Возьми журнал, прочти сама, тут информация важна,
ведь простатит – не приговор, то, нашей слепоте – УКОР!!!
На станции пересели на электричку, и здесь, найдя полупустой вагон, Виктор вкратце смог поделиться с бывшим капитаном своими планами по поводу фабрики, не открывая полностью, откуда у них взялись средства, лишь сказав, что нашли в тайге старый клад, где были соболиные шкурки и монеты. Тот обещал обдумать всё в свете вновь открывшихся аргументов и провентилировать вопрос, как безболезненно и с наименьшими потерями поменять их находку на деньги. В конце Виктор попросил при переговорах не называть конкретных имён и источников. Подумав, капитан, согласился, что в сегодняшнем, полукриминальном рыночном обществе, наверняка найдутся люди, которые захотят наложить лапу на их находку без желания хозяев. На этом и расстались на вокзале, договорившись вечером встретиться на квартире Сергея Матвеевича. С вокзала ребята отправились на рынок. Там долго ходили по рядам, приглядываясь и прислушиваясь. Наконец, Виктор высмотрел одного щупленького мужичка, скупающего антиквариат и старинные монеты. Договорились, что он возьмёт две монеты и подойдёт к нему один, а Димка понаблюдает со стороны, есть ли у мужичка сообщники, и как он подаёт им сигнал. Виктор исходил из книжного опыта, где всегда писалось, что барыги одни не работают и часто наводят на клиента своих подельников, а те их потом грабят, а порой и убивают. Виктор при помощи ватных тампонов немного изменил овал лица, надвинул на глаза кепку и моргнул брату. Взяв сумку, Димка отошёл в сторонку и, купив пирожок, сделал вид, что занят едой. Сам же внимательно наблюдал за людьми, толкущимися вокруг. Виктор в это время, сделав круг, подошёл к мужичку с другой стороны и завёл с ним торг. Он показал серебряную монету, и краем глаза следил за его реакцией. Мимика лица у барыги не изменилась, но руки дернулись, когда он увидел монету. Равнодушно взяв её, стал рассматривать, даже показушно попробовал на зуб. Потом небрежно вернул Виктору и назвал бросовую цену. Виктор назвал свою цену, в десять раз выше. Барыга возмущённо замахал руками, и Виктор, пожав плечами, пошёл дальше. А Димка увидел, как барыга повернулся к трём, стоящим недалеко спортивным парням, делающим вид, что пьют пиво и, показав глазами на отошедшего Виктора, кивнул головой.
–Ага, – злорадно, хмыкнул Димка, – Витёк оказался прав. – И, рассеянно вертя головой, двинулся за парнями. – Ну, и что мне с ними делать, ментов звать – не резон. Ладно, надеюсь, брат знает, что делает, предупредив, чтобы я не вмешивался, а только наблюдал.
А тем временем Виктор бродил по рядам, таская за собой "хвост", и не стараясь от него избавиться.
Над рынком динамики вопили визгливым голосом с азербайджанским акцентом:
Стою с утра на рынке я, торгую,
эй, подходи, красавица, не жмись.
Смотри, какой тут свежий огуречик,
а помидор не ела ты не в жизнь!
Ой, мама, ой, удача, будь со мной!
Ой, мама, ой, помидор мой – не гнилой!
Старушка нос воротит от зелени моей,
и челюсть мою сводит от улыбок перед ней.
Ой, мама, ой, забери меня домой!
Ой, мама, ой, базар здесь мне чужой!
Какой-то умник в шляпе чеснок мой обругал.
Сказал, что я – барыга, чеснок сам не сажал!
Ой, мама, ой, я сам хочу домой!
Ой, мама, ой, инфаркт уж был со мной!
Ну, а сегодня, мама, сижу я в КПЗ!
Какой-то мент в гражданке подставился, гад, мне.
Ой, мама, ой, забери меня домой!
Ой, мама, ой, торговец я плохой!
Выйдя на край рынка, Виктор огляделся и, заметив уличный туалет, направился к нему. Парни, повертев головами, шмыгнули следом. Димка растерялся и, ничего не придумав, схватил два обломка кирпичей, валяющихся на газоне, ринулся в туалет. Ворвавшись вовнутрь, он замер с занесённой для броска рукой. Парни сидели рядком у стены, свесив головы, а Виктор мыл руки.
–Ну, ты чего так долго, спасатель, – обернулся он к вбежавшему брату, – постой там, на входе, никого пока не пускай, скажи – уборка, а я их допрошу.
Растерянно кивнув, Димка вернулся на вход и, прикрыв дверь, опёрся о неё. Потом, недоумённо посмотрев на кирпичи в руках, кинул их обратно на газон.
– Эй, ты чего дверь загородил, дорогой? – вывел его из задумчивости раздавшийся рядом голос.
– Извини, дорогой, мать уборку делает, – он пожал плечами, – велела полчаса никого не пускать.
– А…, мать слушаться надо, молодец, что матери помогаешь, – пожилой торговец, то ли узбек, то ли таджик, а может и ещё кто, послушно отошёл от туалета. Так же, не споря, отошли ещё несколько человек. Но вот тройка молодых подвыпивших парней заржала, услышав аргументы Димки и, оттолкнув его в сторону, вошли вовнутрь. Димка услышал их пьяные похабные приколы в адрес якобы его матери и тихий вопрос Виктора. Потом негромкие звуки, похожие на удары боксёрской перчатки и тишину. Через десять минут вышел Виктор, что-то засовывая в карман.
– Ну что, пошли, по поводу барыги всё понятно. – Братья отошли от туалета.
– Он, гадёныш, не столько торгует, сколько грабит клиентов с наиболее ценным и дорогим товаром. Я его сейчас навещу ещё разок, пару вопросов задам. А ты продолжай наблюдать. Дайка мне ещё несколько монет.
И Виктор направился к знакомой палатке. Что-то прибирающий на столе мужичок поднял голову, услышав, что кто-то к нему подошёл, и его челюсть в буквальном смысле отвисла.
– Ну что, уважаемый, – Виктор ехидно подчеркнул своё обращение, – не ожидал? – Глаза барыги испуганно забегали по рынку.
– Ты, наверное, своих подельников, ищешь? – Усмехнулся мальчик. – Так, зря, они ещё не скоро к тебе вернутся, – он достал из кармана и показал паспорта. – Да и сомневаюсь я, что вернутся к тебе с хорошим настроением.
Мужичок сник: – Чего тебе надо, пацан? – руки его дрожали от страха.
– Ну, во-первых, не хами, ты не в той ситуации, а то я ведь обижусь и обижу тебя. – Виктор взял со стола бронзовый подсвечник на толстой ножке и покачал в руке. Продавец испуганно шарахнулся.
– Трус конченный, – усмехнулся про себя мальчик и двумя пальцами сломал подсвечник. Покачав перед носом побелевшего барыги ладонь с остатками подсвечника, бросил их на стол.
– Ну что, говорить будем или как?
–Будем, – икнул барыга, глядя на остатки подсвечника, – а о чём?
–О деньгах, родимый, о деньгах. О чём ещё на рынке говорят? Так сколько стоит моя монета?
Барыга, судорожно сглотнув, просипел сумму, названную Виктором.
– Ээээ.нет, уважаемый, это она стоила полчаса назад, а теперь она стоит в три раза дороже, согласен?
Барыга вскинулся и хотел что-то возразить, но Виктор взял другой подсвечник, и он обречённо кивнул.
– Ну, так чего тогда стоим? – Виктор покачал подсвечник на руке.
– А чего надо? – сжался мужичок.
– Ну, ты проснись, уважаемый, ты покупаешь у меня монету, так? – Виктор взял подсвечник двумя пальцами. – Я согласен с предложенной тобой ценой, так? – барыга икнул и кивнул.
– Ну, так давай деньги, монета-то вот, – Виктор поставил подсвечник и достал монету.
Барыга суетливо стал шарить по карманам, потом присел и завозился под столом. Встал с пачкой денег в руке. Виктор взял деньги и пересчитал.
– Всё правильно, вот твоя монета, держи, – и он положил в потную ладонь барыги серебряный кругляшек. – Сделка совершена. Обе стороны остались довольны друг другом. Или я не прав? – наклонил Виктор голову к застывшему истуканом барыге.
– Прав, прав, – нервно задёргал тот руками, отодвигаясь от мальчика.
– Тогда у меня есть ещё предложение, – и Виктор достал ещё одну серебряную монету. – Цена та же.
Продавец облизал пересохшие губы: – у меня нет больше денег, – затряс он головой.
– Правда, что ль? – прищурился мальчик. И барыга энергично закивал.
– А не врёшь часом, может мне проверить?
– Правда, правда, я не держу с собой крупную наличность, это опасно, менты могут наехать.
– А как же ты торгуешь тогда? – не понял Виктор.
– Мне по мере надобности парни приносят. – Барыга вытер вспотевший лоб.
– Да...., жаль, парни сейчас не помощники, – Виктор задумчиво покрутил монету в руке.
– О, у меня к тебе предложение! Ты закрой пока лавочку свою, типа, на обед, и пойдём, прогуляемся к твоей кассе, а?
– Я не могу, – заикаясь, промямлил мужичок.
– Это ещё почему? – нахмурился Виктор.
– Меня тогда убьют, если я сдам кассу, – он присел, обхватив руками голову.
– Аргумент весомый, – хмыкнул мальчик.
– Ну, а что мне тогда прикажешь делать с товаром, братан, – Виктор участливо присел рядом с продавцом. – Мне деньги нужны, понимаешь, – и он позвенел монетами в кармане.
– Может, что подскажешь?
– А товара много? – встрепенулся барыга.
Виктор внимательно посмотрел на него. – И кто ж тебе всё-то скажет, родимый? – И укоряюще покачал головой. – Ты меня извини, но ты сам виноват, не оправдал доверия. Из-за какой-то паршивой монеты здоровья собирался меня лишить, я уж не беру больше, – мальчик поднял указательный палец, – усекаешь?
– Да, да, я понимаю, сам дурак, жадность сгубила, – барыга мелко затряс головой. – Но, может, договоримся? Я могу взять ещё десять монет, если ты только цену скинешь.
– И на сколько? – хмуро поднял бровь Виктор.
– Ну, на 30%, – барыга алчно глянул на карман мальчика.
– Не…, могу только на десять, – лениво процедил Виктор.
– Ну, хоть на пятнадцать? – барыга закусил от волнения кулак.
Виктор пожевал губами, будто что-то считая, хмуро посмотрел на сжавшегося мужичка и кивнул.
– Хорошо, но берёшь сто штук сразу.
– Сколько? – у мужика перехватило дыхание. – Ты что, клад нашёл?
– Ну, я ж у тебя не спрашиваю, где ты деньги печатаешь? – Виктор грозно посмотрел в глаза барыге.
– Ладно, ладно, не горячись, я согласен. Но мне нужно время, чтобы деньги собрать. Сам понимаешь, сумма не маленькая.
– Сколько?
– Чего сколько?
– Сколько тебе нужно времени: час, два? – Виктор демонстративно зевнул.
– Ты что, дня три.
– Ладно, умеешь ты, дядя, уговаривать. Три, так три. Но сейчас, кровь из носа, но десять у меня купи.
Барыга тяжело задышал. – Ладно. – И набрал номер. – Слива, – рявкнул он в трубку, – бегом неси, – и он назвал стоимость десяти монет. – Мухой что б. – Выключив телефон, посмотрел на мальчика. – Сейчас будут.
– Надеюсь без такого же сопровождения, что в туалете отдыхают? – хищно улыбнулся Виктор.
– Нет, нет, всё по чесноку, – шарахнулся барыга.
Минут пять они, молча, слушали приятный женский голос из кассетника скупщика, читающий сказки:
Было это в другом царстве, но не в нашем государстве.
Тридцать лет солдат служил и в отставку угодил.
Вышел он пешком из части и пошёл искать по свету счастья.
