Она осмотрела всех сидящих в комнате, пытаясь осознать свое бесперспективное будущее.
Алисия внимательно слушала и, задумавшись, потирала себе лоб, как бы пытаясь стереть из головы эту жестокую информацию об убийстве домработницы. Тяжело вздыхала и также тяжело смотрела на Марту.
Кристиан сочувственно посматривал на Марту, взглядом говорил «Ты держись, сейчас он от тебя отстанет», поддерживал.
Беата сочувствовала, из солидарности покивала головой и скривила брови и скосила глаза в потолок, хорошо, что не цыкала в голос. Весь ее взгляд говорил: «Ну и глупец, этот Стефан, зато возомнил о себе невесть что, строит из себя всемогущего блюстителя закона. Проще надо быть с людьми, проще».
Полицейский злорадствовал и мысленно потирал руки. Марте даже показалось, что в этих мыслях он уже посадил ее в тюрьму, а родственникам и друзьям запретил приносить «передачки» и устраивать с ней встречи.
Но ее не за что сажать в тюрьму. Она-то не убийца. Она-то это точно знает. Убийца ходит на свободе. Может даже сидит в этой комнате. От этой мысли по спине побежали мурашки холода и страха.
Срочно надо сообщить всем и каждому, что Зина ничего ей не сказала, чтоб убийца не думал, что Марта что-то там такое знает.
И так ей страшно стало, что она забыла, что собиралась плакать от жалости к Зине и себе.
Она не стала дожидаться очередного обвинения от полицейского и заявила:
– Если вы меня обвиняете, мне нужно позвонить в посольство России.
– Не обвиняю.
– Тогда запишите себе в протокол: я с Зиной не успела ни о чем поговорить. Я пришла, она уже была мертва. Кто ее стукнул, я не видела. Было темно. Да и убийца, наверное, уже далеко убежал. А я убежала в дом.
– Хорошо – сдался полицейский, он не хотел звонков в посольство России, еще ему не хватало международного скандала, и он переключился на остальных жильцов дома. К хозяйке Алисии и ее детям он принципиально обратился по-польски:
– Вы где были, когда все случилось.
Те стали отвечать, давать показания. Причем говорили не спеша, размеренно. Куда подевался их громкий и эмоциональный говор? Марта раздражалась. Иногда в разговоре с полицейским упоминалось ее имя.
Сидеть, слушать и ничего не понимать. Вот это положение! Лучше не придумаешь!
Сидеть, слушать и понимать, что иногда говорят о ней – вот это положение лучше.
Эта ситуация вызывала у Марты чувство раздражения. А еще полицейский сильно ее нервировал, причем взаимно, она нервировала его, что он и показывал всем своим видом. Пользуясь своим положением законослужителя, он старался задавать ей каверзные вопросы. Конечно, он же сила! Он же полицейский ! Он же в своем родном крае! Чем и старается воспользоваться.
Он – явная противоположность Валерию. Зато она опять одна в чужом городе. Сама. Потерянная.
В сложившейся ситуации стало себя жалко до слез.
Захотелось срочно позвонить Анечке. Все ей рассказать.
Марта встала из-за стола, извиняться не стала (хотя хотела, но передумала), сообщила, что будет в своей комнате и быстрым шагом вышла из столовой.
Она поднялась в комнату, набрала номер Анечки и стала ждать. Ждала она недолго.
– Привет, подруга – спросонья сказала Аня – тебе совсем ночами не спится? Вчера ночью звонила, сегодня опять.
– Привет, Анюта. Ой, точно ночь ведь. Извини. Я совсем забыла. Еще и разница во времени.
– Так. Что случилось? – требовательно спросила Аня.
Проявила способность феномена телепатии. Вот за это Марта готова была ее расцеловать, была бы она рядом. Лучше бы она была рядом.
– Ой, Анечка… – Марта засомневалась, может зря она подруге позвонила, собирается проблемы на нее навесить – а как у тебя дела?
– Говори уже, а то я сейчас к тебе прибегу. Чувствую же, что у тебя беда.
– Не у меня.
– Точно не у тебя?
– Тут женщину убили.
– Убили? – переспросила Аня, хотя четко расслышала. – Плохо.
– Да. А меня подозревают. – Пожаловалась Марта.
– Так. Срочно звони в посольство. Я скоро приеду. Я им всем устрою. Нет. Не будем терять время. Я поменяю тебе билет. На завтра же. Говори своему братику, пусть готовится отвезти тебя в аэропорт.
– Перестань паниковать – устало попросила Марта.
– Я не паникую. Я возмущаюсь. Чего это они придумали тебя подозревать?
– Глупо, но видимо у них других подозреваемых нет.
– Пусть ищут. При чем здесь ты? Кого вообще убили?
– Домработницу. Зину. Она работала давно у отца.
Марта не хотела говорить Ане, что шла к Зине на встречу, поговорить об отце.
– А тут приехала ты, и домработницу убили. И тебя подозревают. Почему? Ты ее нашла?
– Да. Она должна была мне что-то рассказать про отца. Не успела – все же сказала Марта, хотя не собиралась.
– Так. Понятно. Собирайся. Ты уезжаешь.
– Анечка, ты чего?
– Того – крикнула Аня в трубку и стала объяснять так громко, что Марта отодвинула телефон от уха (все равно слышно) – женщину убили, потому что она должна была тебе рассказать тайну.
– Я не говорила – тайну. Я не знаю что это – сама себя переубеждала Марта.
– Зато убийца знает. – Тревожилась Анечка неспроста, ещё не остыли жуткие воспоминания прошлых опасных приключений. – Ты должна была узнать, и ее убили. Тебе грозит опасность.
– Но я ведь не узнала ничего.
– А может вообще тебя хотели убить – предположила Аня.
– Это из области фантастики – быстро ответила Марта, еще не хватало, чтоб Аня посеяла в ее душе ростки страха и паники. – Меня-то чего убивать? Я ничего не знаю. Никаких тайн и историй.
– Тебя могут убить ради наследства.
– Аня, – строго потребовала Марта – прекрати, пожалуйста. Ты говоришь, как полицейский.
– Как?
– Он мне не верит и пытается обвинить.
– Не имеет право.
– Я тоже так думаю, но устала спорить.
В дверь постучали, и помощница Зины Вики позвала:
– Пани Марта. Пан полицейский зовет вас в столовую.
– Да, хорошо, я иду – отозвалась Марта и сказала в трубку – Анечка, мне надо идти. Давай я тебе завтра позвоню. И перестань думать о моих родственниках плохо. Не то я на тебя обижусь. Хорошо?
Аня в трубку громко и прерывисто вздохнула, так чтоб Марта отчетливо это слышала. И с небольшим желанием согласилась:
– Хорошо. Только родственнички у тебя все какие-то?
– В смысле? – не поняла Марта.
– В смысле я нашла сестру твоей мамы. Елену Максимовну. Она мне не понравилась…
– Сестра? У моей мамы есть сестра?
– Да. Я её видела.
– Ты нашла? Как?
– Я не сама, я с Илюшей – быстро поправилась подруга.
– Так, Аня! – строго потребовала Марта, справившись с первым изумлением, – я запрещаю тебе… без меня… общаться с моей тетей… еще не известно, что произошло между ней и мамой, что они друг друга почти тридцать лет не вспоминали. Ты меня слышишь? Бросай эту самодеятельность. Еще и Илью втянула. Не смей! Не то я на тебя…
– Да поняла я уже – обидишься, – сказала подруга – самодеятельность наказуема. Илья тоже так говорит.
Марта спустилась на первый этаж, с полицейским в столовой сидела одна Беатрис.
– Все уже подписали документы – пояснила она – осталась одна ты.
– Что подписать и где? – она устала, хотела спать, хотела спокойствия и домой. А здесь, мало того, почем зря головы людям бьют, а полицейский Стефан Войцеховский не верит ей, так еще и Аня устроила самодеятельное расследование, как Шерлок Холмс на даче – без скрипки и присмотра доктора Ватсона. И что-то подсказывало Марте (наверное, шестое чувство и годы дружбы) – подруга не оставит это дело.
Марта взяла со стола ручку и приготовилась писать. Полицейский объяснил:
– Подписка о невыезде. Здесь подпись.
– Что? – Марта с боку на него посмотрела и отступила назад – почему подписка о невыезде?
– Марта, так положено. Мы все подписали – сообщил Кристиан.
– А вы собрались сбегать? – полицейский не проявлял ни доли лояльности.
– Я не собиралась сбегать, – повысила на него голос Марта – у меня билет на самолет через два дня. Вы разве успеете поймать убийцу за два дня?
– А почему нет?
– А потому что вы изначально подозреваете меня. А я не убийца. Вы идете по ложному следу.
– Не хамите мне, девушка! – потребовал полицейский и пообещал – или я вас посажу в тюрьму.
Марта устало села на стул, Беатрис замахала руками.
– Нет, нет, она просто так разговаривает. Она не хамит. Простите ее.
Полицейский внимательно и выжидательно смотрел на иностранку.
– Извините – устало сказала Марта.
Полицейский расстелил перед ней документы и потребовал:
– Подпишите, здесь и здесь.
Марта подписала. Полицейские засобирались, вышли на улицу, погрузились в машину и уехали.
– Чего ты пошла к Зоське? – спросила Беатрис, вставая со стула, и направилась к окну, выглянула на улицу и сообщила – полиция уехала. Да. Он конечно в тебя вцепился мертвой хваткой. Зоську давно увезли. Жалко ее. Пойдем кофе попьем.
– Пойдем – согласилась Марта.
Они перебазировались на кухню, ближе к кофе машине. Беатрис включила ее и подставила кружечку, сделала сначала Марте, потом себе. Села напротив Марты и опять спросила:
– Чего ты пошла к Зоське?
Марта смотрела на черную воду в кружке, подула на нее, от края чашки пошло кофейное движение – раздражение. Она потянула носом, приятного любимого, бодрящего аромата кофе она не услышала.
«Наверное – подумала она – просквозило меня в парке, или подмерзла. Нос не работает, не исполняет свои прямые обязанности – нюхательного процесса. Хоть бы не заболеть. Этого еще не хватало. Простыть и свалиться с температурой в кровать. Надо будет перед сном ванную горячую принять, чтоб не засопливить. Зоська, Зоська – коровье имя».
Ее раздражало имя Зоська.
Она пошмыгала носом, понюхала кофе и отрезала:
– Нет такого имени.
– Какого? – не поняла Беата, удивившись резкому замечанию.
– Зоська. Есть Зинаида и сокращенно Зина. Ласково Зиночка. Зинуля, наконец. Но не Зоська.
