– Все уже собрались, только вас не хватает, – заторопила Ада ребят. – Нельзя заставлять взрослых ждать.
Испугавшись, что Элли опять исчезнет, Питер не решился возражать и со вздохом отложил работу, решив улучить момент и доделать после ужина.
Поэтому пока взрослые сидели за вечерним чаем, он сбегал в комнату и принёс подвеску, чтобы заняться ею. Но как назло именно сегодня всем родителям захотелось поговорить и в подробностях узнать, как у ребят дела, как они ладят и задать другие скучные вопросы. Пришлось отложить эту затею.
А на следующее утро во время завтрака выяснилось, что Шон и Ада едут по делам в город, и Луиза тотчас жизнерадостно предложила Питеру поехать с ними, чтобы поближе познакомиться с дядей и тётей, а Элли – остаться с ней и Уильямом. Питер согласился, решив, что это отличная возможность узнать, что за заклятье лежит на её папе.
После завтрака они отправились в путь. Дядя с тетей вели себя обходительно, и мальчик решил начать разговор с тех вопросов, которые они обычно обсуждали с папой, однако очень скоро устал от односложных и уклончивых ответов. У него появилось ощущение, что с ним разговаривают, будто он уже надоел со своими разговорами, хотя они только выехали. Он пожал плечами и решил зайти с другой стороны, расспрашивая про Элли. Но и тут не дождался ничего путного, кроме вежливых "она милый ребёнок" и "к счастью, хорошо воспитана", а потом и вовсе ему предложили посмотреть в окно и не отвлекать водителя. Питер откинулся на спинку сиденья, слушая тарахтение мотора. Кажется, он начал понимать, отчего сестренка стала почти совсем невидимой. Они ещё не доехали до города, а ему уже не терпелось вернуться домой.
А дома тем временем Элли, все утро читавшая, решила, что никого не побеспокоит, если пойдёт в ту комнату, где они с Питером разбирали сокровища и смотрели в окно. Она уже потянула ручку двери на себя, но любопытство толкнуло пойти побродить по дому. Мимо каких-то комнат она проходила с улыбкой, вспоминая, как они с Питером играли там, мимо каких-то – с опаской, потому что в них они не были, и, может, здесь не следовало здесь находиться.
Наконец её внимание привлёк смех и голоса, доносившиеся с улицы. Девочка осторожно выглянула из окна, и с изумлением увидела, что это дядя с тётей собирают вишню с деревьев, растущих прямо возле дома. Луиза стояла на стуле, держа корзинку, а Уильям, выглядывая с другой стороны дерева, – невиданное дело! – кидал в неё вишни. При этом они смеялись, точно дети. Глаза у Элли сами собой широко раскрылись. Она застыла от удивления, не предполагая, что взрослые могут себя так вести. Чтобы её мама с папой так дурачились, невозможно было и представить! Но вместе с тем это почему-то было так хорошо, что девочка, словно зачарованная, вышла из дома и спряталась за углом, не в силах оторвать взгляд от дяди с тётей. А те как ни в чем ни бывало то собирали вишни, то кидались ими друг в друга, то просто смеялись оттого, что Уильям принимался шатать стул, на котором стояла Луиза, и это почему-то было очень весело. Элли не выдержала, и тоже хихикнула. Поспешно зажав рот рукой, она юркнула обратно за угол дома.
– Дорогой, ты знаешь, кажется, мы не одни, – сказала Луиза негромко, наклоняясь и целуя папу.
Он пощекотал носом её ухо и заговорщицки шепнул в ответ:
– Я знаю.
Она снова рассмеялась, потому что такое уж это было утро, и потому что было весело и щекотно.
Собрав всю вишню с этого дерева, дядя с тётей перебрались к следующему, так что Элли перестала их видеть. Девочка тихонько направилась следом и спряталась неподалеку в тени веток, на которых заманчиво покачивались спелые ягодки. Казалось, её никто не видит, пока глаза не встретились с дядиным взглядом. Девочка замерла, желая вскочить и убежать, но Уильям улыбнулся так ласково, что она осталась. Чувствуя себя в безопасности, Элли вздохнула свободнее, устраиваясь поудобнее, и уже не слишком заботясь о том, чтобы прятаться. А когда Луиза, пройдя мимо, улыбнулась и поставила рядом с ней пустую корзиночку, рука сама потянулась к спелым, заманчиво покачивающимся вишням. С этой корзиночкой на руке девочка почувствовала себя так хорошо, словно этот дом и сад она знала уже сто лет. Раскрасневшись на солнце, она срывала вишенки, и сама не заметила, как очутилась совсем рядом с дядей и тётей. Прежняя Элли уже убежала бы, но эта новая Элли осталась стоять рядом, и несколько мгновений все смотрели друг на друга. Наконец она робко улыбнулась, глядя на их лица, лучившиеся добротой. И когда Луиза ласково убрала ей волосы с лица, а Уильям протянул руку со словами: "Поможешь нам тут, принцесса?", то ей стало до того легко и свободно, что она улыбнулась так, как до этого улыбалась только Питеру. Дядя с тётей переглянулись между собой, и почему-то это так напомнило брата, что Элли стало совсем спокойно.
А еще бы ей кто-то совсем недавно сказал, что она будет вот так со взрослыми собирать вишни и смеяться, она ни за что бы не поверила. Но Уильям кинул вишней в Луизу, а попал в Элли, и тут стало не до раздумий, потому что нужно было отразить нападение, а стул опять покачнулся, и ей внезапно стало очень смешно от всего этого, и ещё оттого, что солнце сквозь ветки светило прямо в глаза, а листья путались в волосах. А потом дядя подхватил и посадил её на плечи, чтобы пойти в вишневое наступление на Луизу, и живот заболел от смеха, потому что это оказалось очень весело. Блики солнца, подкарауливавшего их повсюду, листья, ягоды и визг – все это смешалось точно по волшебству. Скорее всего, это оно и было. И когда звякнул дверной колокольчик, на него никто не откликнулся. Удивленные Питер и родители Элли остановились у порога, а потом отправились на поиски.
– Кто это так весело смеётся? – удивился Шон. – Разве должны были приехать ещё гости?
И пока все переглядывались и пожимали плечами, в комнату ввалилась шумная компания, и какая-то перемазанная хохочущая девчушка кинулась к нему и каким-то чудом оказалась у него на руках.
– Папочка, папочка! – хохотала она до упаду. – Спаси меня! Он нас побеждает, а у меня нет сил уже смеяться, – и обхватив ручками его шею, затряслась от хохота.
Питер стоял, раскрыв рот и переводя взгляд с родителей на дядю с тётей. Ада хотела что-то сказать, но только недовольно поджала губы. И тут произошло чудо. Шон рассмеялся и крепко прижал дочку к себе.
– Неужели это моя Элизабет, моя Элли? – спросил он, подбрасывая девочку и глядя на её чумазое и светящееся от счастья личико. – Как так получилось, что я забыл, как чудесно ты смеёшься?
– Это, папочка, все вишни, – важно ответила та. – Я и не знала, что их так собирают. И ещё я очень по тебе соскучилась, – добавила она, поправляя ему волосы пальчиками, измазанными соком.
– И я по тебе соскучился, – ответил он, крепко прижимая Элли к себе. Лицо его словно просветлело. – Как это я так заработался, что все позабыл… Давай-ка, научи и меня правильно собирать эту вишню. Пора и мне вспомнить, как нужно веселиться, – сказал он и все вышли обратно в сад. Питер, вне себя от удивления, шёл следом, и, когда Элли через папино плечо взглянула на брата счастливыми глазами, спросил:
– Неужели это все феи?
Глаза у девочки округлились. Что-то вспомнив, она потянулась к шее, на которой не было ни цепочки, ни камешка: они остались лежать у неё под подушкой. И тут настал черёд Питера изумляться и задуматься о том, откуда берётся волшебство и как оно проникает в нашу жизнь.
Глава 3
На следующий день Питер все-таки закончил подвеску, и протянул её сестренке. Оба опять залюбовались игрой света в камешке.
– Ума не приложу, как она так сработала, если я её даже не надевала, – счастливо вздохнула Элли.
– А что если это и не она? – задумался Питер. – Вот бы спросить у дедушки… Давай к ним завтра сходим?
Домик оказался на своём положенном месте, и на этот раз Элли взялась за дверной молоток, хотя ей пришлось для этого встать на самые носочки.
– Иду, иду. – послышалось изнутри, и когда дедушка открыл дверь, Элли с порога стиснула в его объятиях.
– О, что это за прелестное дитя? – рассмеялся он. – Познакомите меня?
После того, как старушку постигла та же участь, все уселись в уютной гостиной и Питер показал подвеску, которую смастерил. Мальчик немного покраснел от гордости, принимая за комплименты за свою работу.
– Но знаете что? – выпалил он.
– Я её не надевала, когда волшебство произошло! – поддержала его Элли.
– Как так может быть? – продолжил Питер.
– Какое-то волшебство проникает в наш мир и без помощи особых предметов. А какое-то нужно просто заметить и дать ему место. Бывает сложно отличить одно от другого, – лукаво улыбнулся он.
Ребята переглянулись.
– Все это очень запутано, – вздохнул Питер. – но главное, что в этот раз все получилось как надо.
– Все всегда получается как надо. – улыбнулась ему бабушка. – Давайте выпьем чаю. Поможете мне накрыть на стол, дорогие?
После этого случая дни потекли размеренно и спокойно. Вишня общими усилиями была собрана. Потом её дружно чистили, отмывали кухню и перемазанных в бордовом соке ребят, и варили варенье. Питер и Элли гуляли, читали книжки и играли в прятки. Иногда к ним присоединялась все родители, и начиналось настоящее веселье, только Ада оставалась в стороне, поджимая губы и заявляя, что она "просто посмотрит".
Так прошёл июнь, и настало время семье Элли уезжать в город, обустраиваться в новом доме, а у Уильяма кончился отпуск, и ему нужно было отправляться на работу. Ребята приуныли: обоим не хотелось расставаться. Они сидели в любимой комнате на подоконнике и удрученно перебирали сокровища.
– Возьми с собой брошку, – предлагал Питер.
– Нет, она же твоей бабушки, – отказывалась Элли.
– Тогда раковину, – вздыхал тот.
Девочка отрицательно качала головой.
– Нет, ну это невозможно терпеть! – наконец воскликнул он, захлопывая сундук. – Это несправедливо! Только узнать, что у тебя есть сестра, и уже вам надо уезжать! Мы столько всего ещё не сделали!
В этой крайней степени уныния ребята поплелись на кухню, надеясь стащить конфет в утешение их мук. Но там Луиза готовила печенье с повидлом, и Питер, забыв о конфетах, уткнулся поникшей головой в мамин бок.
– Дорогой, что у вас происходит? – спросила она, погладив локтем его затылок (руки у неё были в муке). – Пришли помочь?
– Нууу… – замялся Питер.
– Конечно мы поможем, – со вздохом сказала Элли.
– Отлично, – отозвалась Луиза, – а к чему этот похоронный вид? Пожалуйста, не добавляйте его в печенье, иначе все у нас будут скучными да вялыми!
– Мы грустим, что Элли надо уезжать, – сказал Питер, пока ребята, засучив рукава, мыли руки под краном. – Только познакомились ведь. Это несправедливо! Не каждый же день появляются сестры, с которыми интересно!
– И братья, – вторила Элли, вытирая руки и вешая полотенце.
– Ну я вообще не понимаю, зачем ей уезжать в город в середине лета, – ответила Луиза, энергично раскатывая тесто. – Давайте уговорим Шона и Аду ехать без неё. Если, конечно, ты, милая, не будешь тут скучать без родителей.
Ребята переглянулись. Лица у них посветлели.
– Мамочка, ты такая умная! – воскликнул Питер, обнимая её так крепко, что она охнула. – Думаю, тебе надо стать ученым, как папа.
– Папа не учёный, он инженер, хотя он очень мудрый, – ответила мама, выдавая им формочки для печенья и ставя на стол повидло. – А вот я подумаю над твоим предложением. Ну, давайте сделаем вкусное печенье, чтобы все остались довольны, и наш план удался.
Элли зажмурилась от удовольствия и захлопала в ладоши.
– Тетя Лиза, вы уже ученая! – воскликнула девочка, тоже обнимая её.
– Ну вот и отлично, – рассмеялась та. – Я уже ученая! Видите, как быстро исполняются желания.
План сработал, и в выходные родители Элли разрешили ей остаться на лето, а сами уехали в город. Папа крепко обнял дочку на прощание и они о чем-то долго шептались между собой, а мама велела не причинять неудобства дяде и тете. Наконец проводы закончились, и все разбрелись по своим делам. Питер и Элли пошли в свою любимую комнату и, как обычно, устроились на подоконнике.
Какое-то время они смотрели в окно, потом Элли спросила:
– А что теперь будем делать?
Питер пожал плечами.
– Не знаю. Давай что-нибудь придумаем.
Оба принялись усиленно размышлять.
– Ничего в голову не приходит, – наконец сдался Питер. Давай разве что рассказывать истории, у тебя это здорово получается. Я тоже так хочу. Научи меня!
– Правда? – растерялась Элли. – Я никогда об этом не думала. Они обычно сами приходят.
– Тогда пусть уже приходят, мы их послушаем, – сказал мальчик, устраиваясь поудобнее.
– Так это не работает, – возразила она. – Они появляются, если я вижу что-то интересное… Если хочешь, расскажу историю, которую прочитала еще давно, но я её запомнила. Папа когда-то приносил ненадолго такую чудесную книгу. Вот бы найти её снова и перечитать! Там были сказания про Сидов или Жителей Холмов. Некоторые я помню, потому что они были особенно интересные… А еще, знаешь что? – Элли аж подпрыгнула, – с тех пор, как меня стали отпускать одну, я нашла тропинку в скалах и уходила гулять к морю. Там можно идти далеко-далеко… И никогда не заблудишься. И вот однажды я дошла до утесов на горизонте, а там жили такие маленькие птички, ловили улиток в прибое, и я слышала, клянусь! – девочка положила руку на сердце и закрыла глаза, – как они разговаривали. Не знаю, как это у меня получилось.
Сестренка рассказывала так увлеченно и с таким вдохновением, что Питеру казалось, он тоже бродит, чувствуя холодную воду босыми ступнями и вдыхая соленый запах моря. Когда она добралась в своём рассказе до птичек, глаза у него уже стали размером с блюдечки, мальчик подался вперед, ясно представляя себе и их, и скалы, и шум прибоя.
Оказалось, эти птички отдыхали, устраиваясь, как кошки, греться на солнце. С утеса птицы постарше наблюдали за резвящимся молодняком, и обсуждали ни дать ни взять события из той старой книги. Разговор у птиц шел о сидах и о том, как те умели с ними разговаривать в былые времена. Они спрашивали, что происходит в море, и откуда ждать косяки рыбы. Но этого не случалось уже довольно давно, и теперь некоторые птицы сомневались, продолжать ли учить ли молодых древнему языку, ведь им никто так давно не пользуется.
Однажды Элли, прятавшаяся обычно за скалами, чтобы послушать, не выдержала, встала в полный рост и вышла наружу. Отдыхавшие птички, возмущенно крича, взлетели, а девочка закричала им вслед, что хочет научиться этому языку. Тогда одна из птиц приземлилась и села неподалёку, поглядывая на неё, в то время как остальные продолжали летать кругами и орать, перебудоражив всю стаю.
Элли пришла к выводу, что она понимает их язык, но как им разговаривать с ней – никто с обеих сторон не мог сообразить.
А потом её семья уехала с побережья…
Девочка снова загрустила, и Питеру теперь стало ещё понятнее, чего она лишилась, когда родители решили переехать в город. Он бы и сам приуныл. Чтобы развеяться, мальчик принялся расспрашивать дальше про книгу сказаний, с которой все началось, и вскоре перед его внутренним взором предстали совершенно другие картины.
В той книге одна из легенд рассказывала о том, что раньше на Островах обитали сиды или Жители Холмов. Их дома были повсюду, скорее всего даже прямо тут, где ребята сидели сейчас. (Питер заёрзал на месте, осматриваясь, словно ожидая увидеть укоризненно смотрящий на него из-за угла древний народ). Они очень дружили с деревьями и умели с ними разговаривать. Сиды вообще со всем умели разговаривать – с ветром, с травой, с водой. Непонятно, как все эти языки умещались в их головах. Но они были мудрые, поэтому это было несложно. А еще они строили себе волшебные хрустальные дворцы, ну и другие волшебные мосты и башни. Сиды вообще, кажется, были волшебниками. Но потом приплыли завоеватели (Элли позабыла, откуда), и начали их завоевывать. Все воевали и воевали, и читать про это было скучно, поэтому эта часть тоже мало запомнилась. А потом сидам это надоело, и они решили называться Жителями Холмов и уйти жить внутрь невысоких гор, чтобы противные завоеватели точно отстали. Совершенно непонятно, как они там все уместились!
?
– Так обидно! – не выдержал Питер. – Ты только представь, сидели бы мы сейчас в хрустальном дворце, если бы не эти завоеватели!
– Да уж, – согласилась Элли. – Но на самом деле Жители Холмов сделали так, что могут все равно приходить в наш мир. Тут я не очень поняла… Но это какое-то волшебство.
– О, ну раз так… А вот бы тогда нам встретить их! Как думаешь, это возможно?
– Наверное, возможно… – задумалась девочка. – Нигде не было сказано, что этого не может быть. Но я же читала ту книгу в нашем прежнем доме, а там рядом было только море и вересковые поля, поэтому я совсем тогда не думала о том, чтобы с ними встретиться.
– Давай тогда сейчас подумаем, – воодушевился Питер. – Ты же все знаешь про фей, значит, про этих Жителей тоже?
Элли задумалась.
– Мне кажется, феи везде. Поэтому я знаю про них. Даже у нас… То есть возле моря, – поправилась она, – были феи. А сиды – другие. У вас тут такие деревья… – девочка восхищенно развела руки, словно пытаясь обхватить огромный ствол. – Если бы я была народом холмов, точно стала бы жить среди них. Эх, вот бы мы тоже умели разговаривать с деревьями! Они, может, нам рассказали бы что-нибудь.
Питер вздохнул: ?
– Я не знаю, как учить язык деревьев. Вот жалко, что мы не у моря! – от досады он с размаху хлопнул себя по коленям. – А вдруг бы у меня получилось разговорить этих птичек?
Элли вздохнула и пожала плечами.
Питер тоже вздохнул, приуныл, но потом приободрился – ему пришла идея:
– А пойдём погуляем и будем слушать деревья. Вдруг ну… волшебство опять само сработает, и они что-нибудь расскажут? Или мы наловчимся и сами у них спросим?
Сестренка просияла и тоже приободрилась:
– Давай!
После этого они какое-то время каждый день ходили по парку и лесу, старательно вслушиваясь, и с замиранием сердца надеясь услышать разговор деревьев. Правда, иногда терпение кончалось и ребята сами начинали спрашивать у самых старых дубов, узловатых и кряжистых, знают ли они про Народ Холмов. Но дубы только шелестели темно-зелеными резными листьями и иногда роняли маленькие, ещё зеленые, желуди на ребят. Те подбирали их и рассовывали по карманам, надеясь, что это что-то значит, и вот-вот все станет понятным.
