Ольга Мушенок "Василина для шейха"

Я согласно киваю:

– Спасибо вам, поняла, – я добавила про то, что не боюсь работы и готова работать хоть с утра до ночи.

Когда увидела в его лице негодования, испугалась, но терять по сути то нечего. Меня вынуждают обстоятельства так себя вести, пусть выскочкой кажусь, мне просто нужны эти деньги.

– К чему такие жертвы, разве такой красивой девушке нечем заняться в свободное время? Да, и на сколько мне известно у тебя должна быть хорошая стипендия, не все трудоустроенные, даже зарплату такую получают сколько ты за учёбу.

Я решилась так сказать поделиться своей бедой, может для такого человека, как он, миллионы это не деньги. Представив папу в больнице я загрустила, мне тяжело об этом думать. Грудь сдавило и я прочистив кашлем горло от давящего кома, стала говорить поглядывая то на него, то куда-то сквозь в надежде, что у него есть сердце и милосердие.

– И как вы уже поняли все для папиной операции, и я не считаю себя жертвой, скорее являюсь надеждой для папы, – сама не поняла, как слезы выступили из моих глаз и стали жечь их.

Не старалась вызвать жалость у мужчины, я очень гордая и не люблю, когда меня жалеют выставляя жертвой. Мне не важно трогают его мои слова или нет, если он испытывал тоже самое что я, то он поймёт в каком я положении.

– Ну и дела, Василина, – приглушенно он сказал. На долю секунды показалось он сейчас станет папиным спонсором или, как их там называют, людей, которые вкладывают свои деньги на любую благотворительность и спасение жизней, но он решил остаться слушателем, посочувствовал тихо и резюмировал все это, говоря:

– Сочувствую, Василина. Держись. Должен признаться, ведь лучше убивающая правда, чем дававшая надежду ложь.. тебе не собрать такую сумму в кратчайший срок, даже если ты будешь жить на практике.

– Я знаю, а вот если бы вы взяли меня к себе на работу, как молодого специалиста, то мой шанс бы в миллион раз вырос, – вытирая тыльной стороной руки мокрое лицо от слез, прошу, – Пожалуйста, вы, не пожалеете.

Я готова была умолять, не своим голосом просить соединяя ладони вместе, Это же ради папы и нет здесь места гордости, я наперед ее оставила переступая через себя.

– Еще бы я пожалел! – твердо восклицает Андрей Витальевич, – Мой ответ нет и точка, больше ничего не хочу слушать!

Мне нечего было добавить, мужчина уже не то, чтобы молчал, он встал со своего кожаного кресла и отвернувшись, подошел к панорамному окну, давая понять, что не желает ничего слышать. И мне пора уходить.

В глазах все расплывалось от пелены никому не нужных слез, кроме меня. И вправду со слезами выходила вся боль и пусть на некоторое время.

– Василина, – кто-то отдернул меня за руку, – с тобой все в порядке?

Это была та секретарша директора, она держала в руках бумаги, которые я видела в размытом виде.

– Я в порядке, – ответила я.

– Возьми дневник практики, думаю не надо объяснять, как его заполнять?

На самом деле, я морально подавлена, потеряна и в такой безнадежной ситуации, что хотелось побыстрее добраться до машины, и кричать не своим голосом. Также хотела поехать к папе и долго, долго плакать ему в грудь. Или наоборот поддерживать его, показывая какая у него сильная дочка. Бедненький. От одной мысли, какую адскую боль он сейчас испытывает и ничем ему не могут унять эту боль, кроме операции в Израиле мне не хотелось жить. Отдала бы жизнь лишь бы мой папочка, самый родной, самый добрый и нежный был здоров и счастлив рядом с мамой. Почему жадность людей делает их слепыми и глухими перед горем других людей? Все подобно крысам несут еду и ценные вещи в дом, и там их съедают и охраняют, так словно все это сделает их бессмертными. Воруют и гордятся не своим богатством, показывая людям какие они молодцы. Меня начинает тошнить, позывы рефлекторно усиливаются и я хватая у секретаря документы спешу в уборную комнату.

Все обошлось, не вырвало. Я оперлась руками о раковину, немного отдышалась и включив кран, стала смывать, наверное, потекшую тушь со своего лица вместе со слезами. Когда подняла глаза на свое отражение, то меня словно током ударило и я превратилась на секунду в статую. Полное забвение. Да, какой там, я забыла кто я и как звать! Забыла все! Все ухнуло, ушло в пятки от страха увидеть позади себя того самого шейха Эмира и его охрану. Черт! Что они делают в женском туалете? Слепые и не видят табличку "дама?" Когда заметила писсуары, то стало в душе смешно, страх со смехом смешались до истерики. Эмир видимо сам был не меньше меня в шоке, а его охрана держалась за оружие, которое виднелось за белыми рубашками. Глаза Эмира потемнели, руками он держался за шнурки своих шаровар, повезло мне, что стоит не держа в руках свое мужское достоинство, иначе бы я скорее всего ослепла и провалилась от смущения.

Что я могу сказать? А что здесь говорить? Надо бы поскорее исчезнуть с их виду, что я и сделала в сию же секунду. Лицо горело огнём, да мне стыдно!

Вышла на улицу и истерически засмеялась. Эти перепады эмоций не делали лучше, только хуже, причиняя дикую боль. Я впала в какое-то отчаяние из-за того, что не могу помочь папе. Слезы снова потекли рекой смешиваясь с каплями теплого дождя. Я почувствовала легкую вибрацию на своем лице, когда запрокинула голову вверх к небу.

Как сообщить маме, что мы в безвыходном положении? Я дала ей надежду, а теперь что? Как мне поступить? Она ждёт моего звонка, наверное сидит у окна и не выпускает с рук телефон в ожидании, что я скажу: "Мама, я устроилась на работу и папе сделают операцию, потому что деньги я нашла".

В сумочке пиликал телефон, достала и закрывая его рукой от дождя, увидела номер подруги.

Облокотилась о перила лестницы и снова в слезы, готовая сползти вниз.

Нажимая на экран слышу её голос:

– Вась, ну что там? Я маме твоей звонила, она плачет ожидая твоего звонка, – грустным тоном говорит.

Слова застряли где-то в горле, я ничего не могла ответить. Слезы душили меня, временами отводила телефон, чтоб она не слышала мой плачь.

– Ал-л-о-о-о.. Васил-иина-а, ты плачешь?

– Вик, меня оставили на практику, но, а о работе сказали забыть, пока не наберусь стажа и опыта. Поэтому, у меня не вышло. Я не смогу найти эти проклятые четыре миллиона! – срываюсь на крик.

– Девочка моя, не плачь. У нас ещё есть время, мы найдем выход. Обязательно найдём! Слышишь?!

– Не найдём выход, потому что его нет. Это неподъемные деньги, понимаешь? Папа останется инвалидом!

Вика стала кричать в трубку, за что я ей благодарна, она знает, как меня привести в чувства.

– Оставайся на месте, я вызываю такси и скоро буду, – послышались короткие гудки и я бросила телефон в сумку.

Дернула плечом, потому что сзади кто-то покушался на мое уединение. Никого не хочу видеть и слышать, пусть никто меня не трогает. Не сейчас, пока не услышала:

– Наш Эмир, пожелал встретиться с тобой, – арабский язык всегда был очень красив и богат.

Повернув лицо, мне уже было все равно, что я некоторое время назад виделась с ними всеми в мужском туалете.

– Ты, ведь понимаешь меня, женщина?

Женщина? Мне всего двадцать лет! Он вообще знает после скольких лет меня можно назвать женщиной? Я улыбнулась на его глупость. И оглянувшись нашла глазами Эмира, он сидел в роскошной и очень богатой машине с открытой дверью, я лица не видела, он сидел глубоко внутри.

– Вижу, что понимаешь и знаю, что владеешь разными языками, – его голос звучал больше угрозой, чем утверждением.

– Что вам нужно? – спустилась на одну ступеньку ниже.

Мужчина нахмурил брови, что его удивило или может рассердило?

– Тебе сообщат о месте и времени встречи, а так же пришлют личного водителя. И еще, наш господин не терпит отказов, и никогда не повторяет дважды.

– Что еще ваш господин хоч..

– Чтоб ваш отец не стал инвалидом! – вставляет слово поперек, как острое лезвие мне в сердце. Туда где сильнее всего болит. А с этими словами открывает мою сумку и кладет туда платинового цвета банковскую карточку, пока я от его слов, а потом уже, и от действий пребывала в шоке.

Глава 4

Ряд машин скрылись из виду. Я достала банковскую карту и покрутила ее в руке с целой гаммой чувств.

"Чтоб ваш отец не стал инвалидом". – голос мужчины не стихал в голове.

Откуда они знают про отца? Вероятнее всего слышали мой разговор с Викой. Вопросов оставалось немало от действий Эмира. Кто я такая, чтоб мне обычной девушке помогать? Хотя какая разница кто решил помочь, очевидно же, что правитель Арабских Эмиратов благодетель и для него, наверное, деньги не представляют ценности, как для нас людей со средними и низкими доходами. А может быть, он управляет благотворительными фондами и по-человечески решил помочь? Неважно, я эту карту передам маме, пусть поезжает с папой в Израиль и ею оплачивает недостающую сумму для операции.

Беспокоило только желание Эмира встретиться со мной, на это у меня не находилось ответа.

Увидела подругу то, как она выходит из такси. Длинные до пояса чернявые волосы быстро мокли под дождем, пока она не раскрыла зонт и не подошла ко мне. Она выглядит сногсшибательно, если и можно ее поймать без макияжа, то, только ночью перед тем, как она ложится спать. Вика закончила колледж по специальности визажист, что находился в другом районе Москвы. Она лучшая в этом деле, стремится открыть свой салон и развиваться. У этой красотки большие амбиции и не сомневаюсь в ее успехе, уж кто-кто, а она умеет добиваться желаемого.

– Извини, что заставила долго ждать, – целует в щечку по-дружески, – Главную дорогу перекрыли, там какая-то шишка проезжала, пришлось в пробке объездными дорогами проезжать.

– Пошли в мою машину, – достаю ключи и прячусь к ней под зонт.

В обычной манере повернула зеркало заднего вида на себя, став поправлять свой макияж, говоря:

– Вась, я все придумала, – достает из рюкзака планшет, открывая неизвестный мне сайт, – Это сайт известного благотворительного фонда, они занимаются сбором средств для инвалидов, больных раком и людей, которые попали в трудную жизненную ситуацию. По отзывам они лучшие.

– Да? И что для этого нужно? – теперь уже с интересом сканирую экран глазами.

– Надо позвонить и спросить, но здесь написано, что нуждающийся в помощи должен описать проблему, и если подойдет по всем критериям, то его пригласят на видео обращения, которое увидят все граждане страны. Короче.. надо действовать, чтоб быстрее разошлись слухи о вашей беде и открылся счет для помощи.

– Вик, на это все нужно время, которого к сожалению у нас нет, – устало вздыхаю, откидываясь на кресло.

– И что теперь, сидеть ничего не делая и ждать не пойми чего? Васька, деньги с небес только во сне падают, а ты в реальности. Открой глаза, мы никому не нужны в этом Мире, поэтому надо всего самим добиваться! Лучше пусть поздно, чем никогда!

– Я не маленькая, понимаю.

– Тогда я тебя не пойму, или может у тебя есть другие варианты? Так предложи их, – жестикулирует руками, на которых блестят золотые кольца.

– Вот, – показываю ей карту.

– Что это?

– Шанс на операцию для папы.

Вика разглядывала ее непонимающими глазами:

– На каком языке она расписана?

– На арабском.

– И откуда она у тебя?

– Не поверишь, эту карту мне дал сам Эмир, правитель Арабских Эмиратов.

Вика тут же засмеялась в голос, а когда поймала мой серьезный взгляд, то замолчала и ее лицо уже выражало растерянность.

– Ты ее украла.

– Вик, ты, что не в себе? Я никогда бы на такой грех не пошла, да и у него столько охраны, что никто бы меня и на метр к нему не подпустил.

Но Вика меня будто уже не слышала, несла какой-то несуразный бред. Вообще обидно стало, моя лучшая подруга посчитала, что я воровка. Я за всю жизнь ничего чужого не брала, если конечно, не считать детство, где могла куклу взять без спросу, и спрятав за пазуху, отнести к себе домой. А кто в детстве не шалил так? Да все! Но воровкой я никогда не была, воспитание не позволяло.

– Лучше признайся, Василин, я то пойму. Тем более на кону здоровье дяди Сережи, воровство ради спасения родного человека – это объяснимый поступок. Я бы тоже так сделала на твоем месте.

– Я не воровка!! Этот шейх слышал наш телефонный разговор с тобой, а потом его человек дал мне эту карту!

– За какие это заслуги сам Эмир решил тебе помочь? – с презрением смотрит на мои мокрые ноги от дождя.

– Ни за какие! – обиженно цежу я, – Он ничего взамен не просил. Почему, ты не можешь предположить, что шейх просто решил помочь, не преследуя корыстных целей? Может у него добрая душа, – она не дала мне договорить, вставляя.

– Да потому что такие серьезные люди за просто так ногу с дивана не поднимут. А тут он, видишь ли благородно помогает обычной девчонке. Тебе это не кажется странным?

– Я тебе уже ответила! – завожу машину и выезжаю с парковки.

– Ты дура или притворяешься? Они, таких как ты, продают в рабство шейхам в гарем, там их насилуют, а потом убивают!

– Каких таких? – устала с ней цепляться за правду, спокойно слушала, однако, что бы я не отвечала, ее это только раздражало.

– Наивных дурочек вроде тебя!

– Вика, тебе надо завязывать смотреть сериалы про Восток, потому что мы живем уже в другом, в цивилизованном веке.

– И все-таки ты дура.. Потому что в отличие от тебя я смотрю новости по НТВ, а там ерунду не покажут. Да и не зря вышел фильм "эскортницы". Девушек продают в рабство, а особенно девственниц, чистых и непорочных как ты.

– Откуда ему знать, девственница я или нет?! Он что гиниколога со мной проходил? Все Вик, не нагоняй жути, итак тошно стало. Отдам маме карту и пусть оплатит операцию, думаю там, хватит денег.

– Проверит, когда в плену у него окажешься. А картой я тебе настоятельно советую не пользоваться, а лучше выброси от греха подальше.

– Зачем я только тебе рассказала, больше ничего не услышишь. Все!

Я высадили Вику, где она попросила и поехала в общежитие. Всю дорогу ее слова не выходили из головы, может же все приукрашивать и преувеличивать. Хорошо, что про встречу с шейхом не призналась, тогда бы, скорее всего подрались. Что на нее нашло? Скорее насмотрелась жути и решила предупредить. Хотя о чем? Это все сказки и Викина фантазия! Я набрала маму, но она почему-то была недоступна, возможно сел телефон, а мама работает в саду. За папу мысленно молилась, к нему пока не пускают в больницу из-за карантина.

В комнате девчонок не было, наверняка гуляют со своими парнями, сидят в кафе или целуются под дождем на видовых площадках. Романтика! Одна я в глубочайшем одиночестве сижу за столом, поедая сушки со сгущенкой, запивая все это чаем с молоком. А это моя романтика. Я люблю одиночество, люблю читать романы и, конечно же, на арабском языке. В этих книгах есть что-то загадочное, что-то от чего с первых слов влюбляешься в их менталитет и героев романа. Жесть не читаю, но открывая книгу по ней не скажешь, что там есть сцены жестокости, поэтому полюбив сюжет уже не способна оторваться. Но там и жестокость выглядит нежной, потому как она от любви, где главный герой всеми силами борется за любимую. Я воодушевилась и подойдя к своей полке, взяла недочитанную книгу, улыбнулась и легла на кровать. Документы о практике на моем столе немного отвлекали, надо же заполнить дневник на завтра. Совесть грызла в первую очередь, и я сомневаюсь уже буду ли читать сейчас роман. С нежеланием стала заполнять все документы и договор прочитала, ничего удивительного мне не показалось. Все в порядке. Достала карту, я до сих пор пребываю в шоке. В моих руках недостающая сумма для папиной операции.

На телефон посыпались сообщения. Вика всегда вовремя, будто чувствует, когда грусть окутывает меня.

Стоило ожидать от подруги, она мне штук пятнадцать видео скинула и ссылки, как я уже потом увидела со статьями про похищенных девушек и недавно пойманную банду, которая торговала девушками под предлогом работы за границей. Последним было сообщение заглавными буквами: "НЕ ОБИЖАЙСЯ! Я ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ И НЕ ХОЧУ, ЧТОБ ТЫ ВО ЧТО-НИБУДЬ ПОДОБНОЕ ВЛЯПАЛАСЬ!"

По всему телу прошлась первая волна страха, боязнь неизвестности от роли, которую мне может уготовить этот шейх. От увиденного затаилась в душе паника. Одно, когда говорят, а другое когда собственными глазами зришь весь этот ужас, пусть и из всемирных источников интернета. Нельзя отрицать, что это может оказаться политической игрой. Интернет – всемирная паутина, в которой мало правды, потому как если бы показывали правду, то у людей бы пропал интерес. Многое преувеличивают, шоу и не более. Тем не менее, я все же прислушаюсь к Викиным советам и откажусь от помощи нежданного Эмира. Когда мне назначат встречу, я поеду и отдам ему его карту, ведь по правде говоря, он мог не так помочь, а сразу через благотворительный фонд или своими методами оплатить папину операцию. И встреча меня тоже теперь настораживает, да и тогда напугала. Я не политический деятель, даже и рядом с ними не стояла как этот шейх. О чем мне с ним разговаривать? Может Эмир хочет обговорить, как я буду оплачивать долг, в который я не собираюсь влезать. Но такие деньги я даже за год не соберу, даже думать об этом не хочу. Я верну банковскую карту и тема закроется навсегда. Мне сейчас проблемы не нужны, так что буду пробовать с идеей Вики, подать заявление на сбор средств для папиной операции.

Стук в дверь отвлек меня.

– Войдите.

– Привет!

– Роман? – от неожиданности увидеть его, брови стали ползти вверх, так же как и у парня.

– Я сам не поверил, пока не увидел, как проходишь мимо меня к дверям общежития, где я, если что, тоже живу, – не скромно улыбается.

Это тот незнакомец с озера, что решил, что я горничной работаю у нашего озера в селе. Высокий, кареглазый, немного горбится и в очках. В ларьке у Гарри Поттера, что ли купил? Он вызвал у меня смех своим видом, интересно на каком он факультете учится?