он, прожигая взглядом ненавистную фигуру несостоявшегося убийцы.
«Какая же непостоянная девица, эта Фортуна…» – пронеслось в голове.
А вокруг него уже сгрудились приспешники. Своими телами закрывали они своего обманутого Повелителя, гибли, но оттесняли того прочь из Адского зала. Подальше от смертоносных укусов Теней, подвластных лишь одному Владыке Ада. От его скорого и беспощадного воздействия. Не раздумывая, впопыхах. В запретный срединный мир. Туда, где можно спокойно зализать раны. Где людское неверие сыграет им на руку. Где, пополнив ряды своей разгромленной армии, Повелитель вновь вскинет голову и обратит пылающий взгляд в сторону отринувшей его колыбели.
***
Он брёл по каменистому плато, бессильно загребая ногами багровую пыль.
Он, недавний отступник, и те, против кого он совсем недавно обнажил меч.
Понуро опустив голову, он корил себя, ругал почём зря, не в силах поднять лицо и взглянуть в глаза своим воинам.
А те молча шагали вперёд. Не осуждая, не кляня, а лишь сурово насупив кустистые брови.
Каким же он в их глазах должен казаться глупцом, раз поддался влиянию Кроля.
Того, кто издавна плёл паутину интриг вокруг правящего семейства. А задурить голову юному принцу и переманить на свою сторону, было, видно, верхом желаний.
И только лишь строгий взгляд деда не позволил скатиться непутёвому внуку на самое дно и собственноручно отнять драгоценную жизнь.
Жизнь Владыки, правителя, единственного оставшегося в живых родича.
Глаза защипало, наверное, от стыда, обиды и сожаления. Он поперхнулся, неловко споткнулся и сбился с шага. Тут же спохватился и, выпрямив спину, гордо развернул плечи.
Негоже наследнику престола показывать подданным свою слабину.
В синем взгляде полыхнул алый отблеск, желваки заходили под натянутой кожей острых скул. Губы стянулись в тонкую линию, зубы скрипнули. И, глубоко втянув в себя воздух, юноша резко выдохнул. Кожу взбудоражил озноб.
Спрятав меч, он собрал в кулак остатки воли и не колеблясь вошёл в родовой замок.
***
– Пасть духом – это нормально. Главное – суметь снова обрести себя. А сделать это можно, только если понять случившееся, смириться с ним, принять и очистить душу покаянием! – рычащие нотки во всегда властном голосе на этот раз не пугали. Они, будто вплетаясь в каждое слово, проникали в саму суть сгорбленного у подножия престола юноши. – Не печалься, мальчик… Ты ещё молодой да глупый, однако сердце твоё умнее разума, – положил мужчина на голову юноши широкую длань. Тот будто бы сжался, ожидая удара, съёжился, зажмурив глаза, но толстые пальцы лишь взъерошили кудри, и тяжесть с головы мгновенно исчезла.
Юноша облегчённо перевёл дух, но тревога не отпускала. То, что сегодня натворил он – непростительно. И не стоило ожидать полной пощады от сурового деда.
Шумно выдохнув, Владыка поднялся. В лице его вспыхнула боль.
Он и не представлял, что ему делать с этим наивным мальчишкой, так похожим на свою покойную мать. Его девочку. Милую, добрую и так рано ушедшую.
Дворцовые интриги опустошили её ранимую душу, погасили пламя в глазах… Таких же синих, как и у её сына.
Почесав подбородок и крякнув, мужчина принял решение.
– Ступай за мной, Луцианус.
Покорно склонив вихрастую голову, юноша встал на ноги, выпрямился и тревожно взглянул деду в глаза.
Не было там ни гнева, ни обиды, ни привычной суровости, лишь скорбь и печаль.
Юноша выдохнул и виновато потупился.
– В срединный мир, говоришь, удрали смутьяны?
– Да, Владыка, – не смея поднять глаз, выпалил тот.
В душе его вновь поднималась волна негодования. На хитрого скользкого Кроля. Но больше всего – на себя. Безрассудного, объятого юношеской горячностью, жаждой подвигов и свершений.
Заметив в синеве родных глаз зарождающейся пламя, Владыка ухмыльнулся и по-отечески положил на плечо юноши руку. Тот даже не дрогнул, в его душе уже вовсю полыхал огонь, жаждущий справедливости.
– У тебя ещё будет шанс доказать свою верность, мальчик. Пойдём со мной, я хочу подарить тебе одну затейливую вещицу.
Кончики властных губ дёрнулись, вокруг глаз пролегли морщинки. Лицо Владыки Ада осветила любящая улыбка.
– В тебе моя кровь, Луцианус. И это бесспорно.
Резко отвернувшись, будто скрывая от пристыженного внука влажный блеск стальных глаз, мужчина быстрым шагом покинул тронный зал.
Словно очнувшись, юноша вздрогнул и двинулся вслед за венценосной особой.
В уютном алькове сумрачной спальни Владыка открыл неприметную арку и, скользнув внутрь, оставил юношу озадаченно хмуриться. Что ещё за подарок приготовил ему властный дед.
Тот вынырнул так же внезапно, неся в руках странный кулон.
– Это Крис. Носи его всегда при себе. Считай этот подарок своим талисманом. Когда-нибудь ты поймёшь, что с ним делать. И он спасёт тебе жизнь.
Ловким движением Владыка Ада повесил на шею наследнику серебристую цепь, на которой, переливаясь перламутровым блеском, висел длинный изогнутый костяной клык неизвестного зверя.
***
Громкая музыка навязчиво врезалась в уши, дурманила голову, сводила сума. Мышцы конвульсивно сжимались, причиняя жгучую боль. Зубы клацали друг о дружку, а глаза нещадно слезились. Может, от вездесущего табачного дыма, а может, уже началась беспощадная ломка.
Худая высокая девушка жалобно всхлипнула и с надеждой оглядела танцующих.
Ночной клуб, как обычно, переполнял всякий сброд, и была вероятность, хрупкая, малюсенькая надежда отыскать в толчее какого-нибудь щедрого торчка.
Наткнувшись взглядом на взбудораженную предвкушением разношерстную группу, она резво поспешила за ними.
Пристроившись в самый хвост, она юркой змейкой проскользнула со всеми в глухую каморку. Приспособленная хозяином специально для утоления разных нужд посетителей, та являла собой жалкое зрелище. Тёмная, убогая, крохотная, она едва ли вмещала в себя пять человек, а тут их набилось с десяток. И новые всё прибывали.
Вскоре в небольшой комнатке было не протолкнуться. Едко чадящие косяки пошли по рукам. На радость так нагло проникшей сюда незваной гостье, и ей в ладонь ткнулся обслюнявленный косячок.
Раздумывать она не стала и, глубоко затянувшись, блаженно прикрыла глаза.
В бок ей больно ткнули локтем.
– Дай…
И больно царапнув, чужие пальцы выдернули чадящий огрызок.
Не успев возмутиться, она уже заполучила другой, и праздник продолжился.
Очнулась она внезапно. Повсюду вповалку лежали торчки и блаженно стонали.
Что её разбудило? Девушка нахмурилась. От недавней эйфории не осталось следа. Зябко поведя плечом, она покрепче закуталась в тонкую блузку и попыталась подняться.
Ослабевшие мышцы отказывались подчиняться, и она вновь и вновь сползала по стенке.
Внезапно пространство вокруг задрожало, подёрнулось дымкой, заискрилось белыми молниями.
Сердце девушки глухо забилось о рёбра, разгоняя по венам чистый адреналин. Дурман полностью испарился, и разум конченой наркоманки уже давно не был так удивительно чист.
Забыв, как дышать, она вжалась в стену и испуганно прикрылась ладонями. Глаза слезились. Даже сквозь пальцы яркий свет ослеплял. Мысли метались, губы кривились, и, когда она уже распахнула рот, чтобы в панике закричать – всё закончилось. Робко убрав от лица трясущиеся ладони, она проморгалась и замерла, раскрыв рот.
Посреди комнаты, прямо меж тесно прижатых друг к другу стонущих тел, стояла фигура.
Высокая, грозная. С головы до ног закутанная в чёрный изорванный плащ. От неё так и веяло силой.
Девушка съёжилась, попав под давление чужой харизмы.
– Ты Бог? – тихонько выдохнул она.
– Для тебя – да, – прошелестело в ответ. И незнакомец, шагнув к ней, властно протянул руку.
Позже, приведя его к себе в дом, девушка с ужасом поняла, что совершила роковую ошибку.
Безупречно прекрасный, ненасытный, несдержанный, он оказался вовсе не тот, за кого она его приняла. Вовсе не Бог. Не ангел. И даже не человек. А что-то совершенно иное. Невообразимо чуждое, неподвластное её разуму.
А потом он ушёл. Насовсем. Оставив ей напоследок смертоносный подарок.
Этот год девушка не пережила.
Глава 2
Настольная лампа слабо освещала помещение, периодически мерцая и медленно выводя из себя всех присутствующих.
Черноволосый мужчина сидел за столом, машинально почёсывая подбородок. Пряди его непослушных волос топорщились своеобразным нимбом, попадая в ореол света лампы. Он сидел молча, отбивая карандашом по столешнице понятный одному ему ритм.
Напротив него ерзал на жёстком стуле хиленький мужичок. Слепо щуря глаза от бившего в лицо яркого света, он нагло таращился на Ричарда, кривя рот в щербатой улыбке. Сурово нахмурившись, Ричард вновь почесал подбородок и, хрипло откашлявшись, нажал клавишу диктофона. Хищно зыркнув на технику, задержанный сузил глаза и усмехнулся.
– Не на того ты рот раскрыл, начальничек. Руки коротки – не дотянешься.
– Прежде всего, вы имеете право хранить молчание. Каждое ваше слово может быть использовано против вас в суде, – невозмутимо перебил его Ричард, получив в ответ наглый смешок. – Ваше имя, фамилия и адрес проживания?
– Так я тебе и сказал! – невольно дёрнул руками задержанный, звякнув браслетами.
Не спуская глаз с вальяжно рассевшегося наглеца, Ричард что-то быстро черкнул на листке, аккуратно положил на него карандаш и медленно встал. Пригладив ладонями волосы, он одёрнул пиджак и, молниеносным движением перегнувшись через столешницу, схватил за грудки не ожидавшего подвоха преступника. Тот не успел даже рта открыть, как оказался в жёстком захвате.
Цепь лязгнула и натянулась, причиняя запястьям жгучую боль. Оказавшись нос к носу со своим рассерженным собеседником, наглец растерял весь свой запал и завыл. Что-то хрустнуло, мужичок охнул, дёрнулся и, скривившись, завыл громче.
– Повторю свой вопрос, – спокойным тоном начал снова Ричард, но взгляд его метал молнии.
– Отпусти, я скажу, – захныкал задержанный, из глаз его хлынули слёзы. Он уже не выглядел наглым уркой, хозяином жизни. Сейчас перед Ричардом скулил жалкий шакал.
Однако тот не спешил отпускать. Ещё с минуту мурыжил он уголовника, давая ему прочувствовать всю прелесть стальных браслетов, ломающих кости. Глядя на то, как кривится от боли лицо, как дрожат его губы, а солёная влага течёт по щекам, Ричард едва удержал на лице маску невозмутимости и не расхохотался тому прямо в лицо. Но вот хватка ослабла, и мужичок мешком рухнул на стул, болезненно ёжась и потирая запястья.
– Мне нужен врач, – истошно заорал тот. – Ты мне руки сломал…
Ричард брезгливо поморщился и кивнул, опускаясь на своё место.
– Всё будет после того, как ты мне ответишь на все вопросы.
Облокотившись о стол, он вновь взял карандаш и, рассеянно покрутив его в пальцах, уставился на задержанного. Тот судорожно вздохнул и начал исповедь.
– Улица Корделия Лейкс, дом 69, – голос его дрожал, но испуганный взгляд словно прирос к холодным глазам вопрошающего.
Дальше всё было по схеме. Вопросы-ответы и быстрая запись в блокнот. Мужичок сдал всех. Как своих подельников, так и странного главаря. Душа Ричарда ликовала. Наконец-то с бандой будет покончено, и он со спокойной душой возьмёт отпуск.
Когда всё было сказано, и задержанный совсем сник, Ричард поднялся.
– Уведите его, – гаркнул он, теребя карандаш в пальцах. Проследив за тем, как конвой уводит преступника, он вздохнул и быстрым шагом покинул допросную.
***
