– А со мной за компанию? – улыбнулась, посмотрев на него с надеждой во взгляде.
Я не хотела находиться с ним в плохих отношениях, как и не хотела этой неопределенности между нами. Это грызло меня изнутри.
– Если только за компанию, – ответил он, не поднимая глаз.
Бабушка вошла в дом и вернулась через несколько минут с чайником и двумя кружками.
– Вы не обидитесь, если я пойду на завтрак к тёте Свете? – спросила она у нас. – К ней приехали гости, и они пригласили меня к себе.
– Если тётя Света испекла свой фирменный медовик, то без его кусочка не возвращайся, – широко улыбнулся Ираклий.
Они подмигнули друг другу, и бабушка ушла, оставив нас наедине.
Какое-то время между нами нависала неловкая тишина. Ираклий прятался за бумагами, я делала вид, что завтракаю.
– Всё ведь хорошо у нас? – не удержавшись, спросила я, разливая чай по чашкам.
Он поднял на меня взгляд и какое-то время молча смотрел в глаза.
– Я не хочу, чтобы мы были в ссоре. Мне это не нравится, – добавила я.
– Мы не в ссоре. Всё хорошо.
– Честно? Просто на тебя не похоже, что ты сидишь рядом со мной и молчишь.
– Просто сейчас я хочу тебя поцеловать, обнять и говорить только о том, что было тем вечером. Если что-то из этого списка ты готова сделать, давай, – с привычной ему лёгкостью, произнёс он.
А я смутилась и, покраснев, спрятала взгляд. Сейчас забавно вспоминать себя такой маленькой, невинной и испуганной собственными чувствами.
– Ты судишь обо всём, исходя из опыта своих родителей, – добавил он, когда заметил, что я не могу подобрать слов для ответа.
– Так и есть. Я помню, как мама была счастлива рядом с папой. Он заботился о нас. Всегда обнимал и целовал. Водил меня на разные секции. Это он привил мне любовь к бальным танцам. Не помню случая, когда он повышал на меня голос, тем более, поднимал руку. Я даже не знала, что такое возможно в семьях. Он был прекрасным отцом. Да и мужем, наверное, тоже, раз мама всегда улыбалась рядом с ним. Она всегда с нетерпением ждала выходных, чтобы пойти вместе гулять. А потом он резко исчез. Нашёл другую. Будто бы и не было нас с мамой. Просто раз и больше не любит. Не хочет видеть нас, не хочет обнимать, целовать. У моих родителей истёк срок годности любви друг другу и ко мне. И как мне верить в другую реальность, если моя такая?
– Но есть другая реальность, – он развернулся полностью ко мне и взял за руку. – Рассказать о ней?
– Расскажи, – неуверенно произнесла я, смотря на наши сплетенные руки.
– Мой папа влюбился в маму, когда ему было семнадцать лет. Добивался её расположения два года и ещё лет пять пытался убедить её отца, что он достоин его дочери. Она была из богатой, уважаемой семьи в деревни, а папе пришлось бросить школу, чтобы работать и помогать своей больной матери прокормить двух других детей. Все удивились, когда дедушка дал своё благословение на их брак. Многие осуждали. Мол, столько достойных семей хотели женить своих сыновей на его дочери, а он отдал её в руки оборванцу без кола и двора. Дедушка потом рассказывал нам с братьями, что пока за других парней всё делала их фамилия и семья, мой отец работал в три погибели, чтобы иметь эту фамилию. Он обеспечивал всю семью и успевал всегда радовать маму цветами. Тогда дедушка понял, что она будет в надёжных руках рядом с ним. И он оказался прав. Папа многого добился в жизни, переехал в другую страну, перевёз всех родных сюда. И в нашем доме до сих пор есть установленное им правило – ваза не должна быть пустой. Цветы появляются до того, как успевают завять другие. Если он в другой стране, он поручает кому-то из нас купить букет и подарить маме. Он до сих пор относится к ней так, будто она самое хрупкое создание во всем мире. «Нет ничего важнее счастливой женщины/девушки/девочки» – так он говорит.
– И ты с ним согласен?
На душе стало чуточку теплее и спокойнее от его рассказа.
– Абсолютно. Именно от вашего состояния зависит всё вокруг.
– Знаешь, признаюсь честно, я очень завистлива к полноценным семьям. Я всегда думаю о том, почему другим повезло, а мне нет. Но вот слушая тебя, я испытываю только искреннюю радость, что ты живешь не в моей реальности.
– Я это рассказал для того, чтобы ты понимала, что в жизни бывает по-разному. И мир состоит не из чёрных и белых красок. Ты ведь не будешь всю жизнь избегать своих чувств, боясь, что их ранят?
– Но я и не хочу в пятнадцать лет прыгать в омут с головой. У меня в приоритете учеба и танцы. Я должна выбраться из этого города.
– А я и не дал бы тебе прыгнуть в этот омут. Я знаю тебя. Знаю, о чём ты мечтаешь. И я не позволил бы себе встать на пути по достижению твоих целей.
– Мне очень хорошо с тобой. Но я не готова сейчас к чему-то большему между нами.
Я помню, с каким страхом я произносила каждое слово. Казалось, что после них наше общение прекратиться. Ведь, зачем ему возиться со мной, когда вокруг есть так много девушек, которые хотят быть с ним?
Но он развеял все страхи:
– Нужно время? – спросил он мягко.
– Да.
– Я не буду давить. Но и не буду делать вид, будто отношусь к тебе, как другу или сестре.
– Справедливо, – улыбнулась я.
– Иди ко мне, – он раскрыл объятия и заключил меня в них.
Нежно коснулся губами виска и поцеловал. Казалось, будто меня укрыли тёплым одеялом. Я испытывала непривычное для меня чувство спокойствия и умиротворения.
***
Дни сменяли друг друга. Наступили летние каникулы. Для кого-то – сплошные выходные, для меня – ещё больше тренировок.
Ираклий приезжал ко мне в перерывах. Порой, когда было время, забирал вечером после занятий, покупал нам по хот-догу, и мы ехали на наш холм. Смотрели на огни вечернего города, кушали и много разговаривали. Наши взаимоотношения витали где-то между дружбой и любовью. Мы понимали, что влюблены друг в друга, но я продолжала держать дистанцию, а он старался не нарушать её. Но те взгляды, случайные прикосновения и эмоции, перехватывающие наши дыхания, не сравнить ни с чем. После наших встреч у меня будто крылья за спиной вырастали, и я окрылённая возвращалась к танцам. Я стала много улыбаться, смеяться и шутить. И мне нравилось всё то, что происходило вокруг меня, да и внутри тоже. Я понимала, что мой рассудок уже потерпел поражение, и я сдалась во власть своим чувствам и эмоциям.
Однажды, после очередного турнира, мы стояли с Ираклием за сценой. Я держала в руках букет и счастливо улыбалась после победы на конкурсе. С восторгом разглядывала цветы. Сложно было поверить, что его подарили мне. В глубине души мне казалось, что я этого недостойна.
К нам подошли ребята из нашей группы и тренеры. Все были веселы. Что-то живо обсуждали, делились впечатлениями. И плавно перешли к разговору о предстоящем открытом чемпионате Германии. Все начали живо делиться, что планируют подать заявки. Кто-то уже представлял, какие платья сошьёт себе на турнир. Все были в приподнятом настроении. Но не я.
Я старалась улыбаться, слушать, поддерживать. Но внутри кошки скребли от обиды. И мне хотелось поскорее уйти оттуда.
Ираклий будто почувствовал моё состояние. Извинился перед всеми и сообщил, что украдёт меня у них. Мы попрощались, и вышли на улицу к его машине.
Я села на пассажирское сиденье и сразу уткнулась в окно. Всем видом показывала, что не хочу разговаривать. В голове крутились мысли о том, что будь папа рядом, я бы могла добиться больших высот в танцах. Мне было досадно от всего происходящего, и я с трудом сдерживала слёзы.
Ираклий знал, что в такие минуты лучше не трогать меня. Молчал всю дорогу. И лишь, когда доехали до назначенного места, сообщил, что привёз меня в отель, чтобы я смогла смыть с себя всю косметику и лак для волос.
Он хотел после этого поехать в ресторан, но у меня не было для этого настроения. Я предложила ему остаться в отеле, заказать ужин и посмотреть кино на телевизоре. Он согласился.
Оказавшись в номере, я тут же скрылась в ванной комнате. Залезла под душ, включила воду и расплакалась. Меня сжирало чувство злости на родителей. Не понимала, почему, перестав любить друг друга, они разлюбили и меня; почему перестали беспокоиться и заботиться обо мне. Я завидовала ребятам, чьи родители из кожи вон лезли, но обеспечивали их самым лучшим и давали возможность путешествовать, соревноваться и знакомиться с новыми людьми. Мне хотелось для себя того же.
Когда я вернулась к Ираклию, он уже по-хозяйски лежал на кровати и переключал каналы на телевизоре. Я забралась на постель и робко потянулась к нему. Устало положила голову ему на плечо и свернулась клубком в его объятиях. Это было лучшее завершение тяжёлого дня. Меня успокаивали его присутствие рядом.
– Поговорим? – спросил он аккуратно, поцеловав в макушку.
– О чём?
– Почему ты расстроилась, когда все заговорили про чемпионат в Германии?
– Завидую ребятам, – сказала предельно честно, а глаза вновь наполнились слезами.
Чувствовала себя ущербной.
– Тоже оставь заявку. Ты ведь проходишь по параметрам, разве нет?
– Дело не в этом, – я прижалась к нему сильнее. – У бабушки нет средств, чтобы оплатить мне перелёт, проживание, участие, платья, туфли. Это всё стоит невообразимых денег для нас с ней. У Дениса та же ситуация.
– Я думал, танцы отплачивают твои родители, – он отстранился и с возмущением посмотрел на меня. – Не знал, что это тоже упало на плечи Тамары.
– Ты ещё не понял, что моим родителям плевать на меня? – усмехнулась я с горечью на сердце. – Когда папа ушёл, мама оборвала все связи с ним. Отказалась от алиментов. Но сама оплачивать мои занятия отказалась. Я собиралась бросить танцы, но тут вмешалась бабушка и запретила мне это делать. Она взяла все финансовые обязательства на себя, – я грустно улыбнулась, вспомнив ба. – Поэтому я так много учусь и занимаюсь. Хочу чего-то добиться в жизни, чтобы бабушка знала, что она не зря старалась для меня. Хочу обеспечить нам с ней счастливую жизнь.
– Всё у тебя получится, – он притянул меня обратно к себе и поцеловал в лоб. – А твоих родителей нужно лишить родительских прав, – добавил он с презрением в голосе.
– Спасибо, – прошептала я, чтобы скрыть дрожь внутри себя. – Спасибо, что рядом.
– По-другому уже и быть не может.
Ираклий отпустил меня, встал с кровати и прошёл к телефону. И пока он заказывал ужин, я лениво сползла с кровати, подошла к зеркалу и сняла с волос полотенце.
– М-м-м, – с наслаждением произнесла я, когда начала массажировать голову.
Собранные волосы всегда были стрессом для меня. За столько лет я должна была бы привыкнуть к концертным прическам, но нет. Как только заканчивались соревнования и концерты, я тут же мчалась смывать весь лак с волос и распускала их.
Ираклий подошел ко мне сзади. Мы встретились взглядами через зеркало.
– Помочь? – спросил он, взяв с моей руки расческу.
Я кивнула, и он начал аккуратно расчесывать мои волосы. Мы молчали, и я слышала лишь биение собственного сердца. Понимала, что оказалась в плену. Во власти Ираклия. Ощущение, как перед прыжком с парашюта – сначала страшно, но после прыжка – дух захватывает. Казалось, ничего необычного не происходило, но для меня это был интимный и сокровенный момент.
– Ты сегодня была восхитительна, – прервал он наше молчание, не отрывая взгляд от моих волос. – Это так удивительно. В жизни ты такая веселая, забавная, хрупкая, но выходишь на сцену и превращаешься в другого человека. В тебе столько экспрессии, огня, страсти. Это сводит с ума, – он поднял глаза на меня. – Я завидую Дэну.
– И где я нравлюсь тебе больше? – улыбнулась ему кротко.
– Везде. Мне нравится испытывать разные чувства рядом с тобой.
Он остановился. Задумался.
– Единственное, меня беспокоит один вопрос.
– Спрашивай. Развею твоё беспокойство.
– В каких вы отношениях с Денисом за пределами сцены? – он перестал расчесывать и сосредоточился, в ожидании моего ответа.
Я улыбнулась. Это был естественный вопрос. Каждый, кто не относился к миру бальных танцев, спрашивал меня об этом. Никто не мог поверить, что возможно играть в любовь и страсть на сцене, но при этом в жизни ничего не испытывать друг к другу. Мне всегда льстили такие сомнения. Это значило, что мы с партнёром артистичны и хорошо умеем играть в чувства, которых нет.
– Мы друзья и коллеги, – ответила спокойно. – Будь иначе, стояла бы я здесь сейчас?
Он развернул меня к себе. Жадно разглядывал моё лицо.
– Тебе всего пятнадцать, а ты уже такая… – он замолчал, не сумев подобрать нужное слово. – Боюсь представить, сколько сердец будут тобой разбиты лет через пять.
– Твоё я буду беречь всегда, – отшутилась и рассмеялась я.
Пыталась развеять томное волнение, нарастающее между нами. Но это было бесполезно. Я смотрела в его глаза и будто окуналась в другую Вселенную. Без преувеличений. Весь мир переставал существовать, когда я смотрела в них. Они забирали меня в другое, в своё, измерение. И даже пару секунд там заставляли встрепенуться каждый уголок моей души.
– Как же я в этом сомневаюсь, – усмехнулся он.
Запустил руки в мои волосы, притянул к себе и навис надо мной. Я не могла сопротивляться или просто больше не хотела.
– Прости, невозможно больше терпеть.
И не дав мне больше проронить и слова, он заключил нас в поцелуе.
Это был фейерверк неизведанных мне эмоций. Мы не могли оторваться друг от друга. Потеряли рассудок. Оказывается, я понятия не имела, что такое настоящее желание и страсть, хоть и изображала эти эмоции много лет.
Нас прервал стук в дверь. Принесли ужин. Я прошла в ванную, умылась холодной водой, чтобы прийти в себя. Посмотрела в зеркало. Губы горели огнём и выглядели соответствующе – были алыми и искусанными. Я смутилась своему виду, спрятала взгляд от самой себя и вышла обратно к Ираклию.
Он сидел за уже накрытым столом. Увидев меня, тут же посмотрел на губы и расплылся в улыбке.
– Молчи! – отвела взгляд и села напротив него.
Я вся покраснела. Стеснялась посмотреть ему в глаза. Ираклий протянул руку через стол, коснулся моего подбородка и поднял его, чтобы встретиться взглядами.
– Только не говори, что жалеешь, – прошептал он, с упоением разглядывая моё лицо.
– Нисколько, – прикусила нижнюю губу, забирая с неё сладкие остатки от поцелуя.
Удовлетворённый моим ответом, он отпустил меня и принялся ужинать. Он говорил на отвлечённые темы, чтобы сбавить градус в комнате. Я внимательно его слушала. Ловила каждое слово и заключала в себе.
В какой-то момент, я поняла, что нужно поговорить откровенно. Должна была понять для себя, что мы идём с ним в одном направлении.
– Ты не ревнуешь меня? – спросила неожиданно, делая глоток чая.
– Ревную тебя?
– Да. Мне сказали, что такие парни, как ты, никогда не позволят, чтобы их девушка занималась бальными танцами. Якобы для вас неприемлемо, чтобы вашу девушку касался другой.
– Хочешь спросить, буду ли я против, чтобы ты занималась танцами? – улыбнулся он.
– Да, именно это я и хочу спросить. Хочу быть уверена, что правильно поступаю, подпуская тебя к себе, – честно призналась я.
– Если бы был против, просто не связывался с тобой. Мне нравится то, что ты делаешь. Кайфую от того, как ты танцуешь, и как горят твои глаза, когда ты на сцене. Я завидую Денису, я хочу быть на его месте – это правда. Но мне достаточно было услышать от тебя, что между вами ничего нет, и теперь я спокоен.
– Я сказала, и ты поверил?
– Так работают здоровые отношения, – мягко улыбнулся он. – Ты пока не давала мне повода усомниться в твоих словах.
