Он поднялся и оперся на подставленное плечо.
– Я найду и уничтожу эту лодку, – процедил на ухо. – Но только с одним условием – никакого волнения и колдовства на сегодня. Договорились?
– Договорились, – мы вдвоем перешагнули порог мостика, и старик повысил голос. – Я временно назначаю господина Старцева капитаном «Атлантиды».
– И вот мой первый приказ – сопроводите господина адмирала в его каюту, налейте рома и уложите спать. Надеюсь, вы сможете заснуть под… небольшой шум.
Кросс-Ландау ухмыльнулся.
– Этот шум для меня слаще колыбельной. Так что не стесняйтесь, порадуйте старика.
– Экипаж, внимание, – я встал перед обзорными зеркалами и свел руки за спиной. – Доложите обстановку.
– Почти догнали! – крикнула Николь. – Полкорпуса – и можно бабахать!
– Какая тут глубина?
– Сто десять футов! – отозвался старпом.
– Масса бомбы?
– Девяносто килограммов!
Прикинул, сколько времени понадобится снаряду, чтобы достичь дна. Лучше взять упреждение побольше.
– Сообщите, когда обгоним цель на корпус.
– Да, капитан! – Тесла уткнулась в кинескоп. – Три… два… один… Можно!
– Сброс!
– Сброс бомб! – заорал помощник в переговорный раструб. – По пять с каждого борта!
Я не услышал взрывов – слишком уж громко было на мостике, но почувствовал под ногами мерную дрожь, похожую на биение засыпающего сердца – тук-тук, тук-тук, тук-тук.
– Лодка свернула! Уходит в открытую воду.
– За ней! – думаю, рулевой и так разберется, куда вращать штурвал. А если что, знающие люди подскажут. Я, конечно, человек разносторонних интересов, но командовать боевым кораблем еще не приходилось.
На резкую смену курса снова ушли драгоценные минуты, и субмарина опять оторвалась. Но это ничего, главное – не потерять ее с экрана радара.
– Полный вперед! Движки на полную мощность!
– Капитан! – из раструба донесся встревоженный голос. – У нас угля на три часа. Как бы не пришлось вызывать буксир.
– Маловато… – проворчал, расстегивая жилетку. – Но ничего, сейчас подсоблю.
Расстегнул рубаху на груди и спустился в машинное отделение. Встал между котлов, развел руки и зажмурился. Пусть я не так силен, но мотор молодой и сильный – продержусь часок для экономии.
Магическое пламя разыгралось такое, что из топок вырвались реактивные струи. Кочегары в ужасе разбежались, а я продолжал накачивать агрегаты неведомой энергией. Получалось неплохо – я даже почувствовал, как корабль ускорился. Вот только из-за усилившегося грохота не сразу услышал женские вопли из раструба:
– Тормози! Стоп машина! Мы идем прямо на рифы!
***
Я не успел и рук опустить, как мощный удар выбил палубу из-под ног и кубарем прокатил вдоль всего отсека.
Похоже, подлодка в силу большей маневренности обошла опасный участок, а мы напоролись брюхом на скалы.
В предрассветных сумерках их заметили только с помощью локатора, но было уже слишком поздно.
После бомбардировки вдали от порта субмарина точно знала, что ее каким-то образом засекли и преследуют, и завела нас в ловушку.
Будь на мостике Генрих – и этого, скорее всего, удалось бы избежать.
Но на посту вообще не было капитана – даже меня, а экипаж слепо исполнял приказ.
Некомпетентность, человеческий фактор и вражеское мастерство – все сложилось вместе и сыграло против нас.
По лестницам загрохотали сапоги – моряки спускались в трюм со шлангами и помпами наперевес.
Я сбежал за ними – оценить обстановку.
Канонерка слегка завалилась на правый борт и дала течь, но тонуть вроде бы не собиралась.
С одной стороны, это всяко лучше, чем тонуть на глубине. С другой, мы теперь отличная мишень – хоть стрельбы отрабатывай.
– Алло! – снова заорала Тесла. – Гектор, ты живой? Если да – тащи свой тощий зад на мостик! Лодка идет на нас! Повторяю – лодка идет на нас!
Над океаном уже забрезжил рассвет – слабый, розовый, но его вполне хватало, чтобы разглядеть вдали вздымающийся бурун.
Субмарина заходила слева – под приподнявшийся над водой и совершенно беззащитный борт.
Канонерка же в свою очередь не смогла бы полноценно ответить из пушки – из-за крена единственное орудие задрало ствол слишком высоко, чтобы бить прямой наводкой.
Оставались только морпехи с парой пулеметов и гранатами – ну и колдуны, само собой.
Правда, в магии адмирала я сомневался – старик одной рукой опирался на перила, а второй держался за сердце.
И тем не менее в сощуренных глазах не таилось ни сомнений, ни страха.
И пусть это не решающие сражение двух армад, для Генриха этот бой куда важнее любой баталии.
– Все закончится здесь и сейчас, – проворчал адмирал. – Но я верен своему слову. Если выживешь и потопишь этих янки, забери из каюты письмо и передай Рите. Там моя последняя воля. Мой дом поможет твоему всем, чем сможет.
– Мы оба выживем, – хмуро бросил в ответ. – Но что они задумали? Подложить под нас мину? Здесь же кругом рифы. На подлодке вообще есть оружие?
– Нет. Но есть немало возможностей это исправить.
Рубка субмарины вспорола водную глядь, и на поверхности показался блестящий корпус, действительно похожий на дирижабль – точно на одном заводе делали. Вытянутый как веретено, с острым носом и ребрами до самой кормы.
В передней трети корпуса поблескивал клепаной сталью лафет с крупнокалиберной гаубицей. Первое, на что обратил внимание – и ствол, и листы брони сплошь покрывали неведомые руны, впопыхах вырезанные сваркой. Я не придал этому особого значения – моряки народ суеверный, любят украшать свои корабли, однако Генрих с удивлением подался вперед.
– Не может быть… Он жив? Но как?
– Кто? – волнение и тревога передались и мне, но я быстро с ними справился. – О ком вы говорите?
– Честер Уильям Нимиц… – прошептал Кросс-Ландау со смесью страха, ненависти и благоговения. – Командующий Континентальным флотом. Но я уничтожил его флагман. Спалил дотла и пустил на дно вместе со всем экипажем… Никто не мог выжить в том пожаре. Никто… Так вот чего ты добивался, старый ублюдок. Все это время ты заманивал меня подальше от берега, чтобы сойтись лицом к лицу, один на один – и наконец отомстить. Что ж, тебе это удалось. Но так просто я не сдамся.
– Спрячьтесь. Вам нельзя колдовать. Я справлюсь сам.
Адмирал внимательно посмотрел на меня, потом запрокинул голову и рассмеялся.
– Ну-ну… Третьеклассник против величайшего рунного мага современности. Нет уж, Гектор. Если кому и прятаться – то явно не мне.
Подлодка сбавила ход, а затем и вовсе остановилась в полукилометре от нас.
Люк открылся, и на корпус взошел человек в серой униформе и фуражке. Одежда болталась на нем, как на скелете, да и сам он напоминал ожившего мертвеца.
Лицо и руки обгорели так, что больше напоминали освежеванную плоть. Страшные рубцы сплошь покрывали татуировки с теми же символами, что и на пушке.
И хоть колдовские знаки не уберегли хозяина от огня, все же сумели спасти от неминуемой смерти. Вот уж действительно – призрак прошлого.
Следом из лодки вышли четверо молодых американцев – без ожогов, но назвать их здоровыми язык бы не повернулся.
Такие же тощие, с посеревшими лицами и грязными бинтами – все несли печать нечеловеческих лишений и частых ран.
Глядя на них создавалось впечатление, что матросы заходят на свои тайные мятежные базы только для того, чтобы пополнить припасы и снова уйти в пучину.
Гребаный «Летучий голландец» с проклятым экипажем, павшим жертвой ненависти и злобы неприкаянного капитана.
– Генрих Кросс-Ландау! – Нимиц подошел к гаубице и коснулся казенника. – Я предлагаю тебе сдаться на милость Соединенных Штатов Америки. Твоим пассажирам и экипажу гарантирована полная неприкосновенность. Мне нужен только ты, Генрих. Чтобы повесть тебя, как военного преступника, коим ты и являешься.
– О чем это он?
– О незакрытых гештальтах, – проворчал старик.
– «Аризона», – «зомби» отогнул палец. – «Оклахома». И «Мериленд». Три безоружных корабля-лазарета под красными крестами. Три братские могилы для двух тысяч раненых солдат. Но для тебя любой солдат – это враг. А на войне все средства хороши – не так ли, Генрих? Не потому ли ты столь истово за мной гоняешься? Ведь я последний свидетель твоих злодеяний.
– Катись в Пекло, откуда и вылез, – рявкнул адмирал. – Я никому и никогда не сдамся! Ни при каких условиях!
– Правда? Даже при таких?
Честер подошел к одному из матросов, который все это время почему-то держал руки за спиной.
И щелчком сбросил фуражку, открыв взору темные вихры и впалые глаза с темными кругами.
Я узнал его сразу, хотя видел всего раз – и тот на фотокарточке в кулоне.
Альберт Кросс-Ландау.
Глава 8
– Трус и подонок! – рявкнул адмирал и схватился за саблю. – Прикрываешься детьми!
– С каких пор тебя стали беспокоить дети? – усмехнулся соперник. – Ты же не думал о них, когда топил отцов, как котят. Я даю тебе последний шанс, Генрих. Ты или твой сын. Род или гордость. Честь или совесть.
Стоящий за стушевавшимся пареньком матрос поднес к его затылку револьвер и взвел курок, и щелчок отчетливо резанул по ушам, несмотря на расстояние и плеск волн.
– Если же откажешься, на пощаду не надейтесь – я уничтожу ваш кораблик вместе со всем экипажем. У вас нет шансов против меня.
– Ублюдок, – старик вцепился в поручни и свесил голову. – Ты хоть представляешь, какой спектакль разыграют янки из моей казни? Уже и не знаю, стоит ли волноваться о судьбе рода после такого позора. Альберт не справится сам. Он не боец, не лидер, не политик.
– Не забывайте про Риту. Вдвоем они горы свернут, – улыбнулся. – И все же вы отчаялись раньше времени. Рано сдаваться. Я что-нибудь придумаю.
– Мистер Нимиц! – крикнул, сложив ладони рупором. – Есть минутка?
– Кто говорит? – нервно отозвался подводник.
– Гектор Старцев. Наследник. Судя по вашему говору, вы из Техаса, верно? Ковбой, джентльмен и боевой офицер. Почему бы вам не вспомнить славные традиции вашей родины? Решите вопрос так, как решали их ваши предки – один на один, пуля против пули.
– Что ты делаешь? – прошипел старик.
– Тяну время. Если что – подыграйте.
– Вы не в том положении, чтобы выдвигать мне требования, – отозвался Нимиц. – И уж тем более не вам говорить о традициях. Я даю вам на размышления десять минут.
Вражеский адмирал достал кисет и закурил, не отходя от рунической пушки.
Мне же предстояло решить проблему в духе Шерлока Холмса – не покидая комнаты (в моем случае, канонерки) и за одну трубку. И от этого решения зависело очень многое.
Если оба Кросс-Ландау погибнут, это нанесет семье такой урон, что ее мигом разрушат и растащат по кускам конкуренты. Вдобавок, за столь жирный кусок может начаться война, что еще сильнее спутает карты.
Если погибнет Альберт, Генрих мне этого никогда не простит и в лучшем случае пошлет куда подальше, а в худшем – станет заклятым врагом всего рода.
Если же погибнет старик, этого не простят его дети, и о сотрудничестве придется забыть. Так что нужно разрулить все с максимальной выгодой и потерями только со стороны соперников.
Но как это сделать, когда все расклады против нас?
– Адмирал! – крикнул старпом. – «Разящий» вышел на связь! Прибудет в наш квадрат через полчаса! Если прикажете, я вызову всю нашу флотилию!
– Прикажите «Разящему» бросить якорь и ждать дальнейших указаний, – проворчал Генрих.
