– Это тебе подарочек. – добавил он.
– Шоккер? – я разглядела его под лампочкой и увидела своё отражение, Кейс внимательно следил за моими действиями. – Мне нужна тряпочка и вода. Надо смыть всю эту ерунду с моего лица.
– Секунду. – он снова побежал на склад.
– Я слушаю тебя внимательно, не томи, я хочу знать всё. – я покрутила шоккер в руках и нахмурилась.
Он немного помедлил.
– Что сказать: кто-то взбунтован, кто-то злорадствует, кто-то слёзы льёт…
– А к какой группе относишься ты?
– Ты же знаешь, – ответил он и вышел с маленьким ведёрком и белоснежным полотенчиком. Но под светом пыльной лампочки, этот полотенчик отдавал немного другим оттенком. Я переборола свою брезгливость и взяла его в руки. – я нейтральная сторона.
– Понятно, что ещё? – я присела на стул к ведру и подняла на него глаза.
– Больше я ничего не знаю. – он забегал глазами по комнате.
– У тебя получается врать, так же, как и продавать качественные товары. – сказала я, и нажав на кнопку включения шоккера, прислонила его к животу Кейса. Он забился в воображаемых конвульсиях, а потом, когда понял, что ничего не произошло – уставился на меня удивлёнными глазами. Мои руки схватили его за ворот изношенной рубашки и я встала. Я была выше его на сантиметров десять, поэтом он почти болтался у меня на руке.
– Тебе видимо не понятно, да? Когда ты продал папе испорченную гранату, и он тебя проучил – ты ничего не уяснил? Мы можем оставить тебя ещё без одного глаза, ведь тебе они не нужны, ибо как бы ты видел – КОМУ, ты продаёшь фальшивку?
Он заболтал ногами, хватаясь руками за мою руку. Я его буквально выбросила и протёрла руку полотенчиком. Кейс стал откашливаться.
– Прости, прости, я не знал, мне сказали…
– Успокойся. – прорычала я – Если хочешь искупить вину, то лучше расскажи мне то, что знаешь. А я уверенна, что ты что-то знаешь. Или хочешь поспорить?
Он испуганно поплёлся назад.
– Нет нет, я расскажу, но не смогу рассказать больше, чем слышали мои уши.
Я кивнула и стала смывать краску с лица.
– Я слышал, что провели одну аферу. Какая-то группа неудержимых подростков решила выкрасть из временного архива по делам твоей мамы что-то. Им за это хорошо заплатили. Они это выкрали, но их перехватила другая группа и отобрала это что-то.
– Что это, ради бога, ска…
– Пуля.
– Пуля? – повторила я.
– Да, это пуля с дробовика, пуля которой убили твою маму. Ты же знаешь…
– Да, я знаю как.
– И на этой пуле нашли интересный рельеф. Гравировка. Если не ошибаюсь, то это: "bialyDemon".
– Польский?
– Да.
– Значит, "белый демон"?
– Да.
Я нахмурилась. Если кто и пытался убить мою маму, то это было убийство века, убийство к которому готовились.
– Так ты будешь брать свои любимые пули?
– Нет. – уверенно сказала я. – Но у меня есть для тебя другая работа. – я вытерла лицо полотенцем. – Ты закажешь мне пули с гравировкой, и проследишь, чтобы через четыре дня они были здесь.
– Но…
– Без "но", Кейс, я знаю, что ты можешь это сделать.
Он вдохнул по больше воздуха и приподнял уголок губ.
– И какую гравировку будешь заказывать? – спросил Кейс.
– "czarnyAniol" – незамедлительно ответила я.
– Чёрный ангел, значит. – к нему пришло озарение и он удивлённо на меня взглянул.
– Если об этом кто-нибудь узнает, то я тебе клянусь, тебе не только глаз вырежут.
Он дотронулся ладонью правой руки до правой коленки, потом до левой, потом до лба и приложил эту ладонь к грудной клетке. Так дают клятву в нашем мире. В мире мафии.
Я подмигнула ему, подбросила аванс на стол и выскользнула из ларька.
Ещё пять минут я виляла по тёмным туннелям и встречала на своём пути таких же закрытых людей как и я. Вскоре я увидела свет.
"свет в конце туннеля, смерть прямо там" – со смешком подумала я и прибавила ходу.
Выбираться из этого места легче чем попасть в него: один контрольно-пропускной пункт, одна открытая решётка и такая же лестница.
Я стала подниматься. Только мои глаза встретились со светом, как я разглядела передо мной пару ног в чёрных туфлях и позади них чёрную тачку. Я собиралась отпустить перила лестницы и прыгнуть вниз, но мне по голове ударили чем-то очень острым, и я потеряла сознание.
3 глава.
Я очнулась, но открывать глаз не стала. Казалось, что и думать было адски больно, но я себя заставила проанализировать ситуацию.
"на чём я лежу? Что-то мягкое. Диван? Кровать? Точно не пол, не трава и не земля"
Я напрягла слух.
"птички? Машины? Поезд где-то вдалеке? Точно не на корабле, не на самолёте, не в машине"
Я попробовала незаметно подвигать плечами, ногами, головой.
"ну кроме головы у меня точно ничего не перевязано"
Было тихо. Я слышала лишь своё дыхание и пульс, стучащий у меня в ушах. Я по привычке вдавила голову в подушку и почувствовала под ней что-то твёрдое.
"прекрасно, пистолет там, осталось только незаметно до него дотянуться…"
Я уже собралась действовать, как…
"так, стоп, если пистолет под подушкой, значит я в своей комнате?"
Но был один способ это проверить. Я рывком подняла корпус, схватила пистолет под подушкой и направила его в пустоту. В комнате никого не было, была идеальная чистота, часы показывали половину четвёртого вечера. На улице уже загорелись фонари. Тут же я схватилась за голову – от резкого движения она завибрировала, закружилась, было чувство, будто она трескается и вот-вот разлетится на мелкие кусочки.
Тело замерло в одном положении, глаза приоткрылись. Я на самом деле была в своей комнате, мой стол, моя фото-стена, моя дверь. Медленно но верно я поднялась на ноги и попыталась привести себя в чувство.
"но почему я здесь? Что с папой? Где он?"
Пистолет был в руках, я вспомнила все расстояния от точек на этажах и все места, за которыми можно спрятаться. Пора идти.
Медленно приоткрыв дверь, я взглянула в щель: на этаже никого не было. Пройдя несколько шагов, я заглянула вниз и сразу же присела, прислонившись спиной к стене.
На первом этаже, на кухне, было два человека: папа и кто-то ещё. Этот "кто-то" сидел на моём любимом, обитом велюром диване и подписывал какие-то бумажки. Папа стоял над ним, постоянно поглядывая на свои наручные часы.
"нервничает"
У меня снова закружилась голова, но я заставила себя опять напрячь слуховые органы.
– Не посмотрю на твой возраст, будучи уверенным, что ты будешь лучшим в своём деле. – произнёс отец.
– …
– Извини, что так всё резко, но ты сам стал свидетелем подобного сегодня. – добавил он.
– …
– Надеюсь ты всё понял, посмотри там, в нижнем левом углу, там всё, что касается оплаты и режима.
– …
Этот "кто-то" не проронил ни слова, а папа, кажется, пытался не обращать внимания на это. Я выдохнула. Папа в порядке, никто не держит его в заложниках, и не топит в озере.
"перестань прятаться, всё хорошо. Иди туда и не покажись слабой" – твердил внутренний голос. Я так и поступила. Встала, прошла все четырнадцать шагов до ступенек, спустилась и остановилась.
Все двое смотрели на меня не отрываясь, только папа – переживая, а тот парень – оценивающе.
Я старалась не смотреть на сидящего на моём диване, чтобы не разнести его в клочья. Только от мысли, что в нашем доме незнакомый мне человек – хотелось блевать. Так ещё, то, что он сидит на моём диване, на который даже папа не осмеливается садится – уже заставляло его ненавидеть.
Папа быстро опомнился.
– Саша, знакомься, это Даня. – папа указал на него. – А это Саша, моя дочь. – он хотел подойти, но сквозь головокружение, я сделала шаг назад и показала на дверь в туалет. Мне не хотелось сейчас жевать все эти сопли по знакомству.
Закрыв дверь в туалет, я отодвинула халат на стене в сторону, а потом убрала кусочек плиты и посмотрела в отверстие, сделанное мной несколько лет назад.
– Я всё понял. – наконец произнёс Даня и папа заметно расслабился.
– Хорошо, я напишу позже. – папа сделал кивок в мою сторону и Даня понял намёк. Я сжала халат от злости и стала наблюдать дальше.
Парень встал с дивана. Я успела мельком его оглядеть. Его стиль был похож больше на свободный, чем на официальный, но галстук на оверсайз рубашке давал о себе знать. Он был однозначно выше меня, если бы я встала на носочки, то может быть была бы на одном уровне с его лбом. Лицо было частично закрыто разбросанными кудрявыми волосами, они смотрелись как-то неопрятно, глупо и в то же время интересно. Рукава на его руках были завёрнуты по локоть, и я заметила шрам, который тянулся от локтя, до кисти. Даня пожал папе руку и развернулся к выходу, напоследок взглянув на то самое отверстие, через которое я наблюдала за ними. Он не мог меня заметить, но то, что он посмотрел именно сюда, немного настораживало.
Парень вышел из дома и я открыла дверь.
– Кто это был? – спросила я, зная, что папа заметил мой выход, параллельно уходу Дани. – Очередной деловой партнёр?
– Да. – папа провёл ладонью по лицу и улыбнулся. – Как ты?
На меня нахлынула волна вопросов, о которых я странным образом забыла.
– Всё хорошо, не считая судя по всему расколотого черепа.
– У тебя не расколот череп.
– Почему тогда боль такая адская? – сказала я, и на самом деле голова адски заболела.
– Ногротский сказал, что это кислота.
– Что?
– Никакого повреждения головы нет, нет ни шишки, ни синяка, нет тем более раскола, но есть место ожога кислотой. К тебе могли прислонить что-то, на что была нанесена кислота.
– А почему тогда я сразу отключилась? Откуда тогда все эти головные боли и головокружение?
– Пока ты была без сознания, тебя могли чем-то накачать, или дать вдохнуть слабую дозу яда, который распространяется исключительно на мозговую деятельность....
– А почему я потеряла сознание? – вспылила я.
Папа пожал плечами.
– Главное что всё хорошо. – добавил он.
– Как это вообще случилось? – спросила я, разглаживая ещё теплый велюр на диване.
– Судя по всему тебя поймали где-то по дороге и запихнули в тачку. Если бы не Чарльз, то я не знаю…
От осознания того, что я могла бы проснуться где-то за границей или глубоко под землёй, у меня содрогнулись плечи.
