Искры слились в тончайший огненный луч – от лазера не отличишь – и прошили Честера насквозь.
Янки не сразу понял, что к чему – не ожидал такого подарка от «гнилого семени». А когда опустил голову, увидел в груди опаленную дыру, куда пролез бы кулак.
– Никто… – гулкое эхо разнеслось повсюду. – Не смеет… трогать… отца…
Чародей плавно опустился на палубу, точно утопленник на дно, и сомкнул отяжелевшие веки. Щупальце опало, следом рухнули адмирал и его заклятый враг.
Оба погружались в черную бездну – у старика не осталось сил, чтобы грести.
Зато остались у меня – я нырнул, в два счета добрался до Генриха и окружил нас воздушным пузырем. На нем и всплыли, а нам на выручку уже спешили матросы.
Старик едва дышал, а я ничего не смыслил в лечебной волшбе и мог подбадривать только словами, мешая адмиралу заснуть вечным сном.
– Все в порядке. Главное – не теряйте сознание, – я сел рядом с распластанным на мокрых досках офицером.
– Рита… – прошептал адмирал и попытался поднять дрожащий палец, но рука безвольно упала.
– Да-да… Еще увидитесь с нею. Мы все вернемся из этого похода, слышите?
– Ему совсем худо, – проворчала Тесла, сев напротив. – Если не доставим в Академию в течение часа – не выживет.
– Вызывайте крейсер! – гаркнул на обступивших нас матросов. – Живо!
– Рита… – вновь пробормотал страдалец, с трудом удерживаясь на грани сознания.
– Корабль не успеет, – боцман снял бескозырку и прижал к груди. – Слишком далеко.
– Отставить панику! Генрих – сражайтесь. Ради ваших детей.
– Рита…
– Да-да, – смахнул скатившуюся на скулу каплю – судя по теплоте, все-таки слезу. С каких пор я стал таким сентиментальным? Или новое тело попросту не успело очерстветь? – Ради нее. Ради семьи. Ради общего дела.
– «Разящий» на связи! Расчетное время прибытия – час двадцать!
Я вздохнул и зажмурился.
Теперь уже все сняли кто фуражку, кто берет, а морпехи расступились, готовясь выстроиться почетным караулом.
И в воцарившейся тишине я услышал нарастающий рокот со стороны берега.
И обернувшись на звук, увидел летящий на всех парах дирижабль под синим стягом.
– Рита… – в который раз произнес Генрих и с улыбкой закрыл глаза.
– Готовимся к эвакуации! Николь и два старших офицера – с нами. Остальным занять оборону и ждать крейсер. Ну-с… – в предвкушении потер ладони, взывая к мощи ветра, – сейчас полетаем.
***
– Ну что, довольны?! – Рита стояла у штурвала и удерживала цеппелин на месте. – Доплавались? Доохотились? Стоило оно того?
– Стоило, – я подошел к сердитой, что дьявол, девушке и коснулся плеча. – Посмотри, кого мы встретили по дороге.
В кабину гондолы, пошатываясь и опираясь на плечо Теслы, вошел Альберт. Рита тут же отпустила колесо и с диким визгом бросилась к брату. И пока я пытался сладить с аппаратом магией и такой-то матерью, гладила по волосам и прижимала к груди, рыдая навзрыд.
– Леди Кросс-Ландау! – не выдержал я, когда брюхо чуть не задело радиомачту канонерки. – Нам надо в Академию.
– Сейчас, – она подбежала, сияя и часто моргая влажными глазами. – И спасибо. Огромное тебе спасибо, Гектор. Я…
– Ничего не обещай, когда ты в радости, – подмигнул и сел рядом с бледным пареньком. – Альберт, ты помнишь, как тебя похитили?
– Подошли сзади. Ударили по затылку… Навалились сверху. Куда-то потащили… Я ничего не успел сделать, простите.
– Может, слышал что-нибудь важное? Необычный голос или акцент?
– Один из них сказал – вырубите его. Второй – дайте еще по голове. А третий – быстрее, иначе все тут сгорим.
На первый взгляд ничего необычного – стандартный разговор во время похищения смертельно опасного чародея.
Вот только всех троих объединял немаловажный нюанс, который не спишешь на случайность.
Я попросил парня повторить, и тот старательно попытался воспроизвести говорок, крайне нетипичный для аристократа.
А именно – похитители выговаривали одну букву с характерным украинским акцентом и вместо короткого «г» выходило нечто вроде гулкого «ГХО».
Возможно, это просто совпадение.
Возможно, нет.
В любом случае, эту версию стоит отработать. Тем более теперь у меня найдется, чем вернуть Дмитро должок.
Глава 9
– У обоих крайняя степень физического и ментального перенапряжения, – сообщила Распутина, когда вышла из палаты. – Но жить будут.
Рита с облегчением выдохнула и потерла вспотевший лоб. Я набрался наглости и приобнял ее за плечо – девушка вздрогнула, но не отстранилась.
– Выставьте в лазарете усиленную охрану, – сказал я. – В том числе и магическую.
– Я в курсе, – женщина злобно зыркнула в мою сторону. – Смерть Кросс-Ландау перевернет город с ног на голову. Порядок здесь тот еще, но всяко лучше анархии.
Магистр ушла, а мы потихоньку направились к выходу. Сами устали, как собаки, но впереди ждало еще очень много дел.
– Не понимаю, – Рита тряхнула медной прядью. – Зачем Хмельницкому похищать Альберта и отдавать янки? И при чем тут манород?
– Пока что в этой истории слишком много белых пятен. Возможно, американцы сами перехватили парня, чтобы шантажировать отца. Возможно, Хмельницкие хотели таким образом ослабить конкурента. Возможно, они здесь вообще ни при чем, а говор похитителей – случайное совпадение. Так или иначе, все следы ведут к Дмитро.
– Будь осторожен. Это очень опасный человек. И среди криминальных семей известен не иначе, как Пан. Многие подозревали, что он не просто авторитет среди банд – а заправляет всеми ими. Но тех, кто поднимал этот вопрос, вскоре находили в прериях – без языков и скальпов. Грешили на индейцев, но… сам понимаешь.
– Понимаю. Значит, к встрече к ним стоит хорошенько подготовиться.
– Гектор, – волшебница остановилась и заглянула в глаза. – Моя семья перед тобой в неоплатном долгу. Проси, чего хочешь.
– Прямо вот чего хочу? – беззлобно ухмыльнулся, любуясь напряженной мордашкой. – Тогда как насчет стать моей женой?
Болезненная бледность сменилась густой краской.
Я ожидал возмущенных выкриков и топанья ножкой, но вместо этого получил такую пощечину, что котелок отлетел метров на пять, а сам я крутанул головой, как от боксерского хука.
Это уже не пощечина – это полноценный лещ, и я получил бы и второго, если бы не вскинул ладони и не выкрикнул:
– Прости, прости! Это просто шутка. Хотел немного тебя взбодрить.
– Что ж, – Рита нервно заправила за ухо упавший на лицо локон. – Здорово получилось. Правда, я и так как на иголках…
– Расслабься. Родным ничего не угрожает.
– Да я не только из-за них… – буркнула спутница. – В общем, давай без женитьбы, хорошо?
– Хорошо. Мне нужны пятнадцать тысяч рублей ссуды и кое-какой документ. Деньги со временем верну, а вот бумаги и станут вашей платой.
– Надеюсь, мне не придется отписать тебе поместье или порт.
– Нет, – подмигнул и свел большой и указательный пальцы. – Только маленький кусочек.
Рита отправилась к семейным юристам – оформлять мою награду, а я вместе с Марком заехал в канцелярию. Где составил подробнейший отчет о произошедшем в океане и о собственных догадках на этот счет. Юстас внимательно изучил написанное, после чего спрятал в общую папку и покачал головой.
– Ты предлагаешь устроить облавы и обыски в семье, которая снабжает продовольствием императорскую армию? И только потому, что у неких бандитов был сельский говорок? Увы, это слишком косвенные улики. С этим мы не добьемся ничего, кроме проблем.
– Я не предлагаю действовать прямо и открыто. Но взять на карандаш Пана не помешает.
– Он уже давно на карандаше, – Ратников наклонился, и свет настольной лампы залил бликами круглые очки. – Как и вы. И все остальные. Но пока что мои агенты находят только мелкую контрабанду и попытки уклоняться от налогов. Только и всего.
– Что ж, – я встал и небрежно поклонился. – Больше мне добавить нечего.
– Не забывайте о своем главном козыре, – напутствовал особист. – С представителями закона никто работать не станет. А вот с благородной семьей – очень даже.
В особняке адмирала нас ждали три увесистых кейса из черного дерева и с кодовыми замками.
В одном лежали десять тысяч – компенсация за спаленное кабаре.
Во втором – пять тысяч на оперативные расходы.
В третьем – толстый лист атласной бумаги, исписанный красивым каллиграфическим почерком и украшенный родовой печатью.
Первый и последний спрятал под сиденьями в авто – если все пройдет, как задумано, долго им там лежать не придется. А содержимое второго рассовал по карманам, свистнул Марку и велел катить к цирюльнику, а затем – к самому дорогому магазину одежды во всем припортовом районе.
Подстригшись под модные полубоксы, купили роскошные тройки из темного сукна и снарядились по полной программе для важных переговоров.
Котелки, золотые часы на цепочках, трости с набалдашниками из слоновой кости.
В оружейной лавке оставили ржавые наганы и взяли крупнокалиберные серебристые револьверы.
Розовую кроху вернули Механику, и там же «по знакомству» приобрели длинный роскошный кабриолет – блестящий, цвета обсидианового скола и внешним видом напоминающий Morgan Plus 8.
– И запомни, – сказал брату, который выглядел так, словно укололся концентрированной радостью и азартом. Глаза блестели, что фары, ноги выплясывали чечетку на педалях, а пальцы неистово наглаживали обтянутый кожей руль. – Не смей вести себя, как уличный босяк. И не вздумай опозорить меня и наш род. Ты слишком долго прозябал на дне. Сегодня я покажу тебе берег.
Во всем этом великолепии подкатили к изысканному ресторану, где по сообщениям окрестной шпаны, любил обедать Хмельницкий-младший.
Швейцары в желтых ливреях отвесили нам поклоны в пояс и распахнули стеклянные двери. Стоило переступить порог, как звон вилок и бокалов стих, а все внимание немногочисленных посетителей нацелилось на нас, как дула винтовок.
Мужчины хмурились в ожидании беды, леди перешептывались между собой, бросая на нас взгляды, полные смеси страха, любопытства и страсти.
Даже музыканты прекратили играть, и в воцарившейся тишине мы подошли к барной стойке, гулко стуча подбитыми каблуками.
– Чего изволите? – спросил манерный бармен в приталенном белом жакете.
– Позвоните Гордею, – я бесцеремонно положил на стойку трость, как бы намекая, что правила этикета могут закончиться в любой момент. – И передайте, что одна семья желает обсудить вопрос с кабаре – он все поймет. Мы будем ждать вон там, – указал на большой круглый стол на самом видном месте зала, и сидящие там господа вмиг испарились. – Принесите брату бокал легкого пива, а мне – чаю. И ваших лучших закусок.
– Да, господин, – бармен склонил плешивую голову. – Сию минуту.
– Благодарю, – забрал трость и положил на стойку банкноту в сто рублей, которой хватило бы на бочку пива и цистерну чая.
Но раз уж переговоры прошли успешно, и никто не стал бузить и артачиться, можно сбавить воинственный накал и щедро отблагодарить товарища за сотрудничество.
Вскоре к нам подошла официантка в коротком блестящем платье и переставила с подноса пиво и чай. Марк по старой привычке схватил ее за осиную талию и хотел усадить себе на колени, но я стукнул тростью в пол и прорычал:
– Еще раз – и стукну по башке.
– Скучно тут, – парень развалился на кресле. – Как в музее. Я хочу бухать и жарить мамзелей прямо на столе. Давай съездим в портовый кабак, а?
– Я туда не поеду. И ты – тоже. Нас ждут серьезные дела, так что заранее готовься учиться и вкалывать, а не пинать вола. И вести себя согласно статусу и положению. Если же хочешь и дальше жрать дешевый самогон, цеплять всякую дрянь от грязных шлюх и рано или поздно получить перо под ребро – вставай и катись на все четыре стороны. Теперь я без труда найду и водителя, и помощника.
– Хуже отца, – Марк отвернулся и резко изменился в лице.
И вскоре стало ясно, почему. У входа с визгом затормозили машины – одна, вторая, третья. Захлопали дверцы, застучали сапоги – если Гордей и ездит с целым взводом охраны, то к чему такая поспешность? Как полицейская облава, ей богу.
В ресторан ввалились десять рослых плечистых молодцев в соломенных шляпах и светлых пальто, под которыми покачивались карабины и кобуры с револьверами.
– Вон они! – бармен указал на нас и спрятался за стойкой.
Бугаи направились к нашему столику. Кажется, я малость переборщил с конспирацией, и нас приняли не то за рэкетиров, не то за членов враждебной банды.
